Так пролетало лето, недели подготовки сменялись короткими каникулами, приближался сентябрь.
***
– Ан, ты костюм из химчистки получил?
– Не знаю, не смотрел ещё. Глянь в шкафу.
– Доставили! – услышал Ан через какое-то время вопль Горислава. – Паразиты! А мне нет, ты представляешь! Беспредел! В чём я завтра на посвящение пойду?!
– Не кипятись, Слав, сейчас сделаю запрос.
– Я сам могу сделать запрос. Не в том дело! Нет, какое отношение к своим обязанностям! Надо узнать, кто ответственный и уволить на хрен!
Он связался службой обслуживания и через десять минут в дверь позвонили. Горислав открыл. На пороге показался робот-посыльный.
– Вас приветствует служба сервисного обслуживания Наукограда. Ваш заказ выполнен, прошу получить.
– Не прошло и года, – проворчал Горислав, забирая большой пакет и расписываясь на бланке.
– Благодарим вас за то, что пользуетесь нашей сервисной службой.
Горислав с досадой захлопнул перед роботом дверь. Его браслет тихо проиграл мелодию. Горислав стукнул себя по лбу и с возгласом:
– Алиска ждёт! – бросил пакет на диван и выскочил из блока.
Ан вздохнул. Открыл почту и отправил тёте видео-сообщение. Спросил, как у них дела и попросил тоже прислать видео. «Почему тут запрещены личные контакты? Странно, могли бы общаться через интернет, а для родных даже сделать видео трансляцию завтрашнего посвящения в студенты. У многих, наверное, тут единственный сын или дочь, переживают за них. Мои были бы рады, присутствовать хоть и виртуально на таком событии. Странный запрет».
Он подошёл к окну. Постоял, придвинул кресло и сел. Ему вдруг с тоской вспомнился элизий. Как он любил сидеть у окна и мечтать о будущем. И вот оно это будущее: он тут в Наукограде, сбылась его мечта. Доволен ли он? Конечно, доволен, что за глупости ему лезут в голову? Очень скоро он увидит гениального Беклашева, и, возможно, даже будет учиться у него. Но есть одно но, которое гложет его, не даёт почувствовать себя счастливым: он так ничего не узнал о родителях, об их гибели. Действительно ли они погибли так, как ему это вспоминается? И где он может узнать об этом? У кого? Похоже, он так никогда ничего и не узнает. «Ничего, – думал Ан, – ничего. Придёт время, и я обязательно всё узнаю, не знаю как, но узнаю».
***
Утро первого сентября выдалось погожим. На крыше – трансформере Университета под прозрачным гигантским куполом на рядах вокруг центрального круга расположились студенты. Только первые два ряда оставались свободными, проход к ним был перекрыт бархатными бардовыми лентами. Все оживлённо переговаривались, ожидая начала церемонии. И вот купол озарился золотым светом, словно солнце засияло над головой так ярко, что на мгновенье все зажмурились. Грянул гимн Элизиума, пол в центре разъехался, и из глубины поднялась сцена, где на флагштоках развевались флаги: Элизиума и Наукограда. Перед флагштоком за большим столом расположились Куратор-Хранитель науки и образования, ректор Университета и преподаватели.
Гимн Элизиума смолк, и через секунду раздались торжественный звуки гимна Университета. Бордовые ленты змеями скользнули на пол и в дверях показались первокурсники, которые направились к первым рядам, где быстро рассаживались. Когда последний студент занял своё место, поднялся ректор Университета.
– Уважаемые преподаватели и студенты! Сердечно рад поздравить вас с началом нового учебного года в Университете – истинном и единственном храме науки, подготавливающем Творцов для миссии служения человечеству. Будущее человечества в ваших руках, и это не только почётная миссия, но и высочайшая ответственность, ответственность за будущее!
Горислав толкнул Ана:
– Ты как? Чувствуешь высочайшую ответственность? – хохотнул он.
– Чувствую, чувствую.
– Молодец какой! А в чём, позволь узнать, эта твоя ответственность выражается?
– Славка, отстань, дай послушать.
– Ф-ф-ф, чего тут слушать-то?
… – От вас требуется только трудолюбие и желание получить всё то ценное, что мы готовы вам передать. А сейчас напутственное слово от нашего уважаемого Куратора-Хранителя науки и образования!
Зал взорвался аплодисментами. Куратор науки и образования поднялся.
– Друзья! Коллеги! Приветствую вас и поздравляю с началом учебного года. Хранители убеждены, что судьба планеты Земля в надёжных руках талантливейших людей. Не подведём же их ожидания и будем достойными своей миссии!
– Вот ты, Ан, в курсе, какая у тебя миссия-то?
– Миссия? – Ан задумался. – Может быть, изобрести глобальный искусственный интеллект? – Неуверенно предположил он.
– Извини, дружище, но ты совершенно не достоин своей миссии.
– Чего это не достоин-то? – возмутился Ан.
– А как можно быть достойным великой миссии, когда ты в ней не уверен, – зашептал Горислав. – Может быть… – передразнил он друга. – Ты должен выпятить грудь, бить в неё кулаком и уверено заявлять о своей миссии! Можешь даже поклясться, что выполнишь, или погибнешь! Тебе не говорили, что ты мямля?
– Сам хорош, трепло и балабол, ты-то знаешь свою миссию?
– А то!
– Андо Альденис! – громко произнёс Куратор-Хранитель первое имя.
Ан вздрогнул. Горислав, улыбаясь, толкнул его и кивнул на сцену.
– Ступай, тебе медальку дадут.
Ан поднялся и пошёл к Куратору. Тот пожал ему руку, поздравил с зачислением в Университет и прикрепил на грудь эмблему Творца-Ученика, на которой на фоне переливающегося кристалла-шара Университета улыбалось миниатюрное лицо Ана, а под ним золотыми буквами сияла надпись: Творец-Ученик.
Радостный и смущённый Ан вернулся на своё место, где его эмблему кинулись рассматривать первокурсники, которые сидели рядом. Горислав, посмотрев на эмблему, одобрительно хмыкнул, и с нетерпеньем уставился на сцену, ожидая, когда пригласят и его.
– Нас, наверное, сто человек, так сто лет будем ждать, пока всем значки дадут, – ворчал он.
Словно услышав его, рядом с Куратором встали Ректор и Главный преподаватель, которые тоже стали вызывать первокурсников для вручения эмблемы.
Наконец, Куратор произнёс: – Горислав Оргунов!
Горислав подскочил и ринулся к сцене. Куратор пожал ему руку, прикрепил эмблему и вдруг обратился к залу:
– Внимание, друзья! В этом году к нам в Университет поступил сын Главного Хранителя! Горислав Оргунов! Прошу всех относиться с уважением! А на вас, Горислав, – обратился он к пунцовому юноше, – лежит особая ответственность – быть примером для всех. Ваша почётная обязанность – продолжить дело отца, и мы горды, приветствовать вас в Университете Наукограда, где вы сможете всесторонне подготовиться к выполнению этой великой обязанности.
Горислав неловко кивнул и почти бегом направился на своё место.
– Вот, козёл, – шептал он, усевшись на своё место, – кто его просил.
Посвящение продолжалось. Горислав покосился на Ана, тот сидел словно окаменев.
Горислав резко повернулся к нему:
– Ты чего? Не ожидал, что ты тоже, такой же. Для тебя не важен человек, а важен клан, к которому он принадлежит? И что ты молчишь-то? – разозлился Горислав. – Даже разговаривать не хочешь?
Ан посмотрел на нахохлившегося Горислава.
– Почему не хочу. Просто от неожиданности. А что ты не сказал, что сын Главного Хранителя. Ты что, стесняешься своего отца?
– Вот ещё, – фыркнул Горислав, – что мне стесняться своей семьи-то? Опасаюсь дураков, которые видят вместо людей, кланы, а я хочу в жизни всего достичь сам, понимаешь? Сам!
– Понимаю, чего тут не понять, не кричи, пожалуйста.
Горислав хотел что-то сказать, но промолчал, махнул рукой и отвернулся.
До конца посвящения они не сказали друг другу ни слова.
***
С этого дня Ан стал сторониться Горислава. Всё чаще Горислава окружали восторженные почитатели, которые ловили каждое его слово, а Ан засиживался за компьютером. Прекратились разговоры по душам и совместные обеды-ужины. Горислав и Ан всё больше отдалялись друг от друга. Ан готовился к собеседованию у Беклашева, а потом, после удачного собеседования, был зачислен в группу его учеников, что ещё больше отдалило бывших приятелей: Ан выбрал специализацию, изучавшую искусственный интеллект и интернет, Горислав был зачислен на административное программирование. Теперь только рано утром за завтраком перед занятиями и вечером в учебной комнате их можно было застать вместе. Ни тот ни другой не делали попыток к сближению. Горислав, из-за самолюбия, Ан, потому что стал думать о нём, как о возможности войти в семью Главного Хранителя и приблизиться к тайне гибели родителей, но его душа противилась лжи. Страстное желание узнать правду и нежелание лгать, даже из-за этого, боролись в нем, и пока побеждало второе. Но кто знает, как будет потом? А сейчас Ан гнал от себя эти мысли и с головой ушёл в учёбу.
***
Ан с волнением ждал десятого сентября, дня, когда была назначена первая лекция Беклашева. Первая лекция по традиции была открытой, и на ней могли присутствовать все желающие. Ровно в десять утра он сидел в переполненной аудитории. Студентов пришло столько, что были заняты не только все места, но и проходы, даже вдоль стен нельзя было найти ни одного свободного места. Все с нетерпением ждали преподавателя.
Он вошёл стремительно. Низкого роста, полный и совершенно лысый он двигался с удивительной лёгкостью. Под аплодисменты прошёл за кафедру, махнул руками, призывая к тишине. Студенты сели.
– Ну-с, уважаемые коллеги, и зачем вы сюда явились?
Про аудитории пронёсся неуверенный ропот.
– Учиться. Послушать светилу кибернетики, – послышались выкрики.
– Хм, хм, – произнёс он, – ну, светило вон там, за окном, – кивнул он на солнце, – это вы не по адресу, А что касается учёбы, так всё в ваших руках. У каждого из вас есть окно в беспредельный мир знаний – компьютер, стоит только отбросить лень и можно научиться всему на свете. А вот вы скажите, зачем вам учиться? Для чего?
Студенты растерянно переглядывались.
– Чтобы приносить пользу человечеству, – кто-то неуверенно выкрикнул.
– Эко, батенька, хватил! Вы уверены, что сможете принести пользу человечеству? Чудненько! А в чем эта польза, вы можете определить? Что хорошо для человечества, а что плохо?
Все молчали. Он обвёл смеющимися глазами студентов.
– Вы все знаете историю, вы прекрасно помните, как одна эпоха сменяла другую. Эпохи были разные, были и трудные смутные времена, кровопролитные войны, и революции, открытия, застой, кризисы и взлёты развития всё было в истории человечества, а можете ли вы определить, какое время, какая эпоха для человечества принесла пользу, а какая была бесполезной?
– Такое невозможно. Жизнь, какая бы она не была, не может быть бесполезной.
– Вот! – воодушевлённо вскинул руку Беклашев. – Вы абсолютно правы. Жизнь не может быть бесполезной. А что такое жизнь?
Со всех сторон посыпались предположения студентов:
– Рост!
– Развитие!
– Движение!
– Совершенно верно! Движение! И неважно, какое движение, поступательное развитие вперёд или ретроградное отступление. Любой из моментов жизни важен и необходим! Прогрессивное движение вперёд обязательно в какой-то пиковый момент своего развития остановится, исчерпав свои возможности, и тогда общество будет лихорадочно искать выход из тупика: попятиться назад, метаться в кризисах и войнах – до тех пор, пока человечество не увидят новый путь для движения вперёд. Только застой тяжёлый, удушающий саму жизнь, может уничтожить человечество, больше ничего. А вы можете определить, в какое время мы с вами живём?
– В прогрессивное! – послышались отовсюду голоса.
– Да? А позвольте у вас поинтересоваться, каким действием, движением вперёд, открытием ознаменовалось, ну, хотя бы последнее десятилетие?
– Нет войн.
– Ликвидированы эпидемии.
– Нет бедных.
Доносились со всех сторон возгласы.
– Замечательно, замечательно! Нет войн, ликвидированы эпидемии, бедность и прочие и прочие, несомненно, реальные достижения нашего мира, но прошедшие много десятилетий назад, это констатация свершившегося некогда действия. Я же спрашиваю, какое движение происходит сейчас или, хотя бы, в последнее десятилетие? Можете ли вы назвать какое-нибудь крупное открытие, которое привело бы к колоссальным изменениям в мире?
Гул прошёл по аудитории, студенты растерянно переглядывались, пожимали плечами.
Беклашев, оглядывал аудиторию.
– Вот именно! – наконец сказал он, – и я не знаю! И меня это пугает! Наше человечество вошло в полосу застоя, и если вы своими мозгами не выведете его из этого состояния, то оно обречено на гибель! Любой, даже самый прекрасный мир, обречён на самоуничтожение, если в нём отсутствует движение. Движение к чему-то: к мечте, идее, которая заставит развиваться, самосовершенствоваться. Я, как учёный, посвятивший свою жизнь изучению искусственного интеллекта, предлагаю вам такую идею. Вы можете принять её или отвергнуть, предложив миру свою. Но главная ваша задача, как учёных, предложить идею саморазвития человечеству, бороться с застоем, а значит приносить истинную пользу! Сегодня я хотел бы ознакомить с основами моей идеи, суть её в том, что искусственный интеллект способен и должен взять на себя функцию управления внешней жизнью человечества. Многие страшатся «очеловечивания» искусственного интеллекта. Опасаются, что он может закабалить человека, превратить его в раба и манипулировать им, даже уничтожить, так как возможности искусственного интеллекта по вычислительным функциям на много превышают человеческие. Но это ошибочное утверждение! Искусственный интеллект функционирует исключительно в тех рамках, которые ему задаёт человек. Только в этих рамках возможно и его самообучение, и его функционирование. Управление экономикой, планирование – всё, что связано с расчётами, анализом и оценкой взаимосвязей, должно быть передано искусственному интеллекту, как беспристрастной, совершенной, универсальной машине-управленцу, способной в этом качественно заменить человека. И я вам это докажу! Сегодня я начинаю цикл лекций, которые помогут вам понять, в чём отличие вычислительных и интеллектуальных функций или почему человечеству не нужно бояться искусственного интеллекта.
***
Ан был поражён. Он смотрел на преподавателя, как загипнотизированный. Как так, разнести в пух и прах сегодняшнее мироустройство! У него словно открылись глаза. Нельзя ограничивать себя шаблонами, жизнь – безграничное движение. А куда движемся мы? Куда нас ведут Хранители? Они говорят, что их главная задача – охранять мир, который они построили. Что это значит? Значит, они хотят, чтобы этот мир существовал вечно? Но это же стагнация, загнивание и гибель человечества! Быть может, они предложат что-то новое, что поднимет человечество на новую ступень в развитии, в движении? Но что? И каким должно быть дальнейшее движение цивилизации? Куда? Никогда прежде не приходили такие мысли ему в голову. Он удивлялся себе. Почему? Почему он сам об этом не думался. Это ведь элементарные вещи, о которых он знал интуитивно. Для себя он выбрал путь развития – стать Творцом. И стал им, а дальше что? Что он может предложить человечеству как Творец?
***
Ан после лекции долго не возвращался в блок, всё бродил по Элизиуму, присматривался к кипящей жизни вокруг него, вспоминал элизий, Сандру, Робина, размышлял. Уже село солнце, когда он увидел вызов на браслете, его искал Горислав. Ан удивился, давно они не созванивались друг с другом. Ответил на вызов.
– Ты где? У тебя все в порядке?
– Все нормально, а что? Что-то случилось?
– Случилось, иди домой. Я тебя тут жду. Расскажу.
***
Горислав встретил его у порога, схватил за руку и потащил в гостиную. Там был полумрак. Горел только экран телевизора, на котором, как мельком увидел Ан, шли новости.
– Ты что?
– Ты же был на лекции Беклашева сегодня?
– Конечно, был. Ты знаешь. Чего спрашиваешь?
– Он арестован.
– Кто арестован?
– Ты что, дурак? Беклашев арестован!
– Как арестован? За что? – Ан растерянно сел на диван.
– А я знаю? Сказали в новостях, что арестовали при выходе из Университета за пропаганду против Хранителей.
– Какая ерунда! Я был на лекции, ничего против Хранителей он не говорил. Вообще оценил высоко, всё, что они сделали.
– Не знаю. Но факт есть факт. Мне звонил отец, сказал, чтобы я не смел общаться ни с кем, кто посещает лекции Беклашева. Что всех будут проверять, и возможно среди них есть враги нашей цивилизации.
– Бред какой-то! Ты сам то в то веришь? Я что – враг цивилизации?!
– Нет, конечно! – Горислав взволновано ходил по комнате. – А вообще ты знаешь, отец очень порядочный и честный человек. Я ему верю. Что-то тут не так. Может быть, его обманули? Все это очень странно. В общем, я тебя предупредил.
– Спасибо. Может тебе переехать в другой блок? В целях безопасности, – усмехнулся Ан.
– Тебе все шуточки. Ты не понимаешь, как все это может быть серьёзно. Знаешь, я хочу тебя познакомить со своими. Ты не против?
Кровь бросилась в голову Ану: «Вот он момент, когда можно подойти близко к тому, чтобы разгадать загадку гибели родителей. Воспользоваться? Глупо не воспользоваться. Я должен все узнать. И если Главный Хранитель – враг, то я должен знать врага в лицо».
Ан подавил волнение.
– Когда?
Горислав облегчённо вздохнул и дружески хлопнул Ана по плечу.
– Я рад, что ты согласен, а то думал, что не захочешь. Я узнаю у своих когда и скажу тебе. Хорошо?
– Хорошо, – чуть запинаясь, ответил Ан.
Горислав радостно засмеялся.
– Идём на кухню, я там сегодня ужин затеял.
***
На следующий день Университет гудел как улей. Утром все студенты получили объявление, что занятия на сегодня отменены, и всех студентов убедительно просят не покидать здание университета под страхом отчисления. В окно Ан видел, как преподаватели выходили из Университета и садились в электромобили, которые ждали их перед входом. Больше десятка электромобилей увезли учёных.
Ан с Гориславом вышли из блока и, несмотря на отмену занятий, пошли в аудиторию, где должна была проходить лекция. Однокурсники уже собралась там. Около стола в окружении друзей стоял Бриггас Огаст. Он волновался, и от этого казался ещё носатее, чем обычно. Остальные студенты сгрудились в центре аудитория. Огаст что-то горячо говорил и прервал свою речь, как только Ан с Гориславом вошли. Все посмотрели на них. Носатый прищурился, а потом с вызовом крикнул:
– Я уверен, что Оргунов – предатель! Именно он мог донести своему отцу о профессоре и того арестовали.
Ребята вскочили с мест. Горислав бросился к носатому, но Ан удержал его.
– Огаст, что за глупость говоришь! Если бы это было так, ты бы помалкивал, и не смел выступать против Горислава, а то ведь недолго и из университета вылететь, если такое услышит его отец, не правда ли? Ты и вякаешь только потому, что уверен, что Славка не предатель, и никогда ничего не доносит отцу. Мерзавец!
Носатый стушевался и ретировался, бормоча ругательства.
Ребята окружили Ана и Горислава. Горислав стоял бледный, со сжатыми кулаками, на его скулах бугрились желваки.
– Да брось, забей. Мы знаем, что это не ты.
– Спасибо, – от волнения просипел Горислав.
Дверь с треском открылась и на пороге появилась группа старшеклассников.
– Сидите? – спросил один из них. Невысокого роста, худой, он был стремительный и резкий. Быстро вбежал на кафедру.
– Ян Чижевский! Ян Чижевский! – послышались возгласы.
Ян обвёл взглядом аудиторию:
– Сидите! И ничего не делаете? Все старшекурсники выступили против ареста преподавателя! Мы требуем освободить учёного, который виноват только в том, что честно нас учил, – он рубанул воздух рукой. – Вот! Мы составили петицию руководству Университета и Куратору образования. Присоединяйтесь! Чем нас больше, тем выше шанс, что профессора Беклашева отпустят на свободу! Подходите! Подписывайте! – он призывно махнул рукой.
Ребята кинулись к кафедре подписывать. Только Бриггас Огаст с друзьями остались на месте.
– Подписывайте и выходите на площадь перед Университетом! Мы собираемся там и идём к Башне Хранителей, чтобы передать петицию Куратору образования. Кто не трус – присоединяйтесь! За профессора Беклашева! За науку! За свободу мысли!
Ан с Гориславом переглянулись и пошли к столу. Они подписали петицию, и увлекаемые всеобщим энтузиазмом, вышли из аудитории. Когда выходили из лифта, то увидели ректора: бледный с дёргающейся щекой он стоял в центре холла и срывающимся, почему-то необычно-визгливым голосом, призывал студентов разойтись по блокам, грозя исключением из Университета всем, кто покинет его. Студенты молча обходили его и скрывались за дверями входа. Ан с Гориславом тоже осторожно обошли ректора, и вышли на улицу.
Ана поразило волнующееся человеческое море – сотни юношей и девушек – и поразительная тишина, окружили их с Гориславом, поглотили и повлекли к Башне Хранителей. Впереди шёл Ян Чижевский с петицией в руках. Встречающиеся им люди останавливались и долго смотрели вслед, кто-то присоединялся, кто-то спрашивал, что случилось.
И вдруг:
– Свободу профессору Беклашеву!!!
– Свободу науке!!!
– Свободу мысли!!!
Кто первый выкрикнул, Ан не заметил, возможно, это был парень с петицией, но вслед за ним сотни и сотни голосов, сливаясь в один мощный голос, выкрикивали своё недовольство, свою надежду на то, что они могут что-то изменить в этой жизни. Они были как единый человек, бесстрашный и решительный. Каждый чувствовал свою значимость, и в этом единстве личное «я» становилось мелким, уступало место сильному и всеобъемлющему «мы». И казалось, что это «мы» способно на все: освободить учителя, свернуть горы, достать до солнца.
На площади перед Башней Хранителей их остановил полицейский кордон, перед которым стояли полицейские чины во главе с Куратором-Хранителем Элизиума. Куратор поднял рупор, и его рык разнёсся над площадью:
– Внимание всем! Приказываю стоять!
Колонна студентов, словно споткнувшись, остановилась.
– Немедленно разойтись! Всем вернуться в Университет! Повторяю! Всем покинуть площадь и вернуться в Университет!
Второй рык произвёл уже не такое сильное впечатление на студентов, толпа всколыхнулась, и начали медленно продвигаться вперёд. Подойдя почти вплотную к Куратору Элизия, остановились. Вперёд вышел Ян Чижевский:
– Мы просим принять от нас петицию. Мы ходатайствуем об освобождении нашего преподавателя – профессора Беклашева. Его оклеветали! Это лучший из преподавателей!
Куратор выхватил петицию и разорвал её в клочья.
– Неповиновение власти?! Всем разойтись иначе будете арестованы!
Он обернулся к полицейским:
– Внимание! Приготовиться!
Полицейские сделали три шага вперёд, и подняли парализаторы.
Студенты попятилась. Большая часть их постепенно отходила назад. Впереди осталась только небольшая группа старшеклассников и Ан с Гориславом.
Куратор махнул рукой, полицейские бросились на них и, заламывая руки, потащили к электромобилям, припаркованным рядом. Кто-то завизжал, и все бросились врассыпную. Ан с Гориславом оказались в одном электромобиле. Хлопнула дверца, и он тронулся. Проехали они недолго. Объехав Башню Хранителей, электромобили въехали в раскрывшиеся ворота и остановились в её цокольном этаже. Из машины студентов отвели в камеру.
***
Сквозь частую толстую решётку лился тусклый свет из узкого коридора. Шершавые холодные каменные стены, такие же каменный пол и низкий потолок. Одна длинная скамья. В углу в полу отхожее место, накрытое круглой крышкой. И всё. Ан осмотрелся. Холодно. Почему так холодно? Только лето закончилось. Ан и Горислав сидели рядом, пытаясь согреться. Ан чувствовал, как Горислава колотит озноб.
– Что скажет твой отец? Зачем ты полез-то со всеми?
– А что отец? – вскинулся Горислав. – У меня своя жизнь и своя голова на плечах! Я сам за себя отвечу.
Их было семеро студентов. Они, нахохлившись и прижавшись друг другу, молча сидели на скамье. Браслеты у них изъяли, и Ану казалось, что просидели они вечность. От пережитого нервного потрясения многие сидя уснули, когда по каменному полу послышались гулкие шаги, и к решётке подошли двое. Остановились, всматриваясь в ребят.
– Который из них? – спросил низкий толстый полицейский.
– Третий слева. Похоже, спит. На лицо упали чёрные волосы. Рядом со светлоголовым. Вон видите?
– Ага! Понятно. Сейчас всё будет исполнено.
Он поднёс свой браслет к замку, и несколько решёток отъехали в сторону, открывая проход. Они вошли в камеру. Толстяк подошёл к Гориславу и тронул его за плечо:
– Горислав Оргунов, на выход.
Горислав вздрогнул, откинул волосы со лба и выпрямился, но не встал.
– Горислав Оргунов, прошу вас следовать за нами!
– Ещё чего, – наконец, буркнул Горислав, – я с вами никуда не пойду. Пришёл со всеми, и уйду со всеми.
Пришедшие переглянулись.
– Ваш отец приказал, чтобы вы отправлялись немедленно домой!
Горислав покраснел, и сунул руки в карманы:
– Отец не может указывать мне, как жить! У меня своя жизнь!
– Немедленно встаньте и следуйте за нами! – толстяк наклонился, чтобы взять его под руку и вывести силой, но Горислав вырвал руку, вскочил, ударился головой о стену и снова плюхнулся на скамью.
– Оставьте его, – резко приказал второй. Толстяк ретировался.
Они ушли.
– Ты чего? Надо было идти. Как ты теперь? – спросил Ан.
Подошёл старшекурсник, который нёс петицию, протянул руку Гориславу:
– Ян Чижевский, рад знакомству.
Горислав радостно потряс её.
– Взаимно.
– Молодец! Свой! Брат! – студенты окружили Горислава, дружески хлопая его по плечам и спине.
Горислав улыбался, пожимал всем руки, он был горд, что его, наконец, приняли, как своего.
***
На другой день им прочитали лекцию о необходимости подчинения властям, и о том, что влечёт за собой неподчинение, отдали браслеты и отпустили. Они возвращались героями, казалось, что их встречал весь Университет, когда перед входом студенты накинулись на них с объятиями и поздравлениями.
Но главная радость ждала всех к вечеру. По Университету было объявлено, что профессор Беклашев с завтрашнего дня продолжит свои лекции по расписанию. Вот это была настоящая победа! Ликованию не было предела. Студенты, преподаватели поздравляли друг друга. Во многих блоках отмечали победу. Ян Чижевский позвал на вечеринку и Горислава с Аном. Там впервые Ан встретился с учёными, которые в открытую критиковали существующий порядок. Если на лекции Беклашева были теоретические рассуждения о необходимости поступательного развития цивилизации, то тут Ан услышал мысли, критикующие существующий порядок. Они странным образом откликнулись в нём, как будто он сам давно об этом думал, но только теперь осознал.
– Вы только посмотрите вокруг! – говорил высокий мужчина светловолосый с аккуратно подстриженной бородкой и усами, когда Ан с Гориславом вошли в комнату, – в элизиях идёт разложение на высшие семьи и никому не нужных лишних людей, которые не могут применить свои способности нигде, кроме как в питейно-игровых заведениях. И таких становится все больше и больше, по мере того, как все больше богатств накапливается в руках крупных семейств. Неужели до сих пор не понятно, что пока существует экономика, основанная на оценке не человеческих качеств и вложений в общество, а на денежном эквиваленте, мы вовлечены в этот порочный круг, в круг, в котором живут деньги, а не люди. Люди, только как придаточный элемент, обслуживающий деньги! От чего мы ушли и к чему мы пришли? Вот скажите мне! Да! Я понимаю и признаю огромную заслугу Хранителей в объединении цивилизации, именно оно помогло нам справиться со многими проблемами: нет войн, нет распрей между людей из-за границ, ресурсов, предрассудков. Но! Но распределительная система в виде подачек развращает и отупляет. Даже несчастный инвалид захочет ощущать себя полезным обществу в чем-то, чем жить на подаяние – пособие. Да! Да! Все эти пособия – есть суть подаяние, когда общество не в состоянии дать людям возможность раскрыть себя, свои таланты, способности и умения, влиться в общество на равных и потому откупается от него. На пособие, и сиди не высовывайся в своей норе, чтоб мы тебя не видели и не слышали! Кланы, семьи, для которых фетишем, как и сотни лет назад, остаются деньги – вот наша проблема и тормоз в развитии человечества, – он вдруг увидел вошедшего Горислава и замолчал. Взял бокал и глотнул вина. Опять взглянул на смутившегося Горислава, и обратился ко всем:
– Думаю мне пора. Завтра с утра лекция, – и раскланявшись, вышел.
К ребятам подошёл Ян:
– Ничего, не тушуйтесь, просто вас ещё мало знают, сами понимаете.
– Понимаем, – закивали ребята.
***
За всеми этими событиями незаметно приближалась первая сессия. Студенты готовились к экзаменам, реже встречались на вечеринках в блоках и чаще в библиотеках. Тем вечером Ан сидел в гостиной и смотрел новостной телеканал. Последнее время он пристрастился вечером смотреть новости. На экране мелькали кадры с собранным урожаем, который в этом году был рекордным. Экономика, происшествия, преступления, творчество, научные открытия, облегчавшие жизнь – все было в центре внимание новостей. Все кроме новостей, критикующих существующий порядок или Хранителей, или делающие хотя бы намёк, на то, что жизнь может быть другая.
Ан потянулся к браслету, чтобы отключить телевизор, как неожиданные резкие кадры остановили его. Серебристый электромобиль на всей скорости вдруг вильнул, его занесло, он сделал разворот и со всего размаха ударился о столб линии электропередач, мгновенно превратившись в груду искорёженного металла. У Ана похолодело сердце. «Кто это так!». Голос за кадром произнёс:
– С прискорбием сообщаем, что гениальный учёный Беклашев Астерий разбился в автокатастрофе. Несчастный случай лишил науку, Университет, Элизиум, весь мир талантливого выдающегося человека! Хранителями принято решение увековечить память о нём. На центральной площади Наукограда будет возведён бюст Беклашева Астерия из драгоценного металла. Родным покойного назначено повышенное пожизненное обеспечение.
– Славка! Славка!
– Ты чего орёшь? – Горислав вошёл в комнату, жуя яблоко.
– Ты посмотри! Беклашев погиб!
Горислав закашлялся и сипло произнёс:
– Как погиб? Когда?
– Да вот, сейчас передали в новостях. Автокатастрофа.
– Не может быть? Какая автокатастрофа? У нас же безопасный транспорт и почти не бывает автокатастроф. Автоматика. Ничего не понимаю.
– С прискорбием сообщаем, что в электромобиле знаменитый профессор был не один, а со своим подающим надежду талантливым студентом – Яном Чижевским. Останки погибших будут переданы родным для прощания и погребения в семейных усыпальницах. Весь мир скорбит вместе родными и близкими!
– А я понимаю, – тихо проговорил Ан, сжимая кулаки.
***
Университет словно вымер. Все сидели по своим блокам, боясь лишний раз выйти. И все равно из аудитории в аудиторию полз слух о том, что профессор Бекмашев и студент Чижевский не просто погибли, а их убили. Во всем обвиняли Хранителей и самого Главного Хранителя. От Горислава шарахались, как от чумного. Он побледнел и похудел за эти дни. Длинный, худой, осунувшийся, бледный с тёмными кругами под глазами, как после болезни, он сторонился всех, даже Ана. Ан жалел его, и старался поддержать, как мог. Но как он мог?