– Ты здесь? – удивлённо спросила она, ослабив хватку, с которой она схватила руку парня. Он отстранённым взглядом проводил по ней от тонких стройных ног до пахнущей дорогим парфюмом и ягодами головы. Она была идеальна. Идеальнее чем Афродита, Венера и все богини вместе взятые. Она была будто послана высшими силами в качестве украшения этой планеты. Она делала каждую комнату ярче и приятней стоило ей только зайти. Она была мечтой. Да, девчонка-мечта, которую рисует каждый, абсолютно каждый, без исключений, когда воображает идеальную жену.
Её добродушность и ненавязчивая искренность чередовалась с настоящим огнём, которым иногда горели её глаза. Она была невероятным человеком. Со своими странностями. Такая горячая, но при этом могла быть чертовски холодной. Заставить одной лишь равнодушной ухмылкой и пафосным взмахом волос заставить вас замёрзнуть. Но если сама захочет, то сделает так, чтобы по вашему телу спустилась вниз неловкая капелька пота, вызываемая один лишь её взглядом. Один лишь дымный взгляд, которым она сможет навсегда запасть даже в самое жестокое сердце.
Сама она видела себя как человека с крайне неустойчивой психикой. Эта была её тайна. Ни одному психологу она не доверила то, что боится сама себя.
Всегда считая себя милой девчонкой, не способной на жестокий поступок, она стала понимать что её душа начинает медленно темнеть, оставляя лишь светлые волосы без изменений.
Страсть. Всё что чувствовал Валентин, это неутолимое желание. Открывшуюся внутри него жажду, которую крайне тяжело остановить. Он хотел эту девушку. Он хотел увидеть её голой перед собой. Он готов полностью раствориться в ней, посвятив всего себя этой ночи.
– Я люблю тебя – вырвалось у Валентина, после того как он нежно снял нависшую над лбом прядь с лица Каролины. Он понимал всю серьёзность этих слов. Он знал, как оно – любить. Когда-то он любил. Яркая симпатичная женщина, которая однажды, одним обычным вечером, не вернулась домой. Его мама. Единственный человек в жизни Валентина до Каролины, которого он вправду любил. Любил по-настоящему. Чистой сыновьей любовью.
Каролина не ответила взаимностью. Она бы сделала это, но не успела. Валентин, прожигая взглядом пухлые губы девушки поцеловал её, начав снимать милый хлопковый костюм, за которым она скрывала идеальное тело.
Они вдвоём, совершенно синхронно, будто два однояйцевых близнеца, плюхнулись на мягкую кровать Каролины. После этого момента не видели ничего вокруг. Кровать – была отдельной вселеной, отдельным миром, где все серые проблемы Земли были чем-то второсортным. Они были одни. Смешались в одно целое, отдавшись чувствам.
Герда не переставала кашлять, пытаясь отхаркнуть последние мерзкие ощущения в горле. Чёрт, это были чертовски неприятные ощущения, не стихавшие на протяжении последнего часа. Кажется, её лёгким пришёл конец после длительного пребывания в здании забитым ядовитым дымом. Может быть ей и не стоило возвращаться за незнакомцем, которого она едва знала? Андрей – притягательный красавчик. Она встретила его у водопадов Глория, такого растерянного, потерявшего интерес к жизни. Такие ребята никогда не решают резко оборвать жизнь самоубийством. Такие как он: уверенные, прямолинейные и с деньгами, что ли.
Герда, пытаясь перетащить тяжелого качка буквально полностью на хрупкой спине, не стесняясь рассматривала его лицо, от и до, наслаждаясь идеальными чертами и пропорциональностью. Всё в нём выверено до точности, как в швейцарских часах.
Когда они наконец вышли из горящего здания, у Андрея наступила новая, третья стадия. Кружение головы отошло. Яркий бред тоже. Некоторым людям, во время этого периода хотелось неудержимо танцевать. Некоторым спать, причём неважно где.
Отойдя где-то на сто метров от сквота, Герда освободила себя от тяжёлой ноши, усадив незнакомца на пенёк, из которого ранее торчал топор. Возможно, кто-то взял его ещё до начала пожара. Кому мог пригодиться острый топор?
Андрей закрыл глаза, обронив со своих уст лишь глухие стоны. Казалось, он заснул сидя, давав Герде рассмотреть длинные ресницы.
Но они сейчас не отвлекали её. Когда пожар был позади, в голову Герды стукнула мысль от которой у неё сразу же начиналась дрожь. Она проводила внутренний монолог сама с собой, пытаясь успокоить испуганное эго. Но на этот раз она не накручивала. Она была не из тех, кто много накручивает. Пусть это делают бездумные богатенькие блондинки, религиозные фанатики и заядлые мамаши с богатого центра города, такие как она – никогда ничего не навязывают.
Плантация марухианы. Её найдут как только приедет полиция. Она будет первая из подозреваемых наркодилеров. О нет, её пожизненно запрут в тюрьме за продажу наркотиков. И в отличии от других наркоманских баронесс, для неё «пожизненно» обозначало «навечно». Она будет вечно сидеть в четырёх стенах, выжидая заветного момента, когда на землю прилетит гигантский астероид уничтожив всё живое.
Убийства. Чёрт, та куча убийств которые они провернули с парнем, закопав трупы по всем окрестностям. После трагического инцидента, убившем кучу молодых людей, сюда понаедут толпы лицемерно горюющих туристов, которые пьяные будут шататься у озера и находить почти сгнившие изуродованные тела. Всё. Это конец.
С ярко накрашенных чёрной тушью глаз Герды потекли слёзы. Она всхлипнула, не зная что делать. Всю свою вечность она останется коротать в зловонной камере с крысами.
Нет, она не допустит этого. Будет умнее. На шаг впереди.
Она ударила ладонями по задним карманам узких скини джинс, проверяя, на месте ли её орудие. Оно было там. Кухонный нож, чуть меньше чем у Майкла. Он был их фишкой. Фирменным орудием пары психопатов, которым они искренне гордились, нося везде за собой. Серийным убийцам всегда нужно быть на чеку.
От взгляда на острый нож с чёрной рукояткой её руки вздрогнули. Неужели она это сделает? Обвинит человека, с которым провела всю жизнь в ложном нападении на себя? Да, она готова к этому. Пора подумать и за свою красивую тощую задницу, хоть на одну ночь став сукой. Всю жизнь она ему подчинялась. Делала всё, что он просил. Она хотела быть хорошей для него. У неё получалось.
Герда поднесла нож на уровень плеча, рыдая смотря на лезвие.
Она любила его. Когда-то. Любила, с каждым днём всё больше веря в утверждение что вечной любви не бывает. Их чувства необратимо гасли. Она всё больше и больше понимала, что из себя представляет этот человек. Он не испытывал к ней столь сильных чувств, как она к нему.
Герда вздрогнула, готовясь нанести первый удар.
Вечность вместе, вечная молодость проведённая с любимым человеком – только звучит романтично, на самом деле полная туфта.
Герда со всех сил, что не покинули её рук, вонзила нож в тощее плечо. Она заскулила, начав ещё больше плакать и зажав рукой источник крови. Она хлыстала без остановок. Блин, столько раз она резала живых парней, а это, оказывается, чертовски неприятно.
«Помогите, на меня напал маньяк который всё тут поджог – про себя репетировала Герда фразы, которые понадобятся ей на момент приезда полиции – Он ранил меня ножом в плечо, после чего убежал»
Ножом в плечо… Хм, звучит мизерно на фоне жестоких убийств. Снобы присяжные в зале суда не поверят в такой лёгкий порез.
Герда решительно поднесла нож на уровень ляжки. Её голова была полноценным учебником по анатомии, как полноценный рентген способная просканировать тело человека насквозь. Она наизусть знала места, от удара ножом в которые человек не погибнет. Просто почувствует адскую боль. Очень жаль, что познания пригодились на практике.
Тяжело вздохнув, девушка опустила взгляд на нож.
«Прости Майкл, но в следущий раз мы увидимся в суде!» – прошептала она, ударив ножом по ноге.
– Ау-ч! – громко вскрикнула она, зарыдав ещё больше. Теперь и из ноги лилась свежая кровь, капая на тёмную землю. Она вся была в крови. Сексапильный новый наряд, недавно купленный в молле, испорчен.
Она казалась себе жалкой. Грешная порочная маньячка, отчаянно бившая себя ножом, пытаясь избежать ужасной участи. Всю жизнь она ранила людей, наслаждаясь их шокированными стонами, которые сами собой вырывались, стоило им увидеть текущий из них ручей крови.
Трусиха. Она считала саму себя хитрой трусихой, решившей прийти к самому отбитому плану.
Герда теряла сознание. Она готова была рухнуть на землю, держась на одной ноге из последних сил. Кажется, она потеряла чересчур много крови. В глазах постепенно темнело, и она чувствовала как медленно теряет сознание. То что нужно, окровавленная девушка посреди леса. Никто и не подумает что она кровожадный убийца.
Плохое самочувствие не помешало ей нанести третий удар в левую руку. Герда выпустила окровавленный нож из рук, небрежно кинув его на землю. Она оставила все попытки предотвратить потерю крови. Пореза была три, а руки у неё две.
Осталась лишь последняя проблема: красавчик, дремавший на пеньке и даже не знавший, что за треш происходит перед его носом. Его судьба предначертана. Когда Майкл увидит, что Герда его спасла, он собственноручно свернёт ей шею, после чего убьёт парня самым жестоким способом. И даже если не свернёт, ему прийдётся долго и мучительно убивать сегодняшнюю жертву под ярким светом луны. Этот процесс неизбежен. Красавчик, к которому она испытывала что-то вроде извращённого Стокгольмского синдрома не заслуживал адской смерти, а Майкл убивал только так: жестоко, кроваво и долго. Он умирал бы долго: чувствуя каждую секунду жуткой гибели.
Она должна решиться сделать это сама. Убить парня, которого только что спасла. Она сделает это быстро. Он не будет мучаться. Ведь Майкл найдёт его, и всё равно сделает это.
Ещё с детства Герду в себе раздражало то, что она не видела выхода даже из самых решаемых ситуаций. Скорее всего, она была неисправная пессимистка.
Подняв нож с окровавленной почвы, Герда подошла к Андрею, вознеся нож над собой. Он все равно хотел умереть сегодня. Он был в одном шаге от гибели. Он хотел этого. Она сделает ему одолжение.
Герда опустила нож, и своей целой правой рукой вытерла слезы, скатывавшиеся по румяным щекам. Она не может. Не может так просто ударить в него ножом. Что же случилось? Она делала так всю жизнь, но теперь, будто кто-то стоял сзади неё, крепко схватив руку и не давая сделать решающий удар.
Она рыдала, смотря на идеальное лицо Андрея, которое при свете луны казалось ещё и блестящим, будто укрытым яркими камнями. Она не могла ударить его ножом, смотрев как он, также как и она сейчас, без остановок истекает кровью. Это было выше её сил.
Герда присела на колени, обхватив руками спящее лицо. Она не стала шепотом говорить банальные ванильные фразочки, которые и так бы не дошли до ушей незнакомца. Прислонившись к его лбу, она просто поцеловала его недвижимые губы. Поцелуй со спящим человеком оказался самым живым в её жизни, на удивление Герды.
Андрей распахнул глаза, перед собой увидев девушку с татуировкой дракона на лице, не останавливаясь целовавшей его. Он не сопротивлялся. В памяти до сих пор были свежи отрывки пожара, в которых Герда героически выносила его из горящего здания.
Они взглянули в глаза друг друга, в первые секунды не находя слов. Андрею они и не нужны были. Кажется, он влюбился. Влюбился в харизматичную незнакомую девчонку, подобравшую его разочарованного в жизни на самом обрыве моста. Она вернула ему жажду жизни. Поцелуем вдохнула силу, которой ему так не хватало. Она отдавала частичку энергии ему, делая это искренне. Она была чудесной. Он не хотел с ней расставаться, даже и не пытаясь узнать почему она вся в крови.
Герда всхлипнула максимально громко:
– Мне прийдётся убить тебя – она зажала нож в правой ладони, не сдерживая все слёзы что так резко привалили к её глазам. На удивление, Андрей на такую фразу среагировал спокойно:
– Не стоит – равнодушным тоном ответил он – Не стоит возвращать желание жить, чтобы потом резко отбирать её.
Герда вытерла слёзы с щёк:
– У меня получилось вернуть тебе желание жить? – удивилась она, ведь то, что сказала там, на мосту было лишь привлекающим внимание манёвром, идеальной схемой убийства.
– Да, у тебя получилось вернуть не желание, а саму жизнь. Ты удивительная. Я это понял, как только окно белого мустанга отъехало вниз. Прошу, останься со мной – просил он, даже и не замечая как заляпал футболку кровью новой подруги.
Чувства оказались полностью взаимными. Жертва к нападающему. В них двоих играла настоящая интрига, заключающаяся в незнании друг друга и искреннем желании разузнать.
Герда отбросила нож в сторону, придвигаясь к губам Андрея для их второго поцелуя. Поцелуи с ним были чем-то сродни фантастики. Таких положительных эмоций она ещё не ощущала никогда за свою длинную жизнь.
«Не будь такой узкомыслящей» – улыбнулась она своему же внутреннему голосу, забив на ужасную боль, разрывающую её тело на части. Типичная ситуация, когда любовная история казалась важнее литров крови, что она теряла на тот момент.
У неё будет новая жизнь, с абсолютно идеальным человеком который ей нравится. Может быть это любовь? Она не хотела разбрасываться громкими словами при первой же ночи, но похоже, это было то самое ощущение.
Горящий сквот позади. Вместе с Майклом, который увидев бы её поцелуй незамедлительно разорвал бы обоих на куски. Они были одни. Только Андрей, Герда, и поцелуй, соединивших не знавших два часа назад друг друга незнакомцев.
Её будоражила одна лишь мысль о том, что она смогла вернуть кому-то желание жить. Жалкое долгое пребывание Герды на планете Земля хоть чем-то оправдалось. В своих глазах она стала не просто идеальной машиной для убийства.
После страстного поцелуя Андрей ласково обхватил щёки Герды, не давая ей отодвинутся. Он не хотел перестать ощущать тепло её тела. Её редкое биение сердца, которое он чувствовал через её горячие щёки.
Его руки запутались в пахнущих ароматом лёгкой лаванды, сбивающихся стойким запахом гари, цветных прядях. Ему нравились её волосы наощупь. Они идеальны. Она идеальна.
Он гладил её щеку, увлечённо рассматривая татуировку в форме дракона. Это был необычный рисунок на коже. Он был вычурен и красив, взят из азиатской мифологии, а самого его будто рисовал искусный Шанхайский каллиграф. Дракон охватывал всю щеку красавицы: от нижнего века больших, добрых блестящих глаз и до уровня пухлых алых губ. Такая татуировка явно нетипичная для красоток её типажа. Это и притягивало, делая Герду более экстравагантной и будто не с мира сего. Она словно пришелец из других планет, высаженный у ночных водопадов. Одно слово: нереальная. Смотря на неё ощущалась неземная красота, порождающая до глубины души.
Словно она вышла из science-fiction фильма. И как могло так произойти, что этот идеал сам подъехал к нему в самый отчаянный момент жизни? Такие как Андрей не верят ни в небесные знаки, ни в сны и ходят в церковь лишь для того, чтобы папа повысил карманные на сутки. Церковь – главная цитадель, где семья может хоть как-то восстановить репутацию из пепла, в который её превратил их сын.
Нет, не могла такая красотка просто проезжать по старому разваливающемуся деревянному мосту, остановиться и влюбить в себя Андрея. Она знала куда едет. Уверенная и решительная, должно быть, она всегда знает куда едет.
– Кто ты такая? – взглянув в чистые голубые глаза спросил он у Герды. Странный вопрос, но сейчас он назревал сам собой. Знаки с небес – туфта для неуверенных в себе прыщавых заморышей, верящих в нумерологию и пустые сны, придуманное их извращённым воображением.
Герде казалось что она сейчас же свалится без сознания на землю. Она держалась на двоих ногах изо всех сил, пытаясь опираться на крепкие руки Андрея. Кровь безудержно текла вниз, стекая по её вызывающему «луку».
Правда всплывёт на поверхность. Она всегда всплывает. Он узнает, зачем она позвала его в свою машину. Она чудовище. Он не достоит жить в незнании с монстром.
Хотя, подождите. Кто сказал что он с ней собрался жить? Одно неосторожное слово – и её три прокола ножом улетят в безвоздушное пространство. Она не может быть уверенна в этом человеке.
Она промолчит. Она будет уверенно смотреть в его глаза и молчать.
– Я… – по выражению лица Андрея можно было подумать что он хотел сказать что-то чертовски важное. Но не успел. Только лишь мимолётное «я» вырвалось из уст парня, после чего его рот крепко перехватили огромные мужские руки, закинув четыре маленьких таблетки экстези в рот. Человек, резко выплывший из тьмы сделал это как виртуоз.
Андрей не понял что произошло. Он послушно проглотил таблетки, после чего почувствовал дикое головокружение. Последнее его воспоминание перед длительной полосой тьмы – удивлённый заплаканный взгляд Герды, непонимающей что происходит.
После резко вылезших из тьмы рук Герда мигом подняла глаза вверх, увидев знакомую белую маску. Та самая маска, которую они с Майклом купили лет пять назад на одной из унылых барахолок, где всё продавалось по дикой уценёнке.
– Нам с мужем так понравился отпуск в Венеции – рассказывала милая старуха, трясущаяся будто в дикой лихорадке – У нас целая коллекция масок оттуда. Но эта – самая жуткая. Чумной доктор – доктор, прятавший лицо за белоснежной загадочной физиономией, которую завершал длинный острый клюв. В него инкогнито вкладывал лечебные травы, чтобы самому не заразиться болячкой.
«Самая жуткая» – улыбнулся Майкл, сразу же взяв маску в руки. Теперь он любил переодеваться в этот странный образ и иногда пугать Герду.
Увидев как медленно теряет сознание новый друг Герды, Майкл снял маску.
Испуганная девушка поняла, чем сегодняшняя ночь закончится для неё. Он убьет, убьёт её и Андрея, человека, который доказал что не только Майкл может навсегда запасть в её сердце.
Герда крепко схватила руку парня с которым секунды назад страстно целовалась, не ослабляя хватки. Она считала, что если отпустит – навсегда потеряет.
– Я с тобой потом разберусь, грязная ты шлюха – агрессивно посмотрел маньяк на лицо, с которого одна за другой капали холодные слёзы.
– Оставь его! – умоляла Герда, с надеждой смотря в глаза Майкла. Они решились человечности. От последних признаков человека не осталось ни следа. Это существо было движимо одним лишь чувством мести. Его план: медленно избавится от каждого, кого любил Влад, прямо у него на глазах. Прямо так, как на его глазах из-за него был спален его смысл жизни. Пропитанный табаком и запахом рвоты параллельный мир, который под очередной дозой мог показаться настоящим раем на земле – Умоляю, не трогай его! – Герда поняла что этот бой неравен. Смирившись с дикой болью в руке от ножевого пореза, она отпустила руку нового друга, дав психопату забрать его.
Ужасные чувства резко ударили ей в голову. Лес перед глазами смазался словно в тумане. Пошатнувшись, она потеряла равновесие, упав на спину и схватившись за порезанную ляжку. Её последняя надежда – милый незнакомец Андрей, сейчас бессознательно уходил на верную смерть. Его дальнейшая судьба предначертана.
Самое страшное, что она не могла ничего сделать. Ужасная боль. И зачем она собственноручно ранила себя? Она проклинала ту минуту, когда решилась на этот поступок.
Сейчас силы полностью покинули её, тело опустошено. Ей осталось лишь продолжать истекать кровью под светом яркой полной луны.
– М-м-м – Андрей пытался произнести слово, но из его рта выходило лишь неразборчивое мычание. Доза сверх нормы отравляла его мозг за считанные секунды. Он не мог двигать своим языком. Его конечности будто окаменели. Он чувствовал как кто-то крепко вцепился в его руку, таща за собой.
– Эх, Андрей. А у меня были на тебя огромные планы – прокряхттев улыбнулся Майкл, удивляясь насколько семнадцатилетний подросток может быть тяжёлым – Скажешь спасибо своему брату. Если ты вообще будешь способен говорить.
Распахнув глаза, в первую очередь я увидел яркие капли крови. Они недвижимо окропили собой треснувшее стекло авто, пережившего ужасную аварию.
Может быть я не могу двигаться? Осколки ранили спинной мозг и я навсегда стал инвалидом? О ужас, кажется мою голову сейчас разорвёт на части от боли.
Если честно, я не думал что выживу. Я вообще ничего не думал. Время до непроглядной темноты и от спокойной езды составляло пару мимолётных секунд, во время которых я не мог понять что происходит.
Крик. Затем тихий стон, вырвавшийся с переднего сиденья. Хруст стекла окна. Я чувствовал как с моего лица продолжала течь кровь, медленно пробираясь под футболку. Прикоснувшись указательным пальцем к ране, я взглянул на палец, с ужасом осознав что моё лицо разбито.
Может быть я стал уродом? После этой аварии вся моя напыщенная смазливость, о которой не затыкаясь спорят неприятные хоббиты в мужском туалете, быстро покинет моё лицо и я стану самым настоящим уродом? Замкнусь в себе, начну вести отшельнический образ жизни, открою талант к рисованию или ещё к чему-то явно не предназначенному для меня и пересмотрю всё своё бытие? Для начала, было бы не плохо выбраться из заваленного набок авто.
Руками, слегка порезавшись, я оттолкнутся от стекла, пытаясь встать на две ноги не прикасаясь ими к окну. Это было достаточно непросто, учитывая то, что меня будто достали из стиральной машины. Я слегка пошатывался, пытаясь найти баланс.
Ярослав. Мой разукрашенный яркими дешёвыми мелками, заказанными с самого отбитого китайского сайта, слегка крикливый друг. Сейчас он без сознания лежал рядом со своим любовником, щекой прижавшись к битому стеклу.
Это всё из-за меня. Из-за меня он пережил такой шок, такую боль и потрясение, даже втянув туда своего парня. Если бы не я, то он бы мирно лежал в кровати видя радужно-голубые сны.
Я наклонился к его телу, рукой оперевшись об мягкое, пахнущее дешёвым табаком сидение. Подтянувшись к нему ладонью, я достаточно резко встряхнул его за плечо. Приём а-ля «может быть это поможет» оказался достаточно действенным. Мой друг продрал глаза, в панике осматриваясь по сторонам. Сначала, он не поднимал свою щеку от режущего кожу стекла, пытаясь понять что произошло. Затем быстро дыша, оперевшись об руки, поднял своё туловище осмотрев лежавшее рядом тело парня:
– Эдик! – шепнул он, потрусив его за плечо – Эдик! Ты слышишь?
Он сразу понял что произошло. Ему не потребовалось долго и нудно описывать аварию. Ярослав наклонился над другом, отчаянно пытавшись его разбудить.
Он поднял глаза на меня, мельком холодно бросив взгляд. Мой друг разбит. После такой ужасной аварии, это вполне естественная реакция.
Пытаясь не растеряется, Ярослав зажал ладонь Эдуарда, пытаясь почувствовать его пульс:
– Сердце бьётся – шёпотом, как опытный врач констатировал он – Эдуард без сознания.
– Нужно срочно вызывать полицию – не медля предложил я, осматривая пейзажи открывающиеся за лобовым окном – Тут нет связи, но если залезть на возвышение…
– Залезай – грубо кинул Ярослав, прервав мою фразу и продолжая не сводить глаз со своего бойфренда – Я не чувствую своей ноги и надеюсь у меня хотя бы хватит сил вылезти из этой долбанной машины.
– Мы можем выбраться через боковые окна – внутри себя я благодарил Бога за тот момент, когда Эдуард решил открыть окна на проветривание, после нажатия педали газа.
– Я не брошу тут Эдуарда – уверенно сказал Ярослав – Мы достанем его, даже если на это уйдёт вся ночь
– Но он может подождать тут до приезда полиции… – я как всегда не успел договорить. Ненавижу когда меня перебивают.
– Подождать?! Ты сумасшедший?! А если машина взорвется, как в каком-нибудь «Форсаже»?
На то он и Форсаж, чтобы какой-нибудь Скала Джонсон смог разбиться на спортивной тачке врезавшись в грузовик на полной скорости, вылезти пока она горит, понаблюдать за взрывом и кроссом побежать дальше. Эх, если бы и в реальной жизни всё было так легко. Я бы уже одним ударом вырубил долбанного психопата, отправив его в нокаут.
– Это миф, что машины взрываются после ДТП – спокойно ответил я
– Серьёзно, в каком видео на Ютубе ты это подсмотрел? Топ 10 мифов о ДТП? – нервно сарказмировал Ярослав – Наверное готовился, чтобы привезти нас в эту дыру, наблюдая за тем как мы медленно и мучительно по очереди гибнем?
Он был на взводе. Я его не винил. Пережить такое и мыслить трезво – то ещё испытание.
– Ты добровольно решился сюда поехать. Не надо меня ни в чём обвинять.
– А если бы я не решился, ты бы нашёл себе нового друга в баскетбольной команде? Яблоко от яблони не далеко падает, типичное мышление семьи Андрея – злобно высказался он, безуспешно пытаясь встать на ногу.
Ужас – сплошной страх окружил подростков этого города в последнее время. После того, что пережил каждый из них остаться в себе, не потерять свою личность было тяжким заданием. И я очень удивлён, что спустя горы трупов и череду убийств у меня получилось это сделать. Или всё же нет?
Небрежно облокотив Эдуарда об твёрдое дерево, с которого порой падали мелкие шишки, сбрасываемые слабыми холодными порывами ветра, я достал свой телефон, на котором осталось всего-то 40 %, и с надеждой начал рыскать по лесу, высматривая сеть. Ярослав пытался ковылять на своей одной за мной, что было весьма странно, ведь я ему сказал что он может остаться рядом с обломками машины вместе со своим бойфрендом.
– Ни черта тут не ловит! – агрессивно бросил я, спотыкнувшись об незаметную кочку.
Не отводя взгляд смотря на дисплей смартфона, я сосредоточенно прислушивался к каждому окружающему звуку: вдалеке слышно лишь приглушённые густой листвой крики совы.
Приятный запах хвои, красивая природа, которую давал рассмотреть лишь редкий свет луны, прибиваемый сквозь верхушки высоких сосен, раздражающие капли крови, неугомонно стекающие с моего разбитого лица– всё это дико перемешалось в моей голове, дав волю над собой настоящему ужасу. О да, это был страх вплотную граничащий с паранойей. Ступав каждый шаг, я испуганно оглядывался назад, ожидая увидеть выбежавшего из кустов маньяка в маске. Но всё было тихо. Чем больше я всматривался в непроглядную зелень, тем больше ловил себя на навязывании страхов. Хотя, возможно, после ужасной аварии, крупного пожара и двух жестоких убийств на моих глазах это вполне себе нормальная реакция?
– Один раз, когда я завёл одну бейби-эмо-девочку сюда, показать одно нереальное место, мы увидели медведя. Серьёзно. Огромного коричневого медведя – в моих ушах заиграл голос Майкла, не прерываясь сопровождающий меня во время первого похода по этим красивейшим местам. Он нёс полную чушь, мешав мне наслаждаться настоящей дикой загородной природой. И даже сейчас, после всего что я пережил это место мне казалось чертовски идеальным. Каким-то диким и необузданным. Будто тут вовсе не орудовал опаснейший маньяк, заманивая подростков в самую чащобу чтобы потом убить их чудовищным образом. Это место хранило в себе загадку. Такое тихое, оно будто молча что-то скрывало, а ему, поверьте, было что скрывать: опаленные трупы испорченных подростков, которые до сих пор, не гаснув полыхали. Окровавленное тело яркой эпатажный девчонки, усыпанное тремя порезами от ножа. Она сама всю жизнь без угрызений совести вела юношей на жуткую смерть. Тела погибших за секунду полисменов, всего-то желавших нам помочь. И загадочный парень в маске, мотивы которого до сих пор мне непонятны. Думаю, мне никогда их не понять. Какой мотив был у человека, не регулярнейшей основе забиравшего жизни десятков подростков? Если когда-то ему в суде зададут этот вопрос, скорее всего он скажет «Хах, мотив? Господин судья, вы наверное шутите? Убивать шестнадцатилеток это просто дико весело, особенно когда ты бессмертен и просто сгораешь от скуки». Или может быть всё обстоит куда серьёзнее? Я будто чувствую, что дело тут не в одном убийце, которым двигали свои собственные извращённые фантазии. Что я точно знаю, так это то, что у него был сообщник. Судя по голосу, который я слышал в зарослях марихуаны, девушка, причём весьма юная. На тот момент я ещё не видел новую подружку Андрея, и в моей голове не переставая крутился звонкий женственный голосок. Она привезла моего брата в сквот ужаса, оставив гореть под поглощаемым всё на своём пути огнём.
Эх, Андрей, даже ты высокомерный мужик такого не заслужил. Моё сердце резко заболело. Это вообще нормально, что в свои шестнадцать я чувствую себя как восьмидесятилетний вьетнамский ветеран? Мне стало стыдно, что я никак не смог помочь двоюродному брату. Он горел, буквально не далеко от меня, а я забыв обо всём выметался из горячего здания. Хотя, подождите, звучит весьма разумно. Полез бы я искать Андрея по бесконечным серым облезлым комнатам – задохнулся дымом, дав огню поглотить тело. Так бы хоть один из нас, братьев «оказавшихся-не-в-то-время-не-в-том-месте» остался жить дальше.
Да уж, я прийду на похороны Андрея с чистым сердцем, отпустив все обиды. Я представил это: весь город нарочито показательно скорбит, вытирая фальшивые слёзы и пялясь на красивый лакированный гроб из блестящего дуба, выточенного косточкой черешни. В нём лежал бы неузнаваемый обгоревший труп, покрывшийся коричневой корочкой. Ни густой красивой чёлки, ни мужественного волевого подбородка – ничего, что напоминало бы о мальчике-красавчике, которого все привыкли видеть.
С громким грохотом тяжёлая крышка гроба закрылась, навсегда спрятав за собой моего брата.
– В шестнадцать лет я куплю нам огромный белый грузовик, и мы поедем, куда глаза глядят, ловить самых опаснейших преступников и творить добро! – в ушах прозвенел звонкий детский голос. Ох уж эти воспоминания. Фильтр детства делает их намного ярче и приятнее, ставя раздел «Насыщенность» на 100.
Это было приятное воспоминание. Залитое светом выгоревшее поле, спаленное беспощадным горячим солнцем, посреди которого стояло высокое дерево, по форме своей напоминавшее октябрьский гриб. На одной из его многочисленных ветвей сидели мы с братом, строя планы на дальнейшее покорение мира. Тогда мы были чистым генератором идей, выдавая мечты одну за другой. Андрей любил смотреть все фильмы и сериалы подобного жанра, где смелые молодые и отчаянные герои охотятся за опаснейшими преступниками. Он восхищался всеми, начиная от Скуби-Ду и заканчивая братьями Винчестерами из «Сверхъестественного». Он был другим: смелым, решительным и всегда готовым помочь.
– Ты сын олигарха, зачем тебе тратить жизнь не на бассейны на крышах роскошных отелей, а на каких-то преступников и гадов? – свесив ногу с толстой ветви спросил я, не уставая напоминать что мой двоюродный брат – сын самого настоящего супер-богача.
– Знаешь что говорит мама, когда я спрашиваю как заработал папа первую крупную сумму? – спросил милый мальчишка с густыми тёмными волосами и большими любознательными глазами, с интересом осматривающими всё вокруг. Вопрос был риторический, и даже в детстве я понял что нужно молчать, дожидаясь ответа – Где-то до восьми лет она молчала. Просто блымала длинными нарощенными ресницами, быстро меняя тему. Не так уж давно она призналась, что на каждом долларе отца лежит ни одна капля крови невинных. В каждой толстой пачке купюр можно разглядеть отрубленный палец, который мой папа собственноручно срезал с одного из своих многочисленных конкурентов. Однажды, моя мама зашла ко мне в комнату, уютно сев на кровать и начав рассказывать все те истории о моём отце.