Когда дядя Гена, немного потыкавшись в заблокированный люк выхода, миновал коридор и вернулся в помещение с дверями, он застал там всю свою группу в напуганном состоянии. Внезапно грянувшая сирена поколебала храбрость юношей и девушек. Больше других она, похоже, впечатлила Сашу, который держался рукой за живот и корчил болезненные гримасы.

– Что это было? – спросила Катя у дяди Гены.

– Сигнал тревоги, – мрачно проронил тот, и неодобрительно посмотрел на Вову. Паренек стоял у стеночки с виноватым видом, и боялся поднять глаза на своих друзей.

– И зачем ты туда полез? – с трудом сдерживая раздражение, спросил дядя Гена.

– Я ведь не знал, что это опасно, – шмыгая носом, признался Вова. В этот момент он выглядел ребенком, учинившим какую-то пакость и пытающимся избегнуть наказания, прикрывшись малолетством и сопутствующей тупостью.

– Да ладно, подумаешь, – вставил Саша, продолжая держаться рукой за живот, из которого неслись зловещие звуки. – Давайте просто убираться отсюда.

– Двери закрылись, – сообщил ему и всем остальным дядя Гена.

– Что? – вздрогнув, испуганно переспросила Катя.

– Двери закрылись, – повторил отставной военный. – Сработала автоматическая система блокировки выхода.

– Но почему? – спросила Таня.

– Потому что вот он полез туда, куда не надо, – ответил дядя Гена, указывая рукой на Вову.

Взоры всех членов группы обрушились на виновника инцидента. Несчастному пареньку стало так невыносимо стыдно за свой откровенно детский поступок, что он невольно прослезился.

– Простите меня, – пролепетал он, громко шмыгая носом. – Я нечаянно. Я не хотел ничего плохого.

– Но что все это значит? – принялась допытываться Таня. – Мы же сможем отсюда выбраться, да? Давайте осмотрим эту дверь. Вдруг мы сумеем как-то ее открыть?

Дверь они, конечно, осмотрели, но лишь для того, чтобы убедиться наверняка – ее им не взломать. Этот люк мог успешно выдержать десятки попаданий из гранатомета.

– Боже! Мы все умрем! – ударилась в панику Таня. Ее настрой передался супругу – тот тоже пустил слезу и отдался пессимизму. Отдаться ему с головой мешал бурлящий живот. Кишки так и крутило, будто в них завелся злобный инопланетный монстр.

Вова горько плакал, вдруг осознав, что из-за его глупого любопытства все они могут погибнуть страшной смертью, навеки оставшись в этих мрачных подземельях. И только дядя Гена да Катя не утратили самообладания.

– Послушайте, раз эта дверь закрылась автоматически, значит, есть способ открыть ее, – предположила девушка. – Не может такого быть, чтобы она не открывалась изнутри. Нужно только найти ту кнопку, которая ее отпирает. Так ведь?

Вопрос был обращен к дяде Гене, и тот, чуть подумав, утвердительно кивнул головой.

– Да, пожалуй, ты права, – согласился он. – Где-то на объекте должен быть пульт, управляющий дверьми. Не факт, правда, что оборудование до сих пор в рабочем состоянии….

– Давайте не будем раньше времени впадать в отчаяние, – потребовала Катя. – Найдем пульт, проверим его. А если он и сломан, мы сумеем его починить. Саша, ты ведь электрик.

– Мой папа был электрик, – уточнил молодой человек, все больше морщась от боли в животе. Ему казалось, что в утробе ворочается крупный ощетинившийся еж.

– Но ведь и ты многое умеешь, да?

– Умею кое-что.

– Ну, вот. Значит, у нас все получится.

Катя посмотрела на дядю Гену, и ей не понравилось выражение его лица. Оно было каким-то встревоженным. Притом тревогу эту вызвала явно не закрытая дверь. Точнее, не только она.

– Что-то еще? – осторожно спросила Катя.

– Да нет, – пробормотал дядя Гена, явно не желая касаться какой-то неприятной темы.

– Уверен? – нажала Катя.

– Понимаете, тут дело такое….

Дядя Гена почесал затылок.

– Мне об этом объекте друг рассказал. Мы даже приезжали сюда как-то осенью, грибы в окрестностях собирали. Он мне вход показал, но внутрь мы не полезли. И мне он строго наказывал этот бункер не открывать и внутрь не спускаться.

– Почему? – вырвалось у Вовы. Как будто мало им заблокированного его стараниями выхода, на подходе еще одна порция хороших новостей.

– Он говорил, что это не просто бункер, – продолжил дядя Гена. – Якобы, здесь проводились какие-то эксперименты….

– Какие? – тихо спросила Таня, придерживая рукой страдающего животом мужа.

– Да он не уточнял. Просто сказал, что лазать сюда нельзя, потому что внутри может быть небезопасно.

Таня побледнела, Вова содрогнулся, Сашу скрутил мощный кишечный спазм.

– А твой друг не мог врать? – осторожно спросила Катя.

Дядя Гена пожал плечами.

– Мог и навыдумывать, в принципе, хотя на него это не похоже. Не знаю, ребята. Я вам это сказал не для того, чтобы напугать. Просто будьте бдительны. Смотрите, куда идете, смотрите по сторонам.

Он покосился на Вову, и добавил:

– И ничего не трогайте, пока я не разрешу.

Вова виновато опустил взгляд. Ему действительно было стыдно, что он втянул всех их в неприятности. И он очень надеялся, что эти неприятности не окажутся слишком крупными. Хорошо бы они скорее нашли пульт управления, отперли дверь и убрались отсюда живыми и здоровыми. И в полном составе, без потерь.

– А что, если здесь все-таки опасно? – спросила Таня. – Какие эксперименты тут проводились?

– Я точно не знаю, – признался дядя Гена. – Мой друг мне об этом не рассказывал.

– А вдруг здесь разрабатывали бактериологическое оружие? – простонал Саша, продолжая тискать руками бурлящий живот.

Это предположение всех очень напугало.

– Нет, нет, вряд ли, – поспешил успокоить группу дядя Гена. – Скорее, что-то другое. Не важно. Нам не надо этого знать. Просто найдем пульт управления дверью. Если будем проявлять осторожность, с нами ничего не случится.

– У нас ведь даже оружия нет, – напомнила Таня.

– Оно нам не понадобится, – заверил ее дядя Гена. – На объекте нет живых существ.

– Так ли? – засомневалась Катя.

– Конечно. Он ведь был заперт десятки лет.

– А у тех троих оружие есть, – осторожно напомнил Вова.

– Нет, их мы выпускать не будем! – категорически заявил дядя Гена.

– А, может, стоит? – осторожно предложила Катя. – Мы ведь все теперь в ловушке.

– Они наши враги, – напомнил отставной военный. – Думаете, они собирались нас отпустить?

– Вместе было бы проще, – намекнула Таня. – Давайте с ними договоримся. Они отдадут нам оружие, а мы выпустим их.

– Нет, не надо их выпускать, – прохрипел Саша. – Ой, живот! Да что со мной такое? Отравился чем-то, что ли?

– Мы даже не знаем, как велик этот объект, – напомнила Катя. – Не знаем ведь?

Дядя Гена согласно кивнул.

– И не знаем, с чем можем столкнуться, – продолжила излагать девушка. – Эти трое могут быть полезны. А оружие мы у них заберем. Они согласятся, я в этом уверена.

– К тому же, они не все злые, – сказала Таня. – Только один, их главный. Тот, который называет себя Центом.

– Он нас пытать хотел, – напомнил дядя Гена. – Пытать, а потом убить.

– Если не выберемся отсюда, мы тоже умрем, – заметила Катя. – И тоже довольно мучительно. Ну же, давайте хотя бы поговорим с ними, объясним ситуацию. Мы же все в одной лодке.

Дядя Гена явно был не в восторге от этой идеи, но, видимо, и он понимал, что влипли они серьезно, и выбраться на свободу будет очень нелегко. В этом деле может понадобиться любая помощь, в том числе и помощь недавних врагов.

– Хорошо, – согласился он, – попробуем с ними договориться. Но если они не согласятся отдать нам оружие, мы их не выпустим.

– Это разумно, – одобрила Катя. – Ну, давайте попробуем до них докричаться. Дверь толстая, но они должны нас услышать.

Когда они подошли к запертой двери, за которой находились трое их пленников, то услышали несущиеся изнутри крики. Кричал, как будто, ребенок, мальчик лет пяти. Кричал пронзительно, истошно, будто подвергался мучительному насилию.

– Что там происходит? – испугалась Таня.

– Возможно, это они от отчаяния? – предположил Вова.

Но он так не думал. Тот, кто кричал внутри, кричал от боли. От невыносимой физической муки. Но кого мучили там? И кто?

Дядя Гена громко забарабанил кулаком в дверь. Ответили ему не сразу. Пришлось стучать целую минуту, прежде чем изнутри долетел сердитый голос, едва слышный сквозь толстую железную дверь.

– Что вам надо, волки? – вопросил тот тип, который назвался Центом. – Пришли поглумиться? Убирайтесь! Бог покарает вас. Он все видит.

При этих словах все вздрогнули. А ведь Цент говорил дело. Их действительно постигла кара.

– Мы хотим поговорить, – крикнул дядя Гена, наклонившись к двери.

– О чем? – спросил Цент.

Дядя Гена замешкался.

– У нас тут случилась небольшая неприятность, – наконец, признался он.

Цент молчал, ожидая продолжения.

– Мы случайно активировали защитную систему бункера, и двери заблокировали выход.

Изнутри донесся торжествующий хохот Цента, полный неподдельного злорадства.

– Есть, есть бог на небесах! – ликовал он. – Покарал-таки клятвопреступников. А вы-то думали, вам это с рук сойдет? Не зря я на храм-то кучу бабок пожертвовал, ой, не зря. Вот они, дивиденды.

– Теперь мы все в ловушке, – обрисовал картину мрачный дядя Гена.

– Восславим господа! – кричал Цент, не слыша его. – Ниспослал-таки кару нехристям. Аминь!

Дядя Гена, разозлившись, вновь забарабанил кулаком по двери.

– Слышу, слышу, – откликнулся Цент, и голос его звучал весело. – Ну, что, обреченные, прощение пришли вымаливать?

– У нас есть к вам предложение, – сообщил дядя Гена.

– Ну-ну. Слушаю.

– Мы выпустим вас, но с одним условием – вы отдадите нам все свое оружие.

– Не жирно ли? – возмутился Цент. – И зачем вам оружие, если все мы здесь заперты?

– Мы хотим попытаться найти пульт управления, отпирающий дверь, – сообщил дядя Гена. – Но подземный объект может оказаться немаленьким. И….

Он запнулся.

– Что – и? – потребовал Цент.

– И мы не знаем, с чем здесь можно столкнуться.

Возникала пауза – Цент думал.

– Ну а если мы найдем этот пульт и отопрем дверь, что дальше? – спросил он.

– Дальше мы пойдем своей дорогой, а вы своей. Делить нам нечего.

– Ладно, хорошо, – неожиданно легко согласился Цент. – Отпирайте.

– А оружие….

– Отдам я вам стволы. Слово пацана. А слово пацана нерушимо.

Дядя Гена повернулся к своим людям, и на его лице отразилось сомнение.

– Стоит ли? – спросил он.

– Как будто у нас есть выбор? – мрачно произнесла Таня. – Выпускай их.

Мучимый недобрыми предчувствиями, дядя Гена отпер дверь и распахнул ее. На пороге стоял Цент с весьма недобрым лицом. Он шагнул наружу, обвел тяжелым взглядом всю компанию, после чего протянул дяде Гене дробовик. Тот принял его и указал на пистолет в кобуре.

– А он останется у меня, – ответил ему Цент ледяным тоном. – У вас один ствол, у нас один ствол. Все честно.

Из комнаты вышла Машка, держа в руках свой меч. Ее оружие никто отобрать не попытался.

– Зачем вы нас заперли? – спросила она с обидой в голосе. – Это было подло с вашей стороны.

– А зачем вы на нас напали, убили тетю Лену, а нас хотели пытать и убить? – выкрикнул Саша, после чего глаза его полезли на лоб, и он, на полусогнутых ногах, бросился в коридор, на ходу срывая с себя штаны.

– Бог его наказал за злопамятность, – констатировал Цент.

Поскольку дядя Гена точно помнил, что в комнате он запер троих, а вышли из нее только двое, он решил выяснить судьбу прыщавого паренька, которого, кажется, звали Владиком. Но едва заглянув в помещение, дядя Гена увидел такое, что ему стало не по себе.

К огромному деревянному шкафу за руки и за ноги был привязан человек. Он стоял лицом к шкафу, со спущенными штанами, а его голый зад пылал алым цветом, будто распустившийся бутон розы. Рядом с ним, на полу, валялась метровая металлическая линейка. Судя по всему, зад страдальца подвергся ее воздействию, и воздействию многократному.

– Освободите меня! – взмолился Владик, повернув голову и посмотрев на дядю Гену полными слез глазами.

– Что там произошло? – спросил дядя Гена у Цента, когда покинул комнату. – И почему ваш спутник привязан к шкафу, а его зад….

– Давайте не будем лезть в частную жизнь друг друга! – потребовал Цент. – Проявим, так сказать, взаимное уважение. Но если вам так уж хочется знать…. Я был огорчен, разнервничался. Мне требовалось отвести на ком-то душу. Вот я и воспользовался для этой цели Владиком. Да вы не волнуйтесь, он не возражал. Сильно.

– Помогите, – пропищал Владик из комнаты.

– Пойду, отвяжу постреленка, – сказал Цент. – То-то он обрадуется, когда узнает, что трехчасовая порка, которую я ему наобещал, отменяется. А потом пойдем искать волшебную кнопку, отпирающую дверь.

Он вошел в комнату, откуда раздался его голос:

– Владик, пляши, у меня для тебя хорошая новость.

Владик не стал плясать. Он закричал от ужаса.

– Все хорошо, они просто играют, – поспешила успокоить новых знакомых Машка. – Это у них такие забавы.

– Странные забавы, – заметила Таня.

– Не суди, да не судима будешь! – отрезала Машка, успевавшая нахвататься библейских цитат от религиозного Цента.

Таня не нашлась, что ответить, да и остальные промолчали. И только Владик громко вскрикивал, когда Цент отвязывал его от пыточного шкафа.

8

Вначале они еще раз дошли до запертой двери, и Цент с соратниками получили возможность убедиться, что преодолеть эту преграду невозможно. Фактически, это была даже не дверь, это был люк банковского хранилища. Для его взлома требовались специалисты-медвежатники и масса сложного оборудования.

– И почему дверь закрылась? – спросил Цент. – Не сама же по себе.

– Это все моя вина, – признался Вова, которому кто-то когда-то сказал, что настоящий мужчина должен признавать свои ошибки. Дескать, подобным поведением можно снискать всеобщее уважение.

Цент шагнул к настоящему мужчине, и наотмашь оформил ему такую звонкую затрещину, что Вова как стоял, так и присел.

– Эй, что ты делаешь? – возмущенно закричала Катя. – Прекрати распускать руки!

– Это ему за дело, – пояснил Цент. – Данный недоумок запер нас в чертовом бункере, и, возможно, запер навсегда. Мне что же, расцеловать его за это?

– Он же не нарочно.

– Какая разница? Результат-то налицо.

– Давайте не будем искать крайнего, – потребовал дядя Гена. – У нас всех есть общая проблема, и мы должны решать ее сообща.

– Ну, как хотите, – пожал плечами Цент. – Я бы, конечно, этого Вову наказал, но если вы такие добренькие, то пусть живет. В конце концов, вам его терпеть, а не мне. Будь он в моей шайке, я бы его….

И Цент сжал кулаки, скорчив при этом зверскую гримасу. Несчастному Вове оставалось только порадоваться, что он не в одной группе с этим ужасным человеком.

А вот у Владика не было причин для радости. Он-то, как раз, был в группе Цента, и его истерзанный зад красноречиво говорил о том, что в жизни ему крупно не повезло. Едва дверь за ними захлопнулась, как изверг из девяностых сразу же привязал его к шкафу и принялся сечь металлической линейкой. Машка пыталась остановить истязание, но Цент предложил ей на выбор или не лезть под руку, или занять место программиста. Машка быстро выбрала первое, отошла в сторонку и больше не пыталась остановить истязание страдальца.

– Итак, все убедились, что здесь нам не пройти, – сказал дядя Гена. – Теперь мы можем отправляться на поиски пульта?

– Можем, можем, – согласился Цент. – А кто-нибудь знает, где его искать?

Все отрицательно замотали головами.

– Ну, а кто-нибудь знает, как велик этот бункер?

Опять никакого ответа.

– Ладно, понятно. То, что тушенки тут нет, я уже понял. А что тут есть?

– Мы не знаем, – ответил дядя Гена. – Мы ничего не знаем. Нам придется выяснить это самим.

– С этого и надо было начинать, – пожал плечами Цент. – Что, идем, да?

– А мы не расскажем им об экспериментах? – тихо спросила Таня.

– Каких экспериментах? – испугалась Машка.

– Да, каких? – простонал Владик, прижав свой многострадальный зад к холодной бетонной стене, дабы немного остудить разожженный Центом пожар боли.

– Да никаких, – раздраженно ответил дядя Гена. – Это все байки. Мы ничего наверняка не знаем. Может, никто и не проводил здесь никаких ужасных экспериментов.

– Но это не значит, что не проведут в ближайшем будущем, – заметил Цент, кровожадно глядя на Вову. Тот в ужасе съежился, страшно жалея о том, что они решились выпустить на свободу эту троицу. Точнее, одного из них – кошмарного человека, склонного к изощренному садизму.

Убедившись, что выход заблокирован, они вернулись в комнату с дверьми. За одной из них находилась та комнатка, где Владик изведал на своих ягодицах горький вкус неистовой порки. Вторую открыть не удалось. Оставалась третья, та самая, которую Вова отпер своей неосторожной рукой.

– Значит, идем сюда, – решил Цент, после чего схватил Вову за плечо и толкнул его в направлении двери. – Ты первый.

– Почему я? – захныкал Вова.

– Потому что из-за тебя, дебила, мы все тут заперты, – привел ему неоспоримый довод Цент.

А потом подумал, и привел второй неоспоримый довод:

– И еще потому, что если ты не пойдешь первым, ты вообще никуда не пойдешь. И никогда. Ну, разве что под себя успеешь сходить, пока я буду вытряхивать душу из твоей мясной оболочки.

Оба аргумента были железобетонного свойства, и Вова, уронив голову, покорно поплелся к двери. Приоткрыл ее, с ужасом ожидая, что на него оттуда бросится ужасный монстр, но ничего не произошло. За дверью протянулся темный длинный коридор.

– Вперед! – скомандовал ему Цент.

И Вова пошел.

Подземный объект оказался весьма велик. Он состоял из целого лабиринта коридоров, комнат, развилок. В помещениях сохранилась мебель, на полках пылились толстые, набитые бумагами, папки. Вообще же создавалось впечатление, что объект покинули в спешке, бросив все на своих местах. Это подозрение лишь окрепло, когда они достигли помещения, являвшегося казармой. В большом длинном зале выстроились в ряд двухъярусные койки. Постельное белье на них пребывало в беспорядке, будто спавшие здесь люди были подняты по тревоге, и им некогда было заправлять кровати. Возле одной из коек валялась пара пыльных кирзовых сапог, а рядом с ними раскинулись серые портянки. Похоже, какой-то боец так спешил отдать долг родине, что убежал в атаку босиком.

В прикроватных тумбочках обнаружились личные вещи, в том числе письма и фотографии. Все это бросили здесь, словно торопились убраться прочь.

Продолжив исследование подземелья, они вскоре уперлись в запертую дверь. Та была самой обычной, филенчатой, а потому недолго сопротивлялась натиску Цента. Едва не сорвав ее с петель, изверг из девяностых выломал дверь, после чего схватил Вову, и закинул его внутрь с целью посмотреть, опасно там или нет. Оказавшись внутри, Вова истошно завизжал и выбежал в коридор. Его широко распахнутые глаза были полны ужаса.

– Там мертвец! – вопил он. – Там мертвец!

Все, разумеется, перепугались, решив, что в помещении притаился зомби. Но когда Цент осторожно заглянул внутрь и осветил комнату фонариком, он тут же успокоился. Бояться было нечего. Мертвец, который так напугал слабонервного Вову, не представлял никакой опасности.

За массивным письменным столом, с горкой заваленным бумагами, сидел покойник в форме НКВД. Точнее, даже не покойник, а настоящая мумия. В сухом однообразном климате бункера тело успешно мумифицировалось.

– Кто это? – пропищала Катя, со страхом взирая на мертвеца. – Что с ним случилось?

Цент подошел ближе и изучил место преступления. Причину смерти установил тотчас же – пулевое отверстие в височной части черепа сразу бросалось в глаза. Опустив фонарь вниз, Цент увидел на пыльном полу пистолет, и поднял его. Картина происшествия сложилась сама собой: чекист сидел за столом и перебирал бумаги, затем у него внезапно проснулась совесть, он вспомнил обо всех невинных людях, умученных и расстрелянных им, выхватил из кобуры ствол и вышиб себе мозги.

– Почему он застрелился? – шепотом спросил Саша, будто боялся потревожить вечный сон покойника.

Цент бесцеремонно толкнул ногой стул с мертвецом, и мощи ссыпались на пол. Народ вздрогнул. Все испугались, что сейчас мертвый чекист восстанет и набросится на вандалов, столь неласково обошедшихся с его останками.

– Не тряситесь, – проворчал Цент. – Этот уже не укусит.

Сам он склонился над столом, ладонью счистил пыль и поднял толстую красную папку, на которой красовались все те же серп с молотом. Ниже черными печатными буквами шла надпись – Проект «Красный богатырь».

Цент развязал тесемки и открыл папку. Внутри оказались пожелтевшие листы, покрытые напечатанным на машинке текстом. Он пробежал глазами несколько строк.

– Что там? – спросил дядя Гена.

– Неважно, – ответил Цент, и захлопнул папку. Правда, не бросил ее обратно на стол, а протянул Владику.

– На хранение, – пояснил он. – Не вздумай потерять. Иначе….

Владик вцепился в папку, готовый, если потребуется, отдать за нее жизнь. Все лучше, чем в наказание за утрату документа подвергнуться лютому истязанию. Его зад до сих пор полыхал болью после порки линейкой. А ведь Цент способен на большее. Гораздо большее. Порка, это так, ерунда. Разминка. Перед кое-чем пострашнее. Например, перед паяльником.

– Тут ничего интересного, идем дальше, – скомандовал Цент, незаметно припрятав в карман трофейный пистолет.

Народ высыпал в коридор. После страшной находки все были сильно напуганы. Людям казалось, что в этом подземелье произошло нечто ужасное. Возможно, разыгралась какая-то драма. Или даже трагедия.

– Слухи о чудовищных экспериментах были правдивы! – прошептала Катя. – Здесь произошли страшные вещи.

– Да кончайте уже себя накручивать, – проворчал Цент, с отвращением глядя на перепуганных, словно малые дети, спутников. – Чего вы так испугались? Подумаешь, нашли дохлого чекиста.

– Он ведь застрелился, – напомнила Таня.

– Вот именно, – подчеркнул Цент. – Его даже не убили, он сам себя шепнул. А на это может быть миллион причин. Кто знает, вдруг ему друзья из дома написали, что его невеста вышла замуж за сына председателя колхоза. Он письмо прочел, расстроился, и совершил суицид.

– А что, все-таки, в той папке? – спросила Машка. – Вдруг причина самоубийства в ней?

– В папке куча бумаг, читать замучаешься, – проворчал Цент. – А нам, между прочим, выбираться надо. Мы в ловушке, а не в библиотеке. Идем, короче, дальше. Найдем пульт, откроем двери, а потом можешь читать эту папку сколько душе угодно.

На этот раз вперед выдвинулся сам Цент. На трусливого Вову не было никакой надежды – пронаблюдав засушенного покойника, тот впал в суеверный ужас, и трясся как лист на ветру. Да и все остальные не отставали от него. Пожалуй, только дядя Гена держался чуть лучше прочих, но и его кишка резко истончилась. Вспомнил, ветеран, все те байки, что затравил ему приятель, рассказывая об этом бункере. О чудовищных экспериментах, о том, что произошла на объекте какая-то трагедия, из-за чего весь личный состав в спешке эвакуировался. То есть, пытался эвакуироваться, вот только получилось это не у всех. Кое-кто из сотрудников так навсегда и остался внутри. Что именно с ними стало, того приятель не сообщил, только делал разные жуткие намеки. Намеки на то, что смерть их была ужасной и весьма насильственной.

Они продолжили исследование объекта. И не успели успокоиться, как вновь были ввергнуты в ужас очередной шокирующей находкой. В одной из комнат, которая, судя по обилию химического оборудования, была лабораторией, они обнаружили еще одни человеческими останки. Притом именно что останки, а не целый труп. Череп, облепленный желтой высохшей кожей, валялся в одном углу, нога в другом, ребра и позвонки рассыпались по всему полу.

При виде разбросанных по помещению костей у Вовы сдали нервы.

– Я хочу уйти отсюда! – застонал он, яростно проталкиваясь к выходу из лаборатории. – Пустите меня!

Катя схватила его и заключила в объятия.

– Все хорошо, – стала утешать она своего воздыхателя. – Успокойся. Бояться нечего.

– Есть! Есть! – не верил ей Вова, орошая соплями плечо возлюбленной. – Здесь опасно. Мы все умрем.

– Что бы здесь ни произошло, это было очень давно, – сказал Саша, но голос его так и сочился трусостью. Таня прижалась к нему, со страхом глядя на череп, что злобно скалился из темного угла, взирая на непрошенных гостей пустыми глазницами.

Цент провел лучом фонаря по стеллажам, заполненным банками с какими-то химическими реактивами, обнаружил шкаф, забитый бумагами, но не проявил к нему интереса. Его совершенно не интересовало, что произошло здесь много десятилетий назад. Он хотел знать только одно – как открыть треклятую дверь и выбраться наружу.

За лабораторией было еще три кабинета, все с мебелью, бумагами, но, к счастью, без покойников. Затем протянулся широкий коридор, который окончился лестницей, уводящей куда-то вниз. Цент осветил фонарем бетонные ступени, затем перевел взгляд на стену. Там висела табличка – «Без партбилета не входить».

– Спуск на следующий уровень, – сказал Цент. – Видимо, пульт управления дверью там.

Владик со страхом глядел на лестницу, уходящую в неведомые глубины, и леденящий ужас вползал в его тельце. Избитые линейкой ягодицы подсказывали ему, что там, внизу, что-то есть. Что-то, что отнюдь не мертво. Что-то такое, что сумело выжить здесь, во тьме и холоде, без воды и пищи, на протяжении десятилетий. И едва ли это люди.

– Давайте не пойдем туда, – пискнула Машка, нервно тиская ножны своего меча.

– Да, лучше не надо, – согласилась с ней Таня.

Цент покосился на девок, и спросил:

– А у нас есть выбор?

Выбора не было, и все это прекрасно знали.

– Идем! – отважно скомандовал Цент, и первым поставил ногу на верхнюю ступень. А затем резким движением сграбастал Вову за шиворот, и толкнул визжащего паренька вниз, во тьму. Тот покатился по лестнице, оглашая подземелье своим истошным криком.