– Хрен его знает.
– Как же ты закреплял их?
– Так, правая-то мне на что? Давай вперёд.
Сашка, как мог, помог Ану погрузить в вездеход сначала девушку, а потом командира. Наконец, забрались сами.
Машина, натужно загудев, дёрнулась и заглохла. В глаза красными пульсирующими буквами забила надпись над пультом управления: «Загруженность 99,9%. Опасность сбоя работы двигателя»
Они переглянулись.
– Давай ещё раз пробуем, если не пойдёт, кому-то надо будет остаться.
Ан глубоко вздохнул и, задержав дыхание, плавно и очень осторожно включил двигатель. Машина вздрогнула, чихнула, дрожь пробежала по её стальному телу.
– Давай, милая! – шептал Ан.
На секунду всё замерло, и мерный рокот мотора заставил их облегчённо вздохнуть.
– Есть!
– Ты смотри, нам везёт! – Саша хлопнул Ана по спине. – Ничего доползём. Главное не торопись и не дёргай.
Очень медленно они добрались до звездолёта.
– Иди, открывай, – прохрипел Саша. После того, как волнение его немного отпустило, стало заметно, что он держится из последних сил.
Ан спрыгнул с вездехода и быстро набрал код входа. Платформа звездолёта стала тихо опускаться.
– Фантазёр, – улыбаясь, произнёс Саша. – Код он позабыл.
Наконец, вездеход внутри. Платформа вновь поднята и звездолёт готов к взлёту.
Вытащив командира и девушку из машины, они сняли с них скафандры. Фактически все делал Ан, Сашка помогал, но что он мог сделать с одной рукой? Они были живы, но всё ещё без сознания. Серые бескровные лица с запавшими глазами пугали Ана. Саша понял:
– Ничего страшного, не боись. Сгоняй в медицинский отсек, пригони каталку. Отвезём их в медкапсулы, там они до Земли точно доживут, а уж потом можно не волноваться.
Когда раненных уложили в капсулы, штурман разрешил помочь и себе. Ан осторожно снял с него скафандр, стараясь не сильно травмировать висевшую плетью руку. Лоб Саши покрывала испарина, а цвет лица был не лучше, чем у командира и девушки. Под его руководством, Ан сделал ему укол и закрепил раненную руку.
– Ну, всё. Отлично. Со здоровьем разобрались. Пора выбираться отсюда. Пошли в центр управления.
Заняв свои места, они последним взглядом окинули планету. Мощный толчок подбросил звездолёт на месте. Метрах в пятидесяти от него образовалась трещина, которая уходила вдаль к базе.
– Срочно взлетаем. Приказываю: автопилотирование груза и людей до планеты Земля.
– Принято. Автопилотирование установлено.
Штурман улыбаясь, откинулся в кресле:
– Ну, вот и все, теперь можно и отдохнуть.
Корабль задрожал. На табло появились цифры, отсчитывающие секунды до старта: 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1, 0 – СТАРТ ЗАПРЕЩЁН. ПЕРЕГРУЗ КОРАБЛЯ.
Они оцепенели.
– Какой на хрен перегруз! – прохрипел Сашка.
– Перегруз свыше 100 килограммов. Полёт невозможен. Необходимо исключить перегруз, – от спокойного голоса автопилота, ситуация казалась безнадёжной.
–Так, – первым опомнился штурман, – давай быстро выбрасываем все, что можно.
– А что можно? Кроме аппаратуры и нет ничего. А кресло и спальные места, как я заметил, приварены к полу.
Они осматривались вокруг.
– Каталка! – одновременно вскрикнули, посмотрев друг на друга.
– Тащи на выход каталку, – приказал Саша.
Ан вскочил и выскочил из центра управления.
Через пять минут запыхавшийся он вернулся:
– Пробуем?
– Пробуем.
– Приказываю: автопилотирование груза и людей до планеты Земля.
– Принято. Автопилотирование установлено.
Корабль задрожал. На табло появились цифры, отсчитывающие секунды до старта: 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1, 0 – СТАРТ ЗАПРЕЩЁН. ПЕРЕГРУЗ КОРАБЛЯ.
– Какой перегруз?
– Семьдесят пять килограмм.
Воцарилась тишина.
– Что делать будем? Больше нечего выбросить? – Ан вопросительно посмотрел на штурмана.
Тот сидел бледный, с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла. Казалось, что он был без сознания.
– Саш?
– Да. Ты сколько весишь?
– Я вроде 80.
– Я – 76. Надо кому-то остаться и переждать до следующего звездолёта в одном из ангаров или оставить тут вездеход с грузом.
Оглушительный взрыв заставил их инстинктивно пригнуться к пульту управления. Взглянув в панорамное окно, они увидели, как шляпка гриба далёкой базы раскололась и развалилась. А потом все место в сотни метров вокруг неё накрыла густая пелена серой пыли.
Свет в звездолёте моргнул и погас. Взвыла сирена опасности. Крупными красными буквами билась надпись:
УГРОЗА АВАРИЙНОГО СБОЯ. ВОЗМОЖНЫ СБОИ В АВТОПИЛОТИРОВАНИИ.
Саша вцепился здоровой рукой в ручку кресла:
– Ну, вот и всё. Приехали.
Ан решительно поднялся:
– Судьба сама решила, как быть. Я не умею управлять звездолётом. Я остаюсь.
– Глупость. Возможность сбоя ещё не сбой.
– Нет, Сашка, рисковать нельзя. Лети, доставишь раненных и груз на Землю, а потом вернётесь за мной. Не переживай, я вас дождусь. Пойду к ангарам. Не могло же развалить полностью базу. Пережду там. Дежурила же девушка тут одна и ничего. Землетрясение, может, скоро закончится.
Штурман проводил Ана до выхода. Саша видел сквозь шлем его решительное лицо с крепко сжатыми губами. Они обнялись. Сашка оттолкнул его и резко отвернулся. Ан успел заметить, как из его глаз текли слёзы. Резко повернувшись, Ан пошёл прочь от корабля.
– У тебя двадцать минут, чтобы отойти подальше и укрыться. Потом мы взлетаем, – услышал Ан в рации скафандра.
– Хорошо. Включи мне музыку. Хочу слышать, как вы полетите.
Ан растворился в пыли планеты. Он шёл быстро. Стараясь успеть укрыться за ближайшими холмами до взлёта звездолёта. Наконец, достигнув их, он обошёл и уселся на землю, прижавшись спиной к холму.
– Прощай, брат, прости! Я вернусь! – почудился ему голос Сашки в грохоте взлетающего корабля и в музыке родной Земли. Целых две минуты он слышал её, пока его не накрыла оглушительная тишина.
«Вот и всё», – подумал Ан и закрыл глаза. Сознание его померкло.
– Испытание окончено, – произнёс спокойный женский голос, – снимите обруч.
– Какое испытание? – Ан открыл глаза.
Он находился в зале за столом перед компьютером, на чёрном фоне которого жёлтыми буквами горела надпись: ИСПЫТАНИЕ ПРОЙДЕНО. СНИМИТЕ ОБРУЧ.
– Как я мог забыть! Я же на экзамене! Это было простое испытание. Сердце радостно встрепенулось. Но почти сразу же её сменила тоска, сжавшая грудь, на глаза навернулись слезы.
Он снял обруч.
***
Все два дня, которые школа дала выпускниками на восстановление после экзамена, он проспал, вставая только для того, чтобы поесть, выпить лекарство, которое тётя усиленно пихала ему в рот, причитая что-то про зверства учителей, да добежать до туалета.
Постепенно Ан приходил в себя. В ночь перед оглашением результатов он не спал. Включил компьютер и зашёл на их с Линдой канал связи. Двадцать непрочитанных сообщений! С волнением прочитал их все и успокоился, у Линды всё нормально.
Взглянул на часы – половина первого ночи. Почти не веря в отклик, все же нажал на иконку вызова. Через пару минут белая иконка «не в сети» загорелась весёлым зелёным цветом. У Ана радостно стукнуло сердце, когда на экране появилось взволнованное заспанное лицо девушки. Всклокоченные волосы, полурасстёгнутая ночнушка, за Линдой Ан увидел разобранную постель и раскинутые по полу тапочки.
– Линда! Привет! Прости, что так поздно.
– Ан! Ну, наконец-то! Как ты? Я вся испереживалась. Хорошо, что стукнул. Я специально не отключала комп. Заждалась уже тебя. После экзамена ты выглядел так ужасно, что я испугалась. У тебя всё хорошо?
У Ана потеплело на душе:
– Всё хорошо.
– Трудное было испытание?
– Ну да, нормальное. А ты-то как? Всё сдала? Где психологическую адаптацию проходила?
– Ты не представляешь! – Линда тихо засмеялась в кулак. – Я замещала отца, возглавляла совет директоров Хлебопекарного союза.
Ан улыбнулся:
– И как понравилось?
– А то! Здорово! Хорошо, что я ходила на финансовые семинары, что-то хоть понимала. Знаешь, а это классно, оказывается, принимать решения и рулить людьми.
– Ну, конечно, я всегда думал, что из тебя выйдет отличный рабовладелец, – засмеялся Ан.
Линда шутливо замахнулась на него.
Послышался стук в дверь. Она открылась, и на пороге показалась фигура её отца.
– Линда, ты, что не спишь? Завтра ответственный день.
– Пока, пока, до завтра, – быстро прошептала Линда и отключилась.
Ан радостный, что удалось увидеться с Линдой, забрался в постель. Лёг, закинул руки за голову.
«Вот и всё. Школа осталась позади. Завтра всё решится. Я обязательно поеду учиться в Наукоград. Я чувствую. Жаль расставаться будет с моими, они хорошие у меня. Ну, это ничего, мы всегда сможем видеться в сети, да и я смогу к ним приезжать на каникулы».
Ан уже представлял себя студентом. Вот он в аудитории слушает лекцию Беклашева Астерия. Ан зажмурился от счастья, так близко было до осуществления мечты – учиться у знаменитого профессора. Проходит время, когда Ан зачитывался его книгами об искусственном интеллекте, мысленно разговаривал с ним, делился планами, идеями и заочно уже полюбил его. Скоро, совсем скоро, он сможет делать это реально! Возможно, и страстное желание учиться в Наукограде во многом определялась именно тем, что там преподавал гениальный учёный.
С радостью на сердце Ан задремал.
***
Утром ночное радостное настроение после встречи с Линдой пропало без следа. Впервые за всё время, как Ан себя помнил, ему не хотелось идти в школу. Он боялся узнать результат испытания. Что он сдал предметные экзамены, он не сомневался. Но сдал ли он финальное испытание? Исполнится ли его мечта продолжить учёбу в Университете Наукограда? Сейчас он был в этом совсем не уверен.
– Ан! Завтрак готов! – послышался голос тёти.
Ан сел и увидел аккуратно разложенный на стуле костюм. Темно-синие брюки и пиджак с серебристой искрой, серебристого цвета рубашка и черные туфли с носками в тон костюма. На рубашке под воротником, над первой пуговицей искрился массивный на вид, но очень лёгкий амулет – символ школы: раскрытая древняя книга, обрамлённая цветущими зелёными ветвями яблони. Рядом с ним, такие же, только очень маленькие, сверкали запонки.
Ан посмотрел на всё это великолепие. Натянул домашние брюки, кофту и пошёл в ванную.
– Вот и вырос наш мальчик, – сказала тётя, вытирая слезу, когда Ан свежий и разрумянившийся после холодного душа, вошёл на кухню.
– Доброе утро!
– Доброе! Живой? – улыбкой встретил его дядя, сворачивая газету и бросая её на подоконник.
Ан ничего не ответил, только покраснел.
– Ну, и нагнал ты страху на свою тётушку. Она чуть в обморок не упала, когда увидела тебя после испытания, говорит, был бледный аж до синевы и шатался, как выходец с того света.
– Интересно было бы взглянуть на нас со стороны, – засмеялся Ан, – толпа бледных зомби. А где Сандра?
– Побежала увольняться, – хмыкнул дядя. – Не терпится освободиться.
– Здорово! Избавится от своего дурака–начальника, – он вспомнил, что происходило на кухне тогда в праздничный вечер, и густо покраснел под испытующим взглядом дяди.
– Да уж, приятного мало.
– Это всё благодаря моему отцу и его наследству, царство ему небесное за доброту! – тётя поставила на стол любимые сырники Ана. – А ведь мог всё отписать Хранителям. Ему бы поставили бюст из чистой бронзы там, где родился, и увековечили бы в Дарственной книге, а он о нас вспомнил.
– Угу, – только и мог произнести Ан с полным ртом творога.
– Ты, Ан, главное, не переживай. Если что, то теперь ты сможешь и в элизии прекрасно устроиться. Откроешь своё дело. Мы поможем. Правда, отец?
– Не вопрос. Ты чем хотел бы заниматься?
Ан чуть не поперхнулся. Медленно вытер губы тыльной стороной ладони:
– Программированием.
Тётя с дядей переглянулись.
– Ну, где ж ты тут сможешь программистом-то работать? – дядя задумчиво почесал подбородок. – Компьютеры и программы поставляют Хранители, они же и забирают их в случае поломки, хотя я что-то не припомню такого. Только, если модернизируют.
– Да вряд ли они. Скорее Творцам передают, – вмешалась тётя.
– Ну, да. Я к тому, что компьютеры все под контролем Хранителей. Стратегический вид связи, – поднял он вверх указательный палец.
Тётя фыркнула:
– Ешь давай, «стратегический вид связи». Сметанки подложить?
Дядя недовольно взглянул на неё:
– Хватит, – отломил половинку сырника, обмакнул его в сметану и, жмурясь от удовольствия, начал пережёвывать.
– Не переживай, Ан. Я уверена, что все будет хорошо, и уже сегодня ты станешь Творцом. Не забывай нас тогда, – сказала тётя грустно. – Ну, ладно, давайте быстрее. Через час начало.
***
Ан, облачённый в парадный костюм, убежал вперёд искать Линду. Он торопился, хотя до начала объявления результатов было ещё полчаса. В его душе творилась кутерьма. Надежда и радость от осознания того, что возможно уже сейчас он станет Творцом и сбудутся его мечты, растворялись в тоске по Линде, которая сегодня станет Созидателем и останется в элизии навсегда. Творцы и Созидатели, как день и ночь. И хотя разрешались смешанные браки, но это происходило очень редко, так различен был их путь.
«Что будет дальше с нами? И могу ли я отказаться от Творца ради Линды и стать Созидателем? Даже, если я стану Созидателем, вряд ли её отец согласится на наш брак. Скорее ему будет лестно, если женихом его дочери станет Творец», – эта мысль немного успокоила его, и он уже увереннее подходил к заветной беседке.
Она была пуста, и Ан направился к школе.
Во дворе, как и в день испытания, собралось много народа. На этот раз среди присутствующих были и гости–элизийцы, пришедшие порадоваться за друзей или просто поглазеть на праздник. И если в день испытания его поразила напряжённая тишина, то сегодня он опешил от шумной всеобщей радости. Ан почти оглох от радостных возгласов, переливчатого смеха, громкой бравурной музыки. Он подошёл к стоящим недалеко от ступенек, ведущих в школу, одноклассникам. Ребята обменялись приветствиями, и, ожидая комиссию, делились впечатлениями об испытании.
Быстро пробежав взглядом по нарядной толпе выпускников, Ан отыскал Линду. Она стояла с родителями и смотрела на него. Он приветственно поднял руку, она ответно помахала, и тут же отец сердито одёрнул её. Линда резко повернулась к нему, что-то сказала, и, развернувшись, решительно направилась к выпускникам. Ан взглянул на отца Линды и даже издалека увидел, как побагровело его лицо.
Линда, подойдя, поздоровалась и встала рядом. В этот момент раздались звуки гимна, и выпускники стали выстраиваться в ряд вдоль ступеней.
Из школы вышел директор.
– Приветствую вас, уважаемые родители, выпускники и гости нашего праздника! Сегодня не только праздник школы, но и праздник всего элизия! Мы чествуем наших воспитанников, закончивших подготовку к главной своей миссии – служению элизию, служению Земле. Сегодня дети станут взрослыми. Прошедшие испытания показали, что мы подготовили отличных специалистов и достойных граждан.
По толпе пронёсся радостный шёпот.
– Церемония посвящения в кланы землян объявляется открытой. Прошу выпускников пройти в актовый зал.
Директор отошёл чуть в сторону и встал около двери. Мимо него потянулись вчерашние школьники. Когда последний из них скрылся в дверях, директор вновь обратился к собравшимся:
– А теперь прошу родителей и гостей праздника.
Толпа радостно хлынула к двери.
***
Ан сидел во втором ряду рядом с Линдой и держал её за руку. Все первые четыре ряда занимали выпускники. Дальше расположились родители и гости.
На сцене за столом, покрытым красным бархатом, сидели Куратор-Хранитель элизия, директор школы, наставники – члены комиссии и почётные гости: председатель общественного совета элизия, представители старейших и богатейших фамилий мегаполиса – крупнейшие работодатели элизия.
Вся задняя стена сцены была обтянута таким же красным бархатом, что и стол. На красном фоне золотом горели слова:
«ПОЗДРАВЛЯЕМ ВЫПУСКНИКОВ С СОВЕРШЕННОЛЕТИЕМ! СЛАВА ХРАНИТЕЛЯМ ЗЕМЛИ!»
Внизу под этими словами переливался радужными огнями символ школы. Поднялся Куратор-Хранитель элизия. Шум мгновенно стих. Раздался гимн элизия, и все встали. После последних звуков гимна воцарилась тишина. Ан хотел было сесть. Но на сцене не садились, чего-то ожидая. Зал насторожился.
И тут вновь грянула музыка. Такого Ан никогда раньше не слышал: резкие торжественные звуки, напоминали шаги великана. В их такт на сцену из-за кулис, печатая шаг, вышли двое в парадной форме. Они несли знамя Элизия и знамя Элизиума. Пройдя половину пути от кулис до стола, они повернулись спиной к залу и сделали несколько шагов к стене сцены, затем развернувшись, остановились. Мгновенье ничего не происходило, и вдруг место между ними заколебалось, и все увидели голограмму человека: мужчину в развевающейся одежде, рука его была вытянута вперёд и вверх. На его ладони медленно вращался Земной шар. Огненно-голубая энергия перетекала из ладони человека к Земле, витками огибая её. Издалека казалось, что рука и Земля объяты пламенем. Ан, не отрываясь, словно в трансе, смотрел на них. У него сильно разболелась голова, перед глазами все поплыло, появилось чувство, что он забыл что-то важное и вот сейчас все вспомнит, вот сейчас, сейчас!
Музыка оборвалась.
– Эмблема Главного Хранителя, – раздаётся шёпот о всех сторон.
– Прошу садиться, – как сквозь пелену услышал Ан, и почувствовал, как сзади кто-то тянет его вниз за пиджак. Он сел. Линда тревожно зашептала ему на ухо:
– Ты что? Ты хорошо себя чувствуешь? Что случилось? На тебе лица нет!
Он повернулся к ней, постепенно приходя в себя.
– Всё нормально.
Она взяла его ладонь.
– Какая ледяная у тебя ладонь!
Он в ответ погладил её.
Ан перевёл взгляд на сцену. Там стояла Куратор-Хранитель элизия:
– Друзья! Мне представлена честь, огласить решение экспертной комиссии по результатам испытаний, утверждённых Куратором-Хранителем науки и образования, и вручить почётные дипломы. Я с гордостью сообщаю, что этот выпускной год стал одним из лучших в истории школ нашего элизия. Все выпускники отлично справились с испытанием, за что я лично хочу поблагодарить, как педагогический состав школы за профессиональный добросовестный труд, так выпускников и их родителей, за трудолюбие и упорство. Вы все зарекомендовали себя с лучшей стороны, и результат не заставил себя ждать! С радостью сообщаю, что в этом году запрос от Хранителей на вакантные должности для нашей школы увеличен в три раза! Девяносто выпускников по рекомендации Хранителей смогут выбрать направление своего дальнейшего обучения и работы вне элизия. Со списком избранных, рекомендациями по отраслям экономики и с крупнейшими промышленными производствами, которые их ждут, можно будет ознакомиться завтра на сайте школы. Кроме того, каждому избраннику будут высланы рекомендации с перечнем адресов производственных учебных заведений, прикреплённых к крупнейшим промышленным производствам, и каталоги специальностей, по которым они готовят специалистов.
Куратор поклонилась, пережидая аплодисменты, и продолжала.
– А теперь решение экспертной комиссии! – она взяла со стола большой запечатанный конверт и открыла его. Достала небольшой лист бумаги, пробежала по нему глазами и заметно покраснела от удовольствия, потом взглянула в зал и объявила:
– Итак, поздравляю школу и жителей Элизия: впервые за последние пять лет выпуск пополнил клан Творцов. Этим избранным стал выпускник Андо Альденис!
Зал взорвался возгласами и аплодисментами. Куратор-Хранитель подняла руку:
– Прошу Андо Альдениса пройти на сцену!
Грянул гимн школы, который утонул в грохоте оваций.
Линда крепко сжала Ану руку, шепнула на ухо:
– Поздравляю!
Ан поднялся. Он не помнил, как на не гнувшихся от волнения ногах, поднялся на сцену, пожал Куратору руку, получил от него диплом, свидетельство и знак Творца. Повернулся к залу. Стоял и растерянно улыбался. Он увидел тётю, которая помахала ему, улыбаясь и вытирая слёзы.
Зал затих. Все смотрели на него.
«Надо что-то сказать», – мелькнула мысль. Речь он не приготовил, ему и в голову это не пришло.
– Спасибо, – с трудом выдавил он из себя. – Спасибо школе, Хранителям, моей семье. Спасибо всем! – Ан смутился.
Хранитель улыбнулась и похлопала его по плечу. Ан вопросительно посмотрел на неё, она кивнула в ответ, и Ан сошёл со сцены.
***
Самый счастливый день в его жизни подходил к концу. И хотя праздник в его честь был в самом разгаре, Ан вдруг почувствовал сильную усталость. Ему захотелось уйти к себе и лечь спать. Позади испытание, волнение, триумф победы, поздравления и радостные лица – всё, что держало его в напряжении последние дни ушло, оставив только непреодолимое желания выспаться. Впереди прощание с родными, университет, новая жизнь – всё, что его ждёт завтра. А сейчас, сейчас надо набраться сил, ведь всё только начинается.
Пожелав всем спокойной ночи и ссылаясь на усталость, Ан поднялся в свою комнату уже в полудрёме, разделся и рухнул на постель, сон почти мгновенно сморил его.
Он увидел, что едет в машине с родителями. Мама что-то тихо напевает, отец, улыбаясь, слушает её. Они счастливы: вон там за поворотом их ждёт что-то необыкновенно-радостное. Вдруг вспышка озарила салон. Молния? Но грома не слышно. Ан в снегу недалеко от машины, видит за стеклом маму и отца, они радостно машут ему, зовут к себе. Раскат грома сотрясает землю и всё погружает во тьму. Ан пытается рассмотреть хоть что-то, пытается встать, но силы оставляют его. Из тьмы прямо на него надвигаются чьи-то ноги, останавливаются. Ан хочет рассмотреть кто это, его взгляд скользит вверх и видит, как над ним навис клубящийся огонь, жаркие языки пытаются дотянуться до него, поглотить, сжечь, жарко лижут лицо, какие-то тени проступают из огня. Тени сгущаются, обретают форму. Ан видит горящую машину и мужчину, который идёт от машины к нему. Мужчина наклоняется над ним, и Ан видит голограмму-эмблему на комбинезоне мужчины: рука, вытянутая вперёд и вверх, на её ладони медленно вращался Земной шар. Огненно-голубая энергия перетекала из ладони человека к Земле, витками огибая её. Из далека, казалось, что рука и Земля объяты пламенем. Ан кричит и просыпается в поту, с бешено колотящимся сердцем.
Ан сел. Он смотрит в темноту, но не видит её. Перед его глазами тот далёкий день. Медленно, как в замедленном кино, он видит кадр за кадром всё, что происходило в тот день.
«Я вспомнил! Вспомнил! Но что это? Как же это? – мысли жалят его. Он не может усидеть на месте, вскакивает с постели и мечется по комнате. – Почему? Почему люди Главного Хранителя убили моих родителей? За что? А может это случайность? Не может это быть случайностью! Я видел, как Хранитель поджёг машину! А может предательство и Главный Хранитель не в курсе, что творится за его спиной? Может быть, и он в опасности?! Но прошло столько лет и с ним всё хорошо…. Ничего не случилось…. От него что-то скрывают или действовали по его приказу? Как узнать? Что делать? Нельзя так всё оставить! Рассказать родным? А если они узнают и убьют и их?! Надо молчать. Надо всё узнать. Самому. Нельзя прощать. Кто бы ни был виноват в гибели невинных, они должны быть наказаны!». Без сна встретил он рассвет. Тревожный рассвет неизвестности.