Как ни странно, резкий испуг помог парню подскочить на две ноги, как солдат утром на подъёме. И опора нашлась, и кеды не соскальзывали. Беглый взгляд окинул землю, а мозг незамедлительно пришёл к поражающему выводу – под ним труп человека. Самый настоящий труп человека.
Недалеко из-под земли выглядывал подростковый кед «New Balance” и гниющая голень, выглядывавшая из-за высокого подката. Тут же обнаружилась и вторая рука – те же тонкие ногти, под которыми забилась тёмная грязь. Лицо, словно глиняной маской, скрыл за собой здешний «шоколад».
– О Боже – тихо прошептал Гена, задрожав ещё больше. Машинально он отходил назад, уходя всё дальше от стены. Чёртов конверс чёртового деда вновь соскользнул, тело покачнулось вперёд и с плеском упало в лужу, в аккурат рядом с трупом.
– Боже… – шептал он, протягивая дрожащую руку к телу. Холодная щека окрасилась в коричневый, закрытый глаз залили тёмные капли. Ладонью парень вытер лицо мертвеца и как следует его рассмотрел.
Узнав лежащего рядом с ним человека, Гена приглушённо вскрикнул. Он ходил с этим пареньком на физкультуру. Порой они вместе качали пресс, в паре. Их дуэт нельзя было назвать многословным, они становились вместе лишь когда учитель настаивал.
С начала года никто не слышал об пропавшем без вести пареньке. В их школе часто сбегали из дома, и это считалось чем-то вроде местного обряда посвящения во взрослую жизнь. Убеги из родительского гнезда, плюнь на всё, пощекочи нервишки родных и станешь настоящим мужиком!
Но, скорее всего, далеко от города парень не уехал. Провёл своё лето тут, лёжа под ароматными соснами и могучими дубами, синий и холодный как лёд.
Длинные ресницы пудрой припорошили мелкие кусочки земли. Между пухлых губ копошилась неизвестная Геннадию мошка. Она перебирала мелкими лапками, жужжала, холерически осматривалась по сторонам, как недовольный житель, чей дом решили потревожить непрошеные гости.
Закрыв глаза и не имея сил, чтобы вновь подняться, Гена отчаянно завопил. Всё его тело ощущало холод лежащего в паре сантиметров трупа.
«Закрой рот, грёбанный сосунок, чтоб тебя!»
Я должен был привыкнуть к этому, принимать как должное с каменным лицом и без капли удивления. Но эта загадочная блондинка… Её мелодичный голос, проронивший такие понятные и всё объясняющие слова:
«Ты всегда в нужное время в нужном месте, потому что город выбрал именно тебя».
Благодаря этому предложению каждая деталь этого момента стала сигналом, коротким словом, в котором я пытался найти подсказку. Сирены скорой помощи мигали азбукой морзе, окрашивая дубы парка в красно-багровые тона. Тени исчезали и появлялись таинственными пятнами вновь, в них до сих пор стояли мёртвые жители парка, с интересом наблюдая за происходившей на их территории ситуацией.
Парни в белых халатах тянули носилки с трупом молодого парня, лет ему точно столько же сколько и мне. Может быть пятнадцать. Высокого роста, смазливое лицо окрашено в цвет сырой земли и повёрнуто к полю. Закрытые глаза с длинными ресницами, опущенными вниз, заглядывали на меня (да-да, я выделял знаки даже в закрытых глазах). В тёмных влажных волосах запутались большие куски грязи. Бледное тело начало гнить.
Парни учтиво сказали чтоб я ушёл с дороги и занесли мертвеца в машину. Этих чуваков я скоро выучу по именам, да и они уже относятся ко мне как к старому дружку. Увидев меня на месте инцидента руками замахали с ни капли не озадаченным: «О, привет Влад! Ты снова тут?»
Ситуация выходившая из ряда вон: умершего я не знал, скорее всего с ним разделались ещё до моего приезда в город (гниющая кожа в подтверждение). Гена нашёл труп во время наших «пряток», и сейчас из задрота он превратился в немого задрота. Весь в грязи, дрожит будто под его ногами десятибалльное землетрясение начинается, глаза с ужасом осматривают мёртвого мальчика. Единственное, что я понял из его обрывков слов: он знал паренька.
Шокированного Геннадия за плечи обхватила Вика, стыдливо отводя глаза от носилок. На её лице написана гримаса отвращения к трупу: может быть из-за исходившей от него невыносимой вони, может быть из-за страха.
В «Дубовом» собрались все. У начала густой полосы леса стояли два громоздких пикапа: наш старичок смотрелся молодым зажигательным студентом в сравнении с фермерским красным авто семьи Гены.
Тут стояли и бабушка, чья искусственная улыбка в миг исчезла. На её место пришли стекающие вниз по сморщенным щекам обильные слёзы. Тут был и дед, нагонявший на меня жуть, чёртов домашний насильник. Даже сейчас он по-брутальному скрестил свои руки, напоминавшие саксонские сосиски, на груди и с бесстрастием разглядывал труп.
Моя мама эмоций не скрывала: обняв меня с силой зэка, душащего другого зэка, она уткнулась мягкой щекой мне в плечо и сдержанно всхлипывала. Думаю, её не сильно заботила судьба неизвестного мальчика. Её пугало то, что я вновь оказался в центре мрачных действий. Радость солнечного жаркого утра как рукой сняло, штормом сдуло, пришли будничные слёзы и ужас. Если бы я знал, во что превратиться это воскресенье, не стал бы утром доставать маму и папу за их хорошее настроение.
А папа… Только взгляните, как он хорошо держится! Поднятая к небу чёлка, щедро смазанная матовым гелем, отражает в себе свет сирен, как и блестящие глаза. Он, как и мама, склонился надо мной и положил тёплую ладонь на плечо. Его прокачанная рука напряженна до такой степени, будто в тот момент поднимала сорока килограммовую гирю.
Ощущая тепло и поддержку родителей, я понимаю, что пока что не хочу сходить с ума. Спасибо им за то, что спасали меня от полного безумия. Когда я собирался занырнуть с головой в тёмные пучины своего сознания, тёплые и уютные, абстрагироваться от дурацкого и мрачного мира, они останавливали меня и ласково произносили: «Влад, всё будет хорошо…»
Тропический ливень прекратился, сейчас с почти чистого вечернего неба капал безобидный дождик. Та буря оставила после себя лужи, размером с озеро Виктория, труп, психическую травму для Гены и с десяток вопросов для меня.
Верить в то, что каким-то образом я могу поймать убийцу категорически не хотелось. Да и верить словам призрака, из которого сочатся черви, тоже не хотелось. «Избранный, в нужном месте, тебя выбрал город…» И почему я впрямь почувствовал как это место давит на меня, пытается подтолкнуть к действию, когда дрожа от холода и страха смотрел как очередная машина скорой увозит очередной труп?
Трасса окружённая подсолнечным полем заполнилась свидетелями: не понятно какого чёрта плачущими старухами, гулявшими с крупными собаками мужчинами, пассажирами проезжающих мимо машин, несколькими подростками… Оказывается, в этой глуши было достаточно народу, только вышли они, как упыри, ночью, на свет ярких мигалок. Смотреть за развязкой очередного убийства стало нечто вроде шоу для жителей. Тоскующих, напуганных, но всё равно жаждущих увидеть хоть одним глазком деталь новой городской интриги.
Бабушки вставали на цыпочки, пытаясь подслушать разговор шэрифа с Геной. По большей части парень лишь кивал, я прекрасно понимаю, где он тогда находился и почему не говорил: в глубине себя, далеко от суеты и страха, плавая в мыслях, фантазиях, мечтах, в мире бесконечно далёком от шерифа пахнущего перегаром.
В участок нас пообещали не везти, спасибо на этом. На сигнал «ЧП» к подсолнечному полю съехались: два грузовика скорой, две машины полиции, полицейский-стажёр на байке и с десяток жителей соседнего посёлка. Шпана галдела, обсуждая личность погибшего. «Вроде как спортсмен, мой старший брат с ним дружил. Он к нам домой приходил с ним проект делать.»
«Да врёшь ты!»
«И вовсе нет!»
В центре этого балагана находились мы: промокшие, грязные, напуганные, напоминающие актёров в какой-нибудь пьесе. Место рядом с машинами скорой помощи и шерифом – сцена, зрители – всё окружающие. Почётная главная роль как всегда досталась какому-то выскочке Владу, черт бы его побрал. Уже надоел на сцене мелькать, дорогу молодой крови и новым лицам!
Меряя захудалую дорогу шагами я осматривал лица собравшихся вокруг. Бесспорно, смотрели они на меня с чёткой ненавистью, небрежностью. Они видели во мне врага, убийцу, ловко скрывающего свою настоящую сущность. Интернет, социальные сети и сплетни в унисон доказывали что я тот самый, тот кровожадный и хладнокровный – убийца.
В толпе приглянулась красноволосая девчонка, собравшая свои огненные патлы в толстую дульку. Жёсткие карие глаза наполнились слезами, обрывающимися вниз, на красные пухлые щёки.
Не знаю, почему именно она так привлекла моё внимание. Возможно (возможно!) она была немного секси. Большая грудь, пухлые красные губы, нахальный взгляд. Такие нравятся пацанам, я её насквозь вижу – дерзкая и холодная. Но сейчас она явно была растеряна и опустошена. Может быть знала убитого?
Уловив моё внимание она бросила последний взгляд на белоснежную машину, повернулась спиной, на которую накинута рваная джинсовка, и растворилась в десятках голов и тел.
Взгляд заскользил по толпе далее, наткнувшись на очередные обильные слёзы. Долговязый, худощавый, на скелетоподобном теле накинута серая футболка «Марвел». Такие я часто видел в «Forever21”, когда жил в столице. Они как раз выкупили патент на одежду с героями Дисней, а это ох какой гигантский выбор персонажей. Можно заманить к себе и ГИК-фанатов Звёздных войн, и малолетних любительниц Золушки с Эльзой, и прыщавых обожателей Мстителей.
Длинная чёлка, точь-в-точь как у Бибера в лучшие годы, до того как он связался с наркотой, скрывала лоб. Удивительно было видеть на лице этого парня столько слёз.
Ещё одна жуткая тайна омрачила существование всего города. Ещё один подросток, ещё одна смерть, ещё один ужас…
Поцелуй с мёртвой. Её разговор стал бы для меня очередной галлюцинацией, если бы не её привкус на моих губах. Хитрая мёртвая стерва знала что делать: в подтверждение своего существования она оставила след на губах, свой собственный вкус, запах, холод прикосновения. Она знала, чертовка, что я почувствую её, запомню и не смогу выкинуть из головы.
Закончив окидывать шумную толпу беглым взглядом я перевёл взгляд вверх, на чистое тёмное небо усыпанное мелкими звёздами. Тучи улетели, хоть и казалось что моё небо больше никогда не будет безоблачным. Ночь выкидывает свои сюрпризы, оставляя горькое послевкусие, ощущение, будто всё происходившее нереально, какой-то безумный мрачный кошмар.
Удивительная вещь: думаю, вы помните что в тяжёлые моменты я имел привычку поднимать глаза вверх, к звёздам. Смотреть на голубое небо, радоваться солнцу, с восторгом осматривать круглую луну. В небе я всегда искал надежду на лучшее будущее, на то, что всё вновь станет на свои места. Может быть из-за этого зимой или в конце осени, когда моё небо затягивали бесконечные тучи, на землю опускался воздушный туман и в самом воздухе застывал аромат безнадёги, я уходил в затяжную депрессию. Много думал и ещё раз думал, уходил в себя, грустил, испытывал головные боли. Но тучи уходили, и я, как цветок после таяния снега, опять становился счастливым.
Сейчас даже в излюбленном небе я не видел надежды. Я смотрел вверх, и с безумным шумом участившегося пульса сердца понимал, что никогда ничего больше не встанет на свои места. Теперь всё по другому, и этот страх будет жить со мной вечно.
Высокие подсолнухи прогибались под порывами ветра, который то начинал бушевать, то впадал в спячку. Скорая помощь отъехала, полицейский-стажёр собирался запрыгнуть на мотоцикл и скрыться восвояси. Шериф оставался, всё ещё пытаясь выманить хоть слово из Гены с упорством рыбака, пытающегося славить Марлена в шторм.
Среди множества лиц и тел белым силуэтом загорелась знакомая маска. Улыбка от уха до уха, вырезанные на качественном дереве глубокие морщины, белый румянец.
Я вздрогнул. Сердце упало в пятки. Судорожно осматриваясь по сторонам и ища в первом попавшемся человеке поддержки я вцепился в рукав кофты отца.
А тем временем маска двумя пустыми тёмными пятнами осматривала меня. Леди… Нет, это не она. Другая маска, изображающая мужчину: над узкими растянутыми в улыбке губами красовались темные густые усы. Подражатель? Второй маньяк-убийца?
– Сынок, что такое? – заинтересовался отец, пытаясь откинуть меня от своей дорогой кофты «Bogner”. Не хватало ещё, чтоб я растянул шмотку за двести евро.
Объемная шляпа летала над головами ничего не подозревающей толпы. Их увлекли обсуждения мёртвого и убийцы, сплетней и новых слухов. А между тем, кружок мирных местных жителей не спеша обходил хладнокровный убийца.
«Зови шерифа, придурок!»
– ШЕРИФ! – завопил я, отпрянув от папы – ШЕЕРИФ!
– Что, сынок? – в другой ситуации я бы дал ему по яйцам, ведь какой я «сынок» тебе, алкаш с перегаром? Но сейчас не то время.
Обернувшись к толпе, я с удивлением обнаружил что силуэт исчез. Исчезла и белоснежная белая маска, и широкая шляпа. Я вновь выгляжу как безумец, да и чувствую себя сумасшедшим параноиком.
А между тем толпа галдела, выпуская из виду ходящие запредельно близко опасные тени.
ЭПИЗОД ЧЕТВЁРТЫЙ
Глава 27 #язнаючтовысделалипрошлымлетом
*Стояла непроглядная ночь, тьму которой освещали яркие звёзды. Тут, за городом они были намного ярче чем в самом центре. Окружённая густым парком местность не освещалась яркими фонарями, а значит была идеальным местом для любителей понаблюдать за звёздами и помечтать.*
Но наша героиня таковой не была. Сопливые мечтатели, бестолково наблюдающие за звёздами – не её типаж. Уверенная и прямолинейная, всегда умеющей говорить в лицо людям то, что им положено услышать. Казалось, именно это и отталкивало её одноклассниц от общения с ней, а вовсе не склонность к алкоголю. О да, она подсела на него ещё с конца восьмого класса, с поводом и без поглощая его при каждом удобном моменте: отметив контрольную, день рождения её многочисленных кошек или начало масленицы. Сама того не понимая, она пила и медленно губила свою жизнь.
Жизнь, в свою очередь, разделилась на «до» и «после» первой бутылки. Как сейчас помнит, Арина – чёртова сука – пригласила её на день рождения подруги подруги, которая дружит с подругой играющего на ударных в инди-группе парня, в свою очередь общающегося с Ариной. Общением, правда говоря, это сложно назвать. Музыкант взмахивает своими длинными волосами цвета осеннего каштана, улыбается улыбкой сошедшего с рекламы шампуня сёрфенгиста и абсолютно несмешно шутит. Арина навязчиво смеётся (бонус ей за актёрское мастерство) и мычит что-то в ответ.
На то день рождение она шла с чётким намерением потерять девственность с этим «обескураживающим», по её словам, парнем. Девственность то она потеряла, да вот только с другим. Напилась до состояния в народе называющегося «в стельку» и распахнула ноги, как врата в Эдем, первому попавшемуся выпускнику. В тот месяц у них был особый тренд соблазнять восьмиклассниц, сраные педофилы. Они, говорят, даже какой-то замудренный счёт вели: по два очка за поцелуй, семь за секс. Но это, опять же, сплетни.
Парень из инди-группы тем временем клеился к Инге: взмахнул волосами, растянул свою пасть в улыбке сёрфенгиста. Несмотря на бытовавшее в школе мнение, Инга нравилась мальчикам. Соблазнительные формы, дерзкие холодные взгляды, пухлые губы и яркий макияж (по праздникам). Тогда, впервые, парень протянул первый в её жизни стакан пива, и понеслось. Арина, узнав как беспощадно подруга отобрала её желанного музыкантишку, распустила головокружительные сплетни об алкоголизме Инги. Теперь, вся южная школа при виде девушки строит из себя святош, обходя несчастную алкоголичку десятой дорогой.
Да и, собственно говоря, всё равно, пусть катятся к чертям. Верный собутыльник у неё был, она как-то перебивалась. Дима нормальный пацан, но лучше бы он был геем. После каждой выпитой бутылки он сразу же начинает лезть к Инге со своими намёками. В ответ же приходится хлопать ресничками и изображать искреннее непонимание. Френдзона порой страшная вещь.
Дима умел поддержать и выслушать, хотя сама Инга другом его не считала. «Да так, знакомый алкаш» – отвечала она всем, кто интересовался взаимоотношениями девушки с парнем с длинными волосами.
Но и их так называемая «дружба» закончилась два месяца назад, после крайне трагического случая. «Ты меня шантажировала, красноволосая дрянь», а она ему такая «Да чё ты гонишь, я просто защищала себя», а он ей «Ищи себе нового приятеля для бухла, я в завязке», а она ему типа «Ну и найду, у меня целый кастинг на собутыльника». Ну и хрен с ним. Люди, вместе закапавшие труп рано или поздно сойдутся. Наверное.
А собутыльника, между прочем, она так и не отыскала. Бухала одна, как старая никому не нужная алкоголичка. Даже её бар изменился – сплошь красное вино, от одного лишь вида которого уже желудок сводит.
Инга всё лето и начало нового учебного года не выпускала из рта электронную сигарету «IQOS”. Нет-нет, что вы! Она ни в коем случае не переживала из-за своего здоровья, просто от электронки чувства гораздо круче: кружит голову, выворачивает кишки, в носу задерживается кайфовый хвойный аромат.
Идя домой по узкой просёлочной тропе Инга, как всегда, дымила. Лёгкий прозрачный пар вздымался в ночное небо. Девушка провожала его взглядом, порой начиная реветь, порой неистово смеяться.
Зайдя домой она сразу же получила от пухловатой матери, как всегда ужасно пахнущей испорченной свининой, будто она работает в мясной лавке с утра до ночи. В самой хреновой мясной лавке. Но на самом деле она бухгалтер, каждое утро ездивший в центр города на свою ненавистную работу. Жалкие копейки за ещё более жалкую не потную работёнку: приходишь в девять утра в забитый крысами офис, садишься пухлой задницей на старое кресло и без остановок проверяешь почтовый ящик, когда нужно хамовито отвечая недовольным клиентам. В восемь возвращаешься домой, берёшь двухлитровую бутылку колы, палку колбасы и заливаешь недовольство ужасной жизнью тонной сахара и холестерина.
А также спирта.
По старой привычке, маман была под газом. Причём под таким, что она шаталась, открывая дверь дочери.
– Опять лазила со своими го-о-ондонятами?! – недружелюбно спросила она у дочери, с удовольствием протягивая выдуманное слово.
– Да, именно с теми самыми гондонятами – уверено ответила она. Труп парня, которого она толкнула на острые ветви в июне забрала скорая прямо на её глазах. Правда, о которой ей почти удалось забыть всё же всплыла наверх. Вместе с вечерним ливнем. Как такое может быть? Так глубоко закопанный труп просто оказался на поверхности? – На самом то деле, моя глубоко НЕ уважаемая маман, моего одноклассника нашли мёртвым в яру «Дубового».
– Твою мать, этот поганый городишко неисправим. Я ещё давно говорю что в этом захолустье творится что-то не то.
Пройдя на свою маленькую кухню, девчонка почувствовала как в кармане облегающих джинс завибрировал телефон.
Достав его, она обнаружила что звонил аноним. Хм, кто бы это мог быть?
– Алло – строго ответила она. Инга всегда так отвечала на звонки: никакого вопроса, никакой любезности. Лишь сухое, громкое и дерзкое «алло», напоминающее лай собаки.
– Привет Инга – ответил голос, напоминавший мужчину в возрасте.
– Откуда Вы знаете моё имя? – удивлённо ответила Инга, не узнав голоса. Дедушка, единственный обладатель подобного голоса, умер два года назад.
– Я знаю что ты натворила в этом июне – тихо ответили на другой стороне линии.
– Ты ещё что за хрен с горы? – агрессивно крикнула она в трубку, оглядываясь, чтобы маман не заметила её разговора.
– Рекомендую не хамить, юная леди – рассмеялся он – Я достаточно устал, после того как всё утро раскапывал могилу в яру. Хочу сказать, что вы с дружком прекрасно постарались. У вас получилась достаточно глубокая яма.
Инга была в ужасе. Все таки кто-то узнал о том, как она бесчеловечно похоронила своего одноклассника.
– Что тебе нужно? – крикнула она в трубку, не обращая внимания на подкативший к горлу ком.
– Хм, а я, похоже, упустил момент когда мы с тобой перешли на «ТЫ» – рассмеялся пожилой мужчина.
Инга отбила звонок и отбросила телефон в сторону. У неё закружилась голова. Её тошнило. Что с ней будет дальше? О нет, все узнают. Узнают о том как она толкнула того парня на острые ветви. Как бросила клочок сырой земли на его труп. Ей нужно подышать. Её сейчас вырвет.
Благо она жила в частном секторе, с небольшим, но уютным двориком. Раньше тут было очень даже мило, пока её мать не спилась и не забросила дворик. Он плотно зарос сорняками и мхом.
Облокотившись о дерево Инга отдышалась и стала размышлять о том, что будет делать раньше. Может сбежать из города? Повесится? Нет, это путь слабачки.
Инга услышала хруст ветвей сзади, после чего резко обернулась:
– Мама? – растеряно спросила она, всматривавшись в темноту.
Ответа не последовало. Наверное почудилось.
Она посмотрела вверх, рассматривая звёзды. Может быть так делают не только сопляки? Ведь ей и правда становилось легче. Страх уходил куда-то. Дышать стало свободней.
Ну вот, опять телефон в кармане завибрировал. Она с ужасом достала его оттуда, и обнаружила что звонил Аноним.
– Алло – трясущимся голосом ответила она.
– Если скажу что рад тебя слышать – совру – ответил тот же старый голос.
– Скажи, кто со мной говорит?!
– Если хочешь знать, Мистер V – деловито ответил голос.
Инга рассмеялась:
– Мистер V? А почему не Господин Y или Сударь Q?!
Собеседник замолчал
– Предлагаю сыграть в игру – подумав ответил Мистер V – Угадай, с какого ракурса я наблюдаю за тем, как ты говоришь со мной, держа телефон в правой руке.
Инга с ужасом стала осматриваться. Но вокруг никого не было.
– Ты хочешь меня испугать, старый мудак – агрессивно выпалила она.
– А таким тебя напугаешь? – рассмеялся она. Вдруг, сверху, в метре от Инги упала большая лопата, такая же, которой она закопала бедолагу. Ту лопату она запомнит на всю жизнь.
Инга завопила. Завизжала так, что её крик раздался на весь район.
Мать тем временем сидела в ванной, и одев наушники громко выкрикивала слова песни «Vogue” Мадонны.
«Let your body move to the music» – горланила она, раздувая воздушные пузырики в воде ванны.
Инга принялась бежать к двери дома. Обернувшись, сзади себя она увидела силуэт в непроглядной чёрной мантии и жуткой белой маске, на которой был изображён широко улыбающийся дедуган.
Холерически пытавшись тянуть за дверную ручку Инга с ужасом понимала, что её заклинило. Она громко стучала, кричала но её Мама не слышала.
«C’mon, Vogue» – пела она.
Из-за спины силуэт внезапно достал остро наточенный деревянный кол. Увидев это, Инга отбежала влево. Она была в заперли в своём дворике. Псих перекрыл ей выход. Она пыталась кричать из последних сил, но никто не слышал. Неожиданно, она почувствовала невероятную резкую боль. Кол проткнул её спину и вылез через живот. Она могла наблюдать за тем, как острое дерево выходит из её красивого живота. Именно так погиб её одноклассник, которого она толкнула на острые ветки. Сейчас она могла наблюдать за своей смертью.
Всегда уверенная и дерзкая, этой ночью она была сломлена. Умерла жалкой, беспомощной – для неё это было самым страшным.
Незнакомец понес её тело, насаженное на кол к стене дома, вставив его прямо туда и оставив Ингу висеть на нём и наблюдать за своей смертью.
Пальцами, одетыми в тёмные перчатки, он взял капли крови с живота Инги, и ею на стене написал огромную, алую латинскую букву “V”.
В «комнату барби», выкрашенную в выедающий розовый цвет, медленно пробрались первые солнечные лучи. Они осветили небрежно брошенное на стул платье в серебристых паетках, лежащие в метре друг от друга белоснежные кеды от Армани и небрежно брошенную как мусор сумку от «Chanel”. Небольшими шагами пробираясь дальше, вглубь комнаты, солнечный свет осветил зарывшуюся в воздушное белоснежное одеяло девушку. Пощурившись и пробурчав под нос парочку недовольных высказываний вроде «Чёртово солнце», «ненавижу этот клятый свет», Каролина поднялась и села на краю матраса, в ширину равному росту двух поставленных друг на друга карликов.
Золотые волосы свисали вниз, переливаясь в лучах как фонарь, одиноко стоящий посреди ночной улицы.
Должно быть, это первый раз в жизни, когда она рада понедельнику. Разъясним сразу: понедельник – день страха, ужаса, печали и грусти. День, призванный напомнить после окрашенных в блеск фейерверков выходных, насколько всё же жизнь монотонна и бессмысленна. Встать с теплейшей мягчайшей кровати это найстрашнейшая экзекуция из ныне существующих, а заставить себя выйти из дома и пойти в школу – подвиг, которому бы Геракл позавидовал.
Дело становиться хуже, когда каждый ученик огромной школы имени Дилана Грина считает тебя своим врагом, даже совершенно незнакомые люди.
Какой-то умник из одиннадцатого класса ( в нём, если что, учатся одни чмошники ) запустил свой вариант «Подслушано» в инстаграме. Во первых выбор социальной сети очевидный провал. Ну кто же делает блог сплетен в Инстаграм? Во вторых, его короткие ролики занимающие несколько секунд абсолютно бездарны. Новая рубрика под названием «За что мы так ненавидим Каролину» вообще полная лажа.
«Я считаю что Каролина характеризует собой всё, что так противно обществу. Двуличие, хулиганство, беспорядочные половые связи…» – Гита, эмигрантка из Индии, президент литературного кружка. Поклонница Джейн Остин, наизусть знает все высказывания Рузвельта.
«Я ставлю за обязанность, как президент школы, защитить каждого ученика от влияния, этой… Прости Господи… Девушки. Наша страна должна устранять подобные проявления невежества на корню!» – Аларик, Нигериец по национальности, но ведёт себя как самый омерзительный, консервативный и чопорный белый. Не смотря на то, что он президент школы его недолюбливают и чернокожие избиратели, и белые, и азиаты. Говорят, по блату занимает эту, несомненно, «важную» должность.
«Каролина… Ах, Каролина… Если ты посмотришь это видео, то вот тебе моё послание – гори в аду» – Елизавета, лучшая подруга Кэр в восьмом классе. Когда девушка полностью растворилась в общении с компанией «мажоров», Елизавета возненавидела её всем сердцем. Стоя посреди коридора у кабинета информатики, она жуёт жвачку и ловит одобрительные взгляды как плюсы к своей карме. Под видео подпись: «Кто согласен со словами Елизаветы ставьте «+» в комментах». Комментариев 150 и все идентичны.
Но самое удивительное в этой ситуации вовсе не реакция школы, а реакция Каролины на все их гневные слова. Пританцовывая под новую песню Арианы Гранде, девушка подошла к зеркалу и занялась макияжем.
– Хм-м-м, как же красятся самые заядлые шлюхи? – спросила она у своего отражения, нанося тональный крем. Следом лицо украсила алая губная помада, тёмная подводка и тушь. Расчесав длинные волосы, она подмигнула самой себе.
Весь негатив, желчь, грязь пролетали мимо, не задевая золотую голову. Плевать, что они говорят, самое главное что никогда в жизни Каролина ещё не была настолько счастливой. Дни стали бесконечными, ведь с ним она запоминает каждую миллисекунду в деталях: его любящие взгляды, повороты головы, ненавязчивые движения. Она погружается в Валентина, скрывается в нём от грязи, шумихи и волны осуждения. С ним это всё ей чуждо.
Она открыла гигантский розовый шкаф.
– Так, что тут у нас самое шлюховатое?
На вешалках, как коровы на скотобойне, теснились десятки платьев, кофт и рубашек. Снизу, словно королевская армия, выстроились каблуки, сандалии и кеды. Это лишь часть гардероба Кэр, всё остальное висело в общей с родителями комнате: просторном и пахнущем новым ароматом «Gucci” гардеробе, оформленному по сдержанному, но весьма хорошему маминому вкусу. Освещение там она выбирала «кремово-приглушенное». В свете таких ламп кожа кажется гладкой, ни одного прыща не увидишь. Зеркала во всю стену исключительно стройнят, добродушно забирая пару килограмм. Каждую полочку с обувью Валентино, Версаче и Александра МакКуина освещает отдельная лампочка. Кензо и Москино считается второсортным и запрещённым в гардеробе семьи Каролины непотребством. Зара сжигается, как книги в романе Брэдбери.
Сейчас Каролина замерла у красного корсета, вывешенного у комбидресса от «Луи». Неизвестный для девушки дизайнер сшил, должно быть, самую вызывающую и яркую вещь, попадавшуюся на глаза за всю карьеру страстного шопоголика со стажем. Приятный на ощупь бархат, кружевные цветы, скрывающие грудь. Да это разорвёт их всех на части!
Эту, возможно слегка пошлую вещь, Каролине на шестнадцать лет подарила Алина. Она ездила к дяде на день благодарения в Нью-Йорк, где оббежала пороги всех модных домов. Выбрав самое вульгарное и дорогое, она решила подарить это лучшей подруге: «После шестнадцати никто и не возразит, если ты оденешься как дешёвка» – протянув обёрнутый в блестящую тёмную бумагу корсет Алина хмыкнула и дерзко зашла на вечеринку в пляжном стиле.
Родители бы на сто процентов не оценили подобный наряд, но сейчас их мнение – самый бессмысленный звук во вселенной. Как недавно во время ужина выразился папа – «Ты для нас умерла!», а разве важно что надевает на себя мёртвый?
Последним штрихом в образе под названием «атомная бомба быстрого действия» стали багровые кожаные туфли «Polini”. Каблуки выше чем цирковые ходули. Раз мы уже начали мерять высоту в поставленных друг на друга карликах, разъясним: эти туфельки, в отличии от предыдущего примера, как три поставленных друг на друга карлика.
Каждый шаг по мраморной лестнице отдавался жутким грохотом по всему особняку, поэтому к появлению дочери родители оказались готовым.
Увидев Каролину, мать выпустила ложку с овсяной кашей на соевом молоке из рук.
Нет, всё же не готовы.
Молоко расплескалось по дубовому столу. Мать высказала возмущение первой. Подправив шёлковый халат цвета панна-коты она воскликнула, настолько громко, чтобы привлечь внимание отца, читавшего новости в телефоне:
– И в этом ты пойдёшь?
– Я тоже в восторге, скажи ослепительно! – саркастично ответила Кэр, слегка неловка покрутившись на каблуках, дав матери рассмотреть броский корсет во всей красе.
– Нет, юная леди, ты не можешь так идти – вставил свои пять копеек отец.
– Поддерживаю тебя, дорогой – взглянула на главу семейства мать, услужливо схватив его за крепкий кулак – Небось вырядилась так для своего нового увлечения. Как его там? Василий? Ва-....
Хлопая длинными как метла ресницами мать лишь прикидывалась. На самом то деле она давно выучила имя парня, его биографию и в деталях изучила каждую злобную сплетню о его персоне.
– Валентин – недовольно обрезала Каролина, скрестив руки на груди. Стараясь сдерживать себя в руках она делала глубокие вдохи, отвлекая себя приятными мыслями. Точнее одной самой приятной мыслей.