Постепенно боль притупилась. Петрович стал внешне жить как раньше. Но в душе его поселилось решение. Нет, еще не решение, а только идея, семя ее. С этой мыслью он долгое время не хотел поделиться даже с Ларисой. Настолько она была для него личной и так теребила рану.
Сашко вырос, обзавелся семьей. Почитал мать, любил жену и детей, не забывал и о Соне и всегда помнил об отце. «Что же было бы, если бы он не наложил на себя руки? А что если… – тут он часто ловил эти мысли, останавливался и переключался, – Что теперь «быкать», все уже случилось, ничего не изменить, ничего не узнать…»
Так он мужал, развивался как муж и отец двоих детей. Он стал певчим в храме и хорошим специалистом на работе. В обществе его ценили, жена обожала, дети чтили. Что еще надо? Эх, если бы не это «если бы…».
Отец не выдержал. В тридцатый день рождения сына Петрович признался своей горячо любимой, единственной в его жизни Ларисе: «Я уйду в монахи.» «Я это уже давно поняла» – ответила женщина. Неделю после этого супруги не разговаривали. Много посуды разбилось, выпав из ослабевших рук женщины. Муж не осуждал ее за это. Он осуждал себя. Осуждал за те страдания, которые нанесет жене. И от этого делалось только тяжелее на душе у обоих. Наконец она, не выдержав, сказала: «Я тогда тоже уйду. Только давай еще поживем три года вместе».