– И что же ты предлагаешь?
– Снова войти в музей. Найти зеркало, которое приведёт нас обратно в наш мир.
– Ты думаешь, это возможно? – спросила Женя.
– Не знаю. Но разве есть другой выход?
Женя кивнула.
– Только не бросай меня. Одна я тут не выдержу.
– Не брошу.
Они вошли в музей. На стене напротив входа по-прежнему висело чёрное зеркало, где они раньше видели Чёрную Госпожу. На столике под зеркалом стояла фарфоровая ваза с одинокой красной розой. Женя подошёл к зеркалу и вгляделся в него. Потрогал карандашом. Твёрдое. Постучал. Звук был глухим.
– Странно, – сказал он. – Там же должна быть комната. Как думаешь, стоит его разбить?
– Не знаю, – ответила Женя. Как начинаю чувствовать этот запах, перестаю соображать.
– Ладно, пока не будем. Пойдём внутрь.
Женя открыл дверь справа. Они оказались в маленьком квадратном помещении с единственным зеркалом на стене – огромным, метра два в ширину и чуть больше в высоту.
– Здесь же был первый зал, – удивилась Женя. – Со старинными зеркалами.
– Это было совсем не здесь, – ответил Женя и потрогал зеркало карандашом. Тот погрузился в зеркальную поверхность, словно в воду.
– Здесь можно пройти, – сказал Женя.
– Я боюсь.
– Я тоже. Держи меня за руку. Прыгнем на счёт «три».
– Хорошо, – Женя вцепилась в его ладонь, да так, что от её ногтей должны были остаться глубокие следы.
– Раз, – произнёс Женя. – Два. Три!
Они прыгнули. Женя летела сквозь зеркало, зажмурившись, ощущая в своей руке руку Жени, и ей казалось, что они проваливаются в глубокий чёрный колодец. И она внезапно почувствовала, как ладонь в её руке словно бы тает. Постаралась ухватить ещё крепче, но поймала пустоту.
Под ногами вдруг оказался твёрдый пол, а вокруг – абсолютная тьма.
– Женя… – робко позвала она, и, не услышав ответа, поняла, что оказалась одна.
Её сердце сжалось, и всё существо разом наполнилось страхом. Она находилась в полном одиночестве, в темноте, в неизвестном месте, которое таило множество загадок, неподвластных её уму, а потому внушавших ужас. К тому же она не могла даже приблизительно сказать, что это за место – просто колдовской Музей Зеркал глубоко в лесу, параллельный мир или вовсе другая планета.
Она прижалась спиной к стене и стояла так долго-долго, опасаясь пошевелиться. Потом сообразила, что у неё с собой есть мобильный телефон, экран которого светится. Нашарила в сумочке, достала, нажала на кнопку. Свет был неярким, хотя, приблизив телефон к стене, Женя увидела шершавую поверхность досок.
Её вдруг осенило, что можно попробовать позвонить. Однако телефон тут же охладил этот пыл – индикатор показывал, что сеть отсутствовала. «Конечно, не во всех же параллельных мирах есть сеть GSM» – подумалось ей. С другой стороны – она могла просто находиться в подвале. Пройдя вдоль стены, Женя вновь наткнулась на зеркало, блеснувшее под светом голубого экранчика. Потрогала пальцем. Палец погрузился вглубь стекла. Она уже привычно прошла в зеркало и оказалась с другой его стороны, в конце длинного слабо освещённого коридора. Люминесцентные лампы на потолке искрили и мерцали, придавая и без того мрачной обстановке ощущение тревоги.
Женя устало брела вдоль коридора, касаясь рукой левой стены. Через несколько десятков метров она пришла к перекрёстку, разделявшему коридор на три таких же. Можно было повернуть влево, вправо, или продолжить движение вперёд. Она выбрала левое направление. Здесь было темнее, поскольку горела всего одна лампа вдалеке.
Она медленно шла вперёд, пока под ногой что-то тихо не звякнуло. Женя нагнулась и подобрала небольшой предмет. Рассмотрев поближе, она узнала ключи от машины с брелоком сигнализации, которые Дмитрий носил в кармане. Подняв глаза, она увидела и его самого. Вернее, их. Жене захотелось закричать, но дыхание перехватило, и она издала только сдавленный стон.
Перед ней, в тупике, на высоте около метра от пола, горизонтально располагалось большое металлическое зеркало. На нем, привалившись боками друг к другу, стояли верхние части двух тел в белых футболках. Нижние части, отрезанные зеркалом, лежали на полу в пятне бурой запёкшейся крови. Женя, словно загипнотизированная, смотрела мёртвым Дмитриям в остекленевшие глаза, и её сознание, отказывавшееся воспринимать увиденное как реальность, начало проваливаться в чёрный туман.
Она развернулась и пошла прочь. Ключи сами собой переместились в сумочку.
– Сущность всего бренного… – бормотала она. – Бренность всего сущего…
Она снова прошла перекрёсток, на этот раз двигаясь прямо. Не потому, что за этим стояла некая логика, просто проще было не повернуть, чем повернуть. Здесь пахло ещё более отвратительно, чем во всех остальных уголках зеркального лабиринта. Жене хотелось побыстрее отсюда выбраться, и она ускорила шаг, хотя ноги уже ныли от долгой ходьбы на каблуках.
Внезапно она увидела впереди два огня. В первый миг обрадовавшись, она вдруг подумала, что это вроде бы не совсем огни. Или даже точно – не огни, а скорее глаза.
Существо приближалось к Жене, всё более прорисовываясь во мраке. Она уже понимала, что оно раза в полтора выше неё ростом, что его кожа имеет бледно-зеленоватый оттенок, а его руки и ноги – костлявые, тонкопалые, когтистые…
Она попятилась, затем развернулась и помчалась по коридору прочь – настолько быстро, насколько позволяли каблуки. За спиной раздавался неторопливый стук когтей по паркету, и она поняла, что тварь движется за ней… Повернув на перекрёстке направо, она сорвала с ног туфли и, взяв их в руку, побежала босиком. Здесь было светлее, но лампы на потолке то гасли, то загорались вновь, сбивая с толку. В одну из таких вспышек Женя вдруг увидела, как навстречу ей шагает крупная человеческая фигура. Это был высокий мужчина, одетый только в некое подобие чёрных плавок. Женя испуганно прижалась к стене, и человек, даже не взглянув в её сторону, проследовал мимо. Женя успела разглядеть бритый наголо череп и тяжёлую лопату, которую он нёс на плече.
Она хотела было бежать дальше, но услышала громкий лязг слева, оттуда, куда прошёл незнакомец. Посмотрев в ту сторону, она увидела, как он яростно машет лопатой, нанося удары зелёному существу, которое постепенно оседало на пол, словно набитый навозом мешок.
Женя решила подождать. Ведь этот человек мог оказаться тем, кто способен показать ей дорогу назад. По крайне мере, это внушало надежду.
Покончив со зверем, человек присел воле него и склонился над телом. Жене не было видно, что он делает, из-за его спины. Затем он встал, распрямился, вновь водрузил лопату на плечо. Развернувшись, он зашагал в направлении Жени.
Она встала на его пути и, растерявшись, попыталась заговорить с ним, но не знала, как обратиться:
– Молодой человек… Сударь… Товарищ…
До него оставалось чуть больше метра. Женя смогла, наконец, рассмотреть незнакомца. Молодым человеком его можно было назвать лишь с натяжкой. Несмотря на сильное, мускулистое тело, лицо было всё покрыто глубокими дряблыми морщинами, а глаза… Женя похолодела, заглянув ему в глаза.
В глазницах вместо обычных человеческих глаз переливалась тягучая неоднородная зеленоватая жидкость, заключённая в выпуклые блестящие пузыри.
Мужчина остановился и улыбнулся, обнажив бесчисленное множество длинных тонких зубов, расположенных в два ряда. По зубам на губы и подбородок закапала кровь. Он замахнулся лопатой.
Женя едва успела пригнуться. Ещё когда лопата свистела над её головой, она развернулась и ринулась от этого ужасного создания дальше в полумрак. Сердце билось в груди, как отбойный молоток, и ноги сами несли её вперёд, к приближающемуся зеркалу в конце коридора.
Не раздумывая, Женя прыгнула в него. Удар был сильным. Осыпанная осколками, она вдруг почувствовала, что влетает в стену пламени, которое тут же набросилось на её тело и принялось жечь со всех сторон. Она закричала. Зажмурившись, метнулась к стене. Лицо обдало жаром, и всю кожу на нём пронзила горячая боль. Где-то вдалеке раздался звон тяжёлого колокола. По коже на спине пробежала волна огня, подхлестнувшего Женю, и она бросилась в другую сторону. Колокол прозвонил ещё раз. Пальцы провалились сквозь тонкую, но ощутимую преграду, и она поняла, что на её пути – очередное зеркало. Сделав шаг сквозь него, она упала на влажный холодный пол и принялась кататься по нему, сбивая остатки пламени. Затем отключилась.
…Она не знала, сколько времени пролежала на полу. Но, когда пришла в себя, поняла, что сильно замёрзла. Болело горло. Сильно, просто нестерпимо жгло кожу на спине, а ещё больше – на лице. Приподнявшись, обнаружила, что одежда сваливается с неё обгорелыми лохмотьями. Стало очень жаль блузку – Женя её любила. Поднявшись на ноги, Женя поняла, что осталась в одних трусиках и обрывках чулок. Туфель нигде не было видно – скорее всего, потерялись в огне. Зато сумочка, чуть оплавленная, валялась рядом. Было удивительно, как Женя её не потеряла во всей этой беготне. Дрожа и обхватив себя руками, она осмотрелась. Это была совершенно нормальная, человеческая комната.
В углу стояла деревянная кровать, застеленная красным шёлковым покрывалом. Рядом разместился внушительный неуклюжий гардероб, ещё левее – маленький пуфик и трюмо с множеством пузырьков и тюбиков на нем. А на левой стене висело огромное чёрное зеркало. Если бы не сумрак, здесь было бы вполне уютно.
Женя подошла к трюмо. Первым впечатлением был шок. Брови выгорели совсем, волосы на голове, слава Богу, всего лишь подпалились на кончиках. Правая сторона лица вся покраснела, на скуле налился огромный пузырь с мутной жидкостью. На мочке уха отслоилась кожа. Осмотрев себе спину, Женя поняла, что там всё не так страшно – просто обширное покраснение. «Наверно, когда усохнет и начнёт стягивать, будет очень неприятно», – подумала она.
Приблизилась к гардеробу, открыла дверцы. На дне валялись целые залежи старых разноцветных тряпок. Женя разгребла их и обнаружила чёрные туфли-лодочки с бантиками на носке. Примерила. Впору. Единственная вешалка была занята длинным чёрным платьем с рукавами-фонариками. Женя приложила его к себе и убедилась, что размер подходит. Принялась натягивать, что вызвало болезненные ощущения при соприкосновении ткани с обгоревшей кожей. Посмотрела на себя в зеркало. Не так уж и плохо. Нашла в одной из баночек питательный крем. Смазала лицо. Стало немного полегче. Слегка подкрасила губы. Вдруг заметила, что на краю трюмо лежит шляпка с вуалью. Надела, опустила вуаль на лицо. Вообще блеск. Она выглядела, как собственная бабушка.
Женя вдруг поймала себя на мысли, что не понимает, зачем всё это. Всё происходило само собой, машинально, словно кто-то невидимый водил её за руку, подсказывал, куда посмотреть, что сделать. От этой мысли ей стало хорошо и беззаботно, и она отдалась течению. Захотелось сесть на старинный стул с гнутыми ножками. Женя села и услышала вдали неясные голоса. Она разобрала только «Кому тут за вход платить?»
– Не нужно платить, – сказала она. – За вход уж точно.
Внезапно что-то щёлкнуло, и в помещении стало очень светло, будто его в мгновение ока залили жидким светом.
– Так вы и есть Чёрная Госпожа? – послышался голос из-за зеркала.
Женя засмеялась, представив, что она сейчас и вправду похожа на Чёрную Госпожу.
– Не знаю. Это самое… Ну, наверно…
– Так мы можем войти? – спросил женский голос.
– Конечно, можете, – ответила Женя. – Здесь много всяких зеркал.
Свет погас, и комната вновь оказалась в полумраке. Женя сидела на стуле, глядя в тёмное стекло сквозь ячейки вуали, и ей казалось, что там, в стекле, рождаются таинственные чёрные узоры – переливающиеся, причудливые, прекрасные, зовущие её в сон…
Она очнулась, едва не свалившись со стула. Вдруг вспомнила всё, что произошло. В голове прояснилось, и захотелось найти дорогу домой.
Двери в комнате не было, и это показалось Жене странным. Как-то ведь она сюда попала. Сквозь зеркало. А это означало, что, входя в зеркало, совсем необязательно выходишь тоже из зеркала. Можно выйти и просто так, из пустоты. Возможно, и войти в пустоту можно тоже?
Впрочем, это было не так уж важно. Если она только что слышала голоса своих друзей, значит, по ту сторону зеркала находился мир, в котором она недавно была сама.
Женя схватила стул за спинку и ударила по чёрному зеркалу. Осколки полетели вниз, осыпая пустую вазу, стоящую внизу на столике. Прихватив сумочку, Женя шагнула в проём, спрыгнула со столика на пол и уверенным шагом направилась к двери.
Чистый воздух опьянял. Весёлое солнышко дарило бодрость. Женя на мгновение задержалась у чёрной «Короллы», думая, не попробовать ли уехать на ней, но решила, что лучше не рисковать – водить машину она пробовала раз в жизни, и тогда съехала в кювет, вызвав большое неудовольствие отца. Она воодушевлённо направилась по просёлку прочь от музея. Захотелось напеть песенку, но, как назло, она не могла вспомнить ни одной мелодии, а тем более слов.
Туфли-лодочки были ужасно удобны, да и платье, несмотря на всю старомодность, ей начинало нравиться. Оно так приятно обтекало ноги при ходьбе, освежая после долгого пребывания в затхлом мирке музея.
Она шла и шла, и, чем ближе было к деревне, тем ей становилось грустнее. Она вспомнила Дмитрия, внезапно приобретённого брата-близнеца Женю и особенно Ларису, и оттого, что их не было рядом, она ощущала внутри пустоту, которую совсем нечем было заполнить. Вот появились первые покосившиеся дома, значит, до таверны оставалось недалеко.
Раньше она видела эти домики только из окна машины. Теперь же было время рассмотреть их как следует, и Женя поймала себя на мысли, что с ними что-то не так. Всё больше и больше убеждаясь в этом, она решила подойти поближе и разобраться. Распахнула калитку в почти упавшем заборчике, направилась к двери. В том домике ставни были заколочены. Постучала в дверь. Толкнула рукой. Дверь распахнулась. Женя вошла внутрь. Или, вернее, вышла наружу, поскольку за дверью ничего не было. Дом представлял собой одиноко стоящую переднюю стену, подпёртую парой брёвен. Осмотревшись по сторонам, Женя увидела, что и остальные дома – всего лишь декорации. Единственным исключением являлась таверна, куда озадаченная Женя и зашагала.
Раскрыв дверь, она вошла внутрь, миновала гардероб и оказалась в знакомом зале. Уселась за столик на корявую деревянную скамейку.
– Гарсон! – крикнула она и засмеялась.
Через мгновение возле стола появился всё тот же мальчик, и она даже не успела заметить, откуда он взялся. Он положил на стол перед ней коробок спичек, зеркало в серебряной оправе с длинной ручкой и поставил графинчик с прозрачной жидкостью, а также изящную стопочку.
– Что это? – спросила Женя.
– Вы же Чёрная Госпожа? – уточнил мальчик.
– Да, – подтвердила Женя, тихо улыбнувшись под вуалью.
– Я знал, что вы придёте. Мне говорили, что вы закажете водку и купите спички. И просили передать зеркало.
– Кто просил? – спросила Женя, насторожившись.
– Только насчёт закуски я не знаю, – продолжил мальчик, проигнорировав её вопрос. – Что предпочитаете?
– Салатик какой-нибудь сооруди, – она пошарила в сумочке, ища кошелёк.
– Не беспокойтесь, – ответил мальчик. – За счёт заведения. Кто-нибудь всё равно заплатит.
– Замечательно, – сказала Женя.
Через пару минут гарсон поднёс большую миску салата, в котором угадывались кальмары, грибы, яйца, лук и что-то ещё, что трудно было распознать на вид… Положил рядом вилку и нож.
– Что-нибудь ещё? – спросил он.
– А нет ли у тебя какого транспорта? – спросила Женя.
– К сожалению, нет. Раньше была бричка с кучером, да в речку свалилась. Одну ногу только и достали.
– Тогда ладно, ступай себе. Да гляди, не подсматривай. Я сегодня не очень хорошо выгляжу.
– Слушаюсь, госпожа, – мальчик поклонился, попятившись назад, и улетучился, словно его и не было.
Она подняла вуаль, налила себе водки, выпила и начала жадно есть.
Её снова потянуло бормотать.
– Странно, – говорила она. – Нога есть, а человека нет. И кто-то же должен свет включать? Да и выключать тоже…
После трёх рюмок Женя поняла, что уже опьянела. Оторвав взгляд от стола, она принялась разглядывать помещение. Тяжёлые, грубые столы. На стене – огромные лосиные рога. Неказистая деревянная барная стойка. Приоткрытая ширма рядом, за которой видна другая комнатка. А в той комнатке двигалась огромная чёрная тень, волоча за собой толстый чешуйчатый хвост.
Женя выпила ещё, зажевала остатками салата. Забрала зеркало и спички, убрав в сумочку. Встала из-за стола и направилась к выходу.
– Ничего, – сказала она вслух. – Дойду до шоссе, машину поймаю.
И побрела по просёлку дальше, мимо фальшивых заброшенных домиков.
Солнце начинало клониться к закату. Где-то застрекотали цикады. Тучек на небе совсем уже не стало, и воздух окружал Женю такой невероятной свежестью, что хотелось летать… Впереди уже виднелось шоссе, и Женя, несмотря на все трудности и переживания сегодняшнего дня, уже живо представляла себе, как доберётся домой, уляжется в ванну и расслабится. Ожоги, правда, будут заживать долго, и Бог знает – может, придётся пластику на лице делать, но это все-таки мелочи по сравнению с тем, что она – выбралась!
Внезапно она врезалась лбом в невидимую стену. Врезалась больно, шишка будет гарантированно. Ощупала преграду. Твёрдое стекло. Оно преграждало просёлок и было абсолютно прозрачно. Женя сошла с дороги влево, подобрала подол и перепрыгнула канаву. Попробовала обойти. Преграда не кончалась. Она застучала по невидимому стеклу кулаками, ударила ногой, затем напрыгнула всем телом. Стекло не подавалось.
– Боже мой… – прошептала она. – Ну за что? Почему я не могу просто вернуться домой?
Из её глаз – впервые за этот день – брызнули слёзы. Она рыдала, подвывая, и чувствовала, как ветер, проникая через прозрачную стену, шевелит её мягкие послушные волосы. Ей от этого стало ещё грустнее. Ветер может пройти, а она – нет…
Она вернулась на дорогу и задумчиво зашагала назад, в сторону музея. Где-то вдали, за лесом начал звонить колокол. Женя даже не заметила, как миновала таверну и цепочку домов. В её голове плясала куча вопросов о том, что, как, когда и почему, собственно, в этом безумном мире происходит, но внятных ответов она не находила. Кроме, разве что, одного – что-то крылось в Музее Зеркал. Дорога снова вела её вглубь леса, и она всё яснее осознавала, что хочет сделать.
Вот и полянка. На ней стояла чёрная блестящая машина. Женя уверенно достала из сумочки ключи. Отключила сигнализацию и открыла багажник. В багажнике лежала большая металлическая канистра. Женя отчего-то была уверена, что она там должна лежать. Иначе и быть не могло, иначе для чего мальчик из таверны передал ей спички?
Она вытащила канистру и поволокла её к крыльцу. Повозилась с крышкой. Плеснула немного на дверь. В воздухе распространился приятный бензиновый аромат. Женя побрела вокруг дома, выплёскивая содержимое канистры на деревянные стены. Вернулась к крыльцу, совершив полный круг, и вылила остатки бензина на ступеньки крыльца.
Спичка всё не хотела зажигаться о коробок. Вторая загорелась, но тут же потухла. Женя чиркнула третьей и поднесла к ступеньке. Бензин вспыхнул синхронно с очередным ударом колокола. Огненная змейка побежала к двери. Пахнуло жаром, и Женя отступила на несколько шагов. Огонь распространялся быстро, разбегаясь по пятнам бензина на стенах. Скоро факел пламени взметнулся над крышей, и всё здание оказалось охваченным огнём. Жене почудилось, что внутри кто-то жалобно вскрикнул. Она восторженно глядела на яркое пламя, и знала, что отражения его языков весело пляшут сейчас в её глазах.
Внезапно покосилась тяжёлая надпись над крыльцом. Чугунные слоги «ЗЕР» и «ЗЕЙ» с грохотом упали на горящую траву возле ступенек, так что от вывески остались только «МУ» и «КАЛ».
Женя посмотрела ещё с минуту, убедилась, что огонь не собирается потухать, и, развернувшись, зашагала прочь от музея. Она улыбалась. Позади неё раздался скрежет – скорее всего, перекрытия начали рушиться, хороня под собой зеркала. В тот же миг произошло нечто странное.
Женя, до этого медленно бредущая вдоль по просёлочной дороге, вдруг увидела, как всё вокруг резко сменилось на огромный город, обступивший её с четырёх сторон. Гигантские здания, устремляющиеся вершинами ввысь, заслоняли собой горизонт и большую часть неба. Люди и машины суетливо проносились мимо, размазываясь в неясные образы. Женя не успела даже как следует осмотреться, как город вдруг исчез, и вместо него возникла пустыня – жаркая, бескрайняя, заполненная ровными извилистыми волнами песка. И тут она поняла, что происходит – это в горящем Музее лопались зеркала.
Ещё одно лопнуло, и Женя оказалась среди причудливого каменистого пейзажа, где всё было красным – и скалы, и небо, и оба Солнца над головой. Впрочем, пейзаж моментально сменился изображением гор, и Женя полетела вниз с высоты полутора метров. Упав, она успела разглядеть величественный голубой водопад, брызги которого касались её лица.
Женя зажмурилась. Эта бесконечная смена миров утомляла глаза, и Женя взмолилась, чтобы всё поскорее закончилось.
Через некоторое время она поняла, что всё и вправду стихло. Открыла глаза. Стоял солнечный день. Вдаль убегала асфальтовая лента шоссе. Лес по обеим сторонам выглядел светло и дружелюбно. Но самое удивительное было не это. Женя вдруг осознала, что она одета в серую юбку и свою любимую блузку с сине-голубым узором, под мышкой у неё сумочка, а лицо и спина перестали болеть. Она достала из сумочки зеркальце на длинной ручке и всмотрелась в своё отражение. Лицо было молодым, красивым и свежим, без малейшего следа ожогов. Женя вернула зеркало на место и принялась, приплясывая, хлопать в ладоши и смеяться. Затем успокоилась и увидела на шоссе красную точку, постепенно увеличивающуюся в размерах.
Наконец стало ясно, что это красный «Гетц» без номеров, который едет в её сторону. Поравнявшись с Женей, машина остановилась, и из неё выскочила Лариса, такая же, как и была прежде – в светлых джинсах и красной маечке на бретельках.
– Женька! – заорала она. – Наконец-то я тебя нашла!
Она обняла Женю за талию, крепко прижала к себе, и их груди соприкоснулись и сжались вместе. Лариса расцеловала её в щёки, в лоб, а затем, неожиданно для Жени, в губы, да так страстно, что у Жени закружилась голова.
Женя отшатнулась:
– Ты что?
– Прости, – сказала Лариса, опустив глаза. – Просто… Ты мне нравишься.
Она снова подняла на Женю взгляд, словно спрашивающий, что ей делать дальше.
Женя секунду медлила, затем тихо улыбнулась и робко прильнула к губам Ларисы. Поцелуй длился долго, очень долго и нежно. Когда их губы разъединились, Женя прошептала:
– Это так странно…
– Слушай… – сказала Лариса, не расцепляя объятий. – Я так искала тебя… Именно тебя. Я долго не могла понять, почему мне нравится Женька. Теперь поняла. Потому что он похож на тебя, а я тебя всю жизнь ждала. Когда мы расстались, я внезапно…Что с тобой?
– Нет, ничего, – сказала Женя. – Просто мне надо привыкнуть… Не торопись, ладно? Всё очень неожиданно.
Лариса отпустила её талию.
– Тогда поехали? Может, ко мне?
– Хорошо, – согласилась Женя.
Они уселись в машину – Лариса за руль, Женя рядом.
– Извини, – сказала Женя, – а откуда у тебя эта машина? И вообще, куда ты делась из музея?
– Я и сама точно не знаю, – ответила Лариса, поправляя заколку в волосах и параллельно заводя мотор. – В музее я в истерике разбила зеркало. Следующее, что помню – очнулась на заднем сиденье этой машины, совершенно голая, одежда раскидана по салону, а на мне сверху роза. И запах в машине поганый такой, гнилой. Но ничего, вроде выветрился.
– А дальше?
Лариса переключила передачу. «Гетц» тронулся и поехал в сторону города.
– Оделась. Сориентировалась немного. Поняла, что я на этом шоссе. Вспомнила тебя. Вдруг поняла, что очень хочу тебя найти, и отправилась к музею. Там никого не увидела. Оставила цветок в вазе. Вышла и помчалась снова к шоссе.
– А машин сколько было у Музея? – спросила внезапно Женя. Что-то не складывалось в её голове.
– Ни одной. Поэтому я и решила, что вы уехали. Что случилось с остальными?
– Точно не знаю. Все исчезли в зеркалах… Кстати, – вспомнила Женя, – мне дали зеркало. Кажется, это твоё, – она достала из сумочки зеркальце и протянула Ларисе.
Та, на мгновение оторвавшись от дороги, бросила взгляд на него.
– Нет, не моё, – сказала она. – На моём был красный камень, а здесь синий.
– Ясно… – тихо сказала Женя.
– Жень, ты прости, если что не так, – заговорила Лариса. – Ты не думай, у меня никогда ничего такого не было с женщинами. Просто я так сильно ощутила вдруг, что мы с тобой должны быть вместе…
Женя молчала, кивая, и смотрела на зеркальце в руках. И представляла себе постепенно остывающие угли на пожарище Музея Зеркал. Они все были усеяны осколками. А каждый осколок зеркала – это тоже зеркало, не так ли? И вот один из осколков лопается на мелкие кусочки, остывая…
Внезапно изображение за лобовым стеклом сменилось, и вместо шоссе впереди оказался резкий обрыв к реке, а вокруг – синяя даль, заполненная кричащими птицами.
– Чёрт! – вырвалось у Ларисы, и машина полетела вниз. Тяжело ударившись капотом о корягу, «Гетц» перевернулся, и Женя почувствовала, как вылетает в распахнувшуюся от удара дверь. Затем последовал ещё один удар – теперь уже виском о булыжник, и последнее, что Женя увидела мутнеющим взглядом – зеркальце в оправе с синим камнем, разлетающееся в сверкающие осколки.
Где-то полыхнул взрыв, и на этом всё кончилось.
* * *
– Рассказали бы анекдот, что ли, – проворчала Лариса, оторвавшись от окна.
– Что-то ни один анекдот не могу вспомнить, – отозвался Женя с переднего правого сиденья. – Разве что старые и пошлые.
– Эх… – вздохнула Лариса. – Злые вы…
– Сама больно добрая, – буркнул Дмитрий, метнув на Ларису мрачный взгляд в зеркало. – Подняла ни свет ни заря, заставила ехать непонятно куда и зачем.
– Ну, интересно же, – возразила Лариса. Она взяла газету с полочки за головой и зачитала: – Галерея Конвергентного Искусства. Это звучит!
– А что там ещё пишут? – поинтересовался Женя, зевнув.
– Машина сорвалась с обрыва. Два трупа, оба не опознаны. Тут и фотки есть. Ну, эта вся обожжена, а вторая… О! – вдруг воскликнула Лариса. – Женька, да это же вылитый ты!
– Дай глянуть, – попросил Женя. Через мгновение, хмыкнув, вернул газету. – Да ну, ни капельки не похоже.
– Вошки, – заметил Дмитрий, увидев указатель за окном. – После неё поворачивать?
– Да, – ответила Лариса, бросая газету назад, на полочку. Она достала из сумки зеркальце в серебряной оправе с длинной ручкой. На верхней части оправы сверкал красный камень.
– Представляете, – заговорила она, разглядывая в зеркале свои губы и глаза, – это зеркало ещё моей прабабки. Все берегли его, берегли. А я вот подумала – чего все с ним носятся, буду пользоваться. Сегодня чуть не разбила, кстати. Ну, разобью – и что?
Женя, обернувшись, посмотрел на зеркало.
– Оно же серебряное, – сказал он. – Что ему будет? Разобьёшь – новое стекло вставишь.
– И я так думаю, – согласилась Лариса.
Машина подъезжала к одиноко стоящему деревянному дому с огромной надписью из крашеных металлических труб: «Галерея Конвергентного Искусства».
На коньке крыши стояла уродливая статуя зелёного монстра с выпученными глазами.
Февраль-март 2006