Лёгкий ветерок перебирал блондинистые пряди парика. Глаза немного устали от контактных линз и макияжа, хотелось постоять под душем и лечь спать. Но то ли из-за смущения, то ли от большого нежелания, девушка не торопилась в кровать к начальникам.

Холодало. По коже пробежались мурашки. Трудяжка прочитала про себя заговор: «Расслабься, расслабься, расслабься» – это всегда помогало ей успокоить дрожь в замерзающих конечностях: концентрируясь на движении крови в венах, она могла почувствовать естественный жар, согревающий тело.

Фёкла медленно подняла глаза и увидела, как Мария, рассевшись на подоконнике, смотрела прямо на неё, попивая что-то из кружки. Дочь семьи задорно улыбнулась ей и призывно помахала рукой. Повесив гриву ухоженных мастером волос, девушка поплелась по каменной дорожке к дому пожилого трисама. Дорожка проходила вокруг дома, поэтому топтаться по газону не пришлось.

В комнате Втулкиной не было света, впрочем, как и в остальных окнах, видневшихся с внутреннего двора. Выкрашенная в белый рама ярко контрастировала с чернотой, прячущейся за спиной девушки.

– Выпей со мной. – Зоркое око подошла к окну, Мария протянула ей розовую круглобокую кружку.

– Я не пью с детьми. – Бумажка развернулась спиной к окну и оперлась на прохладную стену светлого кирпича.

Мария хмыкнула, перекинула ноги через подоконник и выпрыгнула на газон к Фёкле, пододвинула её и так же вальяжно «по-взрослому» оперлась о стену.

Сверчки мигали своими попками-лампами в высаженных голубых кустах гортензии у самой кромки леса. Мошкара собиралась в клубки, кружась на одном месте в двух метрах над землёй. Прохладный ветер нёс насыщенный запах субтропического леса.

Редкий шорох шин, проезжающих по дороге по ту сторону дома машин, гармонично вписывался в общую атмосферу шебуршания зверья в лесу, отсутствия человеческих голосов и томности. Той томности, что так типична для летних сумерек, когда приходит долгожданная прохлада и смывает собой дневной, надоевший зной.

– Я не ребёнок. – Мария нарушила тишину и разбила медитативное состояние трудяжки тычком в незащищённый бок. Опять, только в этот раз настойчивее протянула розовую кружку.

Менеджер заглянула внутрь – белое эмалированное дно еле виднелось. Розовая, цвета клубничного киселя жидкость внешне не отталкивала. А плавающие мелко нарезанные кусочки цветов манили испробовать их на вкус.

– Тогда почему ты до сих пол живёшь с лодителями? – без упрёка и издёвки поинтересовалась менеджер среднего звена.

– Хочу. Так дешевле и геморроя меньше. – Отмахнувшись от комара, Втулкина продолжила: – Выпьешь со мной или так и будешь из себя трезвенницу строить?

– Что там? – указывая взглядом на плескавшуюся в кружке жидкость, спросила героиня.

Отпрыск раскрепощённой семейки фыркнул.

– Понятно. Тебе просто слабо. Видимо, есть то, с чём не справится немецкий дух.

– О чём ты? Понятно, ты хочешь напоить меня и отомстить за своего учителя? Так в том нет моей вины. Иди плосить возмездия со своих блатьев.

– Хм, о какой мсти речь? Я просто хотела расслабиться, выпить немного в новой компании… Ну раз тебе слабо, то настаивать не буду… – Мария развернулась, поставила кружку на подоконник и приподнялась на руках, чтобы забраться обратно к себе в комнату, но её остановила трудяжка, коснувшись рукой предплечья.

– Решилась-таки? Хах… – девушка ухмыльнулась, протянула руку вглубь комнаты и достала за горлышки две непочатые бутылки. На удивлённое выражение лица Аделхеит ответила: – Гулять так гулять! Мы, знаешь ли, не привыкли церемониться! Или ты привыкла к пиву и не уважаешь наш алкоголь? – с издёвкой произнесла она.

– Там водка, что ли? – немного опешила трудяжка.

– Разумеется нет. Кто будет хранить водку в тёмно-коричневом стекле? Это вода, спирт и выжимка из кое-каких фруктов и цветов. То же самое налито в мою кружку. Да не бойся: пахнет приятно, похмелья с неё нет, а аромат и вкус. М-м-м, просто закачаешься.

– И часто ты так ласслабляешься?

– А как же по-другому здесь выжить? На одних овощах долго не протянешь. – Мария откупорила бутылки, своей собутыльнице передала одну из них, звонко чокаясь. – За знакомство, – Втулкина дыхнула в сторону, выпуская лишний воздух из лёгких, присосалась к горлышку. Жидкость с быстрым бульк-бульк-бульк переливалась, исчезая в горле. – А-а-а, хорошо. – Опустошив содержимое, девушка заявила с немного окосевшим взглядом: – А ты чего мнёшься? А спорим, что ты опьянеешь сильнее меня, и не сможешь самостоятельно дойти до домика своего муженька?

Охренеть. Это же сколько пить надо, чтобы вот так вот… как будто от жажды помирала. Ладно, теперь точно съехать некрасиво будет. Кулак в попу Фёкла, не давай слабины! С такими смелыми мыслями менеджер немного истерично выдохнула, последовав примеру Марии, ну вдруг так легче будет? Коснулась губами горлышка, пробуя киселеобразную жижу на вкус. Оказалось, вполне приятно, ни вкуса, ни жжения от водки не наблюдалось.

– Холошо, на что сполим? – почувствовав себя увереннее, спросила зоркое око.

– На жела-а-ание. – Менеджер сощурила в недоверии голубые глаза. – Ничего плохого! Всё в рамках возможного и приличного.

Может Мария просто хотела над ней подшутить, и это на самом деле просто сладенький десерт? Из-за таких рассуждений Бумажка стала бесстрашно поглощать содержимое бутылки без опознавательных знаков.

Всё это время Мария неотрывно следила за невестой своего брата. Когда Фёкла допила до конца, опустила бутылку и схватилась пальцами за брови, массируя их, в недоумении, почему вдруг перед глазами начало всё расплываться, в глазах Втулкиной блеснул победный, лукавый огонёк.

– Уда-а-ачи, родная. – Слова девушки гулким набатом прогремели в ушах, но до сознания так и не дошли.

Беспощадная каменная дорожка плясала сальсу дождевого червя: чертовка никак не хотела подминаться под ватные ноги героини. Дорожка ускользала, словно лента эскалатора. На очередном старательно выверенном шаге девушка запнулась на своих высоченных шпильках и весьма грациозно, для мешка картошки конечно, завалилась набок и плюхнулась на свеженький, ласковый газон.

– Про-о-оигра-а-ала-а-а-а, – рядом с Фёклой на корточки присела вполне трезвая Мария.

– К-как? – перевернувшись на спину и раскинув руки в стороны, спросила трудяжка.

– Что как? – менеджер скосила на Втулкину взгляд и знатно изумилась, увидев, что та открыла очередную бутылку из того же коричневого стекла. Сделав большой глоток, девушка изрекла важным тоном:

– Я гранд-мастер по выпиванию. Меня ещё никто не перепил, даже наш отец мне не чета. Не лежи долго на земле – почки застудишь. Желание скажу завтра. Приятной ночи, невестушка! – Мария похлопала сочувственно менеджера по руке, встала без проблем и пошла к окну. Запрыгнула в свою комнату в лучших традициях паркура, помахала на прощание и закрыла за собой «дверь».

Бумажкина была не в силах встать самостоятельно. Тело не слушалось, приняв удобную позу, оно кайфовало. Трудяжка быстро смирилась с временной потерей дееспособности, открыла пошире пьяные глаза и вперила взгляд в небо. Луна скользила по верхушкам деревьев, небо медленно чернело, обнажая всё больше ярких звёзд.

Сколько прошло времени она не знала, да и знать не хотела: давно не было ей так хорошо. Проблемы забыты, а с ними и начальники, а также парень, который не соизволил не то, что позвонить, даже на утренние смс не ответил.

– Аделхеит? – это Люций, глава семейства, зачем-то пришёл в столь поздний час на внутренний дворик. Захотел втихаря от жён косячок курнуть?

Оценив ситуацию и обстановку, мужчина без лишних слов взвалил тряпочную девушку себе на плечо. Но понёс он её не в домик сыновей, а обошёл супружеский дом, заходя немного в лес. Там стоял сколоченный на совесть сарай. Положив свою ношу на зелёный диванчик, мужчина начал нежно гладить длинные ножки трудяжки.

Фёкла лежала в полуотключке, иначе отсутствие сопротивления объяснить невозможно. Она лишь пьяно хихикала, бормоча: «Щекотно-щекотно».

Деревянный неокрашенный потолок кружился как юла, кружа за собой глаза девушки. Словно потерявший ориентиры и координаты спутник, потолок мчался на полной скорости, отдавшись во власть притяжения Сатурна. Мысли далеко; нервы спали, притихли как дохлые крысы.

Люций тем временем целовал молочную кожу, жадно вдыхая сладкий запах феромонов молодого тела. Его руки бродили по впалому животу, двигаясь выше, под короткую рубашку, пальцами нащупывая соски. Тут Бумажкину прорвало на сгибающее в диком смехе ха-ха. Мужчина отстранился, чтобы его не задело резко подогнувшимися коленями. Обняв себя и перевернувшись набок, менеджер продолжала хохотать, на её глазах чудом не навернулись слёзы.

Втулкин злобно сощурился и протянул было руки к лакомому кусочку вновь, как дверь распахнулась с пинка и пыльно ударилась о стену.

– Не ты строил – не тебе ломать. – Повернул голову к вошедшему Денису отец семейства.

Суровым тоном без следа глупости и улыбки на лице неформал ответил:

– Не ты ухаживал и звал под венец – не тебе и трахать.

Денис подошёл, извлёк из-под отца хихикающую невесту.

– Под чем она? – устало спросил креативный директор.

– Поспорила с Марией. – Старший мужчина улыбнулся, прикрыл глаза и разочарованно лёг на диван, сложив ладошки на животе. – Какой ты жадный. Не так мы тебя воспитывали.

– Зачем ты опять так сделал? – держа на руках спящую, сын спросил разочарованно.

– Захотел попробовать на вкус немецкой порнушки? – издевательски произнёс тот, – она тебе не пара.

На этих словах Денис подошёл ближе к дивану, нагнулся и гневно спросил прямо папочке в лицо:

– Да?! А кто же тогда мне подходит, отец?

– Ты прекрасно знаешь, кого я тебе подыскал. Почему ты её отвергаешь? Она согласилась выйти за тебя, не обращая внимания на твои… способы самовыражения. Да и к чему ты так строптивишься? Евдоким же вполне удовлетворён моим выбором.

– Ему просто повезло с Марго. Они идеально друг другу подходят. Что касается меня, я как-нибудь обойдусь без твоей куклы на верёвочках. Времена, когда ты мог влиять на меня, давно канули в Лету. – Выходя, напоследок бросил: – Смирись.

Глава семейства продолжал лежать в одиночестве, когда шаги удалились, прошептал:

– Смирись? Ха, мои детки кажется уже выросли и совсем не прислушиваются к советам. Но эта блядовка точно надолго не задержится в нашей семье. – Видимо, на этот раз глава семейства решил уступить, но окончательный вердикт уже вынес, и он был не в пользу Фёклы.

* * *

В уютном, тёплом домишке, расположившись с ногами на широкой кровати, покрытой белой простынёй, восседал в одних боксерах Евдоким. Гендиректор не мог решить какую из множества, разложенных на кровати бутылок открыть первой. Его весёлое занятие прервал прохладный ветер. Черноглазый брюнет поёжился, встал, чтобы прикрыть за братом дверь.

– Где нашёл пропажу?

Бережно укладывая невесту на кровать, неформал ответил:

– Угадай с трёх раз.

– Отец в своём репертуаре. – Радушным тоном переключился на другую тему: – Я сходил к Марии, конфисковал пару бутылок.

– Пару? – скептически приподняв бровь, спросил Денис. На кровати в ряд было выложено девять бутылок из коричневого стекла.

– Мы, разумеется, столько не выпьем. Просто захотелось немного наказать сестрёнку. У неё знатная коллекция за год нашего отсутствия набралась.

– Ага. Вырастет, сомелье станет.

Денис, расстёгивая пуговицы на леопардовой рубашке, достал из шкафа в зоне кухни два винных бокала и сделанные на скорую руку бутерброды с ветчиной и сыром. Раздевшись, кареглазый присоединялся к брату. Они сели на край кровати, разлили розовую, ароматную жидкость по бокалам.

– Что это? Кисель? – недоумённо спросил креативщик. – Ха-ха-ха-ха, сестрёнка провела тебя! Вот хитрю-ю-юга! Тогда чем это она так опоила малыша? Не этим же высером единорога? – Евдоким пожал плечами и принялся за поздний ужин.

Они всегда, когда приезжали в гости к родителям, в первую очередь брали с собой немного «нормальной» еды. С тех пор как мама Евдокима помешалась на здоровом питании, в доме перестала появляться питательная, калорийная, а главное – вкусная еда (потому что Венера совсем никудышно готовила). Вторая мамочка и отец семейства бегали тайком от жены в город, проще говоря: хомячили на стороне, а в гнёздышко возвращались уже сытыми.

Без спешки, в тишине, под писк комара, летающего вокруг лампы накаливания, братья выпили две бутылки и съели все бутерброды с расписанной под Гжель тарелки.

Они совершенно не заметили, как «высер единорога» помутил их разум и сделал движения плавными и ленивыми. И тем более они не заметили, как глубоко спящая за их спинами Фёкла, встала на колени и с настойчивостью зомби протянула красные когти к их обнажённым телам.

Бумажка дотянулась до спины одного из братьев, случайно царапая ногтями кожу. Тот выгнулся и громко простонал. Ха, мазохист обнаружен, где-то на периферии сознания проскочила шальная мысль в голове внепланово возбудившейся девушки.

Братья повернулись. Глаза трёх участников попойки, с одной стороны, лихорадочно блестели, а с другой, окончательно захмелели. Действуя на одних лишь инстинктах, а точнее на поводу алкоголя сомнительного происхождения, Втулкины помогли героине раздеться. Тем временем в дупель пьяная Марго похрапывала, смотря разноцветные сны.

Комнатушку наполнили запахи похоти и довольных, подначивающих стонов девушки. Евдоким покусывал и целовал плоский живот менеджера. Денис же увлёкся страстными недовольными губами невесты. Он играл с её языком, влажно скользя, чувствуя приторный привкус розовой водки.

Лицо девушки преобразилось: парик сняли, по подушкам разметались длинные тёмно-каштановые волосы, глаза слезились, размывая дорогую тушь, с губ сошла приевшаяся печаль, нежные розовые лепестки непрестанно шевелились, то шепча, то выкрикивая смазанные слова и звуки.

Братья выглядели не лучше: волосы Дениса неопрятно торчали в творческом беспорядке, прокусанная губа припухла, но с лица не сходила пьяная улыбка; Евдоким наоборот был хмурен, можно подумать, что он проверяет налоговые отчёты, если выпустить из общей картины его голый зад и пальцы, играющие на нервных окончаниях партнёрши.

Денис легонько прикусил шею невесты, начал украшать её красными пятнышками засосов. Евдоким привстал на коленях, положил на сгиб рук стройные ноги, цепляясь пальцами до синяков в тонкую талию стонущей Фёклы.

Ножки менеджера напряглись, пальчики на ступнях поджались. Лёгкая дрожь прошлась по телу. Истома горячей волной затопила каждую клеточку тела. Евдоким замер в ожидании, когда девушка будет готова продолжить. Жарко, как же троице сейчас было жарко.

Денис переключился на уши невесты, урча как кот, он щекотал раковины покрасневших ушек, иногда прикусывая мочки цвета и мягкости персика.

Фёкла отошла от первой волны, однако непонятно откуда взявшееся дикое возбуждение вновь её накрыло. Она посмотрела на Евдокима красными слезящимися из-за линз глазами, мотнула ногой, намекая на продолжение. Гендиректор уловил желание партнёрши, полностью ей подчиняясь.

Денис же отцепил ладонь Фёклы от сжатой в кулак простыни и направил её к своим леопардовым боксерам. Рука девушки, нащупав, за что можно схватиться, резко сжалась на плотной, скользкой от смазки плоти.

Креативщик взвизгнул, отпрял было от невесты, но член из хватки освободить не смог. Он начал бить рукой в жесте поражения по простыне, но возбуждённой до предела актрисе не до невербальной коммуникации: схваченного отпускать не намерена.

Плача, с трясущимися губами, неформал повернулся инстинктивно за помощью к старшему брату, но тот набрав быстрый темп, с закрытыми глазами, плавал в объятиях девушки.

М-да, видимо, когда дело касается оргазма, каждый сам за себя.

Денис, всхлипывая, прощался со своим любимым членом. После особо сильного толчка Фёкла звонко защебетала, мелко затряслась и обмякла на липких от пота простынях. Креативщик, ловя момент, резко двинул бёдрами назад, освобождая из плена своего дружка. Отдышавшись, он приподнялся на локтях и мутным от странного алкоголя взглядом оглядел своих коллег.

Бумажка, лёжа выброшенной на берег медузой, не подавала признаков включённости в этот мир. Евдоким, выпустив ноги и талию трудяжки из захвата, навис над ней, держа свой вес на локтях. Марго храпела, прерываясь иногда на причмокивание и бормотания. Значит, Денис в пролёте? Ха, как бы не так!

Деловито расправив плечи, аки дикий леопард, он сел поудобнее. Плюнув на правую ладонь, креативщик стал реанимировать своего дружка. Пенис воспрял на радость хозяина. Идеальный дуэт тешил друг друга.

С пьяным сопением Евдоким нашёл в себе силы откинуться на спину, дав отдых натруженным рукам и пояснице. Как только голова коснулась подушки, гендиректор вылетел в астрал.

Вдоволь самоутешившись, Денис раскинулся ничком на скатанной, смятой, мокрой простыни.

Подушки покоились на полу, наверное, хотели уползти от этих потных извращенцев подальше. Даже комар перестал долбиться о прозрачную, нагретую лампой банку, осознав, насколько он жалок и безнадёжен, потому что сколько бы он ни бился, такого крышесносного оргазма ему не достичь.

Телефон трудяжки провибрировал и на дисплее всплыла смс от подруги, голосовая весточка несла в себе такие слова:

«Вечер в хату, Свёкла!

Связь здесь ловит плохо. Буду менять оператора. Чтобы написать тебе, залезла на сосну. Сидеть больно – колючки сквозь штаны колют зад.

Тепло. О свежих новостях:

Ночью мой коллега вышел отлить на улицу и не вернулся. Коморы выпили его досуха. Они здесь летают размером с лосей.

Но никто не плачет по Виталику, потому что он умер счастливым. Ему в жизни ни одна любовница бы так не отсосала.

Если тебе нужна помощь, ты только позови, и я примчусь. Запрягу в телегу медведей и рвану к тебе. Ты же знаешь – за тебя любому зад порву.

Люблю, целую, обнимаю. Очень по тебе скучаю.

Скинь фоторобот твоего жениха, и это не обсуждается. Я должна быть в курсе, кто рядом с тобой ошивается.

О нет, этот упырь уже здесь! Что он? Он собрался пилить бензопилой сосну! Всё-всё! Спускаюсь я! Я!..»

Звук заведённой бензопилы и крики, состоящие на сто процентов из отборного мата, завершали сообщение. Экран погас, так же как погас похотливый огонёк в глазах насытившихся любовников.

День, когда выяснилось, что дно можно пробить дважды

Солнце настойчиво стучалось в прикрытые жалюзи окна. Перегоревшая лампа покоилась на чёрном проводе в банке для солений. Где-то далеко, на соседском участке завывала собака, надрываясь, она ругала вольно гуляющего по забору рыжего кота.

Четвёрка актёров валялась в разных позах на голом матрасе и не подавала признаков жизни. Денис сполз во сне на пол, только голова его покоилась на кровати. Евдоким лежал звездой, рука его покоилась на лбу, пальцы запутались в тёмной шевелюре. Фёкла спала поперёк кровати, обхватив корпус гендиректора руками, посапывала ему в грудь, нога её лежала на шее креативщика, как будто девушка пыталась задушить жениха, уткнув того носом в матрац. Марго, свернувшись в позу эмбриона, лежала ближе к краю кровати.

Телефон Дениса, валяющийся на полу, замигал и стал проигрывать рингтон установленный на входящие звонки. По домику зазвенел женский голос вперемежку с наигранными стонами: «О-да-а-а, лю-ю-юби-и-и меня-я-я, о-да-а-а-а, вылю-ю-юби-и…»

Хозяин удовлетворил запрос телефона. Со скрипом затёкших конечностей дотянулся до телефона и кинул его в стену. Планировал, однако, кинуть в приоткрытое окно на мягкую траву. Но как вышло так вышло, что уж теперь плакать о потере дорогущего аппарата связи.

– Мажор фиговый. – Бумажка проснулась в тот момент, когда телефон разбившись о стену, осыпался осколками вниз. Подняв голову с пресса Евдокима, она закричала: – Что это?!!!!

От крика братья и Марго подняли головы, с трудом разлепили веки. Когда взгляды их сфокусировались, все подорвались с места. Евдоким хмурился и держался за лоб.

Все переглядывалась, явно понимая, но не помня, что они вчера учудили. Шальные испуганные глаза метались по домику, на секунды зацепляясь за пустые бутылки, скомканное валяющееся на полу постельное бельё, подсохшие подтёки спермы на животах.

Больше всего глаза округлись от внешнего вида Холодной. Она единственная была в одежде. В своём комбинезоне, в котором и приехала вчера. Но не это шокировало Втулкиных и Бумажкину – на щеке директрисы красовались засохшие подтёки телесной жидкости.

С напряжением в мимике, Марго медленно поднесла к лицу ладонь. Потрогала то, что противно стягивало кожу.

Цедя сквозь зубы, Холодная спросила:

– Что тут произошло, придурки? – женщина смотрела на мужчин ненавистным взглядом. Денис поёжился, спрятался за спину брата. Закрыв глаза, сжав руки в кулаки, она добавила искусственно спокойным тоном: – Кто кончил на моё лицо?

– Не я. – Тихо ответил неформал, скорчив жалобную мордашку.

Марго подняла веки. По челюсти забегали желваки. Вдохнув поглубже, плавно выдохнув, сероглазая жертва обстоятельств произнесла:

– А кто же тогда, если не ты? – Денис пожал плечами. Марго взорвалась, проорав: – Кто?! Фёкла что ли?!!

Креативщик пригнулся, накрыл голову руками. Марго двинулась на него с осязаемой угрозой. Денис, схватив брата за предплечья, используя его на манер щита, стал уходить в другой конец комнаты.

Бумажка же словно не слышала перепалки начальников. Девушка внимательно разглядывала между своих ног оставленные ночью «подарки настойки розовых цветов». Сложив догадки в теорию, трудяжка кинулась на ближайшего из братьев и принялась душить несчастного. Ближайшим оказался Евдоким. От напора девушки колени гендиректора подогнулись, и он был поражён удушающим захватом. Денис, который потерял свой щит, подвергся нападению злобно пыхтящей Марго.

Визги и глухие удары наполнили домик.

Сам будучи в отчаянном положении, неформал стал выгораживать брата:

– Малыш! Отпусти его! Мы совсем не помним, как это сделали. Мы нечаянно… ай-ай! – Холодная вцепилась в синие волосы со всей силой оскорблённой женщины.

Душа Евдокима и злобно ухмыляясь, девушка ответила с противоположного угла комнаты:

– За нечаянно, бьют отчаянно.

Стуча рукой по полу, прикрываясь второй рукой от ногтей Марго, креативщик простонал:

– Где ты эту чушь услышала-а-а?

– Подруга рассказала. Она десять месяцев в СИЗО отсидела – плохому учить не станет!

Холодная решила, что наказание исполнено, отошла от распростёртого на полуголого креативщика.

Поднявшись, Денис пошёл в сторону брата прихрамывая.

– Ладно-ладно! Это полностью наша вина! – неформал принялся увещевать: – Отпусти его, пожалуйста. У него лицо уже посинело… – Денис успокоительно поднял руки вверх и тихонько мелкими шажочками подкрался к девушке. – В случае беременности мы примем ответственность. Мы тебя не бро…

Фёкла злобно глянула на синеволосого, тот немного отпрял.

– Захлопни пищеприёмник! Я бесплодна!

С лёгкой улыбкой на лице младший Втулкин проговорил:

– Слава всем Богам… ой. – Денис захлопнул рот, поздно осознав, что он сейчас сморозил. – Прости, я не то имел в виду… просто нежелательная береме…

Холодная укоризненно посмотрела на Дениса, тот ещё сильнее побагровел от стыда.

– Всё в порядке. Не стоит извинений. – Бумажка освободила передавленную рукой шею Евдокима, подтолкнула гендиректора в спину, придавая ускорение падению. Мужчина скорчился на полу, закашлялся, шумно, интенсивно вдыхая, расправляя напрягшиеся от вынужденного бездействия лёгкие. Прокашлявшись, жених встал и сразу отошёл от красноглазого менеджера.

Внимание Фёклы переключилось на чешущиеся, щиплющиеся ощущения в глазах. Хотелось их хорошенько расчесать ногтями.

– Ох, твои глаза… мы не сняли вовремя линзы… не три руками! – собрался подойти поближе Денис.

– Стой на месте, Мальвина! – гневно крикнула Бумажка.

Марго шагнула вперёд говоря:

– Я помогу.

Неожиданно для всех под окном послышались шлёпающие в сланцах шаги.

– Ма-а-альчики-и-и и де-евочки-и-и, вы уже проснулись? Я вхожу.

Четвёрка испуганно переглянулась. В наготе не было проблемы. Проблема состояла в Бумажкиной, парик которой пылился под кроватью, а макияж оставил после себя прощальный подарок в виде чёрных разводов туши на щеках. Быстрее всех опомнился креативщик:

– О-да!!! А-а-а, ещё-ещё-ещё!!!! О-а-а-а, малы-ы-ыш, придуши меня!!! А-а-а!!! – Денис не просто стал орать и стонать как озабоченная сука, плюсом к этому он с разбегу залез с ногами на постель. Прыгая, выжимал из кровати жалобные скрипы. Член подпрыгивал вместе с хозяином, гипнотизируя закипающую от бешенства Фёклу. У той так и чесались руки оторвать к чертям собачьим достоинство синеволосого. Марго бы ей даже помогла.

– Ой, не буду отвлекать. Я вам чистое постельное принесла. Ну ладно, сами позже зайдёте. Или… – обращалась за дверью к «влюблённым» мама-блонди.

– Да-а-а, эйт, найн, фрайн! М-м-а-а… а-х, а-а-х, – подключилась к спектаклю трудяжка. Для пущего эффекта она метнулась к Евдокиму и громко шлёпнула его по голому заду твёрдой ладонью. Шлепок вместе с болезненным стоном гендиректора пронёсся эхом по студии, вылетая однозначными звуками в приоткрытую форточку.

Холодная стояла без единой эмоции на лице. Отстранённо наблюдала за представлением.

Варвара похихикала и удалилась к себе в дом. Холодная выглянула за дверь, проверяя чист ли горизонт. Никого не увидев, махнула голожопикам рукой. Троица раскрепощённых и грустных облегчённо выдохнула, перестала изображать страстный акт любви.

– Прости, малыш, мы… – понурив виновато голову, Денис опять принялся за извинения.

Фёкла повела плечом, ответила нехотя:

– Не до этого сейчас. Приводите меня и себя в порядок.

Креативщик заблеял:

– Я хотел лишь…

Девушка ответила мёртвым, бездушным тоном:

– Мне безразлично, что ты хотел или не хотел. Понял?

Не беспокоясь по поводу своей и их наготы, она прошла к кухне, нашла сумочку, в ней таблетки. Закинув в себя два колёсика, менеджер подошла к крану, нагнулась и принялась лакать как пёс, ловя языком бьющий в раковину напор освежающей воды.

– Это таблетки…

Бумажка, вытирая с подбородка капли воды, с неприязнью перебила Дениса:

– Успокоительного. Не противозачаточные. Ещё раз повторяю – захлопнись! Иначе я за себя не отвечаю.

– От этого досадного инцидента наша договорённость не пострадает? – принял участие в разговоре Евдоким.

Марго закатила глаза и пробормотала неразборчиво: «Кто о чём, а вшивый о бане».

Фёкла бросила гендиректору:

– Ты тоже захлопнись! – и уже менее ядовито: – Деньги мне по-прежнему нужны. Я мысленно ими уже выплатила ипотеку. И раз я встряла в вашу аферу, дотяну свою лямку до конца. Сходить с дистанции на полпути не в моих правилах. – Прищурившись и указывая на братьев пальцем, она добавила: – Но, если вы ещё хоть раз дотронетесь до меня вне нашей сцены и публики!

– Понятно-понятно! Не переживай: мы больше ни…

– Не зарекайся, Мальвина. Я предупредила.

– Когда долго не принимаешь успокоительные ты прямо другой человек: очень уверенная и агрессивная. – Примирительно щерясь и переминаясь с ноги на ногу сказал Денис, – иди в душ первой.

Фёкла, зыркнув на братьев напоследок, прошла в ванную. Марго пошла за ней говоря:

– Я помогу тебе.

* * *

В лесу весело щебетали птички, солнце входило в силу и обещало сегодня всех нещадно палить, на небе нет и намёка на облака.

Из домика вышли счастливо улыбающиеся и довольные жизнью мужчины и их не менее счастливые невесты.

Первым, кого увидела Бумажка с утра из родителей жениха, оказалась мама-блонди. Та лежала на жёлтом шезлонге во дворике, закинув ногу на ногу, покачивала в такт головой, льющейся из наушников в ушки позитивной песенке. И всё бы ничего: подумаешь человек расслабляется… голышом.

– Да вашу ж мышь! – Фёкла, увидев такую картину, резко затормозила, прикрыв рукой глаза. В неё врезался продолжающий идти Денис.

– Малыш? В чём проблема? Голова разболелась?

– Нет.

– А что тогда?

– Ваша мамочка.

– М? – братья посмотрели вперёд и не заметили ничего шокирующего.

– Она лежит в костюме Евы! Или я одна это вижу?! Марго? – Холодная стояла и смотрела в никуда пустым взглядом. – О нет, так и знала, что ваша извращённость заразна… вон даже Марго в астрал вылетела…

– Малыш, не переживай. Мы тоже это видим. А Марго всегда такая.

– И вас это не… А не, вы же не знаете слово смущение и стыд. Раз уж разврат для вас не проблема… – девушка отняла руку от лица, повернулась к Денису и начала бубнить в своей излюбленной манере сломанного робота.

– Малы-ы-ыш, мне кажется, от тех таблеток у тебя слегка зависает нервичка. Не де-е-елай так, а то такое чувство, что ты меня сейчас проклинаешь. – Шуточно плача сказал синеволосый.

– А так и есть. Тебе не показалось… – успокоившись, девушка продолжила шёпотом: – Почему она вообще голая? Она не знает, что мы ещё не уехали?

– Мама загорает исключительно таким образом. Так получается красивый, равномерный загар. – Сказал, как нечто разумеющееся Евдоким.

– В вашей семье адекватность не в почёте? – менеджер задала риторический вопрос и продолжила идти к дому родителей, стараясь не смотреть на мамочку-нудистку.

В захламлённой гостиной они встретили отца семейства. Тот с важным видом восседал в кресле и курил сигару. Четвёрка прошла мимо него, но мужчина даже бровью не повёл, будто сквозняк пролетел мимо, а не его сыновья собрались уезжать домой. На попе выходящей из комнаты Фёклы глаза старшего Втулкина задержались, горя похотью и вожделением перемешанными с досадой по упущенной возможности полакомиться свеженьким, упругим телом.

Третьего родителя они не увидели, зато услышали, подходя к выходу на веранду. По коридору гуляли, доносящиеся за закрытой ведущей в другую комнату двери, стоны удовольствия, охи-ахи и заливистый смех. На немой вопрос трудяжки ответил Евдоким:

– Мама встречает сегодня друзей по клубу.

– Сполтивный клуб по бадминтону? – выходя на залитую ярким солнцем лужайку, с надеждой в голосе спросила зоркое око.

– По свингерству. – Ответила за братьев, не щадя тонкой нервной организации невестки, Мария. Она поджидала их, сидя на горячем капоте машины. Длинная чёрная юбка, чёрная блузка и белый платок на шее набрасывали на неё вид монахини.

– Собралась с нами в город? – открывая водительскую дверь, спросил Евдоким. Дочь семьи кивнула и повернула голову к Фёкле. Лицо Втулкиной сияло предвкушением и озорством.

– Что ты там забыла? – поинтересовался черноглазый брат.

– Да так. Один пустяк. Да, Аделхеит? – девушка спрыгнула с капота, взяла невестку за руку и подвела её к коробке, поставленной в открытый вместительный багажник.