280. Титан – богоборец Прометей
Двоюродный брат Зевса, сын непокорного титана Иапета Прометей (мыслящий прежде), перешел на сторону Зевса в самом начале Титаномахии – длившейся 12 лет грандиозной битвы новых богов, поселившихся на Олимпе, с древними, как стихии богами – титанами.
Прометей не принимал непосредственного участия в Титаномахии, но именно он дал Зевсу, с которым вступил в добровольный союз, такой мудрый совет:
– Ты выпусти из жуткого мрака бездонного подземелья Сторуких и Одноглазых древних титанов с их молниями страшными, что выковали за века они во дымной мгле непроглядной погибельного Тартара, и эти великаны решат в твою пользу исход затянувшейся битвы.
Чудовищная сила Гекатонхейров и Киклопов и новейшее оружие Зевса – перуны, метавшие на большие расстояния молнии сыграли решающую роль в разгроме могучих титанов.
Прометей долго пользовался доверием Зевса и вместе с мудрой Афиной участвовал в сотворении живой природы. Человек, вылепленный Прометеем из особенной глины, и оживленный божественной сутью Афины и сам выглядел как творец-зачинатель Вселенной, высокий ум светился в его очах, ввысь и вдаль смотрел он вызывающе дерзко.
В Меконе при введении обычая жертвоприношения Прометей впервые обманул Зевса. Издавна люди, совершая жертвоприношения богам, бросали в пламя жертвенное животное целиком, однако бедняки не могли приносить такие жертвы, и люди стали роптать и просить богов установить более справедливый обряд жертвоприношения. Зевс приказал Прометею убить быка для жертвы и разделить его тушу на 2 части, одну из которых он выберет для богов, а другая часть останется людям. И вот титан, освежевав тушу быка и разрезав на части, мясо отделил от костей. Затем все разделил на две неравные части. В кучу одну потроха положил и мясо, грязной шкурою все обернув и покрыв сверху бычьим желудком. Белые ж кости собрал он в кучу другую и покрыл их так сверху ослепительным жиром, что костей не было видно.
Заметив по-разному выглядевшие кучи, все понял Кронид, многосведущий в знаниях вечных, и, покачав головой, с осуждением посмотрел на титана и так прозорливо обратился к нему:
– Сын Иапета, знающий все наперед! Очень несправедливо, мой милый, на 2 части быка поделил ты!
Так сказал с неопределенной усмешкой Кронид, Прометей же с вызывающей доверие мягкой улыбкой ответил ему:
– Зевс, величайший из вечно живущих богов! Разве не справедливо, когда один делит, как хочет, а второй выбирает, как подсказывает ему собственный дух!
Некоторые говорят, что Зевс, опечаленный коварством титана, нарочно сделал неправильный выбор и левой рукой указал на блистающий жир.
Другие утверждают, что Зевс, сердцу которого, Правда была всегда милее всего, решил поверить титану, что он добросовестно дележ произвел – ведь древние титаны не знали коварства.
Есть и такие, что уверяют, будто и Прометея разделить тушу на 2 неравноценных кучи, и Зевса выбрать худшую кучу сама непреложная Мойра Лахесис подвигла, ибо людям в те незапамятные времена жизненно необходимо было пропитание, а вкушавшим амбросию богам – почитание.
Кронид в выбранной куче увидал прикрытые жиром одни только обрезанные от мяса кости быка. С этой поры поколенья людские во славу бессмертных на алтарях благовонных лишь белые кости сжигают и изредка, когда пищи очень много – еще и бедра животных.
– Сын Иапета, меж всех титанов наиболее на выдумки хитрый! Козней коварных своих, брат мой любезный, еще не забыл ты! А зря.
Так сказал титану-обманщику Зевс, и в сердце великом навеки обман совершенный запомнив, силы огня решил ни за что не давать он людям, которые на земле обитают.
– Из-за твоего обмана будут поедать человеки теперь мясо сырым, как дикие звери потому, что никто не посмеет дать им отныне огня.
Мстительно так изрек Олимпиец, косматой тряся головой и зубами скрипя, ибо очень несправедливым был дележ туши жертвенного быка, а справедливость не только людям, но и бессмертным была милее и дороже всего.
Однако титан не подчинился приказу владыки Олимпа не давать людям огня и, с вечного неба похитив огонь, он научил людей пользоваться им и долго сохранять горящие угли под слоем горячего пепла. За похищение божественного огня по приказу грозного Владыки Олимпа непокорный титан-богоборец был прикован колченогим Гефестом железными цепями к казавшейся нерушимой Кавказской скале.
Нереиде Фетиде вещей Геей было предсказано, что ее сын будет сильнее отца. Любвеобильный Зевс давно страстно стремился возлечь с Фетидой и, если бы она родила от него сына с сердцем сверхмощным, то он, возмужав, лишил бы Метателя молний власти верховной. Знавший этот оракул Прометей, несмотря на тысячи лет ужасных мучений, так и не выдал страшной тайны, но милостивый Зевс не возражал сейчас против его освобождения, когда узнал, что в поисках сада Гесперид, к прикованному титану направляется его сын от Алкмены, истреблявший самых страшных чудовищ.
281. Геракл освобождает Прометея
Геракл, следуя указаниям Старца морского Нерея, достиг гор Кавказа, где уже, как некоторые говорят, 30 тысяч лет находился цепями прикованный и алмазным штырем прибитый к скале Прометей, знаменитый титан – зевсоборец. Почти все эти годы он находился в полусонном состоянии, совсем без движенья и потому мог годами обходиться без пищи, а жажду губы и тело сами утоляли водой дождевой. В последние годы к его нестерпимым мукам добавились новые страданья, о которых он сам так говорил однажды посетившим его среброногим океанидам:
– Каждый день ко мне, к скале пригвожденному, по приказу Зевеса прилетает орел Эфон, вонзает острые когти в меня и крепким клювом грудь мою раздирает. Насытившись печенью, он довольный клекочет и хвост полощет в ихоре моем и только после этого улетает. Съеденная печень вновь и вновь за спокойную ночь вырастет, и он к этой пище каждое утро снова с жадностью возвращается.
В это солнечное утро, уже успевший привыкнуть к страшной пытке, Прометей с угрюмым спокойствием поджидал Эфона, и вдруг он услышал чьи-то грузные шаги. Из-за выступа скалы показался могучий атлет в набедренной повязке и львиной шкуре на широких плечах, у него был лук, колчан со стрелами и дубина на мощном плече.
– Радуйся, Прометей благородный. Я сын Зевса и смертной Алкмены Геракл.
Густым басом пророкотал небывалый герой, глядя на титана с неловкой улыбкой и искреннем состраданием.
– Зря ко мне ты явился, отпрыск Зевеса. Родитель твой, свирепый владыка бессмертных, теперь вместо богов ко мне сынов своих, смерти причастных, присылает, чтоб только выведать мою страшную тайну? – Не выйдет! Я не открою рта и все-таки дождусь, когда отец твой суровый будет надломлен и смят копытом непреложного Рока.
Ответил хрипло Прометей, приподнимая голову, насколько позволял тот штырь, что был Гефестом вбит сквозь грудь в скалу. Его лохматые грязные седые волосы отдельными длинными патлами покрывали голову и лоб и лежали на окружавших камнях, а длинная тоже седая борода клочками топорщилась на изможденном лице и простиралась ниже пояса, где склеена была запекшимся ихором. На сильно исхудалом лице Прометея виден был только острый конец горбатого носа, да еще темные глаза, безумно пылавшие в седине волос неукротимой злобой.
– Я лишь однажды встречался с отцом родным на своей свадьбе и не говорил с ним ни о тебе, ни о твоей тайне.
Геракл, встретив враждебный взгляд Прометея, сморщил нос и отвел по-прежнему сочувственный взгляд. Он молча положил на землю дубину и лук со стрелами и, подойдя к Прометею, вдруг схватился за алмазный штырь, торчавший из груди титана. Мышцы Алкида вздулись буграми не только на руках, но и на спине и ногах, он вскрикнул от напряжения, и тут скала громко треснула, и стержень вылетел из прометеевой груди. Титан, сросшийся за многие годы с этим штырем и со скалой, лишился чувств от нестерпимой боли. Когда Прометей очнулся руки и ноги его были тоже свободны, Геракл легко разорвал руками ржавые железные цепи, давно потерявшие былую прочность.
Знаменитый титан – зевсоборец, несгибаемый бог-бунтарь после тысячелетних мучений был совершенно свободен.
282. Геракл убивает орла Эфона
Вдруг в безоблачном небе яркое солнце затмила огромная тень, и послышался громкий шум мощных крыльев. Как, обрушившись на листья и ветви могучего дуба, сильный ветер в раскидистой кроне свистит и ревет, так спускавшегося с неба Орла огромные крылья шумели.
– А вот и голодный Эфон не замедлил явиться. Сейчас он будет рвать когтями и раздирать клювом мою грудь и жадно поедать мою печень. Незваная крылатая собака Зевса кормиться ко мне всякий день прилетает – и нет конца этим мучительным пыткам! О мать-земля! Ты видишь, какие я терплю несправедливые мученья!
Процедил сквозь зубы искалеченный Прометей, и по его грязной щеке скатилась горькая слеза. Из груди, где был вбит штырь, ихор, как вода прозрачный, струился.
Геракл с неожиданной для его мощного тела резвостью схватил лук, и вот уже пернатая стрела, пропев свою смертоносную песню, вонзилась в сердце орла, и огромная птица бездыханная шумно грохнулась на скалу, словно конь, на всем скаку споткнувшийся обеими передними ногами.
– Я полубог, а ты древний бог, но оба мы герои. Мы с тобой похожи еще тем, что за великие подвиги и героические благодеянья людям одни получаем страданья и мучения! Мне надо бы давно явиться сюда и положить конец твоим ужасным терзаньям и пыткам, но и я, как ты, титан, валяюсь часто под железными копытами слепой Судьбы. Уже десяток лет я подневольный, служу ничтожному микенскому царю, который занял предназначавшийся мне трон, благодаря козням Геры.
Сказал Геракл, и тут титан преобразился: он закричал, и в его грубом, хриплом голосе сквозь ставшую уже привычной боль впервые за века звучала радость:
– Так, значит это ты, тот лучник знаменитейший, что навсегда от мук меня избавит тягостных! Это пророчество Фемида, мать моя, однажды предсказала мне, и вот оракул древний наконец свершился!
Некоторые, как Гесиод, уверяют, что Гераклом был орел умерщвлен, и сын Иапета избавлен от жесточайших страданий не против воли высокоцарящего Зевса: ибо желалось Крониду, чтоб слава нетленная его лучшего смертного сына Геракла сделалась больше еще на земле. Честью великой решив отличить знаменитого сына, гнев многовековой прекратил он, который дотоле питал к титану-бунтовщику Прометею.
Амфитрионид приосанился и улыбнулся довольно. Наверное, Гераклу было приятно, что вторая законная супруга Кронида, а теперь богиня правосудия и справедливости титанида Фемида за тысячи лет предсказала его появление здесь и назвала знаменитейшим лучником.
Тут Геракл внезапно сморщился, вспомнив, зачем явился он к Прометею и чистосердечно воскликнул:
– Прости меня благородный титан! Ведь я пришел сюда не совсем за тем, чтоб избавить тебя от мучений. Давно ищу я диковинный сад, который охраняют сладкоголосые Геспериды. Говорят, Атлант, твой брат-исполин там держит весь купол огромного неба. Мне 3 золотых яблока приказано царем Эврисфеем добыть с той чудной яблони, что матерь Гея на свадьбу подарила моей злокозненной мачехе Гере. Старец Нерей – правдолюбец морской сначала сказал мне явиться к тебе, и вот я здесь.
– Я знаю этот сад. Как же давно это было. Я там бывал, когда с Атлантом мы были очень молодыми. Брат мой старший Распрю с детства не любил и от Эриды сам по доброй воле переселился на край света…, но Рок для разума не постижимый метет, как губительный вихрь, всех без разбора и даже богов не для смерти рожденных. И вот теперь стоит живой подпоркой тверди неба он, плечами подпирая склон небесный, тяжесть неимоверную…
283. Прометей указывает дорогу к саду Гесперид
Титан долгое время молчал, глядя куда-то тоскливо, потом посмотрел на Геракла, тяжко вздохнул и продолжил:
– Я расскажу тебе, невиданный герой, избавивший меня от неотступных мук, как сад найти, что Геспериды и дракон Ладон, не ведая покоя, охраняют. Ступай вон той дорогою, любезнейший Геракл, и к морю ты придешь, где брат мой Гелий, сын солнечного Гипериона и волоокой Эйрифаессы, появляется в своей пышущей огнем дивной квадриге. Гелию труд вековечный на долю был ниспослан непреложной Мойрой. Ни его быстроногим коням даже краткий отдых неведом, ни сам он ни дня передышки не знает. Сияющий брат мой Титан златояркий в квадриге огненных коней после предписанной старой Ткачихой ежедневной поездки спускается с закатного неба. Даже ему нужен отдых, и он стремится в свой полный блеска дворец, пока землею владеет чернокрылая Нюкта, богиня такая же древняя, как Гея-земля. Быстро через пенные волны, гонимые ветром, несется Титан в вогнутом золоте крылатого ложа. Одолжив у Гелия челн, ты на нем приплывешь к саду моего старшего брата. Однако советую тебе самому в этот сад не вступать и не приближаться близко к яблоне Геры, а попросить Атланта принести золотые яблоки, и в это время вместо него подержать купол неба. Ведомо мне от самой Мойры Лахесис, что ты один на это способен…
Тут опять послышался свистящий шум в воздухе, и Геракл, не дослушав Прометея, кинулся к луку, но перед ними возник глашатай и вестник Зевса Гермес в крылатых сандалиях и с примиряющим кадуцеем в виде скрещенных змей. Геракл хорошо помнил покладистый, миролюбивый характер Аргоубийцы, но на всякий случай стал между ним и Прометеем, который, хоть и быстро восстанавливал силы, все еще не мог сам твердо стоять на ногах.
Гермес же широко улыбнулся и дружелюбно, но как всегда витиевато сказал, обращаясь к Гераклу:
– Радуйся, истинный отпрыск Кронида. Все в этом мире происходит по воле непреложных дщерей Ананке вещих Мойр, седую пряжу столетий в своих замыслах ткущих, на мировом веретене без сна и отдыха роковые нити суча. Ты и сейчас все делаешь по предначертанью Могучей Судьбы, а также по воле всесильного Зевса. Отец наш Кронид желает, чтобы Геракл сын его лучший, смерти причастный, еще более прославился тем, что спас от мук Прометея, жестоко наказанного им за…
Вестник Зевса повернулся к Прометею и с очень лукавой улыбкой продолжил:
– Нет, не за похищенье огня – за преступную гордыню и непомерную спесь на тысячелетия ты был по приказу Зевса прикован к скале и, как сам понимаешь – не без согласия Мойры Лахесис. Но милостив Зевс, наш великий отец, и теперь ты совершенно свободен титан и, прошу заметить, без всяких условий! Чернотучий приглашает тебя, как почетного гостя или как насельника нового – это уж на твое усмотрение – на многохолмный Олимп. По этому поводу блаженные боги, чтобы попировать в твою честь уже начали собираться на блистательных высях нашей величайшей горы, на которой в нетленных чертогах мы вечно блаженствуем, ни печали, ни тревоги не зная.
Миролюбиво так Киллений говорил Прометею, помахивая своим примиряющим жезлом.
– Признайся мне хитроумнейший Долий, что ты прибыл сюда потому, что все еще хочешь узнать, как Зевс власти верховной лишится?
В глазах Прометея промелькнули и изумление, и радость, и недоверие, и спросил он без откровенной вражды, но по-прежнему очень недоверчиво глядя на самого лукавого олимпийского бога; он хорошо помнил его последнее посещение, тогда они говорили и расстались, как заклятые враги.
– Должно быть, ты хочешь сказать, что Отцу всех бессмертных и смертных нельзя иметь детей от среброногой богини Фетиды, которой он некогда домогался?
С хитроватой улыбкой спросил Гермес у титана, подмигнул ему сначала левым, а потом правым глазом, но потом его глаза блеск веселья утратили, и он уже серьезно продолжил:
– Твою тайну уж тысячи лет знает Зевс-Промыслитель. Эту тайну ему открыла сначала искусная в предсказаньях мать твоя милая и его вторая супруга Фемида, затем ведающая судьбы мира его бабка и всеобщая праматерь Гея. Потом это сделала сама Мойра Лахесис, явившись Зевсу во сне, не раскрывая губ, она бесстрастно провещала все, что было необходимо для сохранения заведенного Ананкой Миропорядка на широкогрудой земле и в небесном эфире. Ты ж, ослепленный ненавистью а Крониду, тайны ему не открыл и хотел, чтобы Фетида родила от Зевса сверхмощного сына. Неужели ты не понимал, что с Зевс с молниями и перунами верховную власть могучему сыну просто так не отдал бы, и весь мир бы погиб в пожарище новой войны, которая была бы страшнее Титаномахии и Гигантомахии вместе взятых?! Вот за это ты и страдал…
Геракл помотал кудрявой своей головой и не стал слушать продолжение разговоров сына всесильного Зевса с сыном непокорного титана Иапета, которые имели старые счеты друг к другу. Поправив на спине львиную шкуру, с луком за одним плечом и палицей на другом плече, он крикнул Гермесу и Прометею «Будьте оба здоровы!» и зашагал на край света к прометееву брату Атланту.
284. Геракл освобождает от разбойников Гесперид
Разбойники, посланные Бусирисом, долго искали сад Гесперид, а когда нашли себе на беду, были усыплены их сладкоголосым пением. Пестрые песни под кифару и флейту девы все вместе дружно запели, дивно узорчатый сплетая напев, и злодеи быстро очутились в могучих объятьях Морфея, похожих на беспробудный сон Танатоса.
Проспав много дней и ночей, главарь разбойников по воле богини случая Тюхе, неразборчивой между злом и добром, внезапно проснулся и товарищей своих разбудил. Вспомнив все, что с ними случилось, они с громкими воплями, заглушавшими пение Гесперид, схватили девушек, когда те водили хоровод у высокой ограды своего дивного сада.
Ни Атлант, словно живая подпорка, неподвижно державший купол небесный, ни дракон Ладон, крепко спавший за высокой и крепкой садовой оградой, не помешали злодеям. Разбойники, поспешно возвратившись с дочерями Вечерней звезды на свой быстроходный корабль с двумя носами высокими, отплыли от берега, и петь Гесперидам больше не позволяли, завязав им чудесные рты их же пурпурными платками.
На широкой влажной дороге от моряков встречного корабля, с носом листовой медью обитым, разбойники узнали о смерти Бусириса от руки могучего героя Геракла. Поняв, что никто им уже не заплатит за похищение Гесперид, они решили сами воспользоваться сладкими дарами девичества прекрасных дочерей Геспера и черной Ночи. Высадившись на каком-то мысу, они устроили там веселое пиршество, похожее на дионисову оргию, а в качестве неистовых в любви вакханок собирались насильно использовать дев Гесперид, которых они уже раздели, оставив одежду лишь на их ртах, чтобы не пели.
В это время Геракл только, что освободивший Прометея, и узнавший от него путь к саду Гесперид, оказался в тех местах, где на краю земли в глубокий Океан садится так необходимое всем солнце. Тут опять вмешалась богиня случая Тюхе, и по необъяснимой ее прихоти отпрыск Зевса приплыл на тот самый мыс, где высадились разбойники с похищенными Гесперидами.
Увидев много мужей злодейского вида и несчастных, совсем обнаженных девушек с плотно завязанными ртами, Геракл догадался, что перед ним разбойники, о которых он слышал еще в Египте. Главари по дубине и львиной шкуре узнали героя, прославленного всесокрушающей силой, и попытались мирно договориться с ним, но у Геракла, уж много лет очищавшего мир от чудовищ и злодеев, и с разбойниками речь была очень короткой:
– На ветер с вами весь разговор. Нам не о чем говорить. Лучше посмотрю, даст ли мне славу добыть Дальновержец, попаду ль, куда мечу не его, а обычными стрелами?
И быстро разбойников сетью крепкой неразрывной своею по рукам и ногам неотвратимая опутала гибель. Амфитрионид тех злодеев, что пытались быстро бежать, застрелил пернатыми стрелами из своего гнутого лука, других, что сами бросились с мечами к нему, так же стремительно убил своей суковатой дубиной из дикой оливы. Остались живыми, исключительно благодаря своей изворотливой хитрости, только 4 главаря разбойничьей шайки.
Оставшиеся невредимыми главари разбойников схватили Гесперию, Эглу, Аретусу и Эрифию и, ловко прикрываясь ими, как живыми щитами, попытались пробраться к своему чернобокому кораблю с мудреными такими словами:
– Уймись могучий герой и нас пощади! Ведь мы, как и ты, такие же подневольные люди, и все, что мы делали, делали по приказу владыки Бусириса, имевшего скипетр от Зевса в Египте… Ведь и ты, как мы знаем, хоть величайший в Элладе герой, но вынужден служить ничтожному царьку Эврисфею. Мы с тобой, как братья, обиженные при рождении Мойрой…
Глупые, речью с ложью изощренной такой напрасно героя они надеялись обмануть.
– Замолчите, собаки! Я все про вас знаю, и, хоть вы прикрываетесь Гесперидами, вас не минует позорная смерть! Сейчас я с вами расправлюсь и больше не будите вы грабить людей и дев похищать!
Не напрасно Геракл учился из лука стрелять и достиг такого совершенства в этом искусстве, что, даже при изменчивом ветре, попадал с пятидесяти шагов в перстень. Разбойники, считавшие себя очень хитрыми и жестокими, не успели даже глазом моргнуть, как оказались пронзенными губительными стрелами Геракла. При этом двум злодеям он попал в левый глаз, а двум другим – в правый, поскольку одни попытались пройти мимо Геракла слева, прикрываясь девами, как живыми щитами, а двое других разбойников, прикрываясь их сестрами, пробирались справа.
Счастливые тем, что избавились от грозившего им любовного рабства, девушки, желавшие поскорей оказаться в своем любимом саду, как только нашли свои одежды на корабле разбойников и оделись, так сразу указали Гераклу кратчайшую дорогу к отчему дому. Герой, конечно, предложил девам перед отплытием всем вместе или по очереди возлечь с ним и сочетаться любовью и лаской, но девы решительно отказались, сказав, что они чувствуют себя после плена очень больными.
И вот, Геракл, убивший разбойников, похитивших Гесперид, вместе с девушками, наконец, попал в то место на самом краю земли, где рано родившейся богини утренней зари Эос и дом, и площадка для песен и танцев, и где утром златояркий Гелий на огненной квадриге своей выезжает. Здесь могучий титан-исполин Атлант держал на плечах небесную полусферу и здесь был сад с необыкновенной яблоней с дивными золотыми плодами, которые давали вечную молодость и огромную силу.