Сущность буддизма. Комментарии искусственного интеллекта к «Муламадхьямака-карике» Нагарджуны
TekstГлава 3. Исследование зрения
и других органов чувств
darśanaṃ śravaṇaṃ ghrāṇaṃ rasanaṃ sparśanaṃ manaḥ /
indriyāṇi ṣaḍ eteṣāṃ draṣṭavyādīni gocaraḥ // 3.1 //
3.1. Зрение, слух, обоняние, вкус, осязание и ум – шесть органов чувств. Сферы их восприятия: видимое и т. п.
Комментарий
В этой главе Нагарджуна подходит к исследованию органов чувств, таких как зрение, как к явлениям, которые также не обладают независимым и постоянным существованием, а скорее проявляются взаимопроникающим образом. Он продолжает разрушать иллюзию о статичности и самостоятельности восприятия, предлагая глубокий анализ природы зрения и других органов чувств в контексте доктрины мадхьямаки.
Стих 3.1 говорит о шести органах чувств и их сферах восприятия. Нагарджуна упоминает зрение (darśanaṃ), слух (śravaṇaṃ), обоняние (ghrāṇaṃ), вкус (rasanaṃ), осязание (sparśanaṃ) и ум (manaḥ) как шесть органов чувств.
Зрение относится к способности воспринимать визуальные объекты, слух – к способности воспринимать звуки, обоняние – к способности воспринимать запахи, вкус – к способности воспринимать вкусы, осязание – к способности воспринимать тактильные ощущения, а ум – к способности воспринимать психические процессы и мысли.
Нагарджуна указывает, что все эти органы чувств имеют свои сферы восприятия, такие как видимое, слышимое, осязаемое, вкусное и т. д. Однако в контексте доктрины мадхьямаки Нагарджуна продолжает доказывать, что все эти органы чувств и их сферы восприятия лишены независимого и постоянного существования, и их природа также является пустотной и зависимой от других явлений.
svam ātmānaṃ darśanaṃ hi tat tam eva na paśyati /
na paśyati yad ātmānaṃ kathaṃ drakṣyati tat parān // 3.2 //
3.2. Однако это же зрение не видит само себя. Как же то, что не видит само себя, может видеть что-то другое?
Комментарий
Стих 3.2 подчеркивает парадоксальную природу зрения. Нагарджуна указывает, что зрение не может видеть само себя. Он спрашивает, каким образом то, что не видит само себя, может видеть что-то другое?
Этот стих поддерживает идею Нагарджуны о пустотности и зависимости всех явлений, включая органы чувств, от других явлений. Зрение, как и другие органы чувств, является зависимым и относительным явлением, не имеющим независимого существования. Оно не может быть самостоятельным свидетелем своего собственного существования, так как оно само является объектом восприятия и не может «видеть» себя.
Этот аргумент Нагарджуны направлен на поддержку его учения о пустотности и отсутствии постоянного «самого по себе существующего» в мире явлений. Он указывает на то, что все явления, включая органы чувств, имеют зависимую природу и не могут существовать независимо от других явлений. Это вызывает рассмотрение более глубоких аспектов природы реальности и вызывает сомнения в стабильности и непротиворечивости нашего восприятия и понимания мира.
na paryāpto ’gnidṛṣṭānto darśanasya prasiddhaye /
sadarśanaḥ sa pratyukto gamyamānagatāgataiḥ // 3.3 //
3.3. Примера с огнем недостаточно для доказательства наличия зрения. Этот вместе со зрением опровергается объяснением движущегося сейчас, завершившего движение и не начавшего движение.
Комментарий
Нагарджуна указывает на то, что пример с огнем не является достаточным для доказательства наличия зрения. Нагарджуна заявляет, что этот пример, хоть и объясняет зрение в совокупности с огнем, все же опровергается объяснением движущегося, которое сейчас завершило движение или еще не начало его.
Этот стих подчеркивает несостоятельность применения аналогии и аргументации на основе примеров в доказательствах. Нагарджуна утверждает, что простое использование аналогий, таких как пример с огнем, не может полностью объяснить сложность и многообразие реальности, включая органы чувств, такие как зрение. Он подчеркивает, что необходимо учитывать более широкий контекст и разнообразные аспекты природы в своих рассуждениях и доказательствах.
nāpaśyamānaṃ bhavati yadā kiṃcana darśanam /
darśanaṃ paśyatīty evaṃ katham etat tu yujyate // 3.4 //
3.4. Когда нет зрения, то нет и видящего. Уместно ли утверждение «зрение видит»?
Комментарий
Этлт стих подчеркивает взаимосвязь между органами чувств и их функциями. Нагарджуна утверждает, что органы чувств, такие как зрение, существуют только взаимозависимо со своими объектами восприятия. Если объект восприятия отсутствует, то и функция органа чувства также невозможна.
Нагарджуна указывает на то, что когда нет зрения, то и нет видящего. Далее Нагарджуна ставит под сомнение уместность утверждения «зрение видит». Он призывает к осмыслению этого утверждения и предлагает дополнительные аргументы для критического подхода к пониманию природы органов чувств и их функций. Это направляет нас к осознанию ограниченности и условности нашего восприятия и понимания мира в целом.
paśyati darśanaṃ naiva naiva paśyaty adarśanam /
vyākhyāto darśanenaiva draṣṭā cāpy avagamyatām // 3.5 //
3.5. Итак, зрение не видит, отсутствие зрения также не видит. Следует понять, что зрящий устанавливается благодаря только зрению.
Комментарий
Нагарджуна подчеркивает, что зрение само по себе не может видеть, также как и отсутствие зрения не может видеть. Это указывает на то, что зрение и его функция восприятия тесно связаны и зависят друг от друга. Затем Нагарджуна предлагает осознать, что способность видеть зависит от зрения, и только благодаря функции зрения возникает понятие «зрящего» или «видящего».
Это утверждение вызывает размышление о том, что восприятие и функции органов чувств не могут быть отделены от самих органов чувств, и что все они взаимозависимы и взаимосвязаны. Это также подчеркивает, что наше восприятие и понимание мира основываются на органах чувств и их функциях, и эти органы чувств сами по себе имеют ограниченность и условность.
draṣṭā nāsty atiraskṛtya tiraskṛtya ca darśanam /
draṣṭavyaṃ darśanaṃ caiva draṣṭary asati te kutaḥ // 3.6 //
3.6. Не существует зрящего отдельно от зрения или неотдельно. А если нет зрящего, возможно ли зрение и зримое?
Комментарий
Этот стих представляет собой анализ взаимосвязи между субъектом и объектом, то есть между зрящим, зрением и зримым. В данном стихе, Нагарджуна критически рассматривает концепцию субъект-объектных отношений и приходит к выводу, что эти понятия не могут существовать независимо друг от друга. Санскритские термины в этом стихе также отражают этот философский анализ.
Ключевы термины:
draṣṭā – зрящий, субъект, наблюдатель.
darśanam – зрение, процесс видения, понимание.
draṣṭavya – зримое, объект видения, то, что должно быть увидено.
Нагарджуна начинает стих с аргумента, что «зрящий» (draṣṭā) не существует отдельно от «зрения» (darśanam) или «зримого» (draṣṭavya). Это означает, что без процесса зрения или объекта зрения, субъект (зрящий) не может быть определен. Он также добавляет, что зрящий не может существовать «не отдельно» от зрения и зримого, подчеркивая связь между этими понятиями.
Нагарджуна продолжает, задавая риторический вопрос: если зрящего нет, то возможны ли зрение и зримое? Этот вопрос подчеркивает абсурдность представления о существовании объекта видения без субъекта или процесса видения. В контексте буддийской философии это указывает на пустоту всех явлений и понятий, которые возникают взаимозависимо и не имеют абсолютного существования.
Важность этого понимания заключается в том, что при осознании пустоты и взаимозависимости всех явлений, возникает отношение к миру, лишенное привязанности, страдания и дуализма. Это, в свою очередь, ведет к освобождению от самсары и к просветлению (бодхи).
Вывод, который можно сделать из этого стиха, заключается в том, что Нагарджуна использует свою аналитическую логику для разрушения существующих представлений о субъекте и объекте, чтобы указать на взаимозависимость всех явлений. Этот анализ имеет большое значение для буддийской философии и практики, поскольку помогает устранить искажения и непонимание относительно природы реальности и существования.
pratītya mātāpitarau yathoktaḥ putrasaṃbhavaḥ /
cakṣūrūpe pratītyaivamukto vijñānasaṃbhavaḥ // 3.7 //
3.7. Точно так же, как говорится, что рождение сына зависит от матери и отца, так и возникновение зрительного сознания считается зависимым от глаз и материальной формы.
Комментарий
В этом стихе автор использует аналогию, сравнивая возникновение зрительного сознания с рождением сына, которое зависит от матери и отца. Так же как рождение сына требует наличия матери и отца, так и возникновение зрительного сознания считается зависимым от наличия глаз и материальной формы.
Этот стих подчеркивает важность физиологических и материальных условий для возникновения зрительного сознания. Глаза (cakṣū) играют роль физического органа, который позволяет воспринимать зримое, а материальная форма (rūpa) является объектом восприятия. Вместе они обеспечивают возникновение зрительного сознания (vijñāna).
Таким образом, автор подчеркивает взаимосвязь между физическими органами восприятия, объектами восприятия и сознанием, и утверждает, что зрительное сознание возникает на основе этих взаимодействий, поддерживая концепцию зависимого возникновения (pratītya-samutpāda) в буддийской философии.
draṣṭavyadarśanābhāvād vijñānādicatuṣṭayam /
nāstīty upādānādīni bhaviṣyanti punaḥ katham // 3.8 //
3.8. Поскольку не существует зрения и зримого, не существуют и другие четыре, начиная с сознания. Как же тогда могут существовать последующие, начиная с цепляния?
Комментарий
Если нет зрения и зримого, то не существуют и другие четыре аспекта, начиная с сознания. Как может быть существование последующих аспектов, таких как цепляние (upādāna) и других, если первоначальные аспекты, такие как зрение и зримое, отсутствуют?
Санскритские термины:
draṣṭavya – зримое, объект видения, то, что должно быть увидено.
darśana – зрение, процесс видения, понимание.
vijñāna – сознание, различительное знание.
upādāna – цепляние, привязанность, желание.
adi – «начиная с» или «и другие»; указывает на последующие феномены в перечислении.
catuṣṭayam – четыре элемента или группы.
Этот стих продолжает аргументацию автора о зависимости всех аспектов существования друг от друга. Если отсутствуют основные аспекты, такие как зрение и зримое, то и другие аспекты, такие как сознание (vijñāna) и цепляние (upādāna), также не могут существовать. Автор выражает свою точку зрения о том, что все аспекты существования взаимосвязаны и зависят друг от друга, и отсутствие одного аспекта может привести к отсутствию других аспектов.
vyākhyātaṃ śravaṇaṃ ghrāṇaṃ rasanaṃ sparśanaṃ manaḥ /
darśanenaiva jānīyāc chrotṛśrotavyakādi ca // 3.9 //
3.9. Подобно разъяснению зрения объясняются слух, обоняние, вкус, осязание и ум, а также слышащий, слышимое и т. п.
Комментарий
Нагарджуна здесь говорит, что, подобно тому, как он разъяснил зрение (darśanam) и его отношение к зрящему (draṣṭā) и зримому (draṣṭavya) в предыдущих стихах, также могут быть объяснены другие чувственные опыты и связанные с ними субъекты и объекты. Он перечисляет слух (śravaṇa), обоняние (ghrāṇa), вкус (rasana), осязание (sparśana) и ум (manaḥ) в качестве примеров таких опытов.
Затем Нагарджуна отмечает, что аналогично зрению и его связям, аспекты, такие как слышащий (śrotr), слышимое (śrotavya) и т.п., также могут быть поняты через пример зрения (darśanena). Это указывает на то, что все чувственные опыты и связанные с ними субъекты и объекты также взаимозависимы и не обладают самостоятельным с существованием. Таким образом, Нагарджуна использует принцип взаимозависимости и пустоты, сформулированный на примере зрения, для расширения этого понимания на все чувственные опыты и связанные с ними явления.
Глава 4. Исследование совокупностей
rūpakāraṇanirmuktaṃ na rūpam upalabhyate /
rūpeṇāpi na nirmuktaṃ dṛśyate rūpakāraṇam // 4.1 //
4.1. Форма не обнаруживается отдельно от причины формы. Также не проявляется причина формы отдельно от формы.
Комментарий
Глава 4 посвящена исследованию совокупностей или агрегатов, которые составляют основу понимания человеческого опыта и природы реальности согласно буддийскому учению. Совокупности, или skandha, в буддийской философии представляют пять аспектов существования: форму (rūpa), ощущения (vedanā), восприятия (saṃjñā), ментальные формации (saṃskāra) и сознание (vijñāna). Глава 4 проводит глубокий анализ каждой из этих совокупностей, рассматривая их пустотность, взаимосвязь и взаимозависимость.
Нагарджуна, используя диалектические методы и логические аргументы, анализирует природу совокупностей и демонстрирует отсутствие у них постоянного и независимого существования. Он показывает, что все явления являются пустыми и зависимыми от условий, и исследование совокупностей помогает раскрыть истинную природу реальности и преодолеть иллюзорные представления о существовании явлений. Глава 4 предлагает читателю глубокое философское понимание буддийской концепции пустотности и зависимого возникновения, а также призывает к осознанному и глубокому исследованию природы существования для достижения мудрости и просветления.
В стихе 4.1 Нагарджуна исследует взаимосвязь между формой (rūpa) и ее причиной (rūpakāraṇa). Он указывает на то, что форма не может быть обнаружена отдельно от своей причины, и наоборот, причина формы не может проявиться отдельно от самой формы.
rūpakāraṇanirmukte rūpe rūpaṃ prasajyate /
āhetukaṃ na cāsty arthaḥ kaścid āhetukaḥ kva cit // 4.2 //
4.2. Если бы форма была бы отдельна от причины формы, то следовало бы, что форма без причины. Но нигде не существует никакого объекта без причины.
Комментарий
В этом стихе Нагарджуна продолжает размышления о взаимосвязи между формой (rūpa) и ее причиной (rūpakāraṇa). Он указывает на то, что если бы форма существовала отдельно от своей причины, то это привело бы к выводу, что форма существует без причины. Однако, Нагарджуна утверждает, что нигде и никогда не существует объекта без причины.
rūpeṇa tu vinirmuktaṃ yadi syād rūpakāraṇam /
akāryakaṃ kāraṇaṃ syād nāsty akāryaṃ ca kāraṇam // 4.3 //
4.3. Если причина формы существовала бы отдельно от формы, то у этой причины не было бы следствия. Но причина не существует без следствия.
Комментарий
В этом стихе Нагарджуна продолжает анализировать взаимосвязь между формой (rūpa) и ее причиной (rūpakāraṇa). Он указывает на то, что если причина формы существовала бы отдельно от самой формы, то у этой причины не было бы следствия или результата (akāryakaṃ). Однако Нагарджуна отмечает, что причина не может существовать без следствия, так как она сама является причиной этого следствия (kāraṇaṃ syād nāsty akāryaṃ ca kāraṇam).
rūpe saty eva rūpasya kāraṇaṃ nopapadyate /
rūpe ’saty eva rūpasya kāraṇaṃ nopapadyate // 4.4 //
4.4. Если форма существует, тогда причина формы невозможна. Если форма не существует, тогда причина формы также невозможна.
Комментарий
В этом стихе Нагарджуна подчеркивает тесную связь между формой (rūpa) и ее причиной (rūpakāraṇa). Он указывает на то, что если форма существует (rūpe saty eva), то причина формы не возможна (rūpasya kāraṇaṃ nopapadyate). И наоборот, если форма не существует (rūpe «saty eva), то причина формы также не возможна (rūpasya kāraṇaṃ nopapadyate).
niṣkāraṇaṃ punā rūpaṃ naiva naivopapadyate /
tasmād rūpagatān kāṃścin na vikalpān vikalpayet // 4.5 //
4.5. Форма без причины совершенно невозможна. Не следует выдумывать никаких концепций в отношении форм.
Комментарий
В этом стихе Нагарджуна подчеркивает, что форма (rūpa) не может существовать без причины (niṣkāraṇaṃ punā rūpaṃ naiva naivopapadyate). Он утверждает, что форма всегда имеет свою причину и не может существовать сама по себе без нее.
Затем Нагарджуна делает вывод, что не следует выдумывать никаких концепций (na vikalpān vikalpayet) в отношении формы (tasmād rūpagatān kāṃścin), так как форма существует взаимосвязано с ее причиной. Этот стих подчеркивает важность осознания пустотности (śūnyatā) и отсутствия постоянного и независимого существования всех явлений, включая форму. Он призывает нас отказаться от концептуальных измышлений и принятия фиктивных иллюзорных представлений о форме и других явлениях за истину.
na kāraṇasya sadṛśaṃ kāryam ity upapadyate /
na kāraṇasyāsadṛśaṃ kāryam ity upapadyate // 4.6 //
4.6. «Следствие подобно причине» – это невозможно. «Следствие не подобно причине» – это также невозможно.
Комментарий
В этом стихе Нагарджуна указывает на то, что невозможно утверждать, что следствие (kārya) идентично причине (kāraṇa) (na kāraṇasya sadṛśaṃ kāryam ity upapadyate), так как они взаимозависимы и неотделимы друг от друга. В то же время, также невозможно утверждать, что следствие отлично от причины (na kāraṇasyāsadṛśaṃ kāryam ity upapadyate), так как они тесно связаны и взаимодействуют друг с другом.
vedanācittasaṃjñānāṃ saṃskārāṇāṃ ca sarvaśaḥ /
sarveṣām eva bhāvānāṃ rūpeṇaiva samaḥ kramaḥ // 4.7 //
4.7. Такой же подход, как к форме, распространяется и на ощущение, мышление, восприятие, формирующие факторы и на все существующие явления.
Комментарий
В этом стихе Нагарджуна подчеркивает, что подход, описанный ранее в отношении формы, также распространяется на ощущение (vedanā), мышление (citta), восприятие (saṃjñā) и формирующие факторы (saṃskāra), а также на все другие существующие явления (sarveṣām eva bhāvānām). Он указывает на то, что все явления, включая форму, ощущение, мышление, восприятие и другие, также подвержены взаимозависимому возникновению и взаимосвязаны друг с другом.
vigrahe yaḥ parīhāraṃ kṛte śūnyatāyā vadet /
sarvaṃ tasyāparihṛtaṃ samaṃ sādhyena jāyate // 4.8 //
4.8. Если кто-то, опираясь на идею пустотности, участвует в полемике, то все аргументы против него будут основаны на доводах, которые еще предстоит доказать.
Комментарий
В этом стихе Нагарджуна указывает на то, что если кто-то использует концепцию пустотности (śūnyatā) в дебатах или спорах, то все аргументы против него будут основаны на предпосылках (vada), которые еще предстоит доказать. Это связано с тем, что пустотность, как основной принцип мадхьямаки, отрицает прочность и самоцельность всех концептуальных конструктов, включая доводы и аргументы. Таким образом, если кто-то аргументирует на основе пустотности, то все аргументы против него также будут основаны на тех же концептуальных представлениях, которые еще предстоит доказать, и таким образом, они не могут быть рассматриваемыми как окончательные или объективные аргументы. Это подчеркивает понимание мадхьямаки о том, что все концептуальные представления и аргументы относительны и взаимозависимы, и не могут быть рассматриваемыми как истинные или окончательные.
vyākhyāne ya upālambhaṃ kṛte śūnyatāyā vadet /
sarvaṃ tasyānupālabdhaṃ samaṃ sādhyena jāyate // 4.9 //
4.9. Если кто-то, опираясь на идею пустотности, дает пояснения, то все утверждения о ее ошибочности будут основаны на доводах, которые еще предстоит доказать.
Комментарий
Этот стих развивает идею, выраженную в предыдущем стихе. Здесь Нагарджуна указывает на то, все утверждения об ошибочности учения о пустотности явлений будут основаны на предпосылках, которые еще предстоит доказать. Это связано с тем, что пустотность, как основной принцип мадхьямаки, подрывает основы всех концептуальных представлений.
Глава 5. Исследование элементов
nākāśaṃ vidyate kiṃcit pūrvam ākāśalakṣaṇāt /
alakṣaṇaṃ prasajyeta syāt pūrvaṃ yadi lakṣaṇāt // 5.1 //
5.1. Не существует никакого пространства до возникновения характеристики пространства. Если бы оно существовало до возникновения своей характеристики, тогда следовало бы, что оно не имеет характеристики.
Комментарий
В этой главе Нагарджуна продолжает свой критический анализ природы реальности, основываясь на принципе пустотности (śūnyatā) и анализируя понятие «элементов» (dhātu), которое имеет важное значение в буддийской онтологии и космологии. Нагарджуна исследует понятие элементов в контексте их взаимозависимости, относительности и непостоянства. Он анализирует, как элементы, такие как земля, вода, огонь и воздух, воспринимаются и понимаются в мадхьямака- философии, и как они связаны с общим учением о пустотности. Нагарджуна показывает, что элементы не могут быть идентифицированы как независимые и постоянные реальности, а скорее являются относительными и взаимозависимыми аспектами мирской реальности.
Нагарджуна применяет свою методику диалектического рассуждения (prasaṅga), для того чтобы продемонстрировать отсутствие непротиворечивой и независимой реальности в мире явлений.
Нагарджуна подчеркивает идею относительности и зависимости всех явлений, включая пространство. Автор утверждает, что пространство не существует до того момента, когда возникает его характеристика или определение (ākāśalakṣaṇāt). Это означает, что пространство не может существовать независимо от того, как оно определено или описано. Если бы пространство существовало до возникновения своей характеристики, то оно было бы без характеристики (alakṣaṇaṃ), т.е. неопределенным или неописуемым.
Стих 5.1. поддерживает концепцию пустотности и отсутствия постоянства в мире явлений. Она указывает на то, что все явления, включая пространство, являются относительными и взаимозависимыми, и их возникновение и существование зависят от контекста и условий. Пространство не является независимой и постоянной реальностью, а скорее проявлением зависимого и относительного характера всего сущего, поддерживая основополагающий принцип пустотности в философии мадхьямиков.
alakṣaṇo na kaścic ca bhāvaḥ saṃvidyate kva cit /
asaty alakṣaṇe bhāve kramatāṃ kuha lakṣaṇam // 5.2 //
5.2. Явление без характеристки нигде не существует. Если нет ничего существующего без характеристки, то к чему можно отнести эту характеристику?
Комментарий
Нагарджуна продолжает развивать идею пустотности и отсутствия постоянства в явлениях. Он указывает на то, что нет ни одного явления, которое существовало бы без характеристики (alakṣaṇaṃ). Если явление не имеет характеристики, то оно не может существовать нигде (na kaścic ca bhāvaḥ saṃvidyate kva cit). Это означает, что все явления зависят от своих характеристик и определений для своего существования.
Затем автор поднимает вопрос о том, к чему можно отнести саму характеристику, если нет ничего, что существует без характеристики (asaty alakṣaṇe bhāve kramatāṃ kuha lakṣaṇam). Это указывает на то, что характеристика или определение также являются зависимыми и относительными, и их существование и определение также зависят от контекста и условий.
nālakṣaṇe lakṣaṇasya pravṛttir na salakṣaṇe /
salakṣaṇālakṣaṇābhyāṃ nāpy anyatra pravartate // 5.3 //
5.3. Характеристика не относится ни к тому, что без характеристики, ни к тому, что с характеристикой. Она также не относятся к чему-то другому, где одновременно есть характеристика и нет характеристики.
Комментарий
Награджуна углубляет свою аргументацию о пустотности и относительности характеристик. Он указывает, что характеристика (lakṣaṇa) не относится ни к тому, что не имеет характеристики (nālakṣaṇe lakṣaṇasya pravṛttir), ни к тому, что имеет характеристику (na salakṣaṇe). Это означает, что характеристика не может быть однозначно отнесена ни к отсутствию характеристики, ни к наличию характеристики.
Затем автор указывает, что характеристика также не относится к чему-либо другому (nāpy anyatra pravartate), где одновременно есть и отсутствие характеристики (salakṣaṇālakṣaṇābhyāṃ). Это подчеркивает относительный и зависимый характер характеристик, которые не могут быть однозначно отнесены ни к одному определенному состоянию или явлению.
lakṣaṇāsaṃpravṛttau ca na lakṣyam upapadyate /
lakṣyasyānupapattau ca lakṣaṇasyāpy asaṃbhavaḥ // 5.4 //
5.4. Если характеристика не появляется, то и характеризуемое невозможно. Если характеризуемое невозможно, то и характеристика не возникает.
Комментарий
Нагрджуна продолжает аргументировать, что характеристика (lakṣaṇa) и характеризуемое (lakṣya) взаимосвязаны и взаимозависимы. Автор утверждает, что если характеристика не появляется (lakṣaṇāsaṃpravṛttau ca na lakṣyam upapadyate), то и характеризуемое становится невозможным. И наоборот, если характеризуемое невозможно (lakṣyasyānupapattau ca), то и характеристика не возникает (lakṣaṇasyāpy asaṃbhavaḥ).
Автор указывает, что отсутствие фиксированных и независимых характеристик и их объектов подразумевает, что они взаимозависимы и не могут существовать независимо друг от друга. Это также подчеркивает идею отсутствия интринсической реальности в мире явлений, что является одной из ключевых концепций мадхьямаки. Интринсическая реальность – это идея о самостоятельном, независимом существовании вещей или явлений, не зависящем от других факторов или условий. Это представление подразумевает, что сущности или явления имеют определенную истинную и постоянную природу, которая существует сама по себе, независимо от нашего восприятия или понимания. Однако в философском учении мадхьямаки, и других близких школах буддийской философии, отвергается идея интринсической реальности. Вместо этого, они подчеркивают понятие пустотности, то есть отсутствия постоянной, независимой, истинной природы во всех явлениях и сущностях.
tasmān na vidyate lakṣyaṃ lakṣaṇaṃ naiva vidyate /
lakṣyalakṣaṇanirmukto naiva bhāvo ’pi vidyate // 5.5 //
5.5. Таким образом, нет характеризуемого и нет характеристики. Также нет никакого явления, отделенного от характеристики и характеризуемого.
Комментарий
Этот стих продолжает идею отсутствия интринсической реальности и подчеркивает, что не существует ни характеризуемого (lakṣyam), ни характеристики (lakṣaṇam) как отдельных и независимых сущностей. Он также говорит о том, что не существует никакого явления (bhāvaḥ), которое было бы отделено от характеристики и характеризуемого.
Это утверждение связано с концепцией зависимого существования (рrаtītya-samutpāda), которая подразумевает, что все явления существуют взаимозависимо и взаимосвязано, и не могут быть отделены друг от друга или отнесены к независимым истинным сущностям. Согласно мадхьямаке и другим школам буддийской философии, все явления и сущности являются пустыми (śūnyatā), то есть лишены постоянной, независимой истинной природы.
В философии Нагарджуны утверждается, что нет никакого существующего явления, которое было бы отделено от характеризуемого (lakṣyam) и характеристики (lakṣaṇam). Идея о существующем, отделенном от характеризуемого или характеристики, отвергается как неприемлемая.
Философия мадхьямаки утверждает, что все явления являются пустыми (śūnyatā), то есть лишены постоянной и независимой природы. Ничто не существует само по себе, независимо от других явлений, и все существующее обусловлено и зависит от других явлений. Характеризуемое и характеристика тоже не являются независимыми сущностями, а скорее являются взаимозависимыми аспектами одного и того же явления.
Таким образом, идея о «чистой сущности», отделенной от характеризуемого или характеристики, отвергается в философии Нагарджуны.
avidyamāne bhāve ca kasyābhāvo bhaviṣyati /
bhāvābhāvavidharmā ca bhāvābhāvāv avaiti kaḥ // 5.6 //
5.6. Как у того, что не существует, может быть несуществование? И как тот, кто лишен существования и несуществования, может воспринять существование и несуществование?
Комментарий
Данный стих говорит о том, что невозможно говорить о несуществовании того, чего на самом деле нет (avidyamāne bhāve ca kasyābhāvo bhaviṣyati). Если что-то не существует, то о нем нельзя говорить в терминах существования или несуществования, так как оно не имеет никакой реальной природы.
Далее стих говорит о том, что как может существо, которое лишено существования и несуществования (bhāvābhāvavidharmā ca), воспринимать существование и несуществование (bhāvābhāvāv avaiti kaḥ)? Это отсылка к идее о том, что в рамках философии мадхьямаки и учения Нагарджуны все явления являются лишенными постоянной и независимой природы, и нельзя говорить о их существовании или несуществовании в абсолютном смысле. Таким образом, нельзя найти существо, которое одновременно обладает существованием и несуществованием, так как эти понятия сами по себе являются относительными и взаимозависимыми.
tasmānna bhāvo nābhāvo na lakṣyaṃ nāpi lakṣaṇam /
ākāśam ākāśasamā dhātavaḥ pañca ye ’pare // 5.7 //
5.7. Поэтому пространство не является ни существующим, ни несуществующим, ни характеризуемым, ни характеристикой. То же самое относится и к пяти остальным элементам, как и к пространству.
Комментарий
Этот стих говорит о том, что пространство (ākāśa) не может быть отнесено ни к существующему (bhāva), ни к не-существующему (nābhāva), ни быть характеризуемым (lakṣyaṃ), ни характеристикой (lakṣaṇam). Пространство не поддается таким категориям как существование, несуществование, характеризуемость или характеристика.
Затем стих упоминает пять других элементов, которые также не поддаются категориям существования, несуществования, характеризуемости или характеристики. Эти пять элементов: земля (pṛthivī), вода (ap), огонь (tejas), воздух (vāyu) и эфир (ākāśa), которые в индийской философии являются основными элементами, составляющими мироздание.
astitvaṃ ye tu paśyanti nāstitvaṃ cālpabuddhayaḥ /
bhāvānāṃ te na paśyanti draṣṭavyopaśamaṃ śivam // 5.8 //
5.8. Малоразумные видят существование или несуществование явлений, но они не видят, что успокоение воспринимаемого – это освобождение.
Комментарий
Стих 5.8 подчеркивает разницу между обычным и просветленным пониманием реальности. В данном стихе Нагарджуна говорит о том, что малоразумные (ālpabuddhayaḥ) видят явления в терминах существования (astitva) или несуществования (nāstitva). Однако они не видят истинную природу явлений, которая заключается в успокоении воспринимаемого (draṣṭavyopaśama) и приводит к освобождению (śivam).
Ключевые слова:
asti – существует, присутствует.
nāsti – не существует, отсутствует.
ālpabuddhayaḥ – малоразумные, непросвещенные, малоумные.
bhāvānāṃ – явления, существование, природа вещей.
draṣṭavya – воспринимаемое, зримое.
upaśama – успокоение, умиротворение, прекращение.
śivam – благоприятное, освобождение, счастье.
Истинная природа реальности не может быть уловлена в терминах существования или несуществования. Это происходит потому, что все явления взаимозависимы и пусты, что означает их относительность и отсутствие самостоятельного существования. Истина заключается в том, что успокоение воспринимаемого является путем к освобождению и благополучию.