Певец обыденной жизни

Бедные и богатые

 
Богатые с бедными рядом живут,
И можно сказать, что довольно похожи:
У многих есть хобби и доблестный труд,
Имеют подруг и любовниц на ложе.
 
 
У тех и других – неудачи в делах,
Приятные взлёты, проблемы здоровья,
Стремление меньше погрязнуть в грехах,
Мечтанья заняться свободной любовью.
 
 
Планета одна и заботы одни:
Детей воспитать, наглядеться на внуков,
Смеяться в кругу разношёрстной родни,
Друзей привлекать к проведенью досугов.
 
 
Конечно, отличья прекрасно видны
В размерах квартир и наличье заводов,
Но смотрит любой сумасбродные сны
И в землю уйдёт, как пришёл, – без доходов.
 
 
Богатые с бедными рядом живут,
Последним обидно: мол, Крёзы неправы —
Досталось им больше счастливых минут…
Но Бог даже в поле не выровнял травы.
 

Учёный джинн

 
На дне бутылки спал спокойно
Давно в неё закрытый джинн.
Тянулась жизнь его застойно,
Для жалоб не было причин.
 
 
Мир злился бурями протеста,
А у него – достойный быт.
В силках домашнего ареста
Одет, обут, напоен, сыт.
 
 
Он обустроился отлично,
Знал наизусть стихи, Коран
И развивался методично,
Ведь только конченый болван,
 
 
Сидя столетья в одиночке,
Упустит случай стать умней.
Придирчиво, по каждой строчке,
Учился сотни январей.
 
 
Вдруг откупорили посуду.
Он отказался выходить,
Поскольку про налоги, ссуду
Любого сам мог просветить.
 
 
Ценил историю, науки,
Любил считать и сочинять,
Осознавал – сейчас от скуки
Все будут взад-вперёд гонять:
 
 
Попросят золота и пива,
Закажут девок и вина…
А у него безмерно чтива,
Блестящих мыслей глубина.
 
 
Придётся каждый час за водкой
Мотаться в местный магазин,
Тупицу радовать зачёткой,
Скупца – собранием картин.
 
 
Дать гордецу обилье власти,
А бесталанности – успех,
Искать для тюнинга запчасти,
Избавить бизнес от помех.
 
 
Катать на яхте и в болиде,
Чинить летающий ковёр,
Принять участие в корриде,
Доходы вывести в офшор.
 
 
Бездарность сделать примадонной,
Соседу подложить свинью,
Помочь с задачей нерешённой,
Устроить телеинтервью.
 
 
Отведав сладостной свободы,
Джинн пробку в горлышко вогнал.
Раз в мире царствуют уроды,
Он путь затворника избрал!
 

У последней черты

 
Всё теперь, дорогой, бесполезно,
Я дошла до последней черты.
И ворота открыты любезно,
И склонились в поклоне кресты.
 
 
Завершилась пора воркованья,
Мы, обрюзгшие, стали не те.
Тошнотворные иглы страданья
Я терпела одна в темноте.
 
 
Боль терзала меня ежечасно,
Колобродила ужасом ночь.
Приняла я решенье негласно,
Чтоб не знали ни ты и ни дочь.
 
 
Спохватились врачи слишком поздно —
Метастазы-грибы тут и там.
Потому столь покорно, бесслёзно
По пустынным ходила церквам.
 
 
Причитать, милый мой, бесполезно,
Я стою у последней черты.
И меня провожают любезно
На соседних могилах кресты.
 

Мулен Руж

 
Мелет Мельница азартно
Похоть в мелкую крупу.
Развлечение стандартно:
Посмотреть на худобу
 
 
Эталонных тел прекрасных,
Бесподобный макияж,
В тканях шелковых, атласных
Куртуазный антураж,
 
 
Мельтешенье стройных ножек,
Эротичные чулки,
Блеск сапог и босоножек.
Наслажденью вопреки,
 
 
После кратких возлияний
На насест забраться свой,
В круг привычных причитаний
Располневшей дорогой
 
 
В тёплом байковом халате,
В тапках, сношенных носках.
И, мечтая о разврате,
Воспарять в мечтах впотьмах.
 

Череда благоразумий

 
И не расскажешь никому,
Что на душе порой творится.
То в ней поэзии жар-птица,
То мозг рождает бред и тьму,
Такую – путь прямой в тюрьму
Или надолго в психбольницу,
Чтоб не наделать худших дел —
Кровавых, каверзных, коварных.
Среди стихов высокопарных
Порой мелькает беспредел.
Спасает горестный удел
От похвальбы и дум базарных.
Он гонит на работу, в путь,
Вмиг отвлекает от раздумий,
Былых обид, оживших мумий —
И заменяет жизни суть
На бытовую, в склоках, муть
И череду благоразумий.
 

Главный хруст

 
Главный хруст для меня – не бретельки бюстгальтера,
Не исподнего шорох волнует белья,
Мне приятней скорее работа бухгалтера,
За растрату и кражу наличных статья.
Шелест свежих купюр – точно песня интимная,
Запах новенькой краски – вот мой феромон,
Плодотворна симпатия наша взаимная,
Производит повышенный тестостерон.
 

Ожерелье опасных признаний

Самогон

 
Приличные запасы самогона —
Домашний термоядерный актив —
Мне экономят в год полмиллиона,
Играют жизнерадостный мотив,
 
 
Феерию привносят в серость будней
И зажигают радости огни.
Я становлюсь свободней, безрассудней,
Легко сношу кишение родни,
 
 
Фон новостной, предельно негативный,
Мешающий расслабленно дышать,
Готов открыть фонтан ненормативный,
Людей глаголом хлёстко поливать.
 
 
Поскольку под влияньем самогона
Во мне душа отчаянно парит,
Я предстаю исчадием дракона,
Но, как дитя, наивен и открыт.
 

Яд ревности

 
Яд ревности бежит по венам
И отравляет кровоток,
Ведёт к постыдным мизансценам,
Когда испуга холодок
 
 
От неожиданных вопросов
Струится мерзко вдоль спины.
Пора мучительных допросов
И осознание вины.
 
 
Прискорбно знать, что всё – напрасно,
Стезя упрёков – ложный путь.
Куражится небезопасно
Взметённая в разборках муть.
 
 
Токсин сомненья разъедает,
Сердечный учащает стук,
В подкорку мыслей проникает
И, словно каверзный паук,
 
 
Плетёт боязни паутину,
Переполняет злобой взгляд,
Комки улик бросает в спину,
Самокопаний строит ад.
 
 
Как в каверзном калейдоскопе,
Плодит кошмарные миры,
Уносит в яростном потопе,
Бросает в логово хандры.
 
 
Яд ревности, разъев аорту,
Готовит чувствам эшафот.
Быстрей – любовную реторту,
Сварить доверья антидот!
 

Уединенье в толпе

 
Он перешёл с собой на «вы»,
Искал в толпе уединенья.
Давно уж были не новы
Попытки мрачного забвенья,
 
 
Полночных пререканий муть
С правдивым нудным альтер эго,
Зеркал в рассветной дымке жуть,
Желанье нового побега
 
 
Из доморощенной тюрьмы,
Сооружённой добровольно.
Но как сбежать от кутерьмы,
Глумящейся самодовольно
 
 
С рассвета, с самого утра
До сновидений дряблой ночи?
Всё горше тяжкая хандра,
А просветленья всё короче.
 
 
Себе довольно трудно врать,
И диалоги бесконечны.
Слезливых рассуждений рать
Зеркальный клон кромсал беспечно
 
 
И предлагал на брудершафт
Признать ошибки откровенно,
Спалить обилие неправд,
Принять отверженность смиренно.
 
 
Он, перейдя с собой на «ты»,
Искал в толпе уединенья
От беспощадной прямоты
Души смятенной отраженья.
 

Стопудовый залог

 
Бог удачи медлит с визой
Вот уже который год.
Есть проблемы с экспертизой
Документов. А доход
 
 
Убывает постепенно,
Высыхает средств ручей,
Вяло бьёт, неполноценно
Чувств родник из-под камней.
 
 
Обмелела речка счастья —
У жены понурый вид.
Без достатка нет участья,
Голова всю ночь болит.
 
 
У меня расходов много
Набралось, хоть пруд пруди.
Может, примут для залога
Драгоценность в бигуди?
 
 
Очень крупный самородок —
Прелесть, золото моё.
Прикрывает подбородок
Эротичное бельё.
 
 
У неё глаза-озёра,
Где так просто утонуть,
В них без нового фарфора
Мерно плещет злобы ртуть.
 
 
За моря я не мотаюсь,
Не изведал океан,
Сидя в луже, прохлаждаюсь
Без зарплаты, истукан.
 
 
Дело сделаю благое.
Я готов внести заклад:
Заглядение родное —
Стопудовый ценный клад!
 
 
Счёт открыв в приличном банке,
Быстро визу получу
И женюсь на иностранке…
Уж её – озолочу!
 

Жизненный путь

 
Платформа Юность пролетела,
Как быстротечный сладкий сон.
Слонялся много я без дела,
Транжирил время, охламон.
 
 
А машинист состав с годами
Упорно гнал в седую даль.
Я переполнен был мечтами,
Не знал, что в мире есть печаль.
 
 
Романтик, по уши наивный,
Смотрел в окно, разинув рот.
Фон простирался позитивный,
Повсюду чудился Эрот
 
 
И полногрудые красотки
С ногами прямо от ушей —
Не в офисе переработки,
Не мельтешенье январей.
 
 
А поезд тяжелел конкретно,
Колёсных пар плодилась рать.
По капельке, малозаметно
Я стал от жизни уставать.
 
 
Промчался полустанок Зрелость,
И словно не было его.
Ушёл апломб, исчезла смелость,
На месте пива – молоко.
 
 
Уже вокзал маячит Старость
С плакатом: «Бренной жизни суть».
Обходчик убелённый – вялость —
Бредёт вдоль рельс в последний путь.