Я не отводя глаз удивлённо слушал рассказ Андрея.
– Помнишь, мы смотрели второго «Крёстного отца» у меня в гостиной?
Махнув головой, я вспомнил тот классный вечер. Да уж, даже в детстве вторая часть мне понравилась в разы больше первой – Так вот, её истории были страшнее чем все разборки Сицилийской мафии вместе взятые – он грустно отвёл задумчивые карие глаза в сторону, взглянув на одинокую жирную тёмную корову, увлечённо выедающую остатки короткой травы – Ты не можешь представить, какого это засыпать каждую ночь и думать о том, что ты сын чудовища. Ты не знаешь, что это, когда в своих ушах ты слышишь плачь детей жестоко убитых людей. Ты никогда не ощущал, что рядом с тобой, за одним столом сидит бесстыжее чудовище, соорудившее свою империю на крови. Тебе не понять – шёпотом сказал он – Я не хочу быть таким. Серьёзно, не хочу – Если бы тот десятилетний искренний мальчуган увидел свою современную версию, он бы слетел с высокого дерева от испуга. Шестнадцатилетний Андрей напрочь забыл о своих детских принципах. О всех тех обещаниях, что он давал на протяжении того долгого времени – Хочешь правду, Влад? – он взглянул на меня, не дожидаясь ответа – Ты единственный, кто у меня есть. Я ужасно одинокий. И я не хочу, чтобы когда-то мы навсегда расстались, как делают все друзья после окончания школы – Тогда я был единственным его другом. Перед моими глазами сразу же всплыло следующее воспоминание: забитый людьми школьный коридор, в центре которого вышагивает мой брат со своим новым обалденно богатым окружением. Перестал ли он быть с ними одиноким? Скорее всего, нет. Это читалось по всему: по высокомерной улыбке, которая иногда выдавала лёгкую грусть, по наполненным печалью глазам… Все его знали, все говорили о нём, но никого из них он не решался подпустить в свой мир. Туда вход был закрыт на четыре прочных замка, отворить которые могли лишь считанные избранные.
Я был его лучшим другом. Самым лучшим для того искреннего доброго мальчугана, любившего встречать закаты на верхушке высокого дерева. «Знай, кто в этом городе главный» – на замену тёплым воспоминанием пришёл грубый голос, издаваемый моим братом, наслаждавшимся как я униженный мёрзну голый в ледяной воде. Ему нравилось наблюдать за моим растерянным испуганным лицом, слышать насмешки окружающих в мой адрес. Это был не он. Не тот Андрей, которого я знал всю жизнь. Знаю, чертовски банально и клишированно, но такое бывает, особенно в подростковом мире, когда смотря на давно знакомого близкого человека видишь чужака. Новое лицо. Новый характер. Новую сущность.
Для меня под пеплом ушёл из жизни желающий добра и справедливости для каждого на планете мальчишка, а не та новая версия, со злобой смотревшая на моё промокшее тело.
«Прощай, Андрей. Ты навсегда останешься со мной в виде тех тёплых воспоминаний с жёлтого выгоревшего поля» – скажу я перед тем, как крышка дубового гроба навсегда захлопнется.
С моего глаза вниз побежала холодная слезинка, которую я сразу же вытер. Может быть большие мальчики и плачут, когда лишаются человека, с которым у них ассоциировалось слово «детство»?
«Кар!» – сквозь непроглядные зелёные ветви вылетела огромная чёрная птица, сев на лысую ветвь над головой. Она каркнула грозным обеспокоенным голосом, будто наблюдая за жуткой историей, развернувшейся посреди леса – «Кар!» – может быть, не зря Алан По заложил в птице настоящий символ ужаса и безнадёги? Она будто бы видя все мои переживания, своими грубыми звуками пыталась вогнать меня в ещё большую панику. Она прожигала взглядом тёмных глаз, будто бы хотя что-то сказать – «Кар!» – крикнула она в последний раз, слетая с ветви.
Сзади молча тащился Ярослав, также как и я с головой окунувшись в мысли. Вид у него был, как и у своего друга, максимально жалкий: кровавые потёки, видневшиеся на руках, грязное лицо, будто у шахтёра, неестественно вывернутая нога, небрежно тащившееся по земле. Либо он был настоящим идиотом, либо настоящим другом, раз решился пойти со мной искать связь. Кстати говоря, ни одна полосочка так и не появилась за время нашей прогулки. Густые зелёные заросли не позволяли ни одной радиоволне просочиться к нам. Они плотно скрывали нас за собой, предательски не давая вызвать на помощь. В прошлый раз даже спонтанный прямой эфир помог: в самый ответственный момент, когда я готов был почувствовать в животе острый кухонный нож, раздался звучный полицейский выстрел. Вот она, могущественная сила инстаграмма.
Я шёл, потупив взгляд в сырую землю. Миллионы маленьких букашек лазили под ногами, сотрясаясь от каждого шага. В отличии от загадочного ворона они словно были в своём измерении: увлечены своими делами, спеша убегая в неизвестном направлении.
Звёзды, ярко светившиеся над моей головой часто успокаивали. Надежда – вот что давал мне хоть один одиноко светящийся белым холодный огонёк в тёмном небе, который я высматривал не жалея постоянно затекающую шею. Мечтать и смотреть на звёзды – одно из тех немногих хобби, о которых никто из окружающих меня людей даже и не догадывался, но оно стало неотъемлемой частью жизни. Скорее всего, звучит невероятно смазливо и сопливо. Но это факт: далёкие холодные космические тела, находящиеся в сотнях световых лет от обычного человека, могли помочь верить прямо здесь и сейчас.
– Может быть мы зашли чересчур глубоко? – растеряно спросил Ярослав, медленно хромающий сзади. Я не стал сразу же давать ответ, самому себе ответив что может быть и да – чересчур. Мы уходили вглубь в самую чащу леса, оставив позади себя хоть какое-то напоминание о цивилизации в виде старой неровной дороги и потрёпанного магазина электроники. Мы будто пугливые маленькие антилопы, вместо того чтоб убегать от опаснейшего быстро гепарда шли ему навстречу.
Я остановился, настороженно услышав нарушивший тишину тонкий девичий голос:
– Слышишь это? – обернувшись, шёпотом спросил я у своего друга.
«Робин Бобин кое как,
подкрепился натощак» – маленькая девчонка, которую я не мог разглядеть из-за окутавшей всё темноты тихо диктовала детскую английскую считалку, пытаясь мелодично её напевать. Судя по голосу, можно было представить невинного тихого ребёнка лет шести, готовящегося вот вот пойти в первый класс:
«Расчленив беднягу Влада, он устроил клоунаду,
Еве выпустил кишки, выпив чашку лимонада» – от неожиданности и шока я резко вздрогнул, продолжая дальше молча слушать считалочку:
«Ярославу вырвал глаз, в свеженькой крови топчась,
А родителей его, убивал он очень долго,
Заставляв беднягу Влада, наблюдать за тем как колко,
Бобин тридцать три удара наносил в живот иголкой!»
Я испуганно всматривался в кусты, пытаясь найти девчонку поющую столь жуткую считалку.
«Всех дорогих нашему Владу людей,
Убил Робин, расчленив на сто частей,
Скинув в канаву погрязней!»
Сюрреалистический момент. Я абсолютно не понимал что происходит, пытаясь смотреть по сторонам, глазами ища циничную девчонку выкрикивающую жуткие рифмованные предложения.
– Она там! – вскрикнул Ярослав, рукой указав на просвет между двумя высокими зелёными дубами.
Устремившись на цель, я развёл руками две толстых густых зелёных ветвей, преграждающих мне путь и вздрогнул.
Королевство полной луны. Та самая обитель ужаса, которая после пугающего инцидента любила всплывать в моём подсознании в виде ужасных кошмаров. Его тьму освещала полная луна, давая осмотреть нам, что она в себе хранит.
Хрустальное озеро: не шибко маленькое, не шибко большое, зеркалом отбивало в себе верхушки густо окружающих его деревьев.
Тут было тихо и на удивление спокойно. Вода выглядела словно идеальна ровная гладь, по которой любой мог пройтись как Исус. Чертовски красивое место отделяли от остального мира высокие обрывистые зелёные стены, скрывающие за собой настоящий затерянный мир. Они охраняли его от посторонних глазах, и наверное невероятно расстроились когда сюда пришли наркоманы-убийцы.
Над гладью словно высокий острый навес возвышался холм, обратив внимание на который я вздрогнул ещё раз:
– Ты будешь прыгать? – вспомнил я счастливый голос Макса, который собирался с головой погрузится воду. Вылезая из неё он бы увидел алую лужу крови на грязном песке.
О да, это озеро настоящий синонимом ужаса для меня. Только лишь одним своим видом оно навивало столько неприятных воспоминаний, хвативших любому человеку чтобы сойти с ума от страха.
Яркие огни. Факелы. Как в долбанных фильмах про средневековье, окружили сосну на которой я сидел и освещали мальчика со вспоротым животом.
Как это можно было объяснить? Я всё понял в этой покрытой мраком истории, но и ничего не понимал в то же время. Моё сознание меня никогда не подводило, и списывать многочисленные огни и тёмные мантии, угрожающе державшие ножи, на игры разума – весьма глупо. Может быть загадочный парень носивший грязные выношенные брюки и куривший траву, не единственный? Избавившись от него, все проблемы города не закончатся, а наоборот, обретут новый пугающий оттенок крови невинных?
Порывы ветра дули мне лицо, заставляя мелких мурашек ужаса на теле бегать ещё быстрее. Я встал на месте, засмотревшись на озёра и напрочь забыв о девчонке, которая своим писклявым невинным голоском нёсшим чудовищные вещи напоминала детей из «Кошмара на улице Вязов». Опять моя игра воображения? Что же, посмотрев на напуганное лицо Ярослава я отбросил эту версию. Ковыляя сзади меня, он мотыля головой пытался найти источник звука.
Среди водной глади я заметил тёмный силуэт. Моя метафора с Иисусом оказалась не лишней, ведь показалось, я видел человека, стоявшего на прозрачной воде. Вернее, его очертания. Как бы я не щурился, как бы не всматривался – силуэт оставался тёмной загадкой.
– Ты видишь его? – шёпотом спросил Ярослав, так тихо будто сейчас мы можем нарушить сон настоящего монстра.
Темнота. Непроглядная темнота не давала мне увидеть хоть что-то. Она всё поглощала, оставляя нам на догадки мрачные трафареты освещаемые холодной луной над головой.
Выбраться – всё что я хотел. Моя мечта: чтобы над дисплеем потрёпанного после ДТП смартфона загорелись заветные полоски связи или две блаженные буквы «3g”. Это был бы конец. Конец моему желанию играть в Шерлока. Я собрал бы вещички и уехал подальше отсюда.
Я ведь был обычным. Даже, может быть, стандартным подростком, любившим почитать захватывающие книги, глянуть страшные фильмы и помечтать о девчонках. Подобные страшные истории я лишь видел на экране монитора, на тех самых ютуб каналах которые пытаются напугать ненасытную молодёжь. Выбравшись, я в жизни не нажму на кнопку «Play” под этими видео. Кошмаров хватает в реальной жизни и они абсолютно везде. Как жаль что это тяжело понять, когда жаждешь пощекотать себе нервы в поисках новых ощущений.
Страх сопутствует всю нашу жизнь, с самого детства. Он неотъемлемая часть человеческого бытия. Только лишь когда идёшь в школу, держа за собой тяжёлый рюкзак и слушая новый альбом любимого исполнителя в наушниках есть миллионы возможных событий, которые способны превратить твоё утро в настоящий ужас. На твой путь может выбежать маньяк, любящий расчленять подростков, или может быть педофил, возбуждающийся при одном лишь виде молодого тела. Эта мысль не отпускала меня ни на секунду, пока каменный ступор окутывал моё тело. Я понял, что лучше уж жить в розовом прочном пузыре и не снимать ванильные очки, создавая себе вакуум и отгораживаясь от земных проблем, чем чувствовать ужас каждый день.
Мне не интересна малолетняя жестокая баба, поющая бредовую песню. Не интересен тот силуэт, тёмной тенью стоявший посреди озера. Я хотел равнодушно взмахнуть волосами, просто уйдя оттуда. Да-да, сломаю ещё одно клише. Ну почему все бестолковые персонажи слешеров, видя непонятную хрень раскрыв рты остаются ждать пока им в почки вгонят нож? Я возьму своего переломанного друга и уйду подальше от этого места, уже один раз почти сломавшего мою жизнь.
Резко, мои глаза ослепли. Будто кто-то выключил ночь, одним нажатием кнопки включив солнце. Меня окружил яркий свет, разбивший всю таинственность вокруг.
Мистическая тишина также развеяна. Заиграла мощная классическая мелодия, оркестровая музыка известная всем по опере «Кармен». Она залила весь лес громкий звучанием скрипок и звонким мотивом. Момент обрёл ещё большую трешовость и непонятность.
Я открыл глаза, обратив взор вверх и увидев обмотанные светящиеся ярким оранжевым светом новогодние гирлянды. Вот чёрт! Кто-то приготовился к моему приходу, создав настоящее люминесцентное освещение. Музыка не стихала. Она доносилась откуда-то из глубины кустов, эхом отбиваясь от водной глади.
Темнота больше не казалась поглощающей всё вокруг. Она была повержена. Разбита яркими огнями непонятно откуда взявшихся новогодних гирлянд. Они, в свою очередь, осветили мрачный силуэт, вид которого сначала принёс мне настоящую неописуемую радость и надежду, чтобы потом вызвать череду вопросов без ответа.
Мой двоюродный брат, Андрей, стоял на шаткой воздушной платформе, которую выталкивал из воды резиновый накачанный воздухом шар. У него перевязаны руки и ноги, а глаза обмотаны тёмным платком. Единственное, что открыто – рот и нос, которыми Андрей мог дышать и улавливать запахи хвойного леса вокруг.
Он выглядел как жертва конструктора из «Пилы». Находясь так далеко от берега, он пытался балансировать на маленькой платформе чтобы не свалиться в воду.
Настоящий метод карибских пиратов – связать все конечности человека, сбросив в водную гладь и дав вроде самой с ним расквитаться. Тот кто это делал отличался явным умом и изощренным воображением. Тот кто это делал хотел принести мне неисчерпаемую боль, избавившись от каждого кто мне дорог на моих глазах.
Андрей был напуган. Его выдавали нервно дрожащие кончики губ, трясущиеся в судорогах видимо от холода.
Все моменты того вечера проносились будто в замедленной съёмке. Я помню каждый приступ страха, каждую мурашку словно наизусть. И как бы я хотел это всё забыть. Просто стереть.
– Хэй, Влад – тот самый противный гундосый голос существа, что не способно стареть. Он раздавался по всему лесу, окружав меня со всех сторон – Предлагаю сыграть тебе в игру.
– Даже это ты украл из «Пилы», жалкий ублюдок без фантазии, вся твоя жизнь – плагиат – с ненавистью выкрикнул я, пытаясь перекричать самую мощную колонку, что, видимо, только была в запасах сквота Майкла.
– И сейчас, после того как из-за тебя сгорел мой дом, моя семья и просто моя вселенная, ты не можешь заткнуть свой высокомерный не замыкающийся вечно умничающий рот и выслушать мои правила, гандон малолетний – разъярённо донёсся голос маньяка, не желавшего явится передо мной и заговорить лицо-в-лицо.
– Я не собираюсь тебя слушать – деловито бросил я, даже перестав боятся что тварь с гнилыми зубами в белой венецианской маске выбежит из кустов и продырявит меня топором.
– Ну что же, значит мне прийдётся сделать это – сквозь деревья раздался громкий выстрел, слегка оглушивший меня и стоящего сзади, трясущегося от страха Ярослава, который, походу, начал неизбежно сходить с ума.
Выстрел попал в резиновую подушку, на которой стоял мой брат. Из дырки сплошным потоком стал вылетать воздух, послабляя опору Андрею. Он в любой момент готов был упасть в озеро, держался из последнего на части платформы, остававшейся над водной гладью.
– А сейчас ты готов меня выслушать? – став в ужасе и наблюдая за тем как последняя надежда на жизнь моего брата уходила под воду, я не смог выдавить из себя ни слова, дерзко ответив психопату. Видимо стоило заткнутся – про себя подумал я, подходя к резко заволновавшейся воде.
Затаив дыхание, я не отрывал взгляда от брата, отчаянно пытающегося спасти свою жизнь, перебирая крепко связанными ногами.
– Парень под пятью таблетками экстези – захихикал Майкл – Не думаю что он сможет долго выстоять.
Этот ублюдок словно накаркал. Мой брат слетел с платформы, плюхнувшись в воду, разлетевшуюся в разные сторону обильными брызгами.
В мою голову ударила мысль гласившая о том, что действовать надо быстро. Не снимая пёстрой одежды я забежал в воду, отчаянно нырнув с головой.
Все плохие мысли, ненависть и злоба к моему брату после одной лишь мысли о его смерти будто рукой сняло. И сейчас эти ощущения сохранились.
Вспоминая все свои детские тренировки по плаванию, я пытался хаотично шлёпать по воде руками и ногами, плывя в стиле кроля хаотично смешанного с брассом.
– Быстрее твою мать! – ох уж эти голоса, всплывающие в сознании в самый неподходящий момент. Сейчас это был пронзительный звонкий крик сумасшедшего тренера, которого я ненавидел всей душой. Вот кого я уж точно хотел связать и бросить в пресную воду. Конченный садист, умудрявшийся лупить детей даже в воде – Полоумные дрыщи, быстрее перебирайте своими костлявыми ластами! – «Так прыгни в воду сам, чмошник, легко ходить по краю бассейна в выношенной бирюзовой футболке, купленной во время отпуска в Турции в 2002ом, и уверенно командовать» – подобные мысли не отпускали моё детское сознание, вызывая желание словно русалка вцепится в его мохнатую ногу и утащить на самое дно. Сейчас я ему благодарен. По-настоящему благодарен. Задержав дыхание и не обращая внимание на ледяную воду, сковывавшую каменным холодом тело, я мчался к брату, не медля уходившему под воду.
Я открыл глаза, пытаясь смотреть вперёд, на мою цель. Яркий свет гирлянд пробивал хрустальную прозрачность озера, выделяя собой мелкий редкий ил и липкую противную на ощупь грязь.
«Кармен! Кармен!» – хор подпевал классической мелодии, которая глухими звуками доносилась под воду, придавая моменту всё большую нарочитую эпичность.
Я вынырнул, открыв глаза и сделав глубокий вдох ртом, чтобы занырнуть ещё глубже. Под водой я плавал ещё быстрее: эту особенность заметил ещё с самого детства, активно пользуясь ею сейчас, в самой настоящей экстремальной ситуации.
Спасатели Малибу герои моего детства. Словно Дэвид Хэсельхоф я отчаянно бросился на спасения утопающего, попутно мечтая о своей Памеле Андерсон. Шучу, всё о чём я думал так это о спасении родственника, который не смотря на своё мудаческое нутро оставался для меня родным человеком и по сей день. Я был искренне рад, что он выжил после ужасного пожара. Я не успел смириться с мыслью что мой брат может умереть. И я не дам ему опять уйти от меня, только появившись в зоне видимости. Я не дам воде унести его жизнь, не дав единого шанса на спасение и перевязав его конечности. Я уже плыву. Я вижу, я близко от предательски тонущей хлипкой платформы, сбросившей вниз моего брата.
Маньяк, бродивший рядом. Свет сотен лампочек, пробивавший тьму. Оперная музыка. Ледяная хрустальная вода – всё это смешалось в едином калейдоскопе, проносившимся мимо моих глаз, пока я отчаянно грёб руками.
Я не сомкнул глаз, осматривая пространство под водой. Чёрт, почему мелкое озеро по глубине напоминает грёбанный Байкал.
Знакомое лицо. То самое лицо, которое улыбаясь наблюдало за тем, как я голый стою на берегу озера, ощущая на себе десятки насмешек. Тот самый человек, который хлопнув дверью оставил меня на растерзание убийце. Тот самый, кто наслаждался моей болью. И сейчас, ради него я готов был сломя голову бросится в водную гладь. Может быть, всё же, я хороший человек, быстро забывающий всё плохое? Вполне возможно. Сделал бы он тоже самое, поменяясь мы ролями? Нет, скорее всего.
Лишённый любой возможности выбраться, Андрей медленно уходил на самое дно, пытаясь дёргаться из последних сил, не оставляя последней надежды. Из его уст вырывались мелкие пузыри кислорода, не медля летевшие вверх. Яркий оранжевый свет освещал их, давав переливаться словно маленькие бриллианты в своём свете.
Разрывав густую воду руками я устремился к брату, в голове проматывая план действий. Пресная вода давала легко пробираться к Андрею, и также давала ему быстро тонуть. Не останавливайся! – вздрагивая от холода произносил про себя я, оставаясь в каком-то метре от спасения брата.
Вытянув руку, я зажал тёмную ткань, прикрывавшую глаза Андрея, между пальцев, резко содрав с его лица. Его напуганные карие глаза с надеждой и удивлением взглянули на меня.
Уверенный, холодный и дерзкий парень, который никогда не нуждался ни в чей помощи сейчас одним лишь взглядом умолял меня помочь. В глазах читалось и мимолётное «извини», и отчаянное «СОС» и обнадёживающие «спасибо».
Я вцепился в прочную верёвку, окутавшую его руки. Мы были настоящими братьями с самого детства. И если идти ко дну то только вместе.
Яркие переливающиеся огни осветили невинное доброе лицо девятилетнего мальчика брюнета, который своими любознательными глазками смотрел на меня. Он всегда был со мной. Моя родственная душа, детские моменты с которой я запомню навсегда. Каким бы он не был – двуличным, эгоистичным или опасным, для меня Андрей навсегда останется тем храбрым мальчиком, лицо которого я разглядел в воде.
Его густые тёмные волосы плавно двигались в разные стороны, а из уст вырывались мелкие пузырьки, летящие вверх.
Один лишь вид этого мальчика заставил меня вцепиться в верёвку ещё сильнее, с новой силой плывя на верх. Подняв голову и прижав ближе тело брата я плыл к свету. Мы выберемся. Я смогу.
Канат впивался всё глубже в моё тело, но я никак не хотел этого замечать. Только я, Андрей и холодная вода, в которую я нырнул сломя голову. Она сводила моё тело, бросала в дрожь. Она засасывала нас вниз, но я не переставал всплывать наверх.
Водная гладь простиралась где-то в трёх метрах над головой, переливаясь в ярком свете прожекторов. Они служили мне ориентиром, что не давал заблудиться сттяжёлой ношей в виде семнадцатилетнего качка под непроглядно тёмной водой.
Минуты в том клятом озере тянулись невыносимо медленно. Я помню каждый пузырёк кислорода, что не торопливо всплывал наверх с замёрзших уст Андрея, щекоча моё тело. Кажется, он был без сознания. Нагло вырубился, полагаясь только на мою крепкую хватку, что обрела новой силы после всплывшего передо мной детского образа двоюродного брата. И сейчас, на самом дне, куда с огромным трудом доходил свет, освещая мелкий песок больше смахивающий на глину, я видел утонувшего синего от холода маленького мальчика. Он с надеждой смотрел ввысь, своими холодными глазами будоража моё сердце.
Посиделки на деревьях. Бурные обсуждения жизни посреди жёлтых выгоревших полей. Игра в прятки в неуютном старом особняке, все поверхности которого густо укрывала пыль. С этим силуэтом у меня и ассоциировалось детство. Тот маленький мальчик, что отчаянно не мог всплыть наверх, являлся его синонимом. И какой бы новый человек не бултыхался подо мной, совершенно холодный, как чёртова вода в ночном озере, и бесчувственный, я надеялся что последний шанс на грандиозный камбэк есть. Он всплывёт, пройдя своеобразную реабилитацию под водой и обретя новое видение жизни.
Или, возможно, я мыслю как узколобый ребёнок с маленьким кругозором, в жизни которого ни на секунду не появлялся интернет, из девятнадцатого века? Ничто не вечно. Эта цитата настоящая истина, в которой я всё больше убеждаюсь с каждым новым днём подросткового периода. Моё детство, которое такими яркими, насыщенными и ностальгическими картинами всплывало в снах навсегда осталось там. Возможно, приехав в мой родной город, который сейчас всплывает в моей фантазии невероятными местами, меня бы постигло неизбежное разочарование. Возможно, того любознательного и милого мальчика больше никогда не вернёшь. Возможно, всё окружавшее меня никогда не станет прежним. И возможно, хватит ныть, это всё время, с силой которого пора уже научится свыкаться.
Прощай, милый любознательный мальчик утонувший в жутком ночном озере. Твой силуэт навсегда останешься там. Ну а мой брат, всплыв наверх станет новым улучшенным вариантом себя, оставив старые переживания барахтаться на дне. Яркий манящий оранжевый свет освещает нам дорогу в будущее, чёткую картинку которого я ясно видел перед своими глазами, позабыв о том что на поверхности нас ожидает кровожадное чудовище.
Перед тем как вынырнуть, последние крохи кислорода покинули мои лёгкие. Такой нужды в свежем воздухе я не ощущал никогда в моей жизни. Не мудрено, что среди тёмной водной глади я видел странные картины. Сейчас странным не будет если рядом со мной проплывёт гигантский Плиозавр или рукой помашет Аквамен. Скорее всего, галлюцинации симптомы кислородного голодания.
Сам себе поставив диагноз, я даже и не заметил как через секунды громко дышал, пытаясь забрать в лёгкие весь воздух, пахнущий хвоей и ясно уловимой сыростью, будто это последний вдох в моей жизни. В руках я крепко сжимал кофту Андрея, приподняв над озером и осмотрев его синее лицо, всю ужасную не естественность которого смягчали тёплые огни, принесённые Майклом в чащу леса в надежде устроить тут свой вариант «Голодных Игр».
Я понял, что Андрей был жив по слегка дрожащим губам и тихому неуловимому редкому биению сердца.
Развернувшись и продолжая напрягать ноги из всех сил я поплыл к берегу, на котором стоял, будто окаменевший, лохматый Ярослав, схватившись за волосы всех цветов радуги. Он не предавая себя, как обычно, поддался панике, в шоке смотря как я гребу к песчаной полосе, еле балансируя на дрожащих шатающихся ногах. Мой друг до сих пор не мог привыкнуть ко всему трешу что происходил этой ночью. Это можно было понять благодаря ярким гирляндам, свисавшим с сосен, что освещали напуганное лицо.
«Кармен-Кармен!» – громко запели оперные певцы, будто пытаясь перекричать невероятно красивую классическую оркестровую музыку, после которой я не смогу всю жизнь посмотреть эту оперу, видя перед глазами тусклую подноготную лесного озера.
Не чувствуя рук, которые сейчас мне казались абсолютно лишней ношей усложнявшей жизнь телу, задубев от холода, я вытащил громоздкое тело брата на песчаный берег, пытаясь аккуратно положить его на землю. Но из-за резких неаккуратных движений я случайно его уронил, дав голове со всей силы удариться об землю. Как всегда я та ещё рохля.
Толчок пробудил сознание моего брата от глубокого сна, немного приоткрыв его глаза. Они были ослеплены из-за гирлянд, заботливо не дающих мне растеряться во время плавания, и бегали в разные стороны, пытаясь осмотреть жуткий лес. После того, как растерянный взгляд Андрея опустился на меня его холодные губы нешироко приоткрылись, выдавив хриплый тихий звук:
– Ты это сделал? – в голосе брата читалось открытое удивление, которое можно было расслышать даже через громкий хрип – Прости – печально произнёс он, не отводя от меня взгляда – Просто прости – искренне произнёс он, закрыв глаза и уютно уложившись на песке. Как бы драматично и избито банально не выглядел этот момент, я чувствовал как сердце брата бьётся. Он жив. Даже медленно дышал, не торопясь вдыхая чистый лесной воздух.
Радость, которая на считанные секунды одурманила мою голову, заставив её думать что всё налаживается, ночь заканчивается подходя к логическому концу, резко закончилась. Содрогаясь от холода, пронизывающего тело, я услышал громкие шаги, подошвой ломающие тонкие ветви под ногами, издававшие тихий хруст.
Убийца, тот самый человек который перевязав моего брата заставил вытаскивать его из воды, шагал ко мне на встречу, перекинув через плечо массивный топор. На этот раз он не стал стыдливо скрывать глупое бездушное лицо под белой венецианской маской. Он провожал меня бегающими безумными глазами с ног до головы, словно оценивая насколько сильна его жертва.
Ярослав сделал шаг назад, продолжая прибывать в диком шоке. Он, нестандартно для себя молчал. Эта ситуация смогла его мигом заткнуть.
Мой брат без сознания лежал на мягком песке, периодически подёргивая левым глазом.
Эти люди сейчас были абсолютно легкодоступной мишенью для человека, который в своих мечтах видел как медленно я подыхаю в своей же луже крови.
– Ну, мой маленький наглый друг, пришло время заканчивать игру – смеясь проронил Майкл, проведя указательным пальцем левой руки по острому лезвия топора – Выбирай, кто сдохнет первый: твой братец, являющейся синонимом гадкого биомусора, только и загрязняющего поверхность планеты, или дружка-петушка, скрывшего от всего города свои голубые тайны.
Майкл расхохотался ещё больше, медленно сделав первый шаг на грязноватый песок.
– Все они, твои друзья , такие же жалкие ошибки природы как и ты сам. Таким всаживать топор в черепную коробку одно удовольствие – он поднял топор над головой и в шутку замахнулся, ударив воздух – «БАМ!» – и их тупые пустые вёдра, ошибочно названые головами, кровавым фаршем летят в разную сторону.
Я повернул голову, бросив мимолётный взгляд на отбивающее свет, словно огромное зеркало, клятое озеро. Я, шестнадцатилетний трусливый подросток один-на-один с существом, которому чуждо старение и смерть. Я вообще не знал кто он такой. И сейчас у меня был только один выход: заглянуть в жестокие бездумные глаза и дать отпор страху.
Все эти убийства, нескончаемой чередой окружившие меня тут. Вся эта кровь, капающая с невинных молодых тел. Все слёзы, пролитые опустошёнными родителями, проводившими тела детей под землю в темном деревянном гробу. За всем этим стояла одна персона. Лишь один человек способен сломать десятки, если не сотни жизней ни в чём неповинных людей.
Он был готов напасть. Заливался ненавистью с каждой секундой всё больше, не опуская глаз с меня.
Приятная свежая хвоя. Ненавязчивый запах сырости. Они медленно проскользнули в мой нос, дав сделать последний вздох, перед тем как вымолвить отчаянную фразу:
– Хочешь вонзить мне топор в живот, так вперёд, чего же ты ждёшь? – я шагнул вперёд, показательно открыв перед собой руки.
Шокированный взгляд моего друга быстро упал на меня.
– Хах, серьёзно? Банальней фразы придумать нельзя? – противный писклявый смешок этого человека не прекращался ни на секунду – Мне будет намного легче перерубать на твоих глазах этих двух обоссков, а потом преступить к десерту.
– За это время я успею тридцать раз залезть на сосну и вызвать полицию, которой не составит труда посадить тебя на электрический стул!
Я резко обернулся, сделав несколько быстрых шагов в сторону леса и взглянув назад. План сработал. Перепрыгнув через промокшее тела Андрея, Майкл гнал за мной, в высокие сосны, держа топор в руках.
Мрак леса теперь не могли разогнать даже яркие новогодние гирлянды, висевшие на верхушках отдалённых сосен. Только лишь луна над ярко-светлой головой хоть как-то освещала ему обзор.
Он вышел на небольшую поляну, землю на которой густо укрывали пожелтевшие иголки. Майкл был настороже, держа острый топор перед собой и готовясь к самому худшему.