– На дереве?
– Да. Только на дереве. Можно построить лабаз, но я это не люблю. У меня есть переносной "лабаз" – мощная доска с веревками. Вот на ней и сижу....
Медведь обычно выходит ночью. Под луной его хорошо видно....
– А если ружье не достанет?
– Я теперь с карабином охочусь. С оптикой.... Всё официально.... Убойная сила, конечно, не такая как у двенадцатого калибра, зато дальность.... То, что нужно....
– А если год не голодный? Ты садишь на поляне овес, а мишка туда не идет…
– Такое тоже бывает. Тогда ставлю на медведя петлю…
– На медведя? Петлю? Это же не заяц....
– Петля петле – рознь. На медведя петля из стального тросика, вываренного в еловых ветках – стало быть, чтобы запах отбить. Находишь тропу, где медведь ходит чаще всего, ставишь петлю…
– И попадают?
– Бывает.... Тут главное – правильно высчитать размер петли....
– А если медведь – очень большой и легко порвет любой тросик?
– Тогда петлю привязываю к бревну. Бревно должно быть не слишком тяжелым, чтобы тросик не оборвался, и не слишком лёгкое, чтобы далеко не ушел.
– Мишка – зверь осторожный. Учует и человека, и щепки....
– Да. Всё так. Поэтому бревно пилю за километр-полтора от того места, где поставлю петлю. Когда оно готово, на плече несу его к медвежьей тропе....
Неожиданно над машиной быстро проноситься стайка некрупных уток.... Семён и Евгений синхронно глянули в след пернатым, однако выражение лиц у друзей отличалось кардинально....
…Семён хорошо помнил, как однажды, по молодости, на протоке рядом с Соколово-Грязнухой он одним выстрелом из ружья сбил трех крупных уток-"крякашей".
Они тогда отправились "на охоту", а проще говоря – побраконьерить с его новым деревенским знакомым – Васькой Хорошиловым. Васька был из зажиточной по местным меркам семьи торговых работников, имевших блат и доступ к дефицитным товарам…
…Утки, как и сейчас, налетели на двух людей с ружьями совершенно неожиданно. Сёмка скинул с плеча двустволку, сопроводил стволом красивую троицу птиц, мягко нажал на спуск....
Бахнул выстрел…
Все три утки словно споткнулись в воздухе, энергично заработали крыльями, стремясь удержаться в неожиданно предательском воздухе....
Семён и Васька бросились собирать добычу.
В невысокой пожухлой осенней траве быстро нашли всех троих.
Семён поднял красивую птицу.... Кровь хлестала из простреленной груди, мгновенно выпачкала руки и одежду учителя физкультуры.....
…Вечером супруга, как могла, сготовила какое-то блюдо из добытых Семёном птиц. Мясо показалось педагогу невкусным, а жизни пернатых – напрасно прерванными.
С тех пор на охоту Семён больше не ходил никогда.
Ни на уток, ни на более крупного зверя.
Хотя возможности, конечно, у него были.
Не принимала его душа охоту "для удовольствия". Для выживания, для добычи пропитания – это всегда пожалуйста. Но убивать животных и птиц только для того, чтобы "пострелять" – не мог.
Чтобы хоть как-то погасить охотничий инстинкт, живущий во всяком мужчине, повадился ходить на круглый стенд – стрелять по графитовым тарелочкам. Мастерством не отличался, но десять – одиннадцать мишеней из двадцати пяти "на круг" разбивал. На его глазах мужики били и по двадцать пять мишеней, но Семёна их превосходство не сильно огорчало. Каждому – своё....
А потом он забросил и стенд…
Глава 10
Даниленковцы
…Из-за знакомого ельника показалась Хмелёвка.
Высоченные ели острыми пиками уходили далеко в небо…
Семён помнил этот ельник. Полвека лет назад здесь между ровными рядами молоденьких ёлочек росли красивые – словно с картинки из учебника ботаники – волнушки, из которых бабушка Варвара потом делала не менее красивые и обалденно вкусные маринованные грибочки.
…Проплыл мимо машины заброшенный лесопильный цех – пожалуй, самое крупное здание Хмелевки…
– Не пилят больше? Помню, лет пятнадцать леса воровство леса было страшенное…
– Ну почему же.... Пилят.... Только – официально… Нескольких человек, которые валили в лесу лез без разрешения – посадили. Остальные стали осторожнее. Покупают деляну, вывозят, пилят.... Но всё – официально.
– Доход есть?
– Наверное есть. Машины себе хорошие напокупали, дома отремонтировали, окна пластиковые вставили.
– А как Славка?
– Сложно всё. Щас сам всё увидишь. – он крутанул рулем.
Джип Евгения свернул к тропе, заканчивающейся у двухквартирного дома, густо заросшего репейниками и другими высокорослыми сорняками.
… Вспоминали в семье Городиловых об этом редко, но Семён Аркадьевич знал о трагедии в семье Вячеслава Михайловича. В далеких восьмидесятых жена молодого хмелёвского прораба Городилова устроилась на работу в местный магазин. Не то продовольственный, не то – хозяйственный – Семён уточнять не стал.
Дело было не в магазине…
Работала тогда в той торговой организации хитрая и прожженная бабенка.... Однажды, во время очередной передачи товарно-материальных ценностей от бабенке к молодой продавщице – супруге молодого прораба Городилова – вскрылась крупная недостача. Намного больше тысячи рублей – огромные деньги по тем временам.
Хитрая бабёнка каким-то образом смогла убедить молодую коллегу принять весь товар – по документам, но не по факту. Мол, через месяц она также примет всё обратно – вместе с недостачей.
Супруга Вячеслава – молодая и неискушенная в торговых делах – подписала все документы.
А через месяц, при обратной передаче "товарно-материальных", категорически отказалась от своих слов.
Как сказали бы сейчас – кинула.
"Швырок" – обычная история для современной России, особенно для столицы, где этим "бизнесом" промышляют сотни "предпринимателей".
Но не тогда, в далёких восьмидесятых....
Недостачу "повесили" на супругу Славы, а, значит, и на его семью – тоже.
Рассчитывались на чужие грехи Городиловы долго.
И каждый день – утром, вечером – молодой прораб, не жалея слов, упрекал свою молодую жену в глупости и неосмотрительности.... Пенял ей за то, что даже расписку не догадалась взять с хитромудрой "коллеги".
Через полгода ежедневных "пыток" психика молодой продавщицы не выдержала.
Она свела счеты с жизнью.
Не остановили её даже двое маленьких детей – настолько ей было тяжко.
С тех пор Слава жил один.... Ранний уход молодой жены, которую он любил, оставил в его душе незаживающую рану…
…В доме у Вячеслава Михайловича – третьего из детей большого семейства Городиловых – было темно. Тусклая шестидесятиваттная лампочка под потолком скупо освещала закопченную до черноты печку, давно потерявшие какой-либо цвет обои с черными тенотами по углам; традиционный бордовый ковер на всю стену – гордость всякого сельчанина в советское время. Судя по состоянию комнаты и кухни, последний ремонт делали здесь еще во времена Брежнева.
Славка – пожилой мужчина невысокого роста в одеянии, вполне соответствующем его квартире, отреагировал на стук двери, вышел из комнаты…
…Славку в детстве Сёмка любил больше, чем кого-либо из братьев Городиловых. Он был, пожалуй, самым образованным и самым начитанным среди своей родни; единственным, кто получил специальное образование – закончил строительно-монтажный техникум. Вся его трудовая биография так или иначе была связана со строительством.
А еще – у Славки был природный педагогический талант. От Бога, как сказали бы сейчас. Невысокий подросток, немногословный, не самый сильный и не самый ловкий, он, тем не менее, очень быстро стал неформальным лидером среди хулиганистых пацанов северной части Яново. Организовывал их на добрые дела – помочь старикам, например. Почистить им снег, наколоть дров....
Из Славки мог бы получиться отличный преподаватель, со временем – отличный директор школы.
Но Славка выбрал другую стезю....
…Сейчас Вячеслав Михайлович жил один.
Семка бросил взгляд на стол… На небольшой столешнице, прикрытой старой газетой, между креслом и телевизором покоились нарезанная колбаса, кусочек масла и брусок хлеба – очевидно, гости отвлекли Славу от его завтрака.
Семён и Вячеслав немного поговорили....
Житие Вячеслава Михайловича было очень и очень скромное; даже – беспросветное. За строительную карьеру бывший прораб миллионов не скопил. Пенсия – мизерная. На неё и живет. Из развлечений только телевизор и внуки, которые нет-нет, да заглядывают в закопченную комнатушку любимого деда....
Чувствуя, что к горлу подкатывается предательский ком, Семён торопливо распрощался, поспешил на улицу.
– Жалко Славку! – хлюпнул носом педагог. – Живет, как медведь в берлоге. Столько братьев, а даже дом выбелить некому.
– Мне, что, больше всех надо? – буркнул Евгений. – Нас пять братовьёв, а я один ему должен помогать?
– Хорошо вам.... – пробормотал Семён, направляясь к "Паджерику". – А я вот один. Мне не на кого валить, что я кому-то не помог. Потому, когда нужно – беру, и помогаю!
Евгений ничего не ответил, молча плюхнулся на сиденье, выжал сцепление....
– Куда-нибудь хочешь еще?
– Да.... Можно было бы.... – ответил Семён, вытирая слезы. – Есть тут одно место. За Хмелевкой. Бабушка у меня там жила. Я любил у неё гостить.
–Знаю я это место! – подумав, ответил Евгений. – У нас там в школьные годы недалеко был лагерь труда и отдыха. Поехали!
…От дома бабушки не осталось ничего. Только яма, заросшая высокими бадалыжником и кривой двуногий столб линии электропередачи, от которого сорок лет назад питался электричеством дом его бабушки.
Однако люди здесь жили. На косогоре, повыше того места, где у бабушки Варвары некогда стоял пятистенок, из редкого березняка выглядывали несколько небольших домиков. К ним-то и тянулся провод от "колченого" столба, оставшегося в наследство от прежних обитателей этого места.
– Вот твоя заимка! – сказал Евгений, глуша дизель и выбираясь из машины. – Здесь живет мой хороший знакомый. Пойду, поздороваюсь!
– Дык.... Его может и дома нет!
– Да нет! Дома он! Видишь – трактор стоит!? – "Михалыч" уверенной походкой направился к одному из домиков.
Из жилища вышел немолодой дядька, крепко стиснул руку Евгению, напряженно и вопросительно посмотрел на Семёна. Евгений что-то сказал хозяину заимки, тот облегчённо успокоился.
Семён – не любитель слушать чужие разговоры, поспешил вниз, к тому месту, где когда-то стоял дом "бабы Вари"....
…Воспоминания детства нахлынули на него....
Место, где он стоял сейчас, пятьдесят лет назад было для него настоящим раем на планете Земля – единственной точкой в пространстве, куда он мог ненадолго уйти от ненавистного прессинга "Лёни" и где его любили только за то, что он есть.
Семён отчётливо помнил, как зимой, как только перемерзали все хмелёвские и яновские болота, он каждую субботу, пешком преодолев добрый десяток километров, приходил сюда к бабушке – единственному человеку в мире, который всегда был рад ему и который не стеснялся говорить ему как сильно его любят.
Здесь – в доме, от которого уже не осталось ничего – маленький и озлобленный мальчик Сёмка ненадолго оттаивал душой; вспоминал, что в окружающем его мире есть не только плохое. Что есть человек, чья любовь к нему не имеет границ....
Именно сюда спешил он пять десятков лет назад, когда ему становилось особенно тяжко....
Именно сюда привело его Проведение в лице старого друга в один из самых сложных моментов его жизни.
Снова....
Замкнулся круг лет жизни длинной в пятьдесят лет…
Что это? Совпадение?
…Семён Аркадьевич замер – словно оцепенел. Он долго стоял в том месте, где когда-то находилось крыльцо бабушкиного дома, не в силах разорвать круговорот из времени и пространства, унесший его назад, в небезоблачное детство…
– Ну, что, поедем? – вернул его в реальность голос друга детства.
Семён повернул голову, хотел что-то ответить, но все слова так и остались в его горле....
Где-то близко затарахтел японский дизель, педагог, не глядя под ноги, медленно побрел в сторону внедорожника....
На обратном пути в Яново – и водитель джипа, и его пассажир – долго молчали. Каждый из друзей думал о чем-то о своем....
Мерно тарахтел японский дизелёк, за окном неспешно проплывали поля....
"Живем, словно в Зазеркалье". – думал Семён, всматриваясь в лёгкое марево, размывающее воздух над далекой пашней. – "Или в какой-то иной, параллельной реальности. Умирают деревни и сёла, закрываются школы. Перестали летать над деревней реактивные самолеты, пугавшие всех буренок и быков. Да и коров-то в деревне совсем не осталось. Новая реальность ликвидировала лётное училище в Барнауле. Новой власти военные лётчики не нужны. Новой власти нужны только трусоватый офисный планктон и закредитованные потребители, легко внушаемые и аполитичные… Люди становятся друг другу, как волки. Словно когда-то и где-то я свернул не туда, случайно прошел через невидимые врата – Калинов Мост, отделяющий нормальный живой мир от этого, мёртвого....
Где же тот портал, через который можно вернуться в другую, нормальную жизнь? Может – вон там? Может, это и не марево вовсе, а переход между мирами? Этим, чуждым, и тем – родным? Выглядит так, словно это окно или дверь.... Даже "картинка" за маревом отличается.... Вот бы проехать через него.... Вернутся обратно на Родину...."
– Ты когда назад планируешь? – голос старого друга с трудом вернул Семёна к реальности.
– Сегодня! Сегодня вечером.... Завтра с утра – уроки. Заявление, понятно, в приёмной, но пропускать занятия – нельзя. Уволят тогда уже не по собственному.... А ты когда на вахту?
– Наверное, уже никогда!
– А что так? Вроде собирался осенью....
– Да позвонил намедни ребятам, с которыми работаю. Сказали, что предприятие опять перебазировали, на этот раз куда-то в Иркутскую область. Вагончиков нет, столовой нет. Спят прямо в машинах. Готовят – тоже в машинах. Стар я уже для такого жития. Видать, закончились мои вахты....
– А что делать будешь?
– Пока – ничего. Охота..... Рыбалка.... Весной устроюсь в колхоз, водителем.... Тыщь пятнадцать будут платить. У меня – пенсия, у жены – пенсия. Проживем! Да и вообще – пора уже привыкать в пенсионерной жизни. С конца июня седьмой десяток пошел уже.... Нету уже здоровья по вахтам мотаться…
…За обедом Семён открыл подарок Александра. Мёд у Женькиного брата-пасечника оказался отменным – настоящим, алтайским....
– А купить пару баночек у Александра можно? – осторожно поинтересовался педагог у Евгения.
– Да, конечно! – уверенно ответил медвежатник. – Мед у Саньки – шикарный. Да и цена – намного ниже, чем в магазинах или у тех, кто продает мёд у дороги.
Александр Михайлович принял его визит благосклонно. Молча выслушал просьбу продать мёд, также молча вынес две трехлитровых банки золотистого "жидкого янтаря".
Пересчитал деньги, протянул широченную, как у всех Городиловых, ладонь: – Удачной дороги домой! Захочешь еще мёду – обращайся!
…Дорога домой показалась намного более лёгкой и короткой, чем путь в Яново, на малую родину. Не ныло сердце, не давило в душе.... С плеч словно свалился тяжелый невидимый груз, который жал на них всю последнюю неделю....
…Свой последний понедельник в этой школе Семён Аркадьевич начал, как обычно, с изучения расписания.
"Всё, как всегда, очень и очень печально. – молча матюгнулся преподаватель. – Сдвоенные уроки.... Зато потом – "окна" по три-четыре урока… После того, как ушла Галина Георгиевна, у меня ни одного года не было нормального расписания."
Рядом, и за спиной – учителя, шепотом обсуждают новое расписание – примерно в тех же выражениях, в каких думает о составительнице расписания пожилой педагог…
"Лучше бы расписание научилась нормальное делать, вместо того, чтобы с меня "стружку снимать" – зло бормотал Семён Аркадьевич, медленно и неохотно поднимаясь со второго этажа – на четвертый. – "Одна радость: эта неделя – последняя. Пусть теперь с этим "колченогим" расписанием и со злопамятной заместительшей "воюет" кто-то другой"!
Семён открыл дверь в спортзал, прошел в свой крошечный кабинетик.
Привычно переоделся, подошел к окну, придирчиво всмотрелся в рассветную зыбь. Тяжелые тучи не давали Солнцу осветить и прогреть улицы города, редкие лужи неожиданно ярко блестели на фоне тёмно-серого асфальта.
"Плюс десять, не больше". – определил педагог, приоткрыв окно и вдохнув свежего воздуха. – "И дождик может пойти в любую минуту. Значит, сегодня первые уроки – занимаемся в спортзале. А дальше – как погода. Если дождя не будет, к обеду и во вторую смену можно будет вывести детей на стадион…"
Семён прошел к комнатке, в которой хранился спортивный инвентарь, вытащил из неё большую фирменную корзину "Микаса" с мячами, покатил её в "кандейку" – подкачивать....
…Конфликты у педагога со злопамятной заместителем директора – составителем расписания – происходили даже на почве такого, казалось бы простейшего действия как подготовка инвентаря к уроку.
Не очень задумываясь о последствиях и совершенно не понимая, чем именно учителя физкультуры занимаются непосредственно перед своим первым уроком, она взяла, да и включила Семёна Аркадьевича в длинный список преподавателей, которым надлежит перед началом первого урока проверять температуру у всех детишек, пришедших в школу.
Семён, понимая, что дети, оставленные перед уроком в спортзале одни, без присмотра педагога – грубейшее нарушение правил техники безопасности; за четверть часа, оставленные без бдительного ока физрука, они легко могут наворотить таких "делов", за которые школа штрафом уже не отделается, как это было в прошедшем году, когда ребенок из начальной школы по недосмотру педагога упал со шведской стенки и сломал два позвонка в своем позвоночнике.
Семён Аркадьевич твёрдо и решительно отказался от утренних проверок температуры, мотивировав это тем, что он, как учитель физкультуры обязан находиться в спортзале за пятнадцать минут до начала урока, и не покидать его – до звонка: подкачать мячи, подготовить инвентарь…
Злопамятная завуч едко высмеяла "подкачку мячей" и немедленно донесла о его "отказе выполнять распоряжение директора" самому директору. Однако руководитель школы её не поддержала, очевидно, хорошо запомнив казус в девочкой на шведской стенке – штраф пришлось платить всё-таки ей, а не её заместителям.
Скрипнула за спиной дверь, по спортзалу прошелестели лёгкие шаги.
– Привет, Коля! – не оборачиваясь, произнес Семён. – Как отдыхалось на выходных?
– Здравствуйте, Семён Аркадьевич! – голос за спиной подтвердил, что педагог не ошибся. – Выходные прошли нормально. А правда говорят, что Вы от нас уходите?
– Правда! – обернулся Семён. – Но это произойдет не сегодня. Поэтому урок у вас будет, как обычно. Сегодня, в связи с погодными условиями – в спортивном зале!
– Волейбол?
– Конечно, волейбол! Или вы хотите поиграть во что-то другое?
– Нет! – раздался от двери веселый голос Димы Стаценко. – Мы хотим играть только в волейбол!
– Кто бы сомневался! – буркнул педагог, протягивая руку Дмитрию и Захару Головину, шагнувшему через порог следом. – Кто бы сомневался....
…Одиннадцатый класс, в котором учились Коля Даниленко, Захар Головин, Дима Ростов и Андрей Михеев были его любимцами.
Но так было не всегда.
Шесть лет назад, когда Семён Аркадьевич впервые перешагнул порог этой школы, Коля Даниленко "со товарищи" учились в пятых классах.
Пятые классы в тот, самый первый год после возвращения Семёна в педагогику, стали его настоящим личным адом.
Почетная "должность" главного "демона" школьного Инферно досталась Насиеву Аташу, но и другие мальчики-пятиклашки не намного отставали от Аташа в плане дисциплины.
Баловались все, за редким исключением.
Как однажды сказала Маша Кондакова, подруга Димы Ростова и одноклассница хулиганов и дебоширов – "В пятом классе только первые десять минут урока проходили нормально. А потом Вы начинали на них кричать".
Но иногда не помогали и "крики"....
Однажды Семён Аркадьевич не выдержал еженедельных трехразовых пыток пятыми классами, пришел в кабинет завуча и попросил "забрать от него пятые классы, так как он не справляется с ними".
Завуч – практически ровесница Семёна Аркадьевича – ответила не сразу. Два или три дня она размышляла над предложением учителя физической культуры, но потом отказала ему, причем в твердой форме.
"С пятыми классами всегда очень тяжело! – назидательно произнесла она. – На них все учителя жалуются. Нам, что, нужно для пятых классов нанять отдельную бригаду учителей, которые будут заниматься только с ними? Самому не смешно"?
Семён покраснел, ничего не ответил.
Коллега, разумеется, была права.
Отдельного, "специального" физрука для работы только с пятиклассниками в школах штатным расписанием не предусмотрели; значит ему придется как-то справляться самому.
Вопрос – как?
Изначально Семён решил пойти проторенной тропой – выделить в классе лидеров, опереться на них и с их помощью подтянуть дисциплину.
Но.... Метод, отлично сработавший в одиннадцатом классе, совершенно не подошел для малышей.
Потому что "лидеры" и были самой хулиганистой частью класса.
Тогда педагог решил опереться на дисциплинированных и спокойных мальчишек – Диму Ростова, Влада Завьялова, Ефима Соломатина, Кирилла Скабелкина....
Не сработало....
Ни Дима, ни Ефим примером для подражания не являлись. Кирилл же профессионально занимался боксом, выигрывал среди сверстников один турнир за другим и ему было совершенно "фиолетово", что происходит в классе на уроках физической культуры.
Паче того, иногда, перед уроком он подходил к Семёну и сообщал, что вчера у него была очень тяжелая тренировка и сегодня он хочет отдохнуть; или что через пару недель первенство Сибирского федерального округа, где он выступает за регион, и он не хотел бы получить случайную необязательную травму.
Педагог – сам в прошлом профессиональный спортсмен – всегда шел навстречу просьбам Кирилла. В классе скоро заметили особенное отношение Семёна Аркадьевича к Кириллу Скабелкину, однако вслух высказать что-то негативное – не рискнули.
Хотя, возможно, причина была совершенно иная.
Коля Даниленко, Андрей Михеев и Дима Стаценко ходили в ту же спортивную секцию, что и Кирилл и они своими глазами видели как много и как упорно тренируется их одноклассник.
Вот только успехов, даже отдаленно близких к Сибирскому федеральному чемпионству Кирилла Скабелкина, они не достигли....
Год "варился" в этом аду Семён Аркадьевич, не понимая, какие нужно применять методы для обуздания неуёмной энергии одноклассников Коли Даниленко или Андрея Михеева....
Тридцать лет назад, во время работы в его первой школе в деревне Соколово – Грязнуха у него уже была похожая ситуация.
Только тогда "выпряглись" шестой и седьмой классы.
В каждом их тех классов был свой заводила – лидер с огромным знаком "минус".
На хулиганов Семёну тогда так и не удалось найти управу. Они срывали уроки, ломали в зале все, что плохо прикручено.... Впрочем, то, что закреплено было хорошо – тоже ломали.
Демонстративно, прямо на глазах молодого учителя физической культуры, с каким-то садистским наслаждением....
Для урезонивания неуправляемых школяров Семён "подключал" администрацию школы, родителей.... Помогало, но ненадолго.....
Проходила неделя, другая, школьные "отморозки" принимались за старое....
Ситуация изменилась только через год.
Хулиган – семиклассник чуть-чуть повзрослел, серьезно увлекся мотоциклами и вообще – техникой; на уроках с ним, наконец, можно было создать нормальный учебный процесс.
Шестиклассник, перешедший в седьмой, так и остался неуправляемым....
Их ненависть друг к другу оказалась взаимной и сохранилась на долгие годы.
Однажды, спустя полтора десятка лет Семён случайно встретил своего бывшего ученика – того самого неуправляемого шестиклассника, который уже тогда открыто выражал свое презрение и неуважение к молодому педагогу.
"Шестиклассник" повзрослел, вырос, раздался в плечах. Из-под грязного ворота мятой рубашки в клетку выглядывала заношенная тельняшка с синими полосками – наследие ВДВ, в которых хулиган отслужил десяток лет назад.
Однако ничего не изменилось за эти годы в его отношениях к Семёну Аркадьевичу.
Бывший ученик подошел к своему бывшему преподавателю, пренебрежительно сплюнул ему под ноги.... Словами резко высказал свое отношение к нему – такими, которые никогда не напечатают в газете.... Семён не стал отвечать – можно было нарваться на мгновенную драку.... Возможно, именно этого добивался "шестиклассник", прилюдно поносивший своего бывшего учителя.... Семён заглянул в его бесцветные глаза, затуманенные какой-то "дурью", не прощаясь ушел подальше от места, где встречаются такие "ученички".
Через месяц он узнал – хулигана и дебошира из Соколово – Грязнухи больше нет.
Шел куда-то вечером по своим наркоманским делам, упал в снег.... Вскрытие показало – остановилось сердце....
Самый сложный и самый неуправляемый в его жизни ученик не дожил и до тридцати.
Семён о нём не сожалел никогда....
…Но с пятиклассниками нужно было что-то делать.
Причём вопрос стоял несколько в иной плоскости – не "Что", а "Как"?
Как выстроить уроки физической культуры в пятых классах, чтобы даже самые отъявленные хулиганы, наконец, впитали в себя хоть какие-то зачатки дисциплины?
Долгими зимними вечерами Семён "ломал голову", вспоминая самые сложные случаи из своей педагогической биографии, день за днем "перематывая" ленту памяти, пытаясь найти ответы на однажды заданные ему вопросы.....
…Тридцать лет назад, пытаясь решить аналогичную проблему, но не имея тогда никакого педагогического опыта, он, не найдя приемлемого решения, обратился к опыту другого педагога – известного всем Антона Макаренко, отнесенного ЮНЕСКО к четырем педагогам, определившим способ педагогического мышления в двадцатом веке. Однако Антон Семёнович не оставил своим последователям никакой готовой "схемы", которую, словно кальку, можно было наложить на любой детский коллектив и – получить результат.
Осталось только литературное наследие.
Семён засел тогда за книги педагога....
Раз за разом он перечитывал "Педагогическую поэму", "Флаги на башнях", тщась понять, в чём именно скрыт "ключик", открывающий доступ к сердцам детей, и где находится у детей-хулиганов тот "замочек", к которому подойдет этот "ключик"…
Хрестоматийные примеры, например – с револьвером, который педагог Макаренко дал уголовнику, чтобы тот доставил деньги из уезда, не работали. Не было у Семёна ни револьверов, ни уезда, ни уголовников. А были обычные советские дети, которые шумят, балуются и никак не хотят делать на уроках то, что положено по программе.
Подсказок тогда для себя Семён так и не нашел и ничего нового из книг Антона Макаренко – не почерпнул.
Ему всему пришлось учиться самому....
С течением времени накопленный опыт стал приносить результаты. Дети с удовольствием занимались на уроках, ходили на тренировки, выигрывали состязания.
Но с тех пор прошло двадцать лет – солидный перерыв не только в педагогике.
Страна за это время стала другой.
Дети стали другими....И с этими детьми нужно было как-то работать, научиться не просто находит общий язык, но и найти побудительные мотивы для усердного занятия физической культурой и спортом.
И Семён Аркадьевич снова взялся за книги Антона Макаренко – с годами и опытом взгляд на одну и ту же литературную основу меняется иногда диаметрально. Семён с некоторых пор любил перечитывать книги из школьной программы. Очень часто его оценка действий и мотивов поступков литературных героев в корне отличалась от его же оценки в годы школьные....
И почти сразу нашел ответ на свой вопрос…
Вовлечение ученика в созидательный труд – вот что является педагогическим приёмом; инструментом, который меняет личность человека.
"Как же я раньше этого не замечал"? – думал Семён, размышляя над открытой книгой. – "Вот оно, решение! Чтобы изменить ребенка, нужно вовлечь его в созидательный и творческий процесс. Никакими нотациями и "накачками" "трудного" ребенка не изменить. Можно полтора часа рассказывать ему о том, каким хорошим он должен быть, а потом сплюнуть на пол, и ребенок запомнит только плевок.
В лучшую сторону ребенок будет меняться только под воздействием внутренних причин – собственного желания.
А когда у маленького человека возникает желание учиться? Только тогда, когда он полноценный участник созидательного процесса.
Физическая культура – практически идеальный школьный предмет для вовлечения ученика в творческий процесс".
Что делать дальше – Семён знал уже хорошо....
Первым делом он организовал и провел первенство школы по баскетболу, с участием, естественно, тогда уже шестиклассников.
Коля Даниленко, Дима Ростов, Дима Стаценко, Захар Головин составили костяк команд своих классов....
Выигрыши давались нелегко.
Команды пятых и шестых классов получились примерно равными по силам, но в другой параллели учился Саня Гольцман, который в одиночку мог переломить ход у любой игры – столько в нём было игровой ярости и напора.
Игры шли согласно расписания....
Победы чередовались с поражениями, и "неуправляемые", наконец, поняли, что для того, чтобы выигрывать, нужно больше тренироваться – хотя бы на уроках.
С этого момента на уроках все изменилось радикально.
Больше никого не приходилось принуждать к дисциплине или к выполнению каких-то не очень интересных упражнений, например, совершенствованию штрафного броска…
Мальчишки, прошедшие через очень хорошую секцию бокса, наконец-то поняли это сами....
Работа в классе из ада превратилась – если не в рай, то в продуктивное сотрудничество единомышленников – уж точно.
Однако в седьмом классе интерес к баскетболу у "даниленковцев" начал угасать. Подросли и очень сильно прибавили в игре другие любимцы Семёна Аркадьевича – шестиклассники, или как он их называл – "хищники". Старовойтов, Сайгафронов, Таловский, Шутов и Щербатюк "на раз" "укатывали" более старших товарищей по школе, причем разрыв в счёте не всегда был приличный.
Объяснялось сие довольно просто – "хищники", которых Семён Аркадьевич с пятого класса тренировал по своей собственной программе, включающей в себя внеурочные параллельные занятия баскетболом и лёгкой атлетикой, имели к тому времени немалый турнирный опыт участия во всевозможных баскетбольных состязаниях и хотя уступали "даниленковцам" в атлетизме и прыгучести, по части понимания игры, в тактике и выносливости их заметно превосходили.
Из седьмых классов на школьные тренировки, которые проводил Семён Аркадьевич, ходил только Саня Гольцман. Но даже Саша, в одиночку, не смотря на свой атлетизм и характер, не мог "перебросать" или "перебегать" "хищников" – шестиклассников, которые все сорок минут игры носились по баскетбольной площадке, как заведенные, не выказывая при этом ни малейшего признака усталости.
В сборную "даниленковцы" не хотели сами; из всей их когорты в школьную команду стремился, понятно, только Саня Гольцман, другие виды спорта из включенных в школьную программу, их вдохновляли еще меньше.