Яма. Грустные истории

3

В номере Антона ждал сюрприз. Кровать, аккуратно застеленную, украшали два белоснежных лебедя из скрученных вафельных полотенец. Вся мебель, передвинутая им ранее для освобождения розетки, вернулась на свои места.

Антон внутренне сжался, чувствуя себя уязвимым от осознания того, что чужой человек может свободно зайти в его комнату, переставить вещи, дотронуться до его ноутбука…

Он шумно задышал, подскочил к чемодану, раскрыл его и убедился, что ноутбук на месте. Похоже было, что и всё остальное внутри чемодана осталось неприкосновенным. Он с отвращением взял одного из лебедей кончиками пальцев, встряхнул, расправляя полотенце, и отбросил в сторону. Поступив так же со вторым, он сел на кровать, немного подумал, потом посмотрел на часы. Время уходило. Он физически ощущал, как оно протекает мимо него безвозвратно, и он ничего не может с этим поделать. Разве что достать ноутбук и продолжить работу.

Снова сдвинув предметы интерьера по уже разработанному алгоритму, он подключил ноутбук к сети и раскрыл. Пока грузился редактор, перед мысленным взором Антона, прямо на бликующем экране, на мгновение мелькнули тонкие запястья, покрытые бледной кожей. Его странно поразила мысль о том, что таких рук не может существовать в природе. Они были слишком тонкими, слишком хрупкими, казалось, абсолютно лишёнными не только жира, но и мышц. И кожа – белая, гладкая кожа на запястьях – напоминала скорее пенку от варенья или нечто ещё более эфемерное, чем человеческую кожу.

– Бред какой-то, – пробормотал Антон, встряхнул головой и начал набирать текст.

Прошло какое-то время, прежде чем он понял, что совершенно не может сосредоточиться. Вроде бы слова складывались в осмысленные фразы, но говорили совершенно не о том, что было ему нужно. Антон на всякий случай скинул файл на сервер и отложил ноутбук.

Он лёг на кровать и полежал несколько минут, пытаясь решить, что делать дальше. Если бы он находился дома, то, скорее всего, проблему решила бы небольшая прогулка по безлюдным местам. Но здесь, в чужой стране, он не был уверен, что сможет решиться выйти за пределы отеля.

Антон встал и прошёл на балкон, надеясь, что свежий воздух сможет привести голову в порядок.

– Добрый вечер, – послышалось снизу.

По дорожке мимо корпуса шла Вика, одетая в синий купальник и обмотанная поверх него бессмысленной полупрозрачной тряпочкой. Антон нахмурился, но ничего не сказал.

– А я опять искупалась, – сказала Вика. – Но вообще холодно. А вы не сильно заняты сейчас? Я тогда зайду на минутку.

Антон не успел сформулировать ответ. В его дверь легонько постучали, и он автоматически открыл.

– О, прикольно, – сказала Вика, проходя мимо него в комнату. – У вас номер точно такой же, как мой, только в зеркальном отражении. И ещё у вас мебель подвинута. Понятно, до розетки добирались. Я бы такое не осилила. Я просто телевизор выдёргиваю и вместо него зарядку втыкаю.

Антону стало немного стыдно, что он сам до этого не додумался, и он от волнения сел на кровать.

– Так чем вы занимаетесь здесь, в номере? – спросила Вика. – Просто сидите в тишине?

Антон стал размышлять над ответом. Тем временем Вика подошла к ноутбуку и потрогала трещину на крышке пальцем.

– Бедненький, – сказала она. – Хорошая моделька. Я сначала хотела тоже Эйсер взять, почти такой же, но потом во мне гормоны взыграли, и я купила розовый Vaio. Двое суток ненужный софт вычищала. И я, кстати, тоже на него разок попой села. Но он не треснул, только заскрипел. Жалобно так…

– Нет, – сказал Антон. – Я книгу пишу.

Он и сам не понял, почему это произнёс. Сказав, немного испугался, но отступать было поздно, и он просто в очередной раз сжался в тугой комок, ожидая удара с неизвестной стороны.

– Ух ты, – сказала Вика, пытаясь заглянуть на экран. – Интересно. И о чём же?

Антон заволновался, захлопнул крышку ноутбука и пробормотал:

– Сложно объяснить…

– Я попробую понять, – сказала Вика, опускаясь на стул напротив того места, где сидел Антон.

Антон поднял глаза и встретился с ней взглядом. Глаза были глубокими, притягивающими. Они вроде бы просто представляли собой сферические фрагменты прозрачной живой ткани, призванной обеспечить оптическое преломление света для попадания на сетчатку, но в них чувствовались при этом внимание и живой интерес. Затем изображение с сетчатки по зрительному нерву должно было попасть в мозг. Осознание того факта, что у сидящего напротив существа в прозрачной тряпочке мог быть мозг, повергло Антона в дрожь.

– Я хочу изложить свою концепцию мира, – неуверенно промямлил он. – Свой взгляд на то, как мир устроен.

– Это типа как философский трактат? – повела бровью Вика.

– Нет, – ответил Антон. – Художественная книга. Про то, как главные герои постепенно понимают, что мир – не то, чем кажется.

– Это хорошо, – сказала Вика. – Простите, но я почему-то не думаю, что у вас получился бы хороший трактат. А роман – может быть. Так как, по-вашему, на самом деле устроен мир?

Антон чуть не сказал было «Сложно объяснить», но вспомнил, что он уже произносил эти слова, и ему стало жутко неуютно от этого.

– Я думаю, – сказал он, – что сознание на самом деле определяет материю. То, что мы чувствуем, создаёт мир вокруг нас.

– Ага, – кивнула Вика. – Этакий субъективный идеализм. Начитались Платона с его миром идей?

– Нет, – сразу среагировал Антон. – Вообще не читал.

– Зря, – заметила Вика. – В самом идеализме ведь нет ничего нового. Вы же понимаете, что человечество как раз с него и начинало? Все религии утверждают, что материя – не главное. Философы вроде того же Платона или Декарта, Кант, Гегель – все даже и не сомневались по-настоящему, что сознание первично. И только много позже материализм стал доминирующим. Так что нового в вашей концепции?

Антон молчал некоторое время, потом сказал тихо:

– То, что она моя.

Вика посмотрела на него серьёзно.

– Слушайте, мне правда хочется понять. Это интересно. Давайте я всё-таки схожу к себе, приму душ и переоденусь. Холодно. Я вам тут уже весь стул купальником намочила. Вернусь через пятнадцать минут, и мы как следует поговорим. Хорошо?

Антон подумал секунду.

– Хорошо.

Вика вышла.

Антон вскочил, заходил по комнате взволнованно.

– Да что же я никак объяснить-то не могу! – воскликнул он и вздрогнул от того, насколько гулко отозвались его слова в стенах комнаты.

Он сел на кровать и затих. Довольно скоро – пятнадцати минут явно не прошло – в дверь снова постучали, и вошла Вика, одетая в светлые узкие джинсы и жёлтую футболку с надписью «My secret summer love». Она хотела было сесть на тот же стул, но увидев на нём мокрое пятно, опустилась на кровать рядом с Антоном.

Поймав его взгляд, который был уставлен на то место на футболке, где выступали едва заметные бугорки грудей, она улыбнулась:

– Не обращайте внимания. Я эту футболку по глупости перед поездкой купила. Так что всё-таки нового в вашей идее?

– Я не знаю, – сказал Антон. – Я не читал никаких философов. Я основываюсь на моём опыте и ощущениях. Но если кратко, я верю, что всё вокруг в некотором смысле живое. Вся материя на самом деле имеет своё восприятие мира. И каждая мельчайшая частица материи – это на самом деле и кусочек некоторого общего сознания.

– То есть материя думает? – уточнила Вика.

– В этом не уверен, – ответил Антон. – Наверно, думает не вся. Но чувствует. И представляет каким-то образом саму себя.

– Ну, допустим, – кивнула Вика. – А что это меняет, собственно? Ну, я вот, скажем, с деревьями тоже разговариваю иногда и думаю, что они могут меня слышать. Но ведь действовать они не могут.

– Могут, – возразил Антон. – Они представляют себе какую-то часть мира, которую могут воспринимать, и влияют на то, какой она будет в следующий момент.

– Значит, мир меняется под влиянием каждого дерева, животного, человека? Так? – уточнила Вика.

– Да, – подтвердил Антон. – Но не только. Предметы – тоже материя. Они тоже чувствуют и могут что-то осознавать.

– Довольно спорный момент, – сказала Вика. – Какой в этом смысл? Предметы никак не могут себя проявлять, в них нет свободы воли.

– Они созданы из тех же элементарных частиц, что и люди, – сказал Антон. – И я считаю, что сознание определяется не структурами, которые собраны из этих частиц, а является их неотделимой сущностью. Вы когда-нибудь задумывались о том, какая часть мира на самом деле материальна?

– Конечно, – ответила Вика. – Вы о том, что между молекулами – огромные расстояния, а сами атомы – практически пустые и состоят из кварков, которые сами по себе непонятно что? Да. Когда до меня это дошло, у меня тоже был некоторый шок. Вся Вселенная состоит по большей части из пустоты.

– Сознание – одно из свойств этой структурированной пустоты. Оно принимает разные формы, но остаётся сознанием. Вы же не будете отрицать, что кошки способны воспринимать окружающий мир?

– У кошек есть зрение, слух, обоняние, – не согласилась Вика. – Представьте себе, что у вас нет органов чувств. Будете вы что-то воспринимать?

Антон задумался.

– Что-то буду, – ответил он. – Осознание того, что я – это я, у меня останется. И я наверняка буду видеть сны, которые тоже информация.

– Я думаю, что человек, который с рождения лишён всех чувств, не сможет видеть снов, – сказала Вика и посмотрела вопросительно прямо в глаза Антона.

– Надо об этом подумать, – ушёл от ответа Антон. – Не уверен. Возможно, не будет зрительных образов, но что-то будет. В конце концов, это не так важно. Если даже предметы лишены каналов для входящей информации, сути дела это не меняет.

– Хорошо, – сказала Вика. – Предположим, что вы правы, и мир всё время меняется под влиянием нашего сознания. Кто определяет правила?

– Все вместе, – ответил Антон.

Вика наморщила лоб и некоторое время смотрела в стену.

– Если бы в мире существовало всего два человека и больше ничего, никаких предметов, – сказала она, наконец, – и у этих двоих было совершенно разное восприятие мира, то чьё восприятие реализовалось бы в реальности?

– Хороший вопрос, – заметил Антон. – Я думаю, суперпозиция их взглядов. Они бы взаимно влияли друг на друга. Я считаю, что мир каждое мгновение выстраивается заново, вместе с его прошлым и будущим. В какой-то миг один из этих двоих реализовал бы свои представления о мире, в следующий миг второй основывался бы уже на них. Ну, это упрощённо, конечно.

– А если бы один исчез, то всё было бы подчинено сознанию всего одного человека? – спросила Вика.

– Да, – согласился Антон. – Конечно, тот, первый, может остаться в воспоминаниях и как-то влиять, но может и не остаться.

Вика посидела и помолчала.

– Интересная теория, – сказал она. – В принципе, ничего особенно нового, но взгляд интересный. Не могу сказать, что согласна, я всё-таки скорее материалистка, но думаю, что такая концепция вполне себе полноценна и непротиворечива. Пишите свою книгу. Может быть, из этого что-то получится.

Она встала.

– Не буду вам мешать. Кстати, может быть, на «ты» перейдём? Мне было бы удобнее.

Антон пожал плечами.

– Хорошо.

– А у тебя есть какие-то законченные вещи? – спросила Вика. – Хотелось бы почитать.

– Пока только рассказы, – сказал Антон. – У меня не так много возможностей писать. Я их выложил все. У меня сайт есть. Могу адрес записать.

Он засуетился, соображая, есть ли у него ручка и бумажка, но Вика его остановила:

– Так скажи, я запомню. У меня память очень хорошая.

Антон продиктовал адрес.

– В конце Си или Ти-Эс? – уточнила Вика.

– Ти-Эс, – сказал Антон.

– Спасибо, посмотрю, – Вика двинулась к двери. – Я зайду, когда на ужин пойдём. Хотелось бы продолжить разговор.

– Хорошо, – сказал Антон.

Вика вышла и закрыла за собой дверь. Антон встал и, заложив руки за спину, прошёлся по номеру. Он по неизвестной причине стал чувствовать себя намного свободнее в этой комнате. Стены словно бы раздвинулись, стало легче дышать. Он взглянул в зеркало, поправил всклокоченные волосы, затем вернулся на кровать, раскрыл ноутбук и принялся писать.

Дело шло хорошо. Воображение Антона разыгралось. Сюжет усложнился, образы стали ярче. Антон радовался тому, что слова хорошо его слушались и выстраивались в сочные, неизбитые конструкции, которые легко и интересно было читать. Иногда он вскакивал, задумывался ненадолго, пытаясь разрешить возникшее противоречие, затем возвращался к работе. Он совершенно потерял счёт времени и не ощущал никаких физических потребностей. Он чувствовал себя хорошо.

В дверь постучали. Антон взглянул на часы и понял, что уже вечер.

– Можно? – в номер заглянула Вика. – Идёшь на ужин?

– Иду, – Антон убрал ноутбук в чемодан, и они вышли из номера. Снаружи было уже темно и довольно прохладно. Яркие звёзды покрывали всё небо.

– Вообще мне нравится здесь, – сказала Вика, задрав голову и засунув руки в карманы. – Разбираешься в созвездиях?

– Нет, – ответил Антон. – Я вообще первый раз в жизни звёзды заметил.

Вика рассмеялась, но Антон совершенно не обиделся. Наоборот, ему тоже стало весело от этой своей невнимательности.

– Пошли, – сказала Вика. – А то холодно. Не догадалась я кофту надеть.

Они зашагали в сторону главного корпуса.

– А я прочитала один твой рассказ, – сказала она. – Про бутылку. Понравилось. Честно, не вру. Правда, понравилось. Язык необычный, а сама идея вообще супер.

– Что за рассказ про бутылку? – не понял Антон.

– Ну, когда бутылка очнулась на полу кухни и пыталась понять, кто она и почему здесь находится, – начала рассказывать Вика. – Потом увидела рядом бутылки, решила, что она – одна из них, и стала пытаться достичь высшего просветления. Она пыталась управлять миром, научилась летать, подлетела к зеркалу и поняла, что она – мужик, у которого с перепоя белая горячка. И потом он решает бросить пить, потому что теперь верит в свои силы. Раз, будучи бутылкой, смог научиться летать, то и это тоже сможет. Классно.

– Это старый, – улыбнулся Антон. – Я и забыл про него совсем.

– Здесь сядем опять? – Вика отодвинула тот же стул, что и в прошлый раз.

Антону было всё равно, и они пошли набирать еду. На этот раз аппетит его разыгрался, и он набрал в свою тарелку, кроме «ушей в сухарях», ещё кучу всего понемногу, чтобы попробовать.

– Как работа движется? – спросила Вика, когда они оказались за столом.

– Отлично, – сказал Антон. – Страниц тридцать сегодня написал. Ещё недельку – и закончу. Правда, я ещё толком не перечитывал. Наверняка надо будет править.

– Тридцать страниц – это круто, – сказала Вика. – Я читала, что у Стивена Кинга норма – восемь страниц в день. Он типа старается их писать независимо от желания и вдохновения. Не уверена, что это правильно. А если плохо получается?

– Да нет, – возразил Антон, жуя. – Он прав. Надо себя заставлять. Нельзя ждать вдохновения, иначе оно и не появится никогда. Плохое можно выкинуть потом или переделать. А если не пытаться, то ничего хорошего и не напишется. О! Вот это вкусный салатик.

– А не выпить ли нам немного за знакомство? – спросила Вика.

– Я, в принципе, не пью, – сказал Антон. – Пробовал, но как-то не почувствовал удовольствия. И потом – тут же вроде алкоголь платно. А у меня денег нет.

– Ну, ты даёшь, – покачала головой Вика. – Кто же едет на курорт без денег? А если понадобится что-нибудь? Но ты не волнуйся, я заплачу.

– Хорошо, – согласился Антон.

Вика повернулась в сторону лотков с едой, где прохаживался сонный официант – немолодой морщинистый мужчина с усами – и помахала рукой. Тот встрепенулся и приблизился.

– Could you please bring us a bottle of dry red wine? – спросила она.

– Which one? – уточнил официант, очевидно, собираясь отойти за винной картой.

– No, – остановила его Вика. – Just select yourself. Something good but not too expensive.

– Ok, – сказал официант и удалился.

– А ты откуда вообще? – спросила Вика. – Из Москвы?

– Солнечногорск, – ответил Антон. – Это по Ленинградскому направлению часа полтора на электричке.

– Я знаю, – кивнула Вика. – Была там. Не очень понравилось.

– Да мне тоже не очень, – усмехнулся Антон.

Поднесли вино. Официант разлил его по бокалам, пожелал приятного аппетита и отошёл, пятясь с дурацкой улыбкой на губах.

– Ну что же, – сказала Вика, – выпьем за встречу. И за то, чтобы все знакомства оказывались настолько же приятными.

Они чокнулись. Вика чуть пригубила и отставила бокал. Антон выпил до дна, немного морщась.

– Кислое, – сказал он.

– Приятный вкус, – сказала Вика. – Таким и должно быть приличное красное вино.

– Ну, я не знаток, – согласился Антон. – А ты где живёшь?

– Вообще в Москве, – ответила Вика. – Пыталась жить у парня, недалеко от Москвы, но не сложилось, так что сейчас снова дома. Но у меня мировая мама, так что с ней неплохо, в общем.

– А я с родителями живу, сестрой и её мужем, – сказал Антон. – Квартира двухкомнатная, маленькая. Я там явно лишний. Отдыхаю в электричках по дороге на работу и обратно. Читаю, пытаюсь писать. Но люди сильно мешают.

– Ты типа ярко выраженный интроверт? – подвела итог Вика.

– Не люблю всяких названий, – отмахнулся Антон. – Все люди разные.

Вика взялась за бокал, но заметила, что у Антона пусто, и налила ему ещё.

– Теперь за что? – спросил он.

– За то, чтобы каждый находил для себя такое место, где ему хорошо, – сказала Вика.

– Хорошее пожелание, – согласился Антон, поднимая бокал и параллельно пытаясь языком выковырять из гнилого зуба застрявшую там крошку.

– Ты не глотай залпом, – посоветовала Вика. – Это же не водка. Распробуй. Когда перепробуешь много разных сортов, начнёшь ценить хорошие.

– Зачем? – не понял Антон.

– Чтобы удовольствия больше получать от жизни, – сказал Вика. – Кстати, можно тебя покритиковать?

Антон сделал пару глотков вина.

– Давай.

– Сайт у тебя совершенно ущербный. Нет, я понимаю, что содержание – это главное, но свёрстано криво.

– Да я знаю, – Антон отмахнулся. – Я его делал, просто чтобы научиться. А потом всё поправить было некогда. Я его использую только как хранилище для текстов, чтобы тем, кто интересуется, ссылки давать.

– И много кто интересуется? – спросила Вика.

– Никто, – ответил Антон и выпил ещё немного.

– Я могу сделать тебе сайт, – сказал Вика. – Я не специалист, но получится лучше, чем сейчас. Мне понравился твой стиль. Тебе надо как-то раскрутиться.

– Ну, вот напишу свою книжку, тогда попробую, – сказал Антон. – Таков был план, во всяком случае…

– Может, наоборот, тогда твой сайт поможет мне как веб-дизайнеру заработать репутацию, – улыбнулась Вика. – Ну, за сотрудничество?

Они чокнулись снова.

– Нет, в принципе, вкусно, – сказал Антон, допив бокал. – Но всё равно кислятина. Я больше «Пепси» люблю. И сок томатный.

Он умолк и опустил глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.

– Слушай, что-то я пьянею, – сказал он. – И мне это не нравится. Нехорошо как-то.

Он запрокинул голову, вдохнул воздуха.

– Извини. Я, наверно, в номер пойду. Спать лягу.

– Хорошо.

– Не обижайся.

– Да нет, конечно, – Вика взглянула на него слегка обеспокоенно. – Может, подождёшь, пока я расплачусь?

– Нет, – ответил Антон, вставая и с грохотом отодвигая стул. – Я дойду, не волнуйся.

Он двинулся в сторону номера, заметно покачиваясь, словно бы выпил не пару бокалов вина, а чего-нибудь покрепче.

Вика допила вино и налила себе ещё, глядя вслед удаляющейся нескладной фигуре.

4

Антон проснулся от того, что упал с кровати, больно ударившись головой о тумбочку. Спросонья отчего-то решил, что у него пропал ноутбук. Метнулся к чемодану, проверил. Потом, посмотрев, сколько времени, понял, что проспал завтрак. Умывшись и немного придя в себя, принялся за работу. Перечитав вчерашний фрагмент, остался доволен и присовокупил к нему пару страниц. Задумался над заковыристым поворотом сюжета, но тут постучали в дверь.

– Привет, – сказала Вика, заходя внутрь. – С тобой всё в порядке? Я достучаться не могла утром.

– Привет, – ответил Антон. – Всё нормально. Спал просто. Уже обед?

– Да. Пошли?

– Пошли.

По дороге к ресторану Антон вдруг отметил, что держит Вику за руку. Это его слегка удивило, но не расстроило.

– Ты извини меня за вчерашнее, – сказал он. – Мне, правда, стало плохо. Я несколько раз пытался пить раньше, но на меня алкоголь странно действует.

– Да не за что тут извиняться, – ответила Вика. – Это я зря тебя уговорила пить, когда ты не хотел.

– Ты же не знала. Я вечно не могу толком объяснить другим людям, чего хочу.

– Может, надо больше тренироваться? – улыбнулась Вика.

– Может, – согласился Антон. Он стоял с тарелкой в руках возле лотков с едой и разглядывал её с нескрываемым отвращением. – Что-то я не очень и есть-то хочу.

– Лучше попытайся, – посоветовала Вика. – Токсины быстрее выйдут.

Антон послушно наложил себе немного «ушек», взял булочку и стакан воды.

– Как книга движется? – спросила Вика.

– Потихоньку, – ответил Антон. – Сегодня хуже голова работает. Надо освежиться как-то.

– А не хочешь искупаться после обеда? Правда, вода холодная, но волн почти нет.

– Я плавать не умею, – признался Антон. – И потом, плавок у меня нет.

– Ну, это проблемы небольшие, – сказала Вика, отставляя в сторону свою чашку кофе. – А я люблю решать проблемы.

Очень скоро Вика тащила его к выходу с территории отеля. Антон робел, но подчинялся. Добравшись до пёстрого ряда магазинчиков, возле которых суетились пугающие Антона жестикулирующие местные жители, Вика отпустила его и направилась к ближайшему продавцу. Что-то объяснив на смеси языков, продемонстрировала на себе то место, куда обычно надевают плавки, показала в сторону Антона. Продавец закивал, скрылся внутри магазинчика и появился с ворохом плавок в руках.

– Какие взять? – крикнула Вика Антону, не решающемуся приблизиться.

Антон пожал плечами и отвернулся.

Через минуту Вика подошла к нему, продемонстрировав чёрные плавки с тонкими красными полосками по бокам:

– Такие сойдут? Держи. Я договорилась, если что, поменять.

Они двинулись в сторону отеля.

– С этой твоей человекобоязнью нужно что-то делать, – вздохнула Вика. – Но ты не волнуйся, я понимаю, что это проблема сложнее, чем отсутствие плавок. Я не сторонник теории, что учить плавать надо, швыряя в воду. Не все же выплывут… Ладно. Переодевайся. Встречаемся у тебя через пять минут.

Едва Антон застегнул штаны, Вика в купальнике и всё той же полупрозрачной тряпочке заглянула к нему в номер:

– Пошли.

Вопреки заявлениям Вики, волны всё-таки оказались довольно приличными. Антон глядел на море недоверчиво и явно не хотел туда лезть.

– Раздевайся, – приказала Вика, развязывая свою тряпочку.

Антон стащил с себя футболку, сбросил ботинки и принялся стаскивать штаны.

– Кошмар какой, – сказала Вика. – Да ты доходяга почище меня. Ты бы хоть подкачался, что ли, немного.

– Зачем? – уточнил Антон.

– Ладно, – не стала объяснять Вика. – Заходи в воду.

Она сама зашла по пояс, присела, окатив себя водой.

– Ух! – сказала она. – Ничего. Уже не такая холодная, как утром. Ну, иди, иди, чего ждёшь?

Антон робко шагнул в воду и словно бы обжёгся, отдёрнув ногу.

– Холодно же, – сказал он.

– Ты хочешь научиться плавать или нет?

Антон не был уверен, но всё-таки двинулся вперёд. Как только его новые плавки коснулись воды, он начал мелко дрожать, стуча зубами.

– Зайди чуть глубже, – посоветовала Вика. – Теплее будет. Присядь и в воде подвигайся.

Антону казалось, что он сейчас упадёт в обморок от холода, а ещё больше от собственных переживаний, однако он подчинился – скорее, автоматически. Присел, задёргал руками. Дрожь отступила.

– Теперь попробуй как я, – сказала Вика.

Она опрокинулась на спину, раздвинув в стороны руки и ноги. Часть лица осталась на поверхности, а тело погрузилось, но держалось на плаву.

– Попробуй, – сказала Вика, стараясь не глотнуть воды. – Почувствуй, как вода держит.

Она встала, отряхнула волосы и выжидающе посмотрела на Антона.

Он так же лёг на спину, раскинув все конечности, и медленно пошёл ко дну. Вика ухватила его за шею и выдернула из воды. Антон кое-как встал на ноги и, ошалело сплёвывая воду, двинулся к берегу.

– Постой! – крикнула Вика.

– Нет, – сказал Антон. – Прости. Не могу.

Она последовала за ним. Принялась обтирать его своим полотенцем – дрожащего, жалкого, с лицом, облепленным мокрыми, похожими на водоросли волосами.

– Да уж, – сказала Вика. – Тяжёлый случай. Похоже, в тебе вообще ничего нет, кроме костей и нервов. Хотя, в принципе, если ты воздуха наберёшь, то всё равно наверняка…

– Давай в другой раз, – перебил Антон мрачно, садясь прямо на песок.

– Хорошо, – сдалась Вика.

– Давай просто посидим, – предложил Антон.

И они сидели, глядя на мрачное серое море, которое накатывало свои волны на берег одну за другой. Антон смотрел вдаль, на горизонт, хотя там, собственно, ничего не было видно, кроме самого горизонта – тонкой линии, разграничивающей тучи и море.

– Знаешь, что я думаю? – заговорила Вика, обтираясь и наматывая на себя тряпочку. – Я думаю, что ты так веришь в первичность сознания как раз из-за твоих проблем с коммуникацией. Ты ограничен в своём влиянии на мир, и твоя теория – защитная реакция. Тебе хочется верить, что ты своими мыслями можешь на что-то влиять.

Антон повернул к ней лицо.

– Возможно, – сказал он. – Но какая разница, почему я к этому пришёл? Ведь теория-то верная. Я в это не верю, я знаю. Во всяком случае, убеждён.

– Как ты можешь это знать? – не поняла Вика. – С точки зрения внешнего наблюдателя выглядит всё одинаково независимо от того, первично сознание или нет.

– Не совсем, – возразил Антон. – Есть много практических следствий, которые можно проверить. Например, можно в своей голове научиться выстраивать образы так, чтобы они влияли на мир определённым образом.

– И ты можешь это продемонстрировать? – спросила Вика.

– Это не очень легко, – сказал Антон. – И нужно время. Но, в принципе, могу. Кроме того, я могу тебе рассказать, как я к этому пришёл, и ты сможешь сама убедиться.

– Да, было бы здорово, – подтвердила Вика, подсаживаясь рядом.

– Попробуй провести следующий эксперимент, – сказал Антон. – Спланируй некоторое действие, достаточно сложное. Например, поездку или какое-то мероприятие, в котором ты играешь важную роль. Чтобы для других это было менее важно. И напиши о своём плане рассказ, художественный. Талант здесь не важен, важнее фантазия и внимание к деталям. Опиши, как всё это будет, в подробностях. А через некоторое время этот план осуществи.

– И что? – не поняла Вика. – Ты хочешь сказать, что всё будет именно так, как я спланирую? Так это же от меня зависит.

– Нет, – Антон покачал головой. – Скорее всего, получится всё совсем не так. Но не это важно. Попробуй – ты будешь сильно поражена.

– Чем?

– В твоём реальном событии будут всплывать очень странные совпадения с твоим рассказом. В основном в мелких деталях, но они будут удивительными, а иногда пугающими. Скажем, напишешь ты, когда твоя фантазия разыграется, что в твоём путешествии тебя будет сопровождать дрессированный лев. А на самом деле какой-нибудь человек по имени Лев встретит тебя в подворотне и побьёт. Или напишешь ты, что испачкала брюки шоколадом – на самом деле испачкаешь, к примеру, какашками.

– Да это же ничего абсолютно не значит, – сказала Вика. – Во-первых, это просто совпадения. Во-вторых, если у тебя в голове какая-то теория, то ты подсознательно ищешь признаки, её подтверждающие.

– Ты сама попробуй, – сказал Антон. – Потом возражай.

Вика подняла какую-то палочку и принялась ковыряться в песке.

– Ну, хорошо, – сказала она. – Спорить не буду.

– Я знаю, что всё имеет разные толкования, – заметил Антон. – И, если бы я сказал, что от моего настроения зависит погода, ты бы возразила, что всё наоборот. Только вот в последнее время очень часто у меня плохое настроение. Наверно, климат Земли портится, да?

Он улыбнулся. Вика тоже.

– А у тебя, оказывается, и чувство юмора есть, – сказала Вика и провела пальцем по его рёбрам. – Но всё равно ты доходяга.

– От доходяги слышу.

Они засмеялись.

– Ладно, пошли по домам, – сказала Вика. – А то я тебя от работы отрываю.

– Пошли.

Они побрели в сторону корпуса.

– Что-то ноги совсем не идут, – пожаловалась Вика. – От песка, что ли.

Антон усилием воли двинул корпус навстречу и стал поворачивать обратной стороной.

– Ну вот, – подтвердила Вика. – По плитке идти – совсем другое дело.

Они разошлись по комнатам, где Антоном снова завладела неоконченная книга. Он писал яростно, упорно, принимая решения, важные для сюжета, легко и без сомнений. Наконец, дописав до конца очередной главы, посмотрел на часы и забеспокоился. Обычно в это время Вика уже стучала в дверь. Он встал, походил по комнате и с совершенно неожиданной для себя смелостью решил за Викой зайти. Он вышел на улицу, помялся пару секунд и занёс руку над дверью соседнего номера, чтобы постучать. Дверь распахнулась.

– Ой, – сказала Вика. – Ты меня напугал. Ты что это?

– Мне показалось, – Антон снова с трудом подбирал слова, – что ты подозрительно задерживаешься…

– Почему же подозрительно? – рассмеялась Вика. – Просто решила немного вещи свои привести в порядок и закопалась. Пошли.

Она захлопнула дверь и вспомнила:

– Чёрт. Надо же утюг на ресепшн вернуть. Сейчас.

Она вновь зашла в свой номер и вернулась уже с утюгом в руке.

– Ты не понесёшь? Какой-то он у них тяжеленный.

Антон взял видавший виды утюг с ручкой, перемотанной драной изолентой, и почувствовал, что он действительно чересчур тяжёлый. Пока дошли до главного корпуса, Антон порядком устал. Там Вика забрала у него утюг и отдала седому портье. Тот посмотрел на них, и в глазах его плясала непонятная для Антона хитринка.

В ресторане, набрав в очередной раз еды, они сели друг напротив друга.

– Как твоя книга? – спросила Вика.

– Очень хорошо, – ответил Антон. – Идёт быстрее, чем планировал. Кстати, разговоры с тобой помогли мне немного лучше понять, как всё на самом деле работает. Я даже поправил пару старых кусков, где всё довольно смутно объяснялось.

– Молодец. У тебя хоть есть чем заняться. А я всё больше скучаю.

Антон посмотрел на неё, отложил вилку с ножом и, немного волнуясь, сказал:

– Знаешь, ты не такая, как все. Не могу объяснить. Я вообще очень долго схожусь с людьми. Даже рядом находиться не могу, а уж тем более разговаривать. Я к своей сестре лет пятнадцать привыкал. А к мужу её до сих пор не могу привыкнуть. Он… шумный слишком. А с тобой не так всё. Такое чувство, что я тебя всегда знал. Как будто мы с тобой давно знакомы, и я тебе что угодно могу сказать. Вот.

Он снова взял в руки вилку и нож и продолжил есть.

– Спасибо, – сказал Вика, улыбнувшись. – Очень приятно такое слышать. Можно, я честно скажу?

– Угу, – ответил Антон, чуть не выронив изо рта кусок еды.