Антип, сам не осознавший, когда успел дать согласие на участие Роя, пытался рассмотреть Преддверие. Те крохи счастья, которые еще остались в Меди и проходили почти незаметно для местных, для него являлись чудом. Стоило только решить проблемные вопросы, и счастье стало заполнять его изнутри. Столько радости бандит не испытывал давно. Есть в этом что-то приятно-детское, позабытое… Рядом довольно улыбался Рустам.
Израдец вальяжно развалился в кресле, нетерпеливо покачивая ногой. Демон понимал, что приобретенным союзникам надо дать несколько минут, чтобы переварить произошедшее, но ожидание его раздражало.
– Как только прикоснусь к Златнику – это объявление Войны! – наконец прервал молчание Израдец, – Мы все переместимся. В этот же момент, Савриил узнает о нарушении договора. Не поймет всех наших планов, но будет знать – мы стали врагами. Палачи, предчувствуя Войну, немедленно появятся в Олове. В Херсонесе. Там, где смогут сразиться с войсками Большого Ничто.
– Как это появятся в Олове? – нахмурился Волна. – Они же не могут туда шастать все вместе, пока там твои… эти.
– Это Война! Тут другие правила. Повторяю. Все они окажутся в Херсонесе.
– Но, там же Рой! – вскрикнул Антип.
– Да! Там же и те, кого я вернул обратно.
– Уже?
– Да. Они в храме.
– Но ты же не можешь здесь… э… колдовать.
– А я и не здесь «колдую», а у себе. Не перебивай! Вы все окажетесь там. Усилите имеющуюся оборону присутствием. Вокруг руин создастся мощная защита.
– От Савриила?
– Нет. Его войска легко войдут под купол. Защита от посторонних людей. Но мощь купола станет таковой, что представители разных Миров останутся при полной силе. При всех возможностях. Место станет смесью Миров. Это и разрешит войскам разных армий находиться рядом. Там будет поле боя, там сразимся!
– Пока вас не будет, мы будем сражаться? – переспросил Михаил.
– Война не должна начаться без санкций «Олимпа». И Боя не должно случиться до нашего возвращения. Вы всего-то будете стоять друг напротив друга, сдерживая и уравновешивая. Это демонстрация сил. Это подготовка к реальной Войне – «Олимп» должен видеть.
– Но к нам должен явиться парламентер Беспроторицы… – напомнил Алексей.
– Встретитесь там.
Сказав последние слова, Израдец прикоснулся к монете.
5
В глазах у Антипа потемнело, но через мгновение свет, пробиваясь в тумане, вырисовал руины Херсонеса. Рядом проявилась фигура Рустама, чуть в стороне гигантский силуэт Ждана, сзади возникли Михаил и полки казаков с ополченцами.
Страшными памятниками застыли воины Большого Ничто. Скрючились над землей: руки уперты в камни, глаза закрыты, тела похожи на покореженные стволы деревьев. Изувеченный «лес» занимал обозримое пространство, расползаясь до края купола, где неясными очертаниями сливался с фоном. Сколько их здесь? Тысячи? Миллионы?
Туман преобразился. Из почти беспроглядного марева он превратился в матовость предрассветного часа. Серебристая дымка окутала камни Херсонеса; множество зарниц, вспыхивая на поверхности купола, разбегались стальными всполохами. Пахло свежестью, утром, весной, но радость притуплялась видом одеревенелых чудищ, да и Харалуги, молчаливо блуждающие по руинам, добавляли картине неприятные штрихи.
Протозанщики находились в сотне метров перед Владимирским Собором, и пространство перед ними оставалось свободным от воинов Израдца. Пустого места было не больше трети футбольного поля, и возникал закономерный вопрос: как здесь поместится воинство Савриила?
Раздался вой горнов! Тысячи барабанов ударили по ушам, и под купол вошли палачи, отражая низкое солнце от серебристых голов. Полки стражи, затянутые в кафтаны, непризрачные – материальные, словно живые люди, шествовали ровными рядами за дымящимися командирами.
Границы купола исчезли, но раздался оглушительный раскат грома, и купол снова проявился, увеличившись в несколько раз. Вражеские войска заполнили пространство до его края. Прозвучал громкий приказ, и полки разделились натрое: центр, состоящий из нескольких ровных колонн, и фланги, численностью в четверть войска.
Где-то рядом шипело, пенилось Черное море, но мириады сахарных брызг лишь угадывались, скрытые маревом купола. Грохот вражеской поступи почти заглушал стихию, но она все равно пробивалась тихим шепотом и свежим ветерком.
– Какая большая площадь под куполом, – тихо произнес Рустам, – Разве он не должен накрыть жилые кварталы?
– Как видишь, нет, – пожал плечами Антип, – Тут же всякая адская хренотень происходит, ничего не поймешь. Пространство там, фиганство… Израдец сказал, что обычные люди не пострадают и знать ничего не будут.
– А-а-а, но если Израдец сказал… – ухмыльнулся Рустам.
Солнце вспыхнуло на мече командира Беспроторицы. Подняв оружие, маленькая фигурка появилась меж легионов стражи. Два крошечных знаменосца, с развивающимися золотыми полотнищами, двигались за ним, а следом маршировали детские батальоны, закованные в блестящие латы. Одно из знамен отделилось, уводя половину бойцов, и вот, два сверкающих отряда заняли места между флангами и центром воинства. Пацанов – тысячи две, не больше, на фоне многотысячной громады стражи они кажутся каплей в море, но протозанщики знают – именно Беспроторица наиболее опасный противник.
– Беспроторица, – вздохнул Ждан, – Аманаты6…
– Кто? – Антип обернулся к богатырю.
– Баска́к изуме́тил бессча́стных!
– ЧТО?!!
– Ну… – попытался перевести Михаил, отошедший от казаков, – Вроде как… кто-то лишил их разума… Так Ждан думает…
– Что дальше-то делать?
– Велено – ждать! Давайте построимся, – ответил Михаил, и добавил с завистью, – Смотри, какая у них дисциплина, а у нас… Ладно, давайте, будем готовы.
Белый отправился к Харалугам. Переборов страх перед пятиметровыми чудищами, военный начал переговоры: что ни говори, а нынче они союзники. Монстры, топая столбами ног, загудели, соглашаясь с предложением Белого, и войска приступили к построению.
Мерзким скрипом прозвучала над Херсонесом команда Харалугов, и чудища ожили. Поползли, казавшиеся деревьями, тела. Закопошилась колючая мразь, превращаясь в послушное воинство. Каждый Харалуг выступил вперед, а вокруг него спутанными рядами выстроились отряды корявых убийц. Легионы ада, перестроившись, замерли напротив центра войск Савриила.
Сомневаясь в союзнике, казаки встали по бокам от Харалугов. Проверенные, смелые, но малочисленные бойцы готовы были и атаковать стражу, и приглядывать за подельниками Израдца. Несколькими сотнями глаз за бесчисленным множеством кровожадных тварей.
Ополченцы Медного Мира расположились рядом, отделенные от солдат Больнички жидкими линиями казаков. Несколько тысяч, откликнувшихся на призыв, стояли вразброд; без военного опыта, одетые в пестрые одежды, люди казались разношерстным табором. Расщепленные дубины являлись единственным оружием представителей Меди.
Противников разделяла полоса руин шириной в несколько сотен метров, но туман с трудом позволял различать силуэты врага.
– Где нам встать? – спросил Антип у Михаила.
– Усильте казаков, – попросил военный, – Вы люди бывалые, не то, что эти… обыватели.
– Людей не обижать! – вступился Ждан, опустив мощные руки на плечи собеседников, – Они по доброй воле пришли!
– Ух, ты, – вскрикнул Антип, – И здесь работает.
– Говорил же этот… «союзничек», что создастся атмосфера, в которой представители каждого Мира будут как дома.
– Ладно, пойду к Рою – пора и нам занять место, а я еще и не пытался их уговорить.
– Удачи тебе, – с сомнением в голосе произнес Михаил.
Антип направился к церкви, в которой толпились ройцы, окружив воскресших друзей. Здоровые и невредимые товарищи вернулись из ужаса Большого Ничто, и радостные объятия приветствовали их. Ни шрамов, ни ссадин, не говоря уже о разорванных телах… да, хорошо поработала Больничка – «вылечила». Только во взглядах безмерная горечь. Страх и осознание чего-то нового, иного, не доступного пока друзьям.
Обсуждали победу над смертью: совсем недавно, на глазах у друзей, их разорвали в клочья чудовища Израдца; куски их тел валялись в больничном смраде, но теперь все снова живы! Как? Но вернувшиеся и сами ничего не знали.
– Друзья! – радостно крикнул Антип, и попытался в двух словах растолковать произошедшее.
Анти-поэт чувствовал, что товарищи изменились. Грусть легла на лица, боль затаилась в потухших взглядах, и разочарование скользило в приветливой речи.
Прошли объятия. Пришло время для действий. Быстро, точно, как научила жизнь, Антип рассказал о предстоящем сражении. Ничего не скрыл бандит: подробности, возможности, угрозы. Несколько минут раздумья, и главари Роя приняли решение участвовать. Приложить силы ради общего дела. Впервые, как казалось, ради благого.
Многие ройцы согласны с командирами, но вернувшиеся из Большого Ничто против. Обособленной группой стоят утомленные друзья, стыдливо опустив глаза.
– Что-то не так? – поинтересовался Мартын, обращаясь к ним.
– Да… – тихо ответил один из них, после минутной паузы, – Да… Друзья! Вы вправе ненавидеть и призирать нас, но… мы не можем! Считайте нас трусами.…
– Все боятся! – пожал плечами Бритый.
– Вы не были там! – со слезами в голосе продолжил отказник, – Не испытали ЭТО! Не представляете, что за ужас ждет по ту сторону!
– А что там? – раздался голос из толпы ройцев.
– Этого не объяснить словами! Поверьте, чудовищно. Вообразите самую сильную боль, самое огромное горе, и то не представите и частицы того кошмара, что ждет по другую сторону!
– И что ты предлагаешь?
– Уйти! Бросить все и посветить остаток жизни исправлению.
– Уж, не в монастырь ли?
– Да! ДА!!! Тысячу раз – да! Именно туда! Где еще можно посвятить себя Добру?!! Где еще заслужить прощение?!! Как еще спастись от кошмара ада? – перешел на крик вернувшийся, – Разве для того нас отпустили из преисподней, чтобы мы снова кинулись в драку?
– Спрашиваешь, как заслужить прощение? Да, много как… – тихо ответил Антип, – Можно помогать несчастным. Можно лечить людей. Можно… Но можно, – повысил голос Анти-поэт, – Можно остаться здесь и сразиться с армией предателя! Драться за это самое Добро… и Справедливость!
– Драться? – громко спросил собеседник, – За Добро? За Справедливость? Открой же глаза! Посмотри на армию, так называемого, добра. Сражаться за высшие цели в одном ряду с демонами и… уж простите друзья, преступниками?!! Это армия Добра? Это войско Справедливости? Вас обманывают! Дьявол хитер! Он подстроил ситуацию, а вы поверили. НО ВСЕ ЛОЖЬ!!!
– Я уже объяснил, как получилось, что мы на одной стороне с Израдцом! Будем сражаться за будущее! За… следующую жизнь, – голос Антип прозвучал не очень убедительно; сомнения с новой силой накатили на бандита.
– Ложь! – отмахнулся товарищ, – Все ложь! В каком Мире видишь себя после преступной жизни? Не догадываешься? А я там был! Знаю, что это такое… И чем больше натворишь здесь, тем горше будет там. А сколько отправятся в ад в этой битве? Скольким уже через считанные минуты придется оказаться в самом пекле? Ты ведешь Рой прямой дорогой в преисподнюю, даже не дав возможности искупить грехи.
– Поэтому я и иду сражаться! Хоть чуть обелиться за прошлое.
– Сражаться? С кем?!! Выгляни на улицу, посмотри! В одном ряду с чертями и убийцами, предлагаешь биться с законной властью и детьми! Зачтется? Несомненно! Но иначе, чем надеешься.
– Думаю, – аккуратно начал Мартын, – каждый вправе уйти. Дело добровольное…
По рядам понесся ропот сомнения. Слишком сильны аргументы. Необходимо решать, и решать быстро – бой того гляди начнется – надо выбрать сторону. Привыкшие к разумным приказам, люди оказались перед личным сложным выбором. Своим вожакам ройцы по-прежнему верили, но как можно не прислушаться к друзьям, вернувшимся… оттуда?
– Слушай, Рой! – снова начал Антип, – Я уже объяснил, как и из-за чего ситуация сложилась в сегодняшний бред. Рассказал, кто виновник происходящего и почему мы оказались на одной стороне с чертями. Они не стали добрыми. Они не превратились в ангелов. Просто на настоящий момент нам выгодно сотрудничать. Одни не сможем победить. Это очевидно.
Наши товарищи побывали в другом Мире и рассказали об ужасах, ожидающих нас. Верно. Но и я побывал в ином Мире. Лишь прикоснулся к обочине Рая, но могу сказать, что там совсем другая жизнь! Мир, где нет боли и страданий. Мир, в котором ожидает счастье…
– И ты надеешься туда попасть? – с грустной улыбкой спросил один из оживших.
– Не знаю! Не мне решать. Знаю другое, что Савриил, если победит, превратит и этот Мир в ад! И не получат заслуженного счастья ни наши дети, ни родные, ни близкие! За малюсенький грешок людей будет ждать тот кошмар, что вы видели своими глазами… Так неужели их счастье не повод, чтобы рискнуть?
Ропот сомнения переродился в одобрение. Довод сработал. Антип вспомнил, что именно так удалось уговорить его самого, там, в лесной избушке… Кажется, что это было уже так давно!
– Желающие могут уйти! – повторил Антип, – Готовые рискнуть, помните, что два раза не умирать…
– Да? А вот мы-то как раз собираемся. Простите, но мы уходим, – после недолгого совещания ответили вернувшиеся друзья, – Простите…
– Идите. Купол пропускает в обратном направлении. Бог вам судья, – бандит неумело перекрестился.
Остальные бойцы остались. Антип вышел первым, поигрывая в руках бейсбольной битой, следом Мартын и Бритый, далее остальные ройцы. Без четких колонн, без малейшего намека на строй, но все же грозно и уверенно, Рой шествовал по Херсонесу. Громкий крик приветствия встретил оловянных бандитов, тысячи головных уборов взлетели вверх.
– Долго еще ждать? – спросил Антип, положив руку на массивное плечо Ждана.
– Обещали, что скоро вернуться! А ты Волну не видел?
– Нет…
***
Площадь обезлюдела. Многие ушли с заговорщиками, те же, кто остался, прятались по норам, не рискуя выползать. Не слышно птиц. Не видно зверей. Нет больше запаха цветов лесной поляны… Лишившиеся привычного ветерка, молчат двери харчевни. Не звенит посуда на кухне. Листва огромных деревьев смолкла, не издавая более приятного шуршания. Тишина, но не покой. Есть напряжение, испуг – лихая боль оставленного Рая.
– Ну, и почему я оказался с вами, а не в Херсонесе? – Волна ловко переставлял длинные ноги по пустой Площади, стараясь не отстать от Андрея и Израдца.
– Потому что… – спокойно начал Израдец.
– Нет уж! – резко перебил Алексей, – Пусть Андрей ответит.
– Пусть ответит, – ухмыльнулся демон.
– Раз здесь ты, значит это надо! – ответил Истинный.
– Да ты что? – зашелся от возмущения Волна, – Так просто! Вот здорово-то! А я голову ломаю, что да как, а оказывается это просто «надо».
– Не злись, приятель! Мне не так-то просто,
Растолковать то, что не знаю сам!
Не ведомы нам помыслы «Олимпа»,
но здесь ты по желанию Его!
Мне кажется, что представитель Меди,
нам нужен на извилистом пути.
– А почему сразу не сказали? И где представитель Олова?
– Считаю, что оттуда представитель,
не нужен нам в дороге потому…
– Потому что, ты не знаешь почему, – громко засмеялся Израдец.
– Можно подумать, большее ты знаешь.
– Не-а! Но могу догадываться, что таково требование «Олимпа». В общем, тебя не брали, сам тут оказался.
– Мне крайне неприятна эта фраза,
но вынужден произнести ее:
Больничный шулер прав – без нашей воли
Шагаешь ты брусчаткой площадной.
– И что теперь?
– Сейчас пройдем Площадь, пойдем по дороге к следующей. Потом к следующей и так далее. За неделю должны добраться, – позевывая, рассказал Израдец.
– За неделю?!! Шутишь? Вы же обещали чуть ли не через час вернуться в Херсонес.
– Через час и будем.
– Да идите вы! – обиделся Волна, – Сложно нормально объяснить?
– Все примитивно, просто. Не занудствуй! – отмахнулся Андрей, —
В одном мы Мире, а они в другом.
В пространствах разных, разное и время.
Неделя в Меди – в Олове лишь час.
Ведь снова время скачет по-иному,
вернулась разница минут, часов и дней.
И сколько бы ни шли мы до «Олимпа»,
должны вернуться вовремя к друзьям!
– Бред какой-то…
– Какие к нам претензии? – пожал плечами Израдец, – Правила придуманы не нами.
– А почему не можем просто переместиться на «Олимп»?
– Путь к Правде не бывает легким, – спокойно проговорил Андрей.
– А зачем Златник? Сюда могли и ногами дойти! Почему куда-то летали…
– И снова прав был демон прелукавый:
придумываем правила не мы!
За миг, что мы летели в неизвестность,
«Олимп» решенья принимал, как нам идти.
Волна решил пока не задавать вопросов. Нельзя сказать, что ему не отвечают, но странным образом выходило, что после полученных ответов, происходящее выглядело еще более запутанным. Усилилось подозрение, что собеседники и сами много не знают, но боясь выглядеть несведущими, маскируются заумными, тягучими фразами или шутками.
Несколько минут шли в полной тишине.
– А что, – наконец нарушил молчание Алексей, – Из Меди все люди за нас? В Херсонесе? Такая тишина…
– Не все Алеша, далеко не все.
– Но никого же не видно!
– Да, с этой Площади ушло народу много.
Частично с нами в славный Херсонес.
Но кое-кто попрятался под лавки.
Их осуждать за трусость нам нельзя.
– С этой Площади? А с других?
– О происходящем известно всей Меди, – вступил в разговор Израдец, – Но не можем, просто не успеем, привлекать народ с других площадей! Да и толку-то…
– И сколько тут людей?
– Не проводил я перепись, поверь мне, – продолжил Андрей, —
но с точностью скажу только одно:
кто в Олове сейчас – их капля в море!
Волна едва поспевал. Ноги начали постанывать от быстрой ходьбы, но предвидя длительный путь, он собрал волю в кулак и приказал телу подчиниться. Тело… А тело ли это? Вот ведь руки, ноги, да и прочее. Их можно трогать, ощущать. Они устают. Тогда что похоронили в Олове?
– Это просто! – ответил на немой вопрос Израдец, – В каждом Мире индивидуальный букет ощущений. В каждом Мире имеешь свою коробочку. Как выглядеть – решено при создании Миров. Кому, что дано. Кто-то тень, кто-то воплоти…
– Вылезь из моей головы! – недовольно буркнул Алексей, но любопытство победило, – У меня тело или иллюзия?
– А было ли оно в том Мире? – улыбнулся Андрей, —
Уверен ты, что ощущал его?
Или порывы самообольщенья
тебе нарисовали облик твой?
Подумай, как ты можешь быть уверен,
что все это не сон и не обман?
– Ну, вот, началось, – недовольно заявил Волна, – Что за привычка путать? Знаешь ответ, чего умничаешь?
– Наш друг, как ты мог заметить, обожает умничать! – ухмыльнулся Израдец.
– Но, что-то же похоронили в Олове? Тело мое сейчас гниет в земле, а тут я снова чувствую его!
– В каждом Мире у души своя коробочка…
– Второй раз говоришь слово «коробочка»! Что это?
– Так величает тело, «остроумный» демон, – съязвил Андрей.
– А ты в карты играть не умеешь!
– А как переместимся между Мирами? Сразу на «Олимп» или через Серебро? Золото?
– Миры есть плод фантазий безграничных!
И волей Автора нам предоставят мост.
– Плод фантазий?
– Все, что создалось, было раньше мыслью!
– Опять начинаешь?!!
– Да просто, – улыбается Израдец, – Чтобы сделать гвоздь, его сначала надо придумать. Верно? Придумали и воплотили. И вот, можно сколачивать доски. То же и с Мирами: их Автор вообразил, а уж после создал. Вся разница в том, какими силами и средствами воплощать мечты. У производителя гвоздей, для этого руки, верстаки, станки, прессы. Автору достаточно желания! Но результат, не всегда похож на замысел, согласись. Гвоздики-то вышли с характером.
– И, что… для создания Миров требуется лишь замысел и энергия?
– Ты, как обычно, очень упрощаешь.
– Но, есть же в Олове люди сильные в энергетическом плане, и они могут создавать миры или мирки?
– Подобья жалкие изображает смертный! – Андрей на миг остановился, но тут же проследовал дальше.
– Но все-таки умеют? Значит, в Олове присутствует такое? Мир в Мире? Какие-то параллельные реальности?
– «Матрешек» ваши наплодили много!
– Например?
– Например, – вмешался Израдец, – Например, сумасшедшие! Те, кто вообразил себя Наполеоном! Или еще кем-нибудь. Их мирки уж точно не похожи на большие, и на Олово в том числе. Вот у кого «своя вселенная» со своими персонажами, бутафорией и действиями. Иногда даже историей. Порой в «наполеонов» превращаются целые страны…
– А еще?
– Любовь рождает кокон превосходный, – подсказал Андрей, —
Взаимным чувством создавая мир.
– О, да! – оскалился Израдец, – Очень прочный мир. Милое яичко, из которого черед неделю-другую вылупятся ревность и измена.
– Не вам, рожденным от пороков мира,
высказывать понятья о любви!
– Про любовь понятно, – остановил перебранку Волна, вспоминая светловолосую Веронику, – Но все это как-то… банально, что ли. У нас каждый поэт рассказывает, что «любовь – это целый мир…» и бла-бла-бла! А есть пример поинтереснее?
Брусчатка Площади сменилась проселком. Открылся вид на бескрайние поля: перезрелые тяжелые злаки упали на землю, и пожухлые васильки склонили головы к страдающим колосьям. Слышался легкий треск – это отъевшиеся грызуны лениво растаскивали по норам урожай.
– Вот, повезло мышам в Раю родиться, – не обращаясь ни к кому, пробормотал Андрей, – А счастья своего не сознают…
Где-то вдалеке отсвечивали темные воды бескрайнего моря, чуть в стороне мелькали острые пики гор.
– Зачем здесь пища? – тихо спросил Волна.
– Чтобы есть! – усмехнулся Израдец.
– Но зачем?
– А я знаю, чего вы все время жрете?!! Даже в Меди, среди «любви и счастья», вам необходимо набивать утробу.
– Не слушай! Это вовсе не ответ, – успокоил Андрей, —
Не только пищу нам дает пшеница.
Дает она красивый внешний вид.
Возможность жать, молоть… работать!
– Возможность работать?! – переспросил Алексей.
– А парень-то вовремя откинулся, – закатился Израдец, – Попал в разгар бунта и ни денечка не трудился.
– Не обращай внимания – он бредит.
Пытается запеленать мозги.
В его природе ложь и злые мысли,
А мы с тобой на правильном пути!
– Почему никто не собирает урожай? – возвратился к пшенице Волна, – Почему запустенье.
– Что хочешь ты от раненного Мира?
Перед тобой последствия беды…
***
– Куда же делся Леха? – недоумевал Рустам, стараясь не смотреть на полчища врага.
– Наше дело ждать! – ответил Ждан, нервно комкая плечо татарина, – Велено же ждать…
Армии, построившись, застыли. Антип обвел взглядом полки. Воины Большого Ничто снова окаменели корявыми стволами. Харалуги, видимые ему обычными людьми, прогуливаются меж рядами, едва различимые на фоне гигантских монстров. Казаки и ройцы нервно перетаптываются, желая скорейшего решения проблем…
В руках казаков наспех сделанные знамена. На полотнищах традиционно алых и малиновых цветов углем изображен символ Протозанщиков – знак, стилизованный под глаголическую букву «Добро» в окружении пяти планет – символа пяти Миров. Это Ждан выискал в памяти литеру глаголицы, а остальные согласились, что лучшего не найти. У Харалугов в руках-лапах полотнища цвета воронова крыла, без каких-либо символов.
Ополченцы боязливо озираются, страшась и наступившей тишины, и возможных действий. Снова оказавшись в Олове, где многие не были веками, люди растерялись. Исчезло ощущение счастья, пропал боевой задор мятежной Площади. Появились враги, готовые рвать на части. Да и союзники вокруг еще те – кажется, зазеваешься, сожрут.
Палачи и возглавляемая ими стража стоят неподвижными рядами. Смолкли барабаны, безмолвствуют трубы. Руки экзекуторов сложены на груди, серебристые головы повернуты в сторону протозанщиков. Клобуки стражников, наоборот, опущены, взгляды прикованы к земле. Детские лица Беспроторицы взрослыми взглядами осматривают поле предстоящего боя.
Над саврииловцами реют полотнища двух типов: большие золотые стяги в руках Беспроторицы, и серебряные у стражи – по одному возле каждого палача. В полной тишине слышно, как полощутся знамена, развиваясь в порывах бриза.
Антип снова задумался об ушедших товарищах. Как бы уверенно ни рассказывал он о правильности сделанного выбора, самого себя убедить до конца не удалось. Сомнения все настойчивее прорывались наружу, и чем чаще Анти-поэт оглядывал войска, тем меньше оставалось веры…
– А вдруг, правы те, кто ушел? – Антип тихо обратился к Рустаму.
– Сам о том же думаю, – признался в полный голос приятель, – Столько прошли… столько сделали… И где мы теперь? А главное, с кем?!!
– С чертями и бандитами, – громко вздохнул Анти-поэт, привлекая внимание собравшихся.
– А еще с друзьями! – заявил Мартын.
– Еще с казаками! – высоко подняв малиновое знамя, выкрикнул Михаил.
– Еще с простым людом! – громыхнул Ждан, опуская лапищи на плечи друзей.
– Да, все зависит от угла, с которого смотреть, – попытался сумничать Рустам и улыбнулся.
– Это точно, откуда смотреть, – улыбнулся в ответ Антип. – Для Тюмени и Крым Зауралье!
– Нет такое поговорки, – засмеялся Рустам.
– Ура!!! – понеслось над Херсонесом, – Ура! Ура!
Это ополченцы и казаки приветствовали слова командиров. Солдаты Ничто не проявили признаков жизни, лишь Харалуги обернули головы на крик, да раздалось ехидное пощелкивание – хохот черных генералов.
– Ура, так ура, – улыбнулся Антип, – Ух, легче стало. Даже сомнения развеялись.
– Точно, – подтвердил Рустам.
– Считай, что первая атака отбита, – ухмыльнулся Ждан и, отпустив приятелей, вернулся в строй.
Едва протозанщики успокоились, войска Савриила зашевелились! Один палач поднял серебристую длань. Громко прозвучал приказ, тут же повторенный остальными экзекуторами. Завыли горны! Ударили барабаны! Стража начала движение.
Хрум! – затрещали вековые руины под ногами савриилова воинства. Хрум! – следующий шаг страхом отозвался в сердцах протозанщиков. Хрум!.. Хрум! Хрум…
– Зачем так громко топать? – съежился Рустам.
– А, это понты, – отмахнулся Антип, стараясь придать бодрости голосу.
– Снова?
Стража разбилась на небольшие отряды человек по пятьдесят, и перестроилась в треугольники, острой вершиной назад, к палачам. Каждый экзекутор уложил руки на плечи крайнему стражнику, тот, в свою очередь, двум следующим. И так, пока все в треугольнике ни оказались переплетенными. У стоящих по бокам осталось по одной свободной руке, а в первом, ближнем к протозанщикам ряду, по две.
– То же п… понты? – обернулся к Антипу Рустам.
– Не совсем, – ответил вместо него Михаил, – Палач силу своих рук передает через стражу. Теперь у него не две руки, а несколько десятков.
– Весело… – вздохнул Анти-поэт.
Возле каждого палача серебрится знамя. Позади горнист и два барабанщика. В тумане купола нельзя сосчитать треугольники, можно лишь догадываться, что их… много. Насколько хватает глаз, отряды стражи выстроились в боевом порядке. Сколько их? Пятьдесят? Сто? Тысяча палачей, а значит и отрядов, выступили сегодня против протозанщиков? Не различить – марево купола размывало дальние ряды – ясно, что их больше, чем хотелось бы. Возможно даже больше, чем удастся победить…
Пришла в движение Беспроторица – дети начали расти! Руки покрылись буграми мышц, латы и оружие, сверкая золотом, увеличились вместе с телами, лица исказились гримасами ярости. Недавние малыши превратились в высоких, могучих витязей. Громкий клич понесся под сводами купола.
– Да как же они… как так, – продолжал лепетать Рустам.
– Понты, – не стал вдаваться в объяснения Антип, – Хотя… так их легче бить! Все же не дети.
Харалуги подняли свое мрачное войско. Больничные чудища ожили, вытягиваясь в полный рост. Вспыхнули бесцветные огни глаз; огромные, узловатые ноги, перебирая длинными пальцами, вкопались в землю, занимая боевую позицию. Гейзеры черного дыма снова прорвались сквозь камни руин, и резкий сернистый запах наполнил атмосферу.
Оставив в резерве Беспроторицу и несколько отрядов стражи, палачи выступили вперед. Многорукие треугольники, шевеля опасными конечностями, приближались. Трещали, надрываясь, барабаны. Экзекуторы умело управляли отрядами, словно стража стала частью их самих, но в сотне метров от противника, треугольники замерли.
– Почему атакуете? – понесся над Херсонесом голос Михаила, – Переговоры еще не завершены!
– Все уже решено, – прозвучал в ответ спокойный, мелодичный голос.
Стража расступилась. Смолкли барабаны, замерли другие звуки, и вперед выехал красивый, статный всадник.
– Лошадь? – тихо спросил Рустам, но никто не ответил.
Белоснежная, стройная кобыла двигалась величественным аллюром. Цокот копыт звучал страшными часами, отсчитывающими последние секунды жизни. Сам всадник высок и строен. В стремена вставлены тонконосые сапоги цвета свежего снега; белые свободные одеяния развиваются на ветру. Сверкая теплым взглядом, он по-доброму, по-отечески осмотрел врагов.
– Наместник! Медный Наместник! – полетел со всех сторон шепот ополчения.
– Смотрите-ка, нашелся, – злобно пробурчал Антип.
– Несчастные! – поплыл певучий голос, – Вас обманули! Никто не может противостоять законам Миров. Вы все пропадете, но вы можете спастись! Чего вы добиваетесь? Чего вам не хватало? Зачем променяли счастье на мучение? Покайтесь! Вернитесь домой и будете прощены.
Ждан внимательно осмотрел всадника и перевел взгляд на протозанщиков. Казаки и ройцы, привыкшие никому не доверять, наблюдали исподлобья, но ополченцы застыли с широко открытыми глазами готовые броситься в объятия своего господина, выпрашивать прощение, умолять вернуть их домой. Он добрый – это же очевидно! – он простит, а если и накажет, то не так и строго… а если и строго, то это же заслуженно…
– Лошадь? – не переставал удивляться Рустам.
– «…И я взглянул, и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним…», – громко произнес Михаил-Белый.
– Ты о чем? – не понял Антип.
– Это из Нового Завета. Откровение Иоана Богослова или… Апокалипсис!
– Погоди, погоди, – не согласился Анти-поэт, – Конь, всадник… это понятно, а вот ад тут следует вовсе не за ними, а за… тфу, даже произносить это вслух противно… но факт остается фактом: Израдец на нашей стороне! А, значит… а, значит, это…
– Понты? – поднял брови Рустам.
– Проверим!
Антип склонился к земле, поднял увесистый булыжник и, размахнувшись, бросил камень в наездника. Со свистом разрезав воздух, булыжник попал точно в глаз белому всаднику!
Тишина разорвалась визгом нечеловеческой злобы, заставляя протозанщиков прикрыть уши! Схватившись за глаз, всадник поднялся в стременах, а испуганная лошадь закружила на месте, оступилась и упала на передние ноги. Перелетев через голову кобылы, наездник грохнулся на землю.
Вмиг испарилось наваждение – красивый облик развеялся, и все увидели маленького, жирного, горбатого человечка, с лицом, испещренным гноящимися язвами. Карлик шипел, катаясь по камням Херсонеса, но сил самостоятельно подняться не находил.
Красавица кобыла с ужасом поднялась на дыбы. Недавний всадник, обернувшийся чудовищем, испугал животное. С громким ржанием, лошадь унеслась прочь, а гадкое существо уползло, скрылось под ногами стражи.