Глава 13. Стеклянная стена
Был жаркий полдень, Коля с Петром возводили стену нового прямоугольного строения – пристройки к пирамиде, конус которой был практически завершен.
– Петь, расскажи, как ты в Москве жил…, помнишь?
– Который раз ты мне этот вопрос задаешь, замучил уже! – с раздражением ответил Петя, резко повернувшись к Кольке и поскользнувшись на растворе, нечаянно пролившимся на бревна перекрытия. – Не отвлекай, видишь, чуть голову из-за тебя не расшиб! Я точно не помню, уже говорил тебе сто раз. Зак объяснял, что у меня, это самое, временная потеря памяти из-за травмы.
– Ты тоже об камень ударился?
– Где ударился?
– Я же тебе показывал эти камни, – в сердцах произнес Колька. – И зачем я, дурачок, в гонках участвовал? Нужно было дождаться Тёмку, тогда меня бы здесь не было!
– Не знаю, где ты там участвовал, – тихо произнес Петя, а Коля с расстроенным лицом пошел в сторону надсмотрщиков, стоящих у основания пирамиды. Он уже научился отличать «обезьяноидов-гуманоидов» друг от друга и с легкостью нашел Зака – рядового Макакина.
– Слушай, Зак, где у вас аэропорт, как в Москву улететь?
Зак ухмыльнулся и ответил:
– Ты у меня уже несколько раз это спрашивал. Аэродромов на этой планете еще не придумали, а лично нам они не нужны, мы с любого места взлетать можем.
Рядом с желтыми куполами лагеря зиккурийцев стояло несколько дискообразных летательных аппаратов. Колька даже видел пару раз, как они летали: сначала «тарелка» медленно-медленно приподнималась над землей, пару мгновений качалась в такт невидимым гравитационным волнам, как объяснил Зак, а затем устремлялась вверх, совершала манёвры в воздухе или исчезала.
– Тогда, дядя Зак, пожалуйста, отвезите меня в Москву. К маме…
– Ты что, ку-ку? Москву ещё не придумали, заявляю тебе с полной ответственностью, – ответил Зак, залезая в карман желтой робы за успокоительным леденцом. – Тем более мне начальство не разрешит.
Когда Колька вернулся в Петру, тот стоял и с сосредоточенным выражения лица массировал рукой жесткую шевелюру.
– Я вспомнил! – старательно выговорил Петя, увидев товарища.
– Что вспомнил?
– Здесь был мальчик, имя у него странное было, но мы его «Нян» звали. Он тоже появился неожиданно, как ты.
– Нян, мальчик? И ты, типа, молчал? Ты реально тормоз!
– Сам тормоз! – обиделся Петя.
– Ладно, извини! Зак говорит, что здесь ни самолетов, ни Москвы нет… Я сначала думал, что попал в Африку, представляешь! Но если ты говоришь о мальчике Няне, или как там его, откуда он здесь появился, из Москвы?
– Уже не помню, но у него странная штука с кнопками была – мобильный, вот! – радостно воскликнул Петр.
– Мобильный телефон с кнопками? Такие у нас уже давно никто не покупает, разве что пенсионеры.
– «Пассионеры», кто это?
– Пенсионеры! – поправил товарища Коля. – Это пожилые люди, которые до старости работали где-то, всю жизнь работали. Потом, когда у них возраст наступил, они уже не работают и получают пенсию на карточку или в банке.
По лицу Пети стало понятно, что он не имеет понятия ни о карточках, тем более о банке, в котором пенсионеры пенсию получают.
– Слушай, а этот мальчик Нян где сейчас?
– Пропал куда-то. Мы утром проснулись, а его нет.
– Так-так, – почесал затылок Колька, рассуждая, – если пропал, значит мог убежать.
– Конечно, мог, – согласился Петя.
Уб, работающий на стене нового здания, увидев мальчиков без дела, прокричал им:
– Чоп-чоп, чоп-чоп, ууу!
Коля с Петькой начали подгонять мелкие камни по размеру и склеивали их между собой раствором, который в ведрах приносил рядовой Змак, товарищ Зака. Этот тип, по сравнению с Заком, был молчалив и редко разговаривал с мальчиками. Раствор можно было лить из шланга, но Коля предложил использовать вёдра, так ряды выходили более аккуратными.
Когда рабочий день подошёл к концу, раздался звук трубы и первобытчики быстро собрались в небольшую толпу перед каменоломнями.
– Тумба! – прокричал Уб возбужденно.
– Матумба! – вторили его соплеменники.
– Что это они? – спросил Коля у Пети.
– Они с семьями сегодня встречаются.
– У них есть семьи?
– Пойдем за ними, покажу.
Толпа первобытчиков побежала к краю рощи, где их ждали другие люди с длинными волосами. Подойдя ближе, Колька разглядел, что это женщины и маленькие дети. Некоторые люди плакали – судя по всему, все они были близкими родственниками. Первобытчики держали руки перед собой, словно между ними была преграда. Став на один уровень с ними, Колька тоже вытянул руку и наткнулся на невидимую стену.
– Что это такое, Петя, стекло?
– Не знаю, из чего это сделано, четно говоря, но через эту стену не пройти, я пробовал… Мужчины здесь работают, а женщины и совсем маленькие дети в другом месте живут. В определенное время они встречаются.
– То есть, их разделили? Почему ты мне раньше об этом не говорил? Это обезьяны сделали, зачем?
– Не знаю даже, зачем. Наверное, заставляют их таким образом работать.
– Так с людьми нельзя обращаться, они могли бы вместе жить! – Коля сжал кулаки и злобно посмотрел на зиккурийцев, стоящих поодаль и наблюдающих за встречей первобытных семей.
– Ты прав, – согласился Петя. – Но как мы можем помочь?
– А почему они не убегут, не подымут восстания?
– Восстания, это как? – смутился Петр.
– Восстание – это значит победить обезьян-надсмотрщиков: они должны разрушить стену и со своими родными жить в одной пещере!
– Разрушить? – переспросил Петя с недоверием.
– Именно! Кстати, и мы могли бы заодно убежать, а потом в Москву возвратиться.
– Ты думаешь, это возможно?
– Думаю, да. Короче, нужно план разрабатывать! – Колька принялся массировать себе лоб. – Дддавай исследуем стену, как только стемнеет. Там дверь должна быть, какая же стена без двери?
– Ладно, – согласился Петя нерешительно.
***
Вечером Коля сидел в пещере на камне и массировал ногу. На работу он ходил по примеру остальных босиком и в набедренной повязке из лиан, так было удобнее. Свою одежду он постирал в ручье с песком вместо мыла. Пятна не исчезли, но одежда стала немного чище. Курточку, брюки, майку и кроссовки Николай надевал только по вечерам, когда становилось прохладно. На стене рядом с его кроватью были нарисованы прямые зачеркнутые линии в виде двух прямоугольных столбцов. Второй столбец был подписан цифрой 85 – по примеру Робинзона Круза Колька считал дни, проведенные в пещере.
– Кстати, – спросил Коля, подойдя к Петру, – когда приступаем?
– К чему приступаем?
– К поискам двери.
– А, ты об этом… Давай сегодня ночью.
Вечером в пещере первобытчики обсуждали что-то на своем языке. Мабук с возбуждением показывал руками что-то объемное, словно лепил фигуру из воздуха: «Тум-ба-ма-тумба». Остальные смотрели на него, восторженно поддакивали и цокали языками. Первобытчики произносили отрывочные слоги, помогая себе мимикой и жестами. Коля, наблюдая их, подумал, что именно так у наших предков появился язык: сначала они мычали и жестами объяснялись, потом стали общаться с помощью слов.
Вскоре радость племени сменилась грустью: люди стали произносить более мягкие и ласкательные слова, например, «пепек», «тетек», а потом заплакали. Коля понял, что они так по своим семьям скучают. Коле захотелось как можно скорее помочь этим людям сбежать из плена. Почему обезьяны строят пирамиду с помощью первобытных людей, зачем она? Он спрашивал об этом Зака, но тот ничего не сообщил конкретного, только сказал, что они приказы выполняют, и всё.
Коля опять вспоминал свою семью и заплакал, отвернувшись к стене. К нему подошёл Пепек, легонько толкнул в спину и стал успокаивать: «ня, Кля-Кля, ня». Когда Коля успокоился, в пещере стало совсем тихо, все уже спали, закутавшись в шкуры. «Если здесь есть шкуры, значит животных убили каким-то образом. Камнями? У первобытчиков должно быть оружие – каменные топоры и копья, а еще дубинки. В пещере этих предметов нет, только у вождя дубинка. Значит, первобытчики или спрятали оружие, или его у них отобрали обезьяны-зиккурийцы» – размышлял Коля.
«Может, стена защищает от этих животных?» – внезапная мысль заставила его вскочить с кровати. Но поделиться этой догадкой было не с кем – Петя уже спал. Коля осторожно привстал с постели и осмотрелся – все лежали на своих местах, слышался храп и сонное бормотание. Пещеру освещал тусклый свет тлеющих углей. Он встал, натянул куртку, подошел к лежбищу Пети, но тот так сладко спал, что Кругляков решил сначала сам все разведать, а потом уже будить Петьку, и пошёл к выходу. Снаружи было холодно и ветрено. Коля осмотрелся и побежал на ближайший холм, с которого можно было рассмотреть окрестности. Вдали оранжево-желтыми фонариками светились куполы обезьяноидов, слева от лагеря шумели кроны тропического леса с фруктовыми деревьями, по границе которого стояла невидимая стена.
Через минут двадцать Коля решил все-таки разбудить товарища, как договаривались. Он возвратился в пещеру и начал трясти Петра:
– Петь, давай просыпайся, стену исследовать пойдём!
– Спать хочу! – Петр открыл глаза, зевнул и натянул на себя шкуру.
Коля еще несколько раз потолкал друга, но ничего не получалось, товарищ не хотел вылезать из теплой шкуры. Тогда Коля обозвал его «соней» и пошёл к выходу.
Коля шел быстрым шагом, опасливо озираясь по сторонам. Вот место, где сегодня днем стояли первобытчики и общались со своими родными. Колька с недоверием протянул руку, вдруг нет никакой стены, но пальцы почувствовали гладкую поверхность. Стена существовала в реальности, даже ночью. Сделана она была из невидимого материала, похожего по тактильным ощущения25 на стекло или толстый пластик. Кругляков решил проверить, до какого места тянется фантастическая преграда и пошел вперед, держа левую ладонь на поверхности стены. Шёл он так минут десять, постоянно спотыкаясь о кочки и камни, но стена не кончалась.
«Так я до утра идти буду» – подумал Коля. «Если бы Петя проснулся, то мог бы по сторонам посматривать, все-таки страшновато». В качестве ответа на Колины мысли прозвучал рёв зверя, и Колька так испугался, что даже коленки затряслись. «Это лев! Нужно бежать обратно в пещеру! Вдруг он на нашей стороне стены?». Коля побежал что было сил. Возле пещеры он немного отдышался, зашёл внутрь, лёг на постель, закутался в шкуру, согрелся и крепко уснул.
Утром он подошел к Пете:
– Ну что же ты, соня. Мы же договаривались!
Петя опустил взгляд и промолчал.
С тех пор, как Колька узнал о стене и мальчике по имени Нян, он стал думать о побеге. Сначала решил найти дверь в стене, чтобы знать, куда убегать – не только ему с Петей, но и первобытчикам, им ведь тоже нужно возвращаться к своим семьям. Все должны жить вместе, дружно – дети со своими родителями, а родители с детьми, чтобы родители заботились о детях, а дети слушались своих родителей, рассуждал Кругляков. Лучше убегать ночью. А если за ними погоня будет? Нужно восстание поднять, именно восстание! Но как это лучше сделать? План у Кольки был очень смелый, но немного сумбурный, а Петька соглашался с ним, но как только дело доходило до конкретных дел, от Пети помощи не было – то проспит ночную разведку, то зиккурийцев боится. Нужно было поделиться этим планом с первобытчиками, но Колька не знал, как.
***
Работая на стройке, мальчики почти не разговаривали, а когда заработала бетономешалка и Змак наполнил раствором ведро, Колька подошел к Пете и сообщил ему шепотом:
– У меня идея появилась!
– Какая идея?
– Нужно эту машину сломать, и пока они чинить её будут, работы прекратят и без цемента всё обрушится!
– Идея отличная! – согласился Пётр. – Ты когда-нибудь ломал бетономешалки?
– Нет.
– Я тоже.
– Будем думать, – произнес Колька и стал перебирать ладонью свою длинную шевелюру.
Прошло еще полчаса в мучительных раздумьях. Коле стало даже смешно от такого мыслительного труда: столько они с братом переломали велосипедов, самокатов, конструкторов, радиоуправляемых моделей, детских и взрослых наручных часов, даже электронных весов, а тут не знают, как сломать одну несчастную машину. Но на самом деле различие между игрушками и «взрослыми» машинами было колоссальным: настоящие машины по-другому были устроены, и если игрушки ломались от того, что заканчивалась батарейка или деформировалась мелкая деталь, то настоящие машины ломались от более серьезных вещей. А что, если топливо у машины выкачать? Нет, у обезьян наверняка огромное количество этого топлива. Лучше поломать мотор машины, но как? И тут Колька вспомнил кадр из какого-то фильма, как пацаны вставили в выхлопную трубу автомобиля картошку, а потом двигатель взорвался. А что, если вместо картошки банан или яблоко взять?
– Эврика, я придумал! – прокричал Коля и поделился «гениальной идеей» с товарищем.
– Как ты это сделаешь незаметно? Там же солдаты постоянно торчат, – Петька глянул вниз на бетономешалку.
– Нужно сначала отвлечь надсмотрщиков. Мы можем подговорить Уба, чтобы его люди шум подняли.
– Ты серьезно? – возразил Петя. – Как ты им это объяснишь, жестами?
– А если попробовать?
– Хорошо, попробуем, – согласился Пётр.
Глава 14. Побег Тимофея
Тимофей Кругляков стоял в темном коридоре заброшенного здания с зажженной спичкой в руке и изучал бетонную стену, но дверь в секретную комнату просто исчезла.
«Куда делась дверь? Может, мне реально всё приснилось…» – думал мальчик, но мысли перебили голоса снаружи:
– Он не мог далеко уйти, вроде сюда забежал, проверим!
– В коридор!
Голоса скрипели и трещали, как старая калитка, напоминая Тимофею о реальности сна. «Неужели эта странная девчонка из гостиницы разыскивает меня со своими сестрами? Они что, тоже гастарбайтеры или училки? Вроде без акцента говорят, или опять сон?» – пронеслось в уме Круглякова. Спичка догорела и больно обожгла палец, Тимофей едва сдержался, чтобы не крикнуть. Он сел в угол и втянул голову в курточку.
– Чуешь запах? – раздался голос совсем рядом.
– Да, точно, он тута.
Тимофей увидел свет фонарика, бегающий по бетонным стенам.
– Здесь малец.
Когда Тимофея ослепил яркий луч, он бросился к выходу.
– Держи его! Заходи справа!
Когда Тимофей бежал по цеху, что-то похожее на зажимы или крючки, вцепилось в спину и дернуло его вверх. Мальчик попытался расстегнуть куртку и вырваться, но не смог, только неловко дернулся несколько раз, а потом беспомощно повис над землей. Темные круги поплыли перед глазами, и он потерял сознание.
Очнулся Тимофей в едва освещенной комнате, привязанный ремнями к кровати.
– Есть здесь кто? – закричал он и попытался освободиться. – Где я?
Мальчик лежал в помещении с высокими стенами и узким зарешеченным окном под потолком. «Тюрьма» – решил Темка.
– Зачем меня в тюрьму посадили? Я не преступник! Где моя мама? Отпустите! -закричал он.
Через несколько минут в комнату вошли.
– Успокойся, не кричи, – зазвучал женский голос. Тимофей увидел перед собой «подругу Яси», но она выглядела уже не так, как в первый раз, когда он увидел ее в своей квартире: у нее была странная кожа и нос с горбинкой.
– Ты же ведьма! – выпалил Тёмка.
– С какой стати ты так решил?
– Я сам видел, когда очки надел.
– Какие очки?
– Ты что, прикалываешься? Я крыс на нашей кухне и разную гадость в банках видел. Это ты принесла? Куда мама с Ясей делись? Где Колька с папой?
– Сначала успокойся, малец! – сказала рыжая. – Ты всё придумал, у тебя галлюцинации. Посмотри на меня!
Кругляков ещё раз окинул девушку с головы до ног презрительно:
– Ну, смотрю!
– Разве я похожа на ведьму?
– Ты так выглядишь, когда я без очков, а когда очки надевал, ты в ведьму превращалась. И сейчас тоже странная какая-то. Где твои подружки, которые меня схватили, тоже приснилось, скажешь?
– С тобой всё ясно, Тимофей! – рыжая ещё раз посмотрела на Круглякова и вышла из комнаты.
Тимофей грустно обвел взглядом помещение. «Окошко слишком высоко, вряд ли смогу залезть… Я точно в какую-то волшебную страну попал, вряд ли это сон, здесь всё настоящее, стены каменные, потолок… Куда я переместился?».
Тимофей стал вспоминать, в каком фильме был сюжет с перемещением детей, но эту мысль перебил скрип двери. В комнате появилось две девчонки в белых халатах, которые выглядели приблизительно так же, как и «подружка Есении», только волосы у них были темными. У одной на носу были желтые очки в роговой оправе. «Медсёстры» развязали ремни и пересадили сопротивляющегося мальчика к кресло-каталку.
– Вы куда меня?
– Куда надо, – отчеканила очкастая.
– Скоро будешь паинькой, – добавила другая, привязывая резиновым жгутом Тёмины запястья к подлокотникам.
– Вы ведьмы уродские! – выругался пленник и попытался освободить руки.
– Приятно слышать, – осклабилась очкастая.
Тимофея везли по узкому коридору: справа и слева тянулись белые стены, на потолке мерцали длинные лампы, затем пошли большие окна от пола до потолка – аквариумы, где вместо рыбок на кроватях лежали несчастные женщины и бородатые дядьки и безучастно смотрели вслед Тёмке. Женщины лежали справа, а мужчины слева. Вдруг один дядька подбежал к стеклу и закричал:
– Тимофей Кругляков, узнаешь меня? Я Ваня Петров, вместе в одной школе учились. Странно, что ты мальчик еще… Убегай, иначе тебе мозги вырежут!
– Не отвлекайся! – рявкнула очкастая и ускорила шаг. – Он сумасшедший, не видишь!
Тимофей удивился словам дядьки, так как был знаком с Ваней Петровым из параллельного класса, но тот был мальчиком, а мужчине за стеклом было лет тридцать. Когда кресло-каталку выкатили во двор больницы, Тимофей увидел стальные решётки на окнах и высокий забор, обтянутый колючей проволокой.
– Я в тюрьме? – спросил Кругляков конвоиров.
– Здесь не тюрьма, – проскрипела медсестра в очках.
– Или почти, – добавила вторая и хихикнула.
Тёма увидел перед собой открывающиеся автоматические ворота, а за ними белый микроавтобус, похожий на «скорую помощь, который въезжал на территорию больницы. Боковым зрением он также заметил, что сантиметрах в десяти от его правой руки находится карман очкастой, из которого торчат длинные ножницы. Тимофей потянул запястье – к счастью, после его попыток освободиться, жгуты ослабли – и двумя пальцами аккуратно вытащил ножницы, быстро надрезал жгут и, освободив правую руку, порезал резину на левой, затем резко оттолкнул очкастую, схватившую его за плечо и бросился к воротам.
Всё произошло так быстро, что медсестры не сразу поняли, что мальчик убежал. Не только они, но и он сам не осознавали, как это произошло, – он освободился машинально, автоматически, словно кто-то посторонний управлял его движениями. Конвоиры стояли как вкопанные, и только когда Тимофей выбежал за ворота, стали орать и бросились за ним. Тёмка что было сил добежал до угла ближайшего здания, достиг следующего, а потом свернул в парк.
Район был незнакомым. Тёмка даже не догадывался, что именно в той больнице, откуда он только что сбежал, двенадцать лет назад они с братом появился на свет – два маленьких недоношенных младенца с синюшной кожей, тонкими ручками и ножками.
– Что за гуманоиды? – спросил папа медсестру, когда увидел сыночков в первый раз. Мама в тот момент промолчала, только грустно вздохнула, – она не ожидала, что дети получатся такими синими и маленькими.
Потом братья Кругляковы очень быстро набрали вес и выросли, и теперь один из этих «гуманоидов» скрывался от преследователей в парке. Раньше молодые мамы прогуливали здесь малышей в колясках, дети играли на горках и катались на качелях, стоящих на детских площадках парка, а на многочисленных лавочках сидели молодые парочки и пенсионеры. Теперь же здесь царило запустение: качели и лавочки разломаны, повсюду огромные кучи осенней листвы, между разросшимися кустами валялись сучья и целые стволы деревьев. За парком, судя по всему, просто перестали ухаживать.
Тёма добежал до густых кустов сирени и шиповника, чтобы отдышаться. За кустарниками лежала большая куча осенних листьев и Тимофей, недолго думая, зарылся в неё с головой и свернулся калачиком.
Через минуту послышался топот и голоса.
– Кусты проверяй внимательнее! – приказал женский голос.
Сердце Тимофея бешено заколотилось. Он зажал рот ладонью и практически перестал дышать, только медленно-медленно впускал в себя и обратно тоненькие струйки пряного от листвы воздуха. Преследователи подошли к куче, в которой прятался Кругляков, и стали проверять её с помощью острого металлического прута, который вонзился совсем близко от Теминой руки.
«Мне конец!» – подумал он с отчаянием.
Секунды превращались в вечность…
Но, к его счастью, преследователи спешили.
– Хватит, возвращаемся, всё равно далеко не уйдёт.
Шаги стали удаляться, зашуршали соседние кусты, голоса затихали. Когда наступила абсолютная тишина, Тема выпустил из себя воздух и уже не сдерживал неравномерного дыхания. Когда дыхание полностью успокоилось, мальчик вылез из кучи и осмотрелся. Было тихо, но он решил не рисковать и подождать до вечера.
Погода оказалась коварной: уже через час изо рта Тимофея пошёл пар, стало холодно ногам и спине, он плотнее укутался в новую униформу и опять засыпал себя осенней листвой. Ночь ещё не наступила, но Тёма понял, что не выдержит холода. Нужно найти теплую одежду или нормальное укрытие. Сразу вспомнились заброшки в родном Мышкино, и он подумал: «Сейчас бы в канадский дом, где на втором этаже есть кровать и много тряпок, можно укрыться. Как туда добраться? Нужно сначала исследовать окрестности. Возможно, Мышкино совсем рядом. Может, Кенян уже пришел или Яся с мамой? Хотя, если там всё поменяли в квартире, то вряд ли…». Тёма вспомнил маму, сестру, брата, папу и заплакал. Когда слезы иссякли, он вытер лицо рукой, и ему стало немного легче. Сразу же в голове возник план: сначала он пройдется по парку, изучит местность и поймёт, как выбираться.
Однажды они с Колькой и папой пошли в лес и заблудились. Отец сказал, что если идти, то куда-нибудь обязательно придешь. Они пошли в одну сторону и вскоре вышли из леса, правда, оказались в незнакомом месте, но все равно вышли. «Это точно из какого-то мультика, но неважно, мысль-то правильная. Главное, чтобы меня опять не поймали и в больницу не увезли. Главное, чтобы не посадили в стеклянный аквариум со взрослыми. Я же не сумасшедший…».
Через полчаса Тимофей выбрался из кустов и вышел на аллею, пробираясь по её краю в сторону едва различимых в сумерках жилых домов, а потом направился к проспекту, вдоль которого стояли кирпичные здания. Машин не было, что было очень странно, только изредка раздавался цокот копыт и отдалённые голоса. Проспект, парк и улицы были мрачны и пустынны. Тимофей не узнавал родного города: из работающих уличных фонарей осталась от силы треть, пропала подсветка витрин и фасадов, исчезла наружная реклама, а на дорогах не было машин.
Тимофей шёл по дворам и, пройдя приблизительно квартал, решил проверить дорогу и выглянул из-за угла здания. Метрах в десяти от него в железной бочке горело пламя, вокруг которого грелись трое вооруженных патрульных.
– Кто там? – насторожился один из них, заметив тень. Голос у него был противный, словно у сломанной игрушечной обезьянки.
Тимофей затаился.
– Стоять! – крикнул патрульный и пальнул из своей палки-лазера в его сторону. – Стоять! Выходи или стреляю!
Тимофея остолбенел от неожиданности, и только после того, как рядом с ним сверкнул тонкий луч, отвалив от стены увесистый кусок кирпича, побежал обратно во двор.
– Стой! – сзади послышался топот. Тонкий луч лазера обжег асфальт в метре от правой ноги Тимофея.
Он бежал с фантастической для двенадцатилетнего мальчика скоростью, с такой скоростью удирают только зайцы, спасаясь от клыков хищников. Тёмка пробежал двор, свернул в ближайший двор, на минуту скрывшись от преследователей, быстро перелез через высокий забор и очутился в детском саду. Там он забежал в один из павильонов, спрятался в угол, отдышался и стал наблюдать за соседним двором, в который забежали два человека. Он не мог разобрать, что они говорили.
«Палки – это лазеры! – догадался Кругляков, – вот, оказывается, как они работают!».
Ноги Тимофея дрожали, но не от холода, а от страха, и ему понадобилось минут десять, чтобы успокоиться. Стало тихо, и Тёмка уже подошёл к забору, чтобы перелезть обратно, как опять услышал шаги и голоса, поэтому бросился под ближайший куст и затаился. Патрульные светили фонариком, осматривая детский сад через ограду.
– Вряд ли он здесь, – сказал один из них.
– Всё равно следующий патруль поймает, – предположил второй, – возвращаемся.
Тимофей подождал, пока патрульные скрылись в ближайшем дворе, перелез через забор и пошёл дальше. «Классные штуки их лазеры, – думал он, – мне тоже нужен такой для защиты. Может, подкрасться к пацану-патрульному и стырить, когда отвернется? Опасно! Тем более воровать, конечно, нехорошо, но я всё-таки на войне… На войне?» – удивился Тёма слову, только что возникшему в голове.
Раньше слово «война» ассоциировалось у него с военными фильмами и играми с игрушечными бластерами – нажал и внутри лазера загорался огонек и звучало противное «тра-тах-тах-тах». А тут настоящее оружие! Тёма только сейчас по-настоящему осознал, что его могут убить в любой момент, даже не обратят внимание, что он всего лишь пяти – точнее, шестиклассник… Но самым страшным было не это, а тоска по семье и родному дому, который превратился в странное место с крысами в банках. Тепло, а с ним и радостное ожидание каникул исчезли, почти наступившее лето стала осенью, всё покрылось мглой и тусклым светом.