На первом посту стоит Камик. Его короткие тёмные волосы припорошены туманной росой. В тонких пальцах тлеет Вечная лучина – зеркало в мир духов, через которое говорят Саламандры8. В карих глазах отражаются вспышки энергий с иного слоя реальности.
Второй пост – вотчина Серого. Бывший зэк хорошо знает цену жизни и свободы, так что стережёт спокойный сон детишек без возражений. В узловатой руке затейливо вертится самодельная заточка, а у ног два упокоенных лежат. Гниют себе потихоньку, да другим нежитям своим присутствием ясно намекают на потенциальные проблемы.
Третий пост – Сирена. Мускулистая тётка из какого-то секретного спецподразделения. Нашлась сама, придя на огни постов. Считает, что попала в ад. Много молится.
Четвёртый пост. Никого. Только кровавая полоса к ближайшей топи тянется. Здесь стоял Делирий с дубиной. Теперь его нет.
– Замену на пост четы… кхе… ре! – Арахна закашлялась от собственного крика. Вечно забывает, что местный туман глубоко вдыхать не стоит.
– Иду! – Кричит кто-то со стороны лагеря.
Арахна приподнялась на цыпочки, пытаясь проследить кровавый путь. Она и не собиралась топать к этому болотцу на каблуках и без оружия. Во-первых, неудобно. Во-вторых, в бессмертие души женщина предпочитала верить, а не проверять эту аксиому на практике. Из замка пока никто не вышел, и это нервировало.
Пасмурно. Туманно. Булькают болотные газы. Ледяной ветер волнует камышовые заросли. Капает вода. Что-то плюхается в топь. Вонь гниения. Холод.
Взгляд.
Кто-то смотрел на Арахну, прячась в безжизненных зарослях кустарника. Оно оценивало её, примерялось. Ждало.
Женщина застыла, всматриваясь до слёз в рваный калейдоскоп кривых веток. Где же оно? Как на него реагировать? Возможно ли убежать? Это оно утащило в топь Делирия? А если оно сильнее? А вдруг накинется, услышав крик?
– Я тут. – Сообщил кто-то за спиной.
Арахна от страха бухнулась на корточки и прикрыла руками голову. Она даже не сразу сообразила, что это просто сменщик.
– Ай, не надо! Я хорошая! Сама покусаю! – Заплетающимся языком проскулила женщина.
– Это я, Бэха. – Удивился парень с ржавыми вилами. – Что тут стряслось? Ты так и стояла без оружия?
– Да… Делирия утащили в болото. – Лидер поднялась, смахнула с лица постыдные слёзы страха. – Надо усилить пост. Позову Лапочку. Только не ходи к той топи, там кто-то есть.
– Спасибо за предупреждение, подожду здесь. Кстати, там ребята старый склад с остатками оружия нашли. Сходи, взгляни. Может, тебе подойдёт что-то? А то в одно лицо тут без хорошего лома стрёмно9 очень.
Арахна поблагодарила парня и отправилась к лагерю. Колени предательски дрожали, а каждый шаг давался с огромным трудом. Лапочка нашлась в «арсенале» и была сразу же отправлена к Бэхе. Сама же лидерша осмотрела свалку фигурной ржавчины, которую соратники посчитали оружием. Выкопав себе относительно целый клинок с отбитой половинкой гарды, она потопала в сторону очага.
Только у огня женщина наконец успокоилась и смогла позавтракать остатками тюри. Дел ещё полно, а сил уже нет, словно их высосало болото с тем же чавканьем, с каким оно поглощает трупы.
Но бороться надо, даже если страшно, больно или трудно. Ведь главный приз в этой игре даже не сама жизнь, как таковая. Единственная награда в безнадёжном бою с Тьмой – это осознанное бытие. Возможность остаться собой, а не стать очередным безликим телом, ползающим в вонючей жиже болот.
17.01.01.
Творец понял, что разумные создания по-прежнему проклинают день Первого Рассвета. Услышал он последние вздохи умирающих. Увидел он гниющие раны обречённых. Ощутил душевную боль отчаявшихся. И сдался.
Умчался он прочь, гонимый стыдом и ужасом от содеянного.
– Их всё больше… – Серый устало опустился на каменный пол и уставился пустым взглядом в огонь. – Знаешь, Сторож, я много дерьма повидал в жизни. Но такое зло вижу впервые.
Сторож молча налил ему горячий отвар. Над болотами собирался вечерний туман. А в нём мелькали жуткие силуэты теней. Два старика глядели на языки пламени и слушали. Молодёжь собралась у второго поста, пытаясь оценить силы противника. Из арсенала доносилось бряцанье ржавого железа – это Сирена выбирала из кучи мусора более-менее уцелевшие клинки.
– Так, малышня, ну-ка быстро к Сторожу! – Бывшая завуч Ируся, дама предпенсионного возраста, начала собирать детей в одну кучу. Те вместо сидения у костра расползались по всему замку в поисках укромных мест с хорошим обзором. В отличие от взрослых, ребятишки быстро находили компромисс между страхом и любопытством.
Сгущается туман, темнеет воздух. В каждом дуновении холодного ветра слышна обречённость.
Сквозь гомон живых пробивается плеск топей, да чавканье вонючей жижи под гнилыми ногами. Струится меж искорёженных веток ужас леденящий, кривыми когтями за душу цепляется.
– Я уже взрослый, мне четырнадцать! – Возмутился подросток Дэвил и для надёжности вцепился в каменные перила лестницы, что вела на стену. – А ещё у меня рогатка есть!
– Взрослый! – Дружно захихикали старшие. – Вали к Сторожу, будешь малышню прикрывать.
– Я хочу драться!
– А кто будет детей защищать, если отступим? – Поинтересовался Бэха, пытаясь заточить камнем острия вил. – Деды не справятся. А Ируся может только вызовом к директору пригрозить, да двойку в аттестат пообещать. Что-то я не уверен, что это на мёртвых сработает.
– Пффф, двойка! – Фыркнул Дэвил и спрыгнул на землю. – Ладно, поохраняю мелких. Заодно покажу Ирусе, КАК надо деморализовывать врага!
Древняя чистая злоба восстаёт из болот. Отдаёт трясина чёрная свои самые жуткие творения. Те, кто в гнили донной сливались воедино, перегноем накрепко сплавлялись в тварей неведомых.
Не будет места живым в обители мёртвых.
– Занять позиции! – Командует Арахна и выходит вперёд с обнажённым клинком. Встают люди стеной нерушимой. Камень тела защитит, а воля – души.
В повисшей тишине слышится лишь шёпот Серого. «Отче наш, Иже еси на небесех!»… Не за себя он Бога просит, а за детишек. Ему-то место в Аду давно уже уготовано.
Но не слышит их Бог родного мира, а Творец Осколков давно ушёл.
Болота окутаны сиянием холодной ярости, что гложет ползущих из трясин мертвецов. Туман укрывает их мутным покрывалом от яркого злого огня, что пылает меж древних камней.
Живые посмели возродить здесь тепло и радость. Пустили в чертоги смерти ростки жизни. Не спасут теперь горстку людишек старые стены. Не поможет им ушедший Творец. Не услышат их мольбы ангелы Яхве. Надежды утонут в мутной грязи. Ароматы цветов перебьёт затхлая вонь гнилой плоти и плесени. Свет в глазах затянет чёрной пеленой последней ночи.
Но люди стоят на стенах полуразрушенного замка. В их руках пылают огни. В их взгляде нет страха. Им есть, что терять. За их спинами клочок благословенной ожившей земли. У каминного огня их ждёт новое будущее – дети. И пусть ночь холодна, пусть в небе нет звёзд, пусть идёт на них армия тварей из кошмарных снов. Каждому есть, за что погибать и сражаться.
Арахна не умеет драться на мечах, но старый кусок ржавого железа в её руках придаёт ей сил. Он тупой и тяжёлый, но на пару фрагов10 можно рассчитывать. По правую руку от неё встал Камик – молодой заклинатель, что может говорить с духами огня. В руках его Вечная лучина. Вьются вокруг язычка пламени крохотные саламандры, предвкушают особый пир.
По левую руку встала Фряша. Не за тонкий камыш держится она, а за посох, что пускает корни и вдыхает Жизнь даже в самую осквернённую землю. За их спинами стоят мужчины, женщины и старики. И каждый из них несёт в себе часть гения Творца. Каждому есть, что показать армии нежити. В их руках пращи, дубины, острые колья. В их глазах отражается мертвенный свет болотных огней.
Чуть касается Арахна кончиком меча Свитка Пустоты. Бодро пишет перо о славной битве на Мёртвых Болотах. О растущих побегах молодого камыша, пронзающих гнилые тела утопленников. О жадном огне, пожирающем клочья тумана. Об изначальном Свете, исцеляющем тела и души. О тех, кто вознёсся в небеса на ангельских крыльях.
Пишет перо и о ржавом мече, чей дух проснулся от звуков боя. О хрупкой женщине, что осмелилась взять его в руки и напоить мёртвой кровью врагов. О том, как жизнь и смерть сошлись в неравном бою на пороге Ада. Как пылала земля, освящённая живой кровью.
Не напишет перо о глухой обречённости в душах загнанных в угол людей. О страхе, грызущем душу Арахны. О детском плаче, что слышно из комнаты с камином. Не будет ни строчки о боли Камика, что впервые увидел, как умирают в бою. Никто не прочтёт, сколько жизненных сил отдала Фряша на камышовые заросли, и почему её волосы стали наполовину седыми.
Славная битва была. И те, кто вышел из неё живыми, уже никогда не будут прежними.
21.01.01.
Не ведал мир, что Создатель покинул его, оставив в преемниках обычных людей.
Не ведал демиург, что его творение умирает.
Мир без души обречён стать пустым.
Мир без Творца обречён на погибель.
Сырость болот и кровавая бойня остались позади. Никто не хотел бежать с обжитого места, но у них уже не было сил удерживать крохотное убежище. А ещё дети. Может, и дрались бы насмерть, но за спинами взрослых были малыши. И Арахна дала приказ отступать. Взвились в небо камыши Фряши, заскользили по их стеблям юркие саламандры Камика. И остановилась нежить перед стеною огня. Когда же дотлели последние угли, живых в древней крепости уже не было.
Шли долго. Заклинатели и невольная лидерша практически не спали. Они высматривали дорогу, отбивались от утопленников, искали среди ядовитых болотных трав горькую бруснику. Старый Сторож по-прежнему рассказывал детям сказки, но уже не было в них той надежды, что раньше.
Когда никто не видел, Арахна плакала. Она впервые видела смерть от рук порождений кошмарных снов. Ей было страшно и больно. Не передавали никакие хорроры ту жуть, какую испытала она в ту ночь. А ведь с этой тьмой столкнулись самые обычные люди. Каково им было понимать, что они могут и не вернуться отсюда? Не увидят больше лица родных, не вдохнут чистый запах первого снега, не вспомнят свои настоящие имена. Только погибшие знали, насколько дорого они отдали свою жизнь. Быть может, в чертогах скандинавской Вальхаллы в их честь уже взметнулись кубки.
Но сейчас нужно думать о выживших. Женщина чувствовала и свою вину в том бою. Надо было в первый же день уходить, а не надеяться, что твари поймут и простят захват куска их территории. Теперь эту ошибку нужно исправить. Вывести оставшихся людей в действительно безопасное место. Не дать им отчаяться.
– Почти выбрались. – Камик почти бесшумно опустился на колени рядом с ней. Вся голова седая у бедняги после той ночи. А лицо по-прежнему молодое.
– Что говорят духи? – Из рыдающей девчонки Арахна мигом перевоплотилась обратно в лидера. И только Творец мог знать, каких усилий ей это стоило.
– Впереди есть дорога, но сворачивать с неё нельзя. Саламандры говорят, что на той земле горит невидимый огонь.
– Там есть, где переночевать?
– Этот огонь там везде. – Вздохнул шаман. – На дороге его меньше. Хоть убей, не пойму, что это значит.
– Вряд ли духи любят метафоры. – Женщина устало покачала головой. – Нет, они явно про что-то связанное с горением.
– Может, огнеопасные газы? Хотя, тогда сказали бы, что там много еды.
– Ладно, на месте разберёмся. – Махнула рукой лидер. – Если там что-то горит, значит, точно сухо. А это уже плюс.
Она задержалась, приводя себя в порядок. Кое-как разобрала пальцами тёмные пряди волос. Аккуратная стрижка-каре уже давно превратилась в настоящее воронье гнездо, и Суть Действия даже подозревала, что там отложены птичьи яйца. Камик терпеливо ждал рядом. Женщина сполоснула лицо ледяной водицей из болотного «окна» и направилась к своему небольшому отряду.
Когда-нибудь они найдут своё место в этом недружелюбном мире. Вырастят детей. Понянчат внуков. А пока нужно просто не сдаваться. Это легко. Проще, чем опустить руки. Драться необязательно – бой отнимает драгоценные крохи сил.
– О, ты меч починила и почистила? – Устало улыбнулась Фряша.
– Протёрла от вони. – Сказала Арахна.
Она осмотрела оружие, висящее в импровизированных ножнах из пары деревяшек. Ржавчины на клинке действительно стало меньше, а гарда почему-то была цела, словно тот исцелялся от старых ран. На краю лезвия кое-где проглядывал остро заточенный край.
– Ммм, странно. Эта ручка была сломана… Хотя, может, я что-то путаю? – Женщина повертела меч, внимательно разглядывая изменения. – Но я его не точила, это точно. Может, здесь не ржавчина, а какая-то защитная смазка?
– Не знаю. Я в мечах ничего не понимаю.
– Я тоже. – Отозвалась лидер. – Но с ним как-то спокойнее. Вроде как не я уже боюсь опасностей, а они меня. Ладно, надо выдвигаться, пока не стемнело. Уже достали эти болота, сил нет!
Собрались и покинули привал быстро, практически не споря. Округу затягивал уже знакомый мертвенно бледный туман, а значит, армия нежити нашла следы людей. И идёт по ним, мечтая уничтожить упрямые остатки жизни.
22.01.01.
Когда же Сути осознали себя, открылась им тайна конца мира.
Чёрное Солнце, что скрывалось в тени Большого Осколка, несло погибель всему живому.
И не знал никто, ни когда оно взойдёт, ни каким будет Последний Рассвет.
Но знали все трое, какой выбор сделать, чтобы мир прожил ещё хотя бы день.
Болота остались позади. Промозглый туман, словно живое существо, боялся заходить на земли Невидимого Огня. Зато не устрашились люди. Но сейчас их мало. Крохотная горстка детей и взрослых, устало бредущих среди рыжих деревьев и трав.
– Так вот ты какой, невидимый огонь. – Усмехнулся Камик и махнул рукой в сторону сетки-рабицы, преградившей путь.
Арахна повернулась в указанном направлении. Взглянула на придорожный знак и взгрустнула.
– «Радиоактивная опасность»! – Радостно прочёл один из мальчишек.
– Нет, тут я ничего растить не буду. – Сказала Фряша. – Даже валерьянку на чай. Как бы она сама нас не выпила в таком месте.
– В болота возвращаться тоже не вариант. – Заметила лидер. – Сюда бы счётчик Гейгера…
– Зачем? – Удивился Сторож. – Меньше знаешь – крепче спишь.
– Меньше знаешься – быстрее заражаешься! – Тут же повторила четырёхлетняя Кити. – Или разлагаешься? Нет, даже разбегаешься!
– Устами младенца глаголет истина. – Хихикнул Камик. – Тут вроде бы есть полоса без радиации между болотами и этой… э-э-э… зоной.
– Ага. И никто не даст гарантии, что на неё не полезет болотная нежить. – Арахна задумалась. – Я что-нибудь придумаю. А пока – привал. Я дежурю.
Кити пела сочинённую песенку. Мальчишки ковыряли остатки вчерашней каши и тихо обсуждали похожесть местности на серию игр «Сталкер». Камик воткнул в землю Вечную лучину, свернулся клубком и уснул. Фряша тоже увалилась спать, мудро решив не упускать возможность. Сторож изучал ограду. Его интересовала коррозия. Если в Зоне радиация слаба, то слой ржавчины будет примерно одинаков с обеих сторон.
Арахна смотрела на болота. Что-то было не так с туманом. Он клубился у границы рыжей травы, словно ощупывая её, изучая возможную опасность. И это было плохой новостью. Мертвецы не желали упускать живую добычу. Особенно такую, что должна была погибнуть в первый же день, а не устраивать драки со спонтанными возгораниями.
– Сторож, открой ворота. – Тихо сказала женщина. – Там у сетки что-то вроде крючков на одной стороне.
– Как скажешь, Главная. – Отозвался старик. – Кстати, там ещё безопасно. По ржавчине видно.
– Хорошо. Отведи детей и разбуди Камика с Фряшей. И их тоже отправь за ворота.
– А ты?
– А я решу один насущный вопрос, и сразу к вам.
Она обнажила меч. Тот едва заметно задрожал в руке Сути, желая крови. Боль Арахны прошла, осталась только ярость и злость. В древнем замке лежат те, кто ей верил. За спиной стоят те, кто выжил. Больше не будет смертей, хватит. И так натерпелись лиха.
Туман слегка коснулся дорожного полотна, пробуя асфальт на вкус. Сухо, жёстко. Клочья оседают склизким конденсатом трупной жидкости. Но влаги у топей много, на малую дорожку хватит.
Сторож отогнул крючки, немного отодвинул рабицу. Та повисла, выгнувшись дугой. Позвал детей.
Туман не спеша пополз по дороге, смачивая асфальт, как огромная улитка. Неудобно гнилым утопленникам по сухому камню идти – мясо с костей обдирается. А по мокрому полотну намного легче вонючие останки волочь.
Фряша с Камиком поднялись. Увидели хмарь, ползущую с болот. Отбежали за ворота. Детишек держат. И Арахна задний ход даёт потихоньку. Контролирует противника, не даёт внезапно напасть.
Помнят мёртвые твари жадную сталь меча. Помнит туман, как обжигает огонь. Боятся они.
Не поёт Кити песенку, прижалась к Фряше, плачет от страха. Замолчали мальчишки, сбились в кучку, вспомнили жуткую ночь в топях.
Затрепетало марево среди рыжих трав, заскользили по стеблям невидимые сполохи. Чует Зона живую плоть, но и мёртвую влагу жаждет не меньше. Привели ей люди редкое лакомство, что давно не забредало в гости. Авось, всех удастся отведать – и тех, и этих.
Взмах. Блеск клинка. Шипя, отдёрнулось туманное щупальце. А вот и мертвец иссох от скользящего удара. Испил крови меч. Острее стал. Быстрее.
Встала нежить. Туман застыл.
Взвился с обеих сторон стеною невидимый огонь.
Прыгнула женщина за границу непреодолимую. Закрыл ворота Сторож.
И сошлись пламень с водою в битве стихий. Зашипели живые трупы испаряясь, затрещали угли угасая. Вздыбился асфальт от боли земной, завыл ветер скорбью небесной.
Коснулась Свитка Арахна. Полетело перо, выписывая строчки новые. Много в этот раз говорил мир вокруг. О втором Выборе гудели струны Вселенной. О схватке, ставшей вечной из-за горстки живых людей. О Чёрном Рассвете, что грядёт вскоре.
25.01.01.
Свершилось невозможное. Осколки не исчезли в очередной планетарной катастрофе, не рассыпались на ледяные обломки. Не сгинули Артефакты Пустоты.
Три планеты, три сестры, созданные одним божественным капризом, перестали зависеть от воли Создателя.
Они стали первым свободным миром во Вселенной, и теперь их судьба определялась не Богом. Каждое живое существо, каждый разум и каждый дух сами выбирали свой Путь и Предназначение.
Люди шли по Землям Невидимого Огня. Под их ногами крошился старый асфальт, изрытый трещинами и ямами. Мир вокруг едва заметно подрагивал, словно от летнего марева в жаркий день. Порыжевшие сосны сухо шелестели мёртвыми иглами. Незримое пламя играло на камнях покинутых домов. В этом месте даже детский смех затихал, превращаясь в испуганные всхлипы.
Арахна не могла дать им отчаяться. Она шла впереди с обнажённым мечом, и никто не видел, как бледно её лицо от страха. Зато все чувствовали её решимость, и это успокаивало людей. Фряша и Сторож вели детей. Камышовый посох чародейки Жизни был убран за её спину. Здесь, на землях, где сама суть живого извращена и исковеркана, её магия была опасна. Шествие замыкал Камик. Он говорил с местными духами огня и просил их пропустить выживших.
К вечеру они устроили привал прямо на пустом дорожном полотне. Жёсткий серый асфальт старой дороги был единственным местом, пригодным для ночлега в Землях Невидимого Огня. Звёзды в небе мерцали сильнее обычного. Неподалёку серели дома покинутого посёлка. В их окнах мелькали странные огни. Шелестел ночной ветер в ломких стеблях степных трав, и в этом тихом шуршании слышался потусторонний шёпот тысяч голосов. Словно те, кто жили здесь раньше, умоляли, предупреждали, взывали к ещё живым – бегите. Мчитесь прочь! Зона не любит выживших.
– Духи пропустят нас. – Тихо сказал Камик, глядя на лучину. – Но они требуют плату.
– Какую и сколько? – Арахна очень старалась не смотреть в сторону жуткого поселения.
– Им нужен один из нас.
Стало тихо. Дети испуганно сбились в кучку. Взрослые встали перед самым кошмарным выбором в своей жизни. Все понимали, что ушедшего ждёт в лучшем случае смерть. В худшем же, он навсегда останется безымянным призраком Зоны, истощённым и безумным. Вплетётся ещё один голос в шёпот местных трав. Вечная нежизнь в радиоактивной разрухе. Не лучший конец биографии.
– Я готова. – Сказала Арахна.
Да, именно так и можно искупить свою вину за ту бойню на Мёртвых Болотах. Камик нужен. Без него дети замёрзнут в первую же ночь. Фряша накормит малышей, вырастив им еду, когда они покинут Зону. Сторож успокоит. И только она, лидер, бесполезна здесь со своим ржавым клинком. Их жизнь – её ответственность. И как бы ни было страшно и больно, но свою ношу надо нести до конца. Ведь именно так делают настоящие правители. Не зря же ей Бог доверил целый мир. Трогать свиток можно и без физического тела, раз он такой многомерный.
– Нет. – Вздохнул Камик. – Они требуют кого-то, кроме тебя. Говорят, у тебя своя миссия и ты в любом случае пройдёшь эти земли.
– Я могу пойти. – Сказала чародейка. – Всё равно от меня тут толку нет.
Фряша поднялась на ноги. Этот мир ей и так категорически не нравился. Она привыкла к комфортному таунхаусу в пригороде, в охраняемом микрорайоне. Там, где ровный газон, чистый парк и статусные машины на закрытой подземной парковке. Ей нравились тирамису и сливочный ликёр, а не камышовый салат с отваром горькой травы. Её ноги привыкли ходить по дорогим коврам и гранитной плитке, а не по грязи и потрескавшемуся асфальту. Что уж говорить о спа-процедурах, вместо которых её нежная кожа получала умывание вонючей болотной водой! Одним словом, жить на Большом Осколке с её точки зрения было решительно невозможно.
– А детей кормить чем будем, когда выберемся? – Поинтересовался Сторож. – Сказками о счастливом будущем?
– Я и отправлюсь. – Хмыкнул шаман. – Всё равно я для саламандр почти свой, и неважно, какой огонь они возжигают.
Камик тоже встал и посмотрел в сторону жуткого посёлка. Усадил Фряшу обратно к костру и поцеловал в затылок. Нет, заклинатель не сможет спокойно смотреть на ещё одну смерть. С него, пожалуй, хватит всего этого кошмара.
После той бойни мужчина перестал бояться умереть. Он даже стал в некоторой степени желать этого. Просто сломался. А такой человек будет лишней обузой маленькому отряду, идущему сквозь оживший кошмар. Так что будет разумно, если уйдёт именно он. А остальные ещё могут дышать и радоваться, так пусть и ценят это, пока не потеряют последнюю надежду. А уж Камик сделает то, на что он ещё способен – даст им шанс. Да, именно так.
– Греться мелкие, наверное, будут надеждами. – Съехидничала лидер. – Нет уж, тебе точно уходить нельзя.
– Тогда я. – Тихо сказал старик. – Мне всё равно уже пора на покой. А Зоне не помешает Сторож.
– Не-е-ет! – Захныкала Кити и вцепилась в спецовку сказочника тонкими ручонками.
Тишина. Даже многоголосый потусторонний шёпот исчез, растворившись среди серебристых волн ковыля. Старик погладил сморщенной рукой золотые волосы Кити. Чему-то улыбнулся, глядя на чужие звёзды.
В его мутных серых глазах промелькнула искра молодого задора, с которым он когда-то бегал на заброшенный завод за необыкновенно ароматной сиренью для будущей жены. Он вспомнил, как водил сначала дочку, а потом внучку, на старый затон – смотреть на весенних лягушек. Это было там, на Земле. Где всё ещё мечтают колонизировать Марс.
А здесь, в чужом и неприветливом мире, где нет его семьи, Сторож обрёл свой смысл жизни. Древний, как камни старого замка на болотах. Мудрость прошлого для счастливого будущего. Уйдёт старик, но его сказания останутся в памяти тех детей, что сидят сейчас на шершавом асфальте.
– У меня есть идея. – Влез в разговор восьмилетний Санёк. Он встал на ноги, неловко теребя край грязной белой футболки.
– Жребий? – Усмехнулся Камик.
– Нет. – Мальчишка сжал худые ободранные пальцы в кулак, словно готовясь с кем-то драться, и криво улыбнулся. – Сморите. Дед, ты нужен Кити. Фряша, без тебя мы тут все загнёмся. А ты, Камик? Кто договариваться будет о проходе? А? Главная, на тебе вообще всё держится. Ты нас собрала, ты и веди до конца. В-общем, это… Простите меня все!
– А ну стой! – Рявкнула Арахна, вскакивая и кидаясь следом за сорвавшимся с места ребёнком.
– КУДА?! – Камик бросился за убегающим мальчишкой, но дальше края дороги пройти не смог. Его и женщину отшвырнуло к привалу невидимой силой.
Мальчик развернулся, стоя посреди пустыря между первым домом и дорогой. В темноте белело его довольное лицо. Он вышел за пределы своего страха и был очень этим горд. Он смотрел на старика, на девчушку, на друзей. Арахна и другие взрослые поплачут, но они поймут, обязательно поймут, что они нужны друг другу. Ради других детей. А ещё Санёк точно знал, что папа гордился бы его поступком. Так и сказал бы – «Сын, я ошибался, когда смеялся над твоей боязнью жуков. Теперь я вижу, что ты не трус! Так поступают настоящие герои!».
Дрогнула трава от сполохов невидимого огня.
– А тут совсем не страшно! – Рассмеялся мальчишка и помахал рукой отряду. – Я всегда хотел стать сталкером! GG11, народ, не скучайте без меня!
Белое пятно детской футболки исчезло в мареве резвящихся саламандр. Зона забрала свою первую жертву.