Маленький бог

– Давайте мне Вашу посуду, я ее вымою. А Вас давно уже ждет завтрак на столе. – Приятным скромным и ровным голосом обратилась она ко мне, даже не взглянув мне в глаза.

– Благодарю. – Это все что я смог ответить ей вслед.

О, эти две маленькие аппетитные булочки! Чарующие своей изящностью плавные формы! Возбуждающий дивный запах… Это была любовь с первого взгляда. Даже сосало под ложечкой. Я готов был пустить слюни, настолько я себя уже не контролировал в тот момент. Основной инстинкт брал свое. На столе была чашка крепкого кофе с булочками… Рядом со скромным, но приятным завтраком стояла сливочница и сахарница. Я добавил в темный напиток три чайных ложечки белого счастья и сливок, больше чем нужно, чтобы просто забелить. Каждый рецептор у меня во рту был в восторге и хотел еще. Голод буквально заставлял меня чувствовать вкусы ярче.

Вскоре я уже отправился домой. Шел пешком, и времени у меня было достаточно. Приподнятое довольным желудком настроение постепенно сменялось тяжелыми мыслями о грядущем и прошлом. Кто был этот человек? А что еще более важно, кто его послал? Что я найду на месте моего жилища? И чего еще стоит ждать? Я бы и рад гнать прочь тяжелые мысли, но ведь от этого зависит моя жизнь. Пока я крутил их в голове, сам не заметил, как уже добрался до дома. Откинув размышления, я сосредоточился на том, что меня окружало, поднимаясь по лестнице. Дверь в квартиру была прикрыта, оставалась лишь небольшая щелка. Медленно и неуверенно я приоткрыл ее… Все было очень печально. Небогатый и даже скудный интерьер был разрушен огнем. Наконец я решился войти и сделал пару шагов вперед и не глядя потянул руку, чтобы прикрыть за собой дверь, как вдруг ощутил что-то непривычное, что-то, чего там не должно было быть, не считая поломанной ручки. Я обернулся и увидел на ней, висящий на шнурке, ключ.

– Ключ?! – Недоумевая произнес я, нахмурив брови. Это был явно не мой ключ, и я не понимал, кто и зачем его тут оставил. На секунду у меня возникло желание выбросить его из своего дома как обычный мусор, но проигнорировал этот порыв. Опустив взгляд ниже, я заметил еще один посторонний предмет в углу у двери. Это была банка из под рыбных консервов "Морская легенда". Это уже почти вывело меня из себя. Посторонние предметы, тем более разбросанный мусор отнимали у меня мой дом. Но взяв их в руки, я решил не выбрасывать. Необъяснимое сомнение остановило меня. Поэтому положил их на то, что раньше было тумбочкой в коридоре. По сути, она всего лишь немного обгорела, потому что стояла именно там, где прошла граница между тем, что успели и не успели спасти пожарные. И этот пятачок перед входом в квартиру выглядел как островок на фоне пепелища и голых кирпичных стен покрытых сажей. – Какой кошмар… – я провел пальцами по стене, взглянул на испачканную руку и растер грязь между подушечками пальцев. – И это мой дом, вся суть моей жизни. Без слез не взглянешь и не уйти от этого…

С этим надо было что-то делать. Как минимум нужно было найти мешок под мусор. Я вышел из квартиры и постучал в соседнюю дверь. Тишина… В квартире напротив я услышал голоса и сразу постучал туда. Там жила большая семья, и они занимали обе смежные квартиры. Наверняка у них нашлось бы даже что-нибудь из инструмента. Мгновенно все замерло. Через секунду послышались тихие шаги у двери. Едва мерцавший в глазке свет накрыла тень. Я вновь постучал.

– Извините, можно у вас одолжить что-нибудь из инструмента? У меня был пожар и теперь голыми руками не получится привести все в порядок.

В глазке опять показался свет, послышались тихие удаляющиеся шаги и шепот. Дверь мне так и не открыли.

– Никого уже не волнуют чужие беды… – С этими словами медленно вышла старушка соседка. – У меня нет инструментов, но может найдется что-то полезное.

– Был бы Вам очень благодарен, если хотя бы нашелся мешок.

– Кажется, был. Крепкий такой, из хорошей льняной мешковины. Пойдем, я тебе его дам.

Мы зашли. Она открыла шкаф, стоявший в темном коридоре, пододвинула к себе рядом стоявший небольшой деревянный табурет, присела и стала копаться на нижней полке. Воздух в помещении был тяжелым и спертым. В тусклых лучах ненастного утра пробивающихся сквозь облака и прикрытые окна была видна парящая пыль. Это меня взволновало. Столько пыли я видел раньше лишь на самых грязных и неблагодарных работах, где несильно ценились чужие жизни. Те вещи, которые мне удалось увидеть в этой маленькой квартирке, лежали на своих местах, за исключением тех, которыми, видимо, она пользовалась. Такое впечатление у меня создалось, например, из-за аккуратно сложенных в шкафу вещей, пыль на полках которого была недвусмысленной, и одиноко стоявшей на кухонном столе кружки, возле которой бликовали еще свежие капли… Казалось, время здесь медленно угасает вместе с этой седоволосой миниатюрной и невзрачно одетой старушкой, которая уже еле передвигается и, тем не менее, которая единственная кто поддерживает огонек времени в этом месте.

– Вот же он. Всего один, но если использовать бережно, прослужит долго. – Старушка приподнялась и отдала мне мешок.

– Он очень мне поможет. Скажите, если я могу что-то сделать для Вас взамен. – Сказал я глядя на старушку соседку.

– Заходи хоть иногда рассказать, как идут твои дела, если не затруднит.

– Договорились. – Ответил я и едва заметно улыбнулся, продолжая смотреть ей в глаза. – Спасибо. До встречи.

Я вышел, замок за мной тихонько щелкнул.

Уже смеркалось. Я был усталым и грязным. Так много раз был наполнен мешок мной собственноручно и унесен прочь, что даже не верилось, что у меня столько всего было. Хотелось смыть с себя все остатки прошлого. Смыть с себя всю эту золу. И продолжить движение дальше. Я вошел в ванную комнату, в ней было еще темнее, чем в комнатах полных вечернего света. Электричество я даже не пытался проверять, подозревая о состоянии проводки после пожара. Не закрывая за собой дверь, а точнее то, что от нее осталось, я начал снимать с себя одежду и буквально бросать на веревку, тянущуюся от стенки до стенки почти под самым потолком. Вообще в ванной комнате ничего не пострадало кроме двери, ведь гореть там было нечему. Я встал под душ, оперся одной рукой о стену и, глядя в пол, включил воду посильнее… Мое тело мне казалось совершенным: молодым, стройным и с живыми рельефными мышцами. И от того становилось печальнее. Абсолютное одиночество грозило оставить его исключительно наедине со мной и лишь в моих воспоминаниях через года, когда будучи дряхлым стариком об этом даже будет нельзя заикнуться, дабы не выглядеть старым чудаком, рассказывающим небылицы, в которые уже кажется сам не веришь.

Через десять минут я уже стоял в дверях, намереваясь вернуться к Гюго. Как вдруг, проверяя по привычке свои карманы, нащупал во внутреннем кармане пиджака сложенную несколько раз двадцатку. Я достал и посмотрел на нее. Планы поменялись. И решение о том куда теперь идти будто само себя мгновенно приняло. Паршивое настроение нуждалось в исцелении через нагнетание его до пика, когда подобно извержению вулкана все вырвется наружу, причинит ужасную боль и потухнет, оставив пустоши, которые когда-нибудь еще возможно зацветут, став утешением спящего вулкана.

Часть II

Где-то на окраине города, среди пользующихся дурной славой трущоб Альберт рыщет по темным улочкам, которые освещаются исключительно тусклыми огоньками из окон, а в эту ночь еще и растущим месяцем, который то выглянет, то спрячется за быстро плывущими облаками мятежного неба. Внезапно он споткнулся и, падая, прильнул к стене, за дверью которой раздаются характерные для питейного заведения звуки: звон посуды, стук тяжелых ударов, споры и ругань, и наконец, утопающая в шумах музыка трех аккордов.

Я открыл дверь, желая убедиться, что нашел то, что искал. Едкий сигаретный дым сразу ударил мне в нос, сбил дыхание и защипал глаза. Тем не менее, я вошел туда. Пасовать перед трудностями никогда не было в моем стиле. Стараясь не привлекать к себе внимание разогретой алкогольными напитками толпы, быстро и уверенно, но осторожно пробирался к намеченной цели находившейся у стены противоположной входу. Это было самое освещенное место в этом помещении, ну, или мне так тогда казалось. Несмотря на это аккуратно расставленные на полках бутыли с желанными напитками хоть и привлекали внимание и были хорошо видны, но были довольно блеклыми и почти не блестели. Я подошел к барной стойке и практически тут же присел на только что удачно освободившийся для меня высокий табурет. Быстро окинув взглядом представленный ассортимент, устремил свой взгляд на бармена, стоявшего всего в метре слева от меня. Это был довольно крупный мужчина крепкого телосложения средних лет в красной клетчатой рубашке и с серьезным лицом, окаймленным примерно недельной щетиной черного цвета и такими же черными, но гораздо более длинными волосами на голове. Он поднял глаза, повернулся и посмотрел в мою сторону, на мгновение застыл и сразу же отвел взгляд обратно, уставившись на стеклянный стакан в своих руках, который, кажется, стал натирать еще усерднее.

– Бармен! – Окликнул я его.

– Чего желаете, сэр? – Произнес тот в ответ, взглянув на меня всего на секунду, и снова опустил глаза, после чего все же медленно подошел, не убирая из рук стакан.

– Чего-нибудь покрепче и побольше на твое усмотрение из того что можно позволить себе на двадцатку. Только не лей никакого дешевого пойла из под прилавка.

– Сейчас сделаю. – Одобрительно ответил бармен и закинул белое полотенце, которым протирал стакан, на свое плечо и продолжил придерживать его рукой, в то время как другой уже убирал под стойку стакан и доставал рюмку.

– Откуда у тебя этот ожог на правой руке? Выглядит болезненно. Тебе стоило бы обработать его и наложить повязку. – Не думая даже сдерживаться, что было для меня совсем нетипично, высказал свое мнение бармену, увидев его рану, хотя теперь мне тот совет кажется нелепым и даже вредным, особенно если помазать ожог чем-то не тем.

– Да пустяки. Издержки профессии. Слишком горячительным оказался напиток. – Отшутился бармен.

Он быстро протер и поставил передо мной рюмку и столь же быстро взял какую-то бутылку с полки и налил мне. В то время как я все не сводил взгляда с его ожога. Моя рука спокойно потянулась вперед, глаза перенаправили мое внимание туда же, и в этот момент бармен неожиданно и резко поднес к рюмке подожженную спичку. Это меня ошарашило и привело в ступор. Напиток оказался не просто горячительным, а даже огненным. После чего уже совсем неторопливо он ненадолго накрыл все это какой-то крышкой и потушил. В какой-то степени это меня удивило и позабавило.

Я выпил первую рюмку залпом, немного поморщившись. Сказывалось отсутствие частой практики, да и с вином в доме Гюго это было не сравнить. Не знаю, что это было, но обожгло все мои внутренности. Я поднял пустую рюмку, и бармен уловил мой посыл и налил еще, но в этот раз он уже не повторил этот трюк. Не успел он убрать бутылку, как я выпил и эту, поставил рюмку на стойку и подвинул ее к нему, не отпуская. Он наполнил ее снова. На этот раз я просто подвинул ее к себе и вдумчиво смотрел сквозь нее. "Я так устал… устал от всего. Каждый новый день для меня как еще один мешок песка на моих плечах. Я устал от одиночества. Возможно, окружающие думают, что я сам избегаю общения, но зачастую это всего лишь гордость, не позволяющая мне навязываться им… И только в минуты отчаяния и внутреннего опустошения это осознанный уход от всего в себя. Не спорю, у меня тяжелый характер, который не дает мне быть равнодушным, из-за чего я часто спорю, а порой даже высмеиваю людей. Но это лишь одна грань меня… Дающая начало другим, более светлым. О, боги! В моей вселенной пусто", – проносились мысли в моей голове. И я опустошил третью рюмку, жадно вливая в себя ее содержимое, пытаясь этим заполнить ту пустоту. На этот раз бармен сам подошел. Я одобрительно посмотрел на него и кивнул. И он вновь наполнил сжимаемую мной рюмку до краев. Я выложил двадцатку и тут же заглотил уже знакомое мне жгучее и отталкивающее всем своим вкусом и запахом содержимое все той же рюмки. "О сколько раз ее уже наполняли?! А сколько еще наполнят и чем теперь? Сколько еще людей возьмут ее и, не задумываясь, оставят, испив до дна?…" – продолжал размышлять и печалиться еще больше. Я взял сдачу и, не пересчитывая положил в тот же карман, и погруженный в себя направился к выходу стараясь держать равновесие и фокусировать картинку в смыкающихся все плотнее глазах.

Я открыл глаза и с ужасом осознал, что не понимаю, где нахожусь. Голова дико болела, и еще больше от попыток думать. Во рту будто кто-то сдох… Возможно от голода. Забыл уже, когда я в последний раз ел, но судя по возмущенному тогда желудку, давно. И все же я должен был разобраться в вопросе своего местоположения и того, что там происходит.

Я лежал на какой-то скрипучей пружинами койке, уткнувшись лицом в серую обшарпанную стену. Левая щека болела. Вероятно от того, что я уже долго на ней пролежал. Я приподнялся и стал осматриваться. В комнате было довольно темно, но благодаря пробивающемуся через маленькое занавешенное окошко свету было понятно, что она весьма скромных размеров, если не меньше, буквально только на две таких койки там хватило бы места. Потолок низкий, дверь отсутствовала, а больше смотреть и не на что. Я встал, медленно разгибаясь, боясь, что потолок окажется ниже меня, и направился искать выход. Пробираясь на ощупь все же наткнулся на лестницу, чуть выше был виден слабый свет рисующий прямоугольный контур. Осторожно поднимаясь, я все же благополучно достиг его. Каково же было мое удивление, когда я, выйдя из этого мрачного подземелья, вошел во вчерашний захудалый бар… Правда, теперь он был совершенно пуст. Вдруг с улицы в помещение вошел человек в рыбацком плаще. Меня охватило чувство тревоги порожденного дежа вю. Это оказался бармен. Одной рукой он закрывал за собой дверь, в другой же держал ведро. Узнав его я успокоился.

– Ну как ты? – Обратился ко мне бармен. – Голова не кружится? Не тошнит? – После чего поставил ведро у двери, а плащ снял и повесил на вешалку рядом с ним.

– Сейчас я, кажется, ни в чем не уверен. – Недоуменно ответил я.

– Ты хоть что-нибудь помнишь? – Продолжил спрашивать бармен, одновременно поднимая стулья, переворачивая их и расставляя на столах.

– Что-нибудь определенно помню, а вот почему я уходил отсюда, но так тут и остался, нет. – Вдумчиво ответил я, так и не сходя с места.

– Тебе вчера не слабо досталось. У самого выхода столкнулся с местными дуболомами. Один из них и подправил тебе лицо.

– За что?! – Удивился я.

– Да почти даром! – С легкой усмешкой ответил бармен, взглянув на меня. – Задел ты его, когда слегка потерял равновесие. Так еще и внешность у тебя примечательная для этих мест. Они не любят чужаков, тем более тех, кто устроился в жизни лучше их. Пришлось тебя отбивать у них и тащить без сознания в свою каморку. – Продолжая заниматься своими делами, договорил бармен.

– Спасибо… Ну и дела. Пожалуй, я пойду, надеюсь, на этот раз без приключений. – Произнес я и направился к выходу.

– Ты если что заходи, не бойся. – Улыбаясь, сказал бармен. – Только оденься еще проще, чтобы не выделяться.

– Одеться проще? Вообще не сложно. Все мои вещи сгорели, так что эти теперь поизносятся. Ладно, прощай и еще раз спасибо за все. – Ответил я и тут же вышел.

– Прощай. – Задумчиво и тихо ответил бармен, взглянув вслед Альберту.

На улице идет сильнейший дождь, сопровождаемый мощными порывами ветра. Мрачные тучи будто столкнулись в противостоянии с чистым и спокойным небом и обрушились на город, проливая свою кровь. Можно подумать, что море теперь не только у побережья на окраине города, где и располагаются эти трущобы близ местного порта, но и уже в самом городе. Ручьи бегут по улицам потоками, неся в себе все, что смогли смыть, в том числе и много плохого, тем самым очищая…

– Теперь понятно, почему плащ. Однако совсем не дело воспринимать каждого человека в плаще за того нападавшего. Тем более что этот человек оказался весьма любезным. Однако об этом всем потом. Кажется, у меня еще остались деньги. Надеюсь, удастся найти извозчика в эту ужасную погоду. – Бубнил я сам себе под нос, спешно удаляясь от бара.

Часть III

Альберт, стараясь защититься от ливня, левой рукой держит ворот своего плаща поднятым, а правой удерживает на голове цилиндр и, пригнувшись, бегает по узким улочкам между хижинами. Он в очередной раз заворачивает за угол, но на этот раз всего в нескольких метрах от него есть дорога и в тоже мгновенье по ней проезжает, промелькнув перед ним, конный экипаж.

«Вот так удача», – подумал я тогда и тут же побежал вслед за извозчиком. Выбежал на дорогу и начал уже догонять его. На мои попытки докричаться и остановить его он не реагировал. Но на мое счастье, он ехал не очень быстро. По такой условной дороге как эта ехать быстрее было бы глупо, а тогда она вообще напоминала речушку. Оказалось это экипаж всего из двух лошадей запряженных в карету с откидным верхом. Не самый лучший вариант в такую суровую погоду, но даже это было в тот момент настоящим спасением для меня. Наконец я догнал его и запрыгнул в карету. Дождь бил нам вслед и потому большая его часть отражалась козырьком.

В ней сидела нарядная стройная дама, но совсем не худощавая, а напротив – с пышными формами, но напоминающими песочные часы. Из под подола ее платья сливочного оттенка с маленькими узорами в виде розовых цветочков были чуть видны икры ног гладкие чуть смугловатые без каких-либо дефектов. На стопах ее были несколько более темные, чем платье туфли почти карамельного цвета с закрытым носом и на небольшом каблуке. Это было вообще первое, что я тогда в ней рассмотрел и лишь через несколько секунд, когда поднял свой взор выше, увидел, что на ней было еще и пальто чуть выше колен в тон с туфлями. А на сложенных у живота руках не было колец ни на одном из пальцев. «Вероятно еще незамужняя», – подумал тогда я. А сама она не юная, но молодая девушка с длинными, чуть ниже плеч, прямыми темно-русыми волосами и в маленькой шляпке напоминающей своим видом перевернутый горшок с коричневой ленточкой по кругу и аппликацией в виде белого с бледно-зеленым цветка. Сама же шляпка была в той же цветовой гамме, в которой был выдержан и весь ее наряд.

– Здравствуйте, сеньорита. Позвольте Вас сопровождать, по крайней мере, до тех пор, пока нам по пути. – С улыбкой и глядя ей в глаза произнес я и уверенный в неизбежности положительного ответа присел рядом. Наверное, потому, что даже отказ меня бы тогда не остановил.

– Ну что же… Не вижу на Вас спасательного жилета. Так и быть, сопровождайте, а то вдруг еще плавать не умеете. – Несколько холодно и практически не глядя на меня ответила она.

– А куда мы, кстати, едем? – Поинтересовался я у нее, переведя взгляд с нее вперед, а потом обратно.

– Ресторан "Олимп". Если это о чем-то Вам говорит. – Произнесла она и в этот раз даже полувзгляда не бросила в мою сторону, но чуть задрала нос.

– Так у нас уже свидание? – Спросил я, посмотрев на нее и сделав небольшой наклон в ее сторону. – Я как-то немного не готов. Думал, оно будет вечером. – Продолжил свою речь, при этом поднял голову чуть вверх и повернул слегка в сторону от нее и также закатил глаза, и стал задумчиво потирать щетину на своем подбородке, а затем вновь перевел взгляд на нее.

– Вот уж нет. – С легким возмущением в голосе ответила она, наконец, посмотрев на меня.

– Почему же так категорично? – После чего перевел взгляд вперед. – Я был практически согласен…

– Вы… Давай перейдем уже на "ты". Ты совсем не в моем вкусе. – Еще более возмущенно произнесла она при этом, как мне показалось, осмотрев меня с головы до ног и обратно. А ботинки у меня в тот момент были как родники, из которых сочилась вода, да и все остальное уже наверняка выглядело не очень презентабельно.

– Это не страшно. – Снова повернулся к ней и продолжил. – Меня ведь не подадут на основное блюдо в ресторане.

Она с молчаливым укором посмотрела на меня.

– Ну ладно… Нет так нет. Я так понимаю знакомиться тогда нет смысла. – С привычным разочарованием спокойно добавил я.

Всю оставшуюся дорогу мы не проронили ни слова. Привлекательная незнакомка так и осталась для меня незнакомкой, правда уже не такой привлекательной. Я расплатился с кучером, как только мы стали проезжать неподалеку от нужной мне улицы, после чего в кармане у меня осталось всего три злоуна, которых едва ли могло хватить на что-то полезное. Но меня ободряла надежда на скорое вступление в наследство, которое судя по всему было очень внушительным. Собственно для того чтобы уточнить насколько скорое я и приехал сюда, собираясь на этот раз встретиться лично с нотариусом. Я спрыгнул со ступеньки кареты. На прощанье еще раз взглянул на полную безразличия незнакомку и слегка приподнял правой кистью руки свою высокую шляпу и чуть кивнул в знак прощания, что не осталось для нее незамеченным, но на что она в очередной раз ответила отведением своего взора в другую сторону. Дальше мне пришлось идти пешком, прежде чем я добрался до дома, в котором был офис мистера Сэллинга. Ливень значительно ослаб, и теперь это было небольшое накрапывание. Дороги в этом месте были куда в более лучшем состоянии и не были похожи на русла рек. Как-никак по сравнению с трущобами эта местность находилась на возвышенности. И дренажные системы работали хорошо, но что важно – были. Однако я уже успел сильно промокнуть и все еще таким и оставался, от чего продрог и хотел как можно скорее добраться до офиса нотариуса, где помимо прочих дел собирался еще немного обсохнуть и согреться.

Вскоре я наткнулся на серое каменное четырехэтажное здание, украшенное непонятными узорами из лепнины и с массивными высокими двойными дверями с резьбой насыщенного коричневого цвета и медными дверными ручками. Это и было то самое здание, которое я уже посещал дважды. Я зашел внутрь, прошел мимо стойки, за которой сидел охранник, повернул в сторону лестницы и быстрыми шагами через одну ступеньку поднялся на третий этаж, завернул налево и подошел к двери офиса Сэллинга. Я повернул ручку и собрался войти, но дверь оказалась заперта, хотя это был уже не ранний час. Это меня несколько смутило, и я решил у кого-нибудь поинтересоваться, придет ли он сегодня. Тогда я вспомнил про охранника на входе, который вероятно мог про это знать куда больше чем кто-либо еще в этом здании, и незамедлительно стал спускаться к нему. Подошел к стойке, где увидел пожилого мужчину с седыми редеющими волосами и некрупного телосложения в специальном костюме черного цвета и вежливо, но решительно обратился к нему.

– Здравствуйте. Извините, а Вы не знаете, мистер Сэллинг сегодня будет здесь?

– Здравствуй. Не думаю, что это возможно. – Ответил он тихим голосом глядя мне в глаза и выдержал короткую паузу, после чего продолжил. – Мертв он. Позавчера до обеда еще нашли его повешенным в собственном кабинете.

– Вот это новость! – Тревожным голосом с чуть повышенным тоном произнес я, схватившись обеими руками за голову, которую уже наклонил вниз, и начал топтаться, сделав один круг вокруг своей оси, и снова повернулся к старику, опустил руки и поднял взгляд с пола на него. – А его помощник?! Что с ним?!

– Он его и нашел. А более ничего сказать не могу, не знаю. Не появлялся он здесь больше после того.

– А как же теперь быть с завещанием?! Оно же у него лежало! У Сэллинга!

– Тут уж ничем помочь не могу. Может, в полиции что подскажут. Может даже оно у них. Ведь они собирали там что-то, увозили.

– В любом случае спасибо Вам за помощь. Я пожалуй пойду… Прощайте. – Уже задумчивым и тихим голосом, снова потупившись в пол, ответил ему я, развернулся и стал уходить.

– Удачи. – Произнес он вслед.

Недолго думая, я решил, что совет охранника про полицию очень даже дельный. Туда-то я и направился сразу же, но, конечно, пешком. Ведь денег уже почти не было: как тех что у меня уже были, так и тех что только должны были быть. А между тем уже очень хотелось есть, но и тошнило от этой мысли одновременно… А вот пить хотелось однозначно и было очень даже нужно. Иногда, когда никого не было рядом, я ловил капли дождя ртом пока шел в полицейский участок, до того была сильна жажда, но этого определенно было недостаточно, учитывая что это был уже не такой сильный дождь как кода я вышел утром из бара. И как же я был рад увидеть питьевой фонтанчик, проходя через маленький сквер, даже облегченно выдохнул в тот момент. Быстрей подошел к нему и нажал на педаль у его основания. Вверх выбилась низкая струйка чистейшей, холодной воды, которую я тут же стал жадно хватать ртом и пить, пить и пить на одном дыхании. И даже когда кислорода в крови уже не хватало, продолжал еще какое-то время не желая останавливаться. Но все же пришлось сделать небольшую паузу на вдох, после чего сделал еще три или четыре глотка, и довольный постоял около него еще несколько секунд. Затем еще и умылся, и только после этого направился дальше, но не так чтобы очень далеко…

Забор из прямых металлических прутьев, за которым и был нужный мне полицейский участок, виднелся через дорогу в конце сквера. Необъяснимым образом этот забор вызывал у меня тогда чувство тревоги и совсем не ассоциировался с безопасностью. Однако все-таки мне нужно было туда прийти. Не сразу, но я понял, в какую дверь мне надо было войти. Оказалось, что там был не только участок, но и общежитие для полицейских и их семей. Как же нелепо я себя тогда чувствовал. Ведь я совсем не ожидал это увидеть там и даже думал, что не туда попал и, будучи весь в сомнениях никак не мог решить, что делать: уходить и искать дальше, признав, что где-то что-то напутал и ошибся адресом или же все-таки не ошибся и тут есть какой-то тайный вход! И он был. И я его нашел. Только тогда мои чувства постепенно стали упорядочиваться вслед за мыслями.

Когда я вошел внутрь и сказал дежурному кто я и по какому поводу, тот вышел из своей комнатки с большим окном с решеткой и стеклом, которое нас разделяло в момент разговора, и открыл запертую решетчатую дверь в перегородке на моем пути к лестнице, за которой где-то там был кабинет следователя ведущего дело о смерти Сэллинга. После продолжительного ожидания, меня все-таки пригласили в кабинет. Сделал это выходящий оттуда мужчина, который, как я тогда подумал, был фигурантом одно из дел, которое тоже вел этот следователь.

– Здравствуйте. – Произнес я сразу, как только перешагнул порог кабинета и стал закрывать за собой дверь.

– Здравствуйте. – Ответил следователь, посмотрев на меня. – Присаживайтесь. – И указал рукой на деревянный стул, затем вновь опустил голову и продолжил перебирать какие-то бумажки на столе. – По какому поводу? – Спросил он уже более тихим голосом, почти себе под нос и не утруждая себя тем чтобы закончить предложение.

– Я по делу о смерти Стюарта Сэллинга. – Спокойно ответил я, присаживаясь на тот стул возле стола следователя, стоявший напротив него по левую руку.

– Вы хотите что-то рассказать касаемо его гибели? – Спросил он все тем же незаинтересованным тихим голосом.

– Нет. – Немного смущенно ответил я.

– Вы его родственник? – Все также спрашивал следователь, бросив лишь короткий взгляд в мою сторону.

– Нет. – Уже чуть более уверенным голосом сказал я.

– А какое тогда отношение Вы к нему имеете? – Раздраженно спросил следователь уже более грубым и громким голосом, чем прежде, перестав перебирать бумаги и отложив их в сторону, и наконец, снова подняв взгляд на меня.

– Он был нотариусом моего деда, и у него должно было храниться его завещание, которое накануне своей смерти Сэллинг озвучил. Оно-то мне и нужно для вступления в наследство. Потому я и пришел к Вам, узнать здесь ли оно и как и когда можно его получить.

– Почему Вы думаете, что он умер на следующий день после того, а не в какой-то другой день, например? И какого числа Вы видели его последний раз и при каких обстоятельствах?

– Так вот на оглашении завещания первый и последний раз я его и видел. Было это второго октября в его офисе на Лойер стрит. А думаю я так, потому что сегодня я снова приходил туда, чтобы встретиться с ним по этому поводу, но по известным уже причинам не застал его там, а затем охранник на входе рассказал мне о том, что позавчера Сэллинга нашли повешенным в его кабинете.

– Ясно. Действительно позавчера в первой половине дня мы выезжали на место происшествия, но в ходе следствия пришли к выводу, что это самоубийство. А это завещание вполне может быть у нас, дело уже почти закрыто и вскоре Вы сможете его забрать. Назовите только имя волеизъявителя.

– Ричард Прауд.

– Ого! – Удивился он. – Такого у нас точно нет. Я бы запомнил столь значимое имя. И Вы его внук?

– Да. Как выяснилось на оглашении завещания. Я сам был удивлен.

– Ну что же. Рад за Вас и в тоже время соболезную. Желаю Вам найти это завещание где бы оно ни было.

– Спасибо. До свидания. – С этими словами я встал со стула, собираясь уходить.

– До свидания. – Ответил следователь и даже привстал, и чуть наклонился вперед, протянув ко мне правую руку. Мы попрощались, и я ушел.

      Что теперь делать я совершенно не понимал. Нотариус мертв. Завещание исчезло. Как же мне теперь получить то, что мне завещалось? Ведь я не был его законным внуком, и иных путей во вступление в наследство получается у меня не было. А это значит: и снова здравствуй, беспроглядная бедность.

Часть IV

Альберт стоит у двери в своей квартире. Подходит к тумбочке, смотрит на консервную банку и ключ, которые вчера оставил там, берет их в руки и начинает рассматривать. Затем кладет их обратно, берет лежащий справа от тумбочки мешок, который вчера ему дала старушка соседка, выходит на лестничную площадку и стучится к ней дважды в течение полуминуты. Примерно через пару минут дверь открывают.

– Здравствуйте. Я пришел вернуть Вам мешок, который вчера одолжил. – Сказал я и немного протянул вперед руку с мешком.

– Уже закончил уборку в квартире? – Спросила старушка меня тихим несколько заторможенным голосом. – Ты проходи, Альберт, рассказывай. – Все тем же голосом продолжила она и медленно распахнула дверь, после чего я вошел. – Будешь чай? Проходи на кухню. – Затем взяла у меня мешок, сложила и стала убирать в шкаф. Тем временем я уже зашел на кухню и сел на ближайший к выходу стул.

– Крупный мусор я вынес, но там теперь без ремонта не обойтись. – Ответил я на ее вопрос и поднял глаза на большие круглые часы, висящие над выходом из кухни, было уже двадцать минут четвертого.