– Не спрашивают тебя! – раздраженно рявкнул Даня. – Тут они, Серега! И рычаг есть для них.
– Ну что же, начинаем… – проговорил я. – Чуть-чуть подвинь рычажок поворота, перед этим поверни во-от этот ключ…
Даня повернул малюсенький ключик и немножко подвинул влево рычажок, после чего ракета начала медленно поворачиваться в сторону Земли.
– Ага! Вот так! – азартно и с неподдельным волнением воскликнул я. – Так… Так… Еще чуточку… Да… Стоп! Отпускай… Теперь я дергаю за резервный рычаг…
С этими словами я плавно опустил резервный рычаг, после чего тихонько зарокотали двигатели и ракета поплыла к Земле, постепенно ускоряясь. Когда мы уже входили, так сказать, в родную атмосферу, я мигом подлетел к Дане и сказал:
– Где ручка парашютов? Срочно!
– На, держи! – воскликнул Даня, подавая мне шнур с закругленной ручкой. – Их тут два, надо вместе несильно дернуть.
Я тут же глянул в передний иллюминатор ракеты: мы летели вертикально вниз, после чего послышался ужасающий грохот и рокот: наша ракета начала сгорать в атмосфере.
– Тяните! – испугавшись, кричал Матвей. – Горим!
– Сейчас, еще немного, еще чуть-чуть! – крикнул я в ответ, находясь в ужасном напряжении. – Сейчас! Вот-вот… Тянем!
По моей команде мы дернули за шнуры, после чего внезапно нас дернуло вверх, мы начали планировать вниз, и сразу же появилась гравитация, которая, словно в отместку за нарушение ее законов о невесомости, крепко припечатала нас о лобовой иллюминатор.
– О господи… – только и смог выговорить я, после чего без сил растянулся на широком бронестекле.
– Радуйтесь, народ! – попытался ободрить нас Матвей, с трудом вставая на ноги. – Мы ведь прошли через такую круговерть, умудрившись остаться ж-живыми… И невредимыми…
– Ох, не до тебя сейчас! – фыркнул Даня. – Нам бы инфаркт сейчас не словить от избытка чувств…
И вслед за мной лишился чувств, но спустя минуту наш спускаемый аппарат, после выпуска парашютов отделившийся от двигателей ракеты, глухо ударился оземь, что мигом привело в чувство обоих.
Картинка перед глазами то размывалась, то искривлялась, но в конце концов начала обретать четкость.
– О-о-ох, вот жмыхнуло-то меня, а? – пробормотал я, вылезая из спускаемого аппарата и плюхаясь на асфальт Тебеньковской дороги.
– Вот это да… – проговорил Даня плюхаясь из нашей капсулы прямо на меня с вращающимися в орбитах глазами. – Ну и ну!
Тут уж от сорока килограммов, рухнувших на меня, я окончательно очнулся, посмотрел по сторонам и сказал:
– Вот так раз, друг! Кстати, где наш товарищ?
Словно в ответ на это из люка вылез Матвей, и, глядя на нас и в том числе и на меня, заныл:
– Ну пацаны, отпустите, а? Ну по-братски же!
И уставился на меня:
– Ну Серега! Ну стоко пережили, а?! С друзьями так же не поступают…
– Что ты все «Ну» да «Ну»! И вообще, почему я вдруг у тебя в друга преобразился? – сердито бросил я, но при виде просящего и раболепного взгляда человека, какой жидок на расправу, смягчился. – Ладно-ладно, вали на все четыре стороны, все равно воронок за тобой завтра прямо к участку подъедет. Ну, пошел отседова!