Я отстранился, вырвался, пошел к машине.
***
– Ужасная тетка! – негодовала Ася, когда мы тронулись, – Просто невыносимая! Вульгарная, манерная, хамка, деревенщина с отсутствием вкуса!.. Еще и наговорила какой-то ерунды непонятной. Вот, кто тут настоящий шизофреник, а не Степан! А вообще, они два сапога пара…
– А по мне так Татьяна очень даже ничего, – решил я Асю подразнить слегка.
– Ну и оставался бы у нее!.. – бросила злобно Ася, затем добавила: – Вы так мило беседовали, что даже мне толком ничего не дали сказать… Что она тебе там только что шептала? Наверное, пошлости какие-нибудь, да? Или про меня гадости?
– Да нет, ничего особенного, – ответил я.
– Все понятно, – пробубнила Ася, отвернулась к окошку…
– В общем, так, – решил я озвучить план дальнейших действий, дав Асе позлиться минуты две, – Сейчас едем домой, переодеваемся, берем у кого-нибудь лопату и отправляемся к третьему капищу.
– И что, будем там все перекапывать, да? – раздраженно спросила Ася.
– Именно!
– И ты веришь, что мы ее найдем до нашей старости?
– Найдем, – уверенно ответил я, – Даже не сомневайся…
Приехали, переоделись, я сразу же пошел к Степке. Застал его копошащемся в своем хламе во дворе, трезвым.
– День добрый, – поздоровался я первым.
– О, Серега, привет! – радостно он встретил меня, – Ну что? Как успехи?
– Нормально.
– Поговорил с ней? Все узнал?
– Да, – ответил я, – Все узнал. Хочу лопату взять на время. Есть у тебя?
– Конечно, только угости сигареткой вначале…
Я протянул ему пачку, он взял одну, попросил огня.
– Знаешь уже конкретное место? – глубоко затянувшись, поинтересовался Степка.
– Догадываюсь.
– Это хорошо, – произнес он, – Ты это, домой иди, а я тебе минут через десять лопату принесу, чтоб ты по деревне с нею в руках не расхаживал. А то еще старухи эти увидят, потом какую-нибудь хуйню придумают.
– Да, хорошая мысль, – согласился я, – Я тогда пойду…
Спустя обещанных десять минут к калитке подошел Степан с лопатой, обвязанной мешковиной. Я приблизился к нему.
– Вот, мешок вам тоже пригодится, – вручил он мне принесенный предмет, – Можешь его не возвращать, а вот лопата мне нужна. Чтоб не нести, оставляй ее тут, я потом буду мимо проходить – заберу.
– Спасибо, Степан, буду должен.
– Да няма за што!219 – воскликнул он, – Но буду благодарен, если ты мне три рубля дашь.
Я дал ему пятерку…
***
Часам к четырем мы были на капище.
– Ну и с чего начнем? – со скепсисом в голосе спросила Ася.
Ничего не ответив, я подошел к небольшой окружности, выложенной из камней.
– Это вроде ваше кострище было, да? – спросил я.
– Да, это.
– А камни и до вас тут лежали?
– Да, но валялись вокруг, как попало. Мы их собрали, выложили из них…
– Отсюда и начнем, – перебил я Асю…
Копать было очень тяжело: растительность, корни, камушки. Я устал буквально за первых десять минут махания лопатой. Ася начала помощь свою предлагать – я ее не принял. Да и какая от нее помощь-то могла быть?..
Около часа провозился, выкопал яму почти в метр глубиной, уже отчаялся, еще чуть-чуть – и сдался бы, но тут, неожиданно, лопата уткнулась во что-то мягкое, упругое. Капнул еще, подковырнул – наружу вышла черная, деформированная и рассыпающаяся от времени, резиновая галоша, маленького размера, явно либо детская, либо женская (естественно, женская, а как иначе?).
– Ася, подойди, глянь, – позвал я ее, бродившую кругами, продемонстрировал находку.
– Ого!.. – поразилась она, начала восклицать: – Не может быть!.. Так это… это что же получается?.. Она, получается, действительно там?! Это мы… еду готовили на могиле?!
– Что-то вроде того, – ответил я. Снова лопату погрузил в грунт – и тут же металл штыка стукнулся обо что-то твердое, мягче камня, но жестче древесины – то была кость, малая берцовая. Еще покопался немного – какие-то мелкие косточки обнаружил, видимо кости стопы, пальцев. Сообразил, что нужно немного в сторону брать, чтоб остальное выкопать…
Ася боялась заглядывать в яму, держалась в стороне.
– Ну как, кроме обуви нашел что-то еще? – решилась она спросить, наконец.
– Да, естественно,… нашел, – произнес я нервно, даже пустил петуха. Ася не стала уточнять, что именно было найдено, и так все было понятно…
В общей сложности, раскопки заняли часа три с учетом одного единственного перекура. Сумерки были, когда я почувствовал, что все нужное уже в мешке, включая некоторое количество грунта, который мог быть, по моему представлению, продуктом разложения мягких тканей. Не хотелось что-то оставить там, поэтому я предпочел собрать больше, чем меньше; в итоге, полотняный мешок был набит костями и песком больше, чем на половину своего объема.
Только когда закончил, осознал, что у меня нестерпимо разболелись поясница и руки, а ладони были стерты до крови. Закурил сигарету, завязал мешок, приподнял его, чтоб вес оценить – тяжело, но не очень. Докурил, отдышался, быстренько загреб где-то лопатой, где-то ногами, образовавшуюся яму, глубиной в метра полтора…
– Что дальше будем делать? – тихо спросила Ася, голос ее дрожал.
– Бери лопату, а я мешок. Идем в машину, потом едем домой. Завтра засветло отправимся к староверскому кладбищу, там мы захороним Дарью со всеми почестями, затем вернемся в Спаси, соберем вещи – и домой. Вначале в Борисов. Там отдохнем, вымоемся, переночуем – и я тебя в Минск завезу.
– Неужели все закончилось?
– Нет, – ответил я, – Мы ведь Дарью еще должны похоронить. Завтра все закончится…
К машине шли почти в полной темноте. Ася следовала впереди, как могла освещала мне путь, но я все равно умудрился один раз зацепиться за какое-то бревно и упасть. Благо, содержимое мешка не выпало…
– Мешок в багажнике оставляем? – осторожно спросила Ася, когда я уже припарковался у дома Анисима и заглушил двигатель.
– А как иначе? – удивился я ее вопросу, – Или ты предлагаешь его в дом забрать? Может, еще в палатку на ночь принесем, чтоб Дарья не замерзла и не заскучала?
– Не смешно, – тихо произнесла Ася…
Уставшие, грязные (я в особенности), сидели за столом, молча пили чай – беседа никак не клеилась. Ася была мрачнее тучи, злая, я же, пытаясь ее хоть как-то развеселить своими глупыми шутками, только еще больше нервировал ее.
– Ну что же с тобой такое, Ася? – спросил у нее, – Почему ты такая хмурая и злая? Должна же наоборот радоваться тому, что самое страшное позади.
– Я не понимаю тебя, Сергей! – воскликнула она, – Ты себя ведешь таким образом, будто каждый месяц по скелету в лесу откапываешь! Неужели тебе не страшно? А еще и шуточки эти твои…
– Ну извини, уж, – обиженно произнес я, – Я ж обстановку разрядить пытаюсь, как лучше хочу. Или, может быть, я должен еще больше нагнетать?
– Нагнетать не надо! – продолжала Ася на повышенном тоне, – Но может быть стоит немного почтительнее и тактичнее быть? Возле нас останки когда-то живого человека, а ты, вместо того, чтобы хоть немного уважения проявить, еще и позволяешь себе отпускать скабрезные шутки! Это кощунственно…
– Что ты несешь, Ася?! – уже я завелся, – Совсем с ума сошла? Как я, по-твоему, почтение и тактичность должен проявить? Может мне нужно сидеть, надувшись как сыч, и огрызаться на каждую реплику?
– Так, Сергей, все! Не хочу с тобой разговаривать. Иди-ка ты выйди на улицу да покури! – не менее грубо выговорила она.
– Да что ты себе позволяешь?! – уже не на шутку я рассвирепел, – У тебя есть хоть грамм совести?!
– Вый-ди! По-жа-луй-ста! – повторила она по слогам.
– Ну и пошла ты!.. – выругался я, схватил куртку, вышел на улицу, максимально громко хлопнув дверью…
«Что она о себе возомнила?! – восклицал я мысленно, в прямом смысле задыхаясь от ярости, – Вместо того, чтобы хоть какую-то благодарность проявить!.. Нахалка, одним словом! Бессовестная! Никак не ожидал я от нее такого!..
Докурил одну сигарету, постоял минуты три без действий, потом вторую достал; почувствовал, что понемногу прихожу в себя, успокаиваюсь.
«Нет, это не похоже на Асю, – уже спокойнее я начал рассуждать, – Может быть, это действительно я ее чем-то спровоцировал или обидел?.. Нет. Раньше и грубее, и пошлее шутил, а она спокойно реагировала. Правда, допускаю, что до этого я ей был необходим, и она просто терпела мое поведение, даже подыгрывала где-то. А сейчас, когда я уже большую часть своей миссии выполнил, она и показала, как ко мне на самом деле относится… Не, не может быть, не верю… Бля, но с какой же она ненавистью в голосе со мною разговаривала! Даже меня этой ненавистью заразила…Еще и слово такое подобрала – «скабрезные»…»
Вдруг, даже не услышал, а как будто бы почувствовал, какой-то странный звук, то ли протяжный писк, то ли звон, то ли скрежет… Прислушался, понял, откуда он доносился, двинулся в сторону его источника. Оказался возле своей машины, застыл, еще раз прислушался: да, звук был, доносился изнутри автомобиля; но тот звук я не мог слышать, а мог ощущать; словно он был на особенной частоте, которую невозможно воспринять ушами, и невозможно физически ощутить его вибрацию; однако я его слышал, словно мозгом, или сердцем, или душой…
За спиной, в нескольких десятках метрах от меня, открылась и закрылась дверь дома, затем замельтешил свет фонарика, послышались торопливые шаги – ко мне спешила Ася. Раздался ее страдальческий голос:
– Сережа, прошу тебя…
– Тсс… – прервал ее, подняв руку вверх с оттопыренным указательным пальцем, – Подойди сюда, только тихо…
Ася медленно приблизилась, встала плечом к плечу ко мне.
– Слышишь этот звук? – спросил у нее шепотом.
– Да, – так же шепотом ответила она.
Несколько минут стояли неподвижно, вслушивались. Я первым заговорил, уже в полный голос:
– Ладно, Ася, пошли в дом. Завтра мы с этим покончим…
***
– Сережа, ну ты точно на меня не обижаешься? – стыдливо допытывалась Ася.
– Точно, – ответил я, задвинув вьюшку в печи, – Не волнуйся, Ася, все хорошо, я все понимаю.
– Нужно было сразу Дарью хоронить везти, а не откладывать до завтра, – протянула она, – Как теперь эту ночь пережить? Что сейчас делать?
– Ничего, – спокойно ответил я, – Надо ложиться спать, отдохнуть как следует. Завтра не менее тяжелый день предстоит. Уверен, что все спокойно ночью будет. Как-никак, Дарья больше всех заинтересована в том, чтобы мы ее завтра похоронили, поэтому пускай лучше не балует…
Стоило мне только принять горизонтальное положение, как я тут же провалился в сон. Под самое утро приснилось, как я, Борис и Динара, непонятно где, неизвестно зачем, неясно почему, перематываем леску то ли в спиннинге, то ли в удочке. Борис держит удилище, стравливает леску, прокручивая катушку против часовой стрелки, Динара на мотовило леску наматывает, я же саму леску придерживаю, расправляю, не даю ей спутаться. «Ты, Сергей, представь, что я – это Дарья, ты – Анисим, а Динара – Ася» – произносит Борис, продолжая прокручивать катушку, а катушка с каждым оборотом издает такой же звенящий скрежет, как тот, звучавший из моей машины, со скелетом в багажнике…
Глава двадцать вторая
Настал последний день нашего приключения, понедельник, девятого октября две тысячи семнадцатого года.
Ася меня разбудила в полпятого утра. Я еле поднялся: раскалывалась спина, руки не разгибались, мозоли на ладонях ужасно болели, жглись.
– Ты спал как убитый, – сообщила мне Ася, – В какой позе заснул, в такой и проснулся.
– Это хорошо, хоть выспался впервые за недели полторы, – ответил я, – А тебе как спалось?
– Почти никак. Сразу заснула на полчаса, потом проснулась, ты уже спал. А я – ни в одном глазу.
– Дом опять шумел? – поинтересовался я.
– Нет, ни звука, ни шороха.
– А в чем тогда дело? Что мешало?
– Не знаю даже, – задумалась Ася, – Беспокойство какое-то, тревога, грусть, непонятная обида, стыдливость… Кстати, жалко, что все заканчивается. Ведь согласись, что хоть и страшно было, но очень интересно.
– Да, согласен…
Выпили кофе, я крестик нательный вложил в карман, топор прихватил, так как уже был научен горьким опытом разрубания толстых корней лопатой; оделись, вышли.
Было еще совсем темно, дождь лил, зябко, противно, страшно…
Сели в машину. Не успел я завестись, как кто-то постучал в боковое окошко с моей стороны. Я чуть от разрыва сердца не умер, но как-то совладал с собой, опустил стекло, увидел Степку.
– Ну как дела? Нашли? – без приветствия сразу спросил он.
– Да, нашли, – ответили мы с Асей хором.
– Хоронить везете, да?
– Ага, – на этот раз я один ответил.
– А я вот на работу иду в Курганы. Сразу говорю: подвозить не надо.
Он уже отошел на несколько метров, но я его окликнул:
– Степан, подожди. Скажи, пожалуйста: после смерти нас свобода ждет или неволя?
– Это кому как, – ответил он и зашагал от нас зигзагами…
Приехав на место, еще примерно сорок минут ждали, пока начнет светать, так как в полной темноте идти было бы крайне сложно, а фонарями пользоваться – нежелательно, поскольку их свет мог привлечь чье-нибудь ненужное внимание. Дождевики использовать также не стали, так как они были ярких цветов – один желтый, другой голубой.
Стало немного светлее, двинулись.
Очень тяжело было передвигаться по залитому дождем лугу, особенно мне, с двадцатью килограммами на горбу. Еле-еле пришли, выбрали место поровнее, где поменьше растительности, недалеко от могилы Анисима. Я принялся копать. Копал, копал, рубил, копал… Выкопал яму примерно метр на полметра в длину-ширину и еще около метра в глубину. Вылез, столкнул туда мешок, нащупал в кармане крестик, достал, бросил его туда же, принялся закапывать.
– Аська, помогай, – позвал я ее, – Ногами хоть позагребай…
Ася начала сталкивать землю в яму ногами, я лопатой. Быстро справились, я потом все притоптал, сверху дерном укрыл.
– Ну вот, Ася, – произнес я под конец, – Уже точно все закончилось. Теперь можешь этот день ежегодно праздновать, как свой второй день рожденья. Можешь название какое-нибудь придумать этому празднику, например: день возрождения или перерождения… а лучше день новорождения, о!..
Ася молчала, плакала. Я ее приобнял за талию.
– Так, ну что? – спросил я у нее минут через пять, – Все? Пойдем к машине?
– Да, пошли…
***
Вернулись в дом Анисима – грязные, мокрые насквозь. Умылись, переоделись, принялись вещи собирать, провозились с этим делом больше часа. Ася решила пройтись по местным старушкам, попрощаться, а я в это время отправился грузить сумки в машину. Закончил, Аси еще не было. Решил на всякий случай Петровичу позвонить.
– Алё? – почти сразу ответил он.
– Привет, Петрович. Звоню тебе, чтоб сказать, что мы сегодня уезжаем.
– Ужо, да? Усё разузналі, што было трэба?220
– Да, все. Извини, времени нет, чтоб с тобой лично попрощаться, поэтому так приходится. Я в холодильнике оставлю двадцатку в знак благодарности, как-никак, если б не ты, то нам бы жить, скорее всего, негде было…
– Сірога, хваціла б і дзясяткі, навошта столькі? – перебил он меня, – Ты і мне ж грошаў надаваў ужо, і цёшчы маёй…221
– Да ну, успокойся… Дом закроем, ключ Трофимовне передадим, в доме порядок, не волнуйся. Стулья, холодильник, плиту – уж извини – сам потом перетащишь. Ну, так, вроде, все.
– Эх, добры ты хлопец, Сірога… А, я ўчора бачыў, што вы к Таньке пад’язджалі. Чаго ж у госці да мяне не зайшлі?222
– Ай, Петрович, постеснялись без приглашения, прости… Ладно, давай. Прощаться не будем – может быть, еще и свидимся когда-нибудь…
Аси долго не было, позвонил ей – ее телефон лежал на холодильнике. Решил подождать еще минут десять и идти за ней. Не пришлось – вернулась сама – через девять минут.
– Чего же ты так долго? – встретил ее с претензиями.
– С Трофимовной долго прощались, она плакала, деньги брать не хотела. С боем всунула ей десятку. С Алексеевной и Ивановной быстро простились. Ивановна, кстати, меня не узнала вообще. Я заметила, что ей с каждым днем все хуже и хуже с головой становится.
– Жалко, – ответил я, – Мне кажется, она самая добрая из всех старушек. Только что к книгам отношение у нее неоднозначное.
– Согласна… Так, вижу, вещи ты в машину уже занес. Давай сейчас еще все обойдем, осмотрим, проверим, закроем дом, отнесем ключ Трофимовне – и поехали…
***
Ася сразу заснула и проспала почти всю дорогу. Пробудилась, когда мы въехали в Борисов. Я еще по дороге зарулил к магазину, купил четыре баночки безалкогольного пива для себя, бутылку белого вина для Аси и пачку пельменей для нас двоих. В полпервого дня мы были уже у меня дома.
Переоделись в домашнее, Ася ушла в ванную минут на сорок, я прилег на диван перед теликом, успел посмотреть концовку финального матча крупного турнира по снукеру – немного расстроился, так как тот, за которого болел, проиграл в напряженной борьбе; переключил на программу про акулу-молот…
Ася закончила с мытьем, вышла, пошел я. Тоже долго отмокал, плескался, возможно даже больше нее времени там провел. Вылез, вытерся, оделся, выбрился, вышел.
Телевизор работал, показывал какую-то музыкальную попсовую мерзость, Ася лежала на диване, спала.
«Ну вот, – пошутил я мысленно, – Осквернила мой священный телевизор. Теперь придется проводить ритуал очищения: на протяжении семи дней по семь часов прокручивать на нем клипы блэкметаллистов, рэперов и экранизации романов Достоевского…»
Приблизился к Асе, сел на пол у нее перед лицом и поцеловал ее в губы – она не проснулась. Посидел еще минут пятнадцать над ней, полюбовался. Затем решил все-таки разбудить.
– Ася,… Ась, – слегка потряс я ее за плечо, она пошевелилась, потянулась, зевнула, села не открывая глаз, – Иди, может, в комнату, а? На кровати поспишь как человек?
– Ой, подожди, Сережа, – зевая, ответила она, приоткрыла глаза, потом снова закрыла, – Сейчас я немного приду в себя,… уже днем не буду спать,… ночью буду…
Сварили пельменей, пообедали, я пил пиво, она вино…
Ася принесла свой блокнот, пролистала, нашла что хотела, обратилась ко мне:
– Ты значительно больше меня потратил, вот тут у меня все записано. Сейчас подобью сумму, отдам разницу.
– А дай-ка я гляну, – протянул я руку, она, ни о чем не подозревая, дала мне блокнот. Я взял его, пробежал глазами по двум столбикам «Я» и «Сергей», выдрал этот лист, порвал его на клочки, выбросил все в урну.
– Что ты творишь?! – протестовала Ася, – Как теперь я буду…
– Тихо, козявка! – прикрикнул я, – Иначе ремня дам…
Смотрели какие-то пустые фильмы, снова я исполнял роль подушки, Ася опять проливала вино на диван, я вновь боялся, что она напьется…
– Сережа, а ты не забыл, что у меня в ближайшее воскресенье день рожденья? – спросила она меня как-то невзначай.
– Нет, не забыл, – соврал я.
«Так, а какое же это число будет? – принялся я судорожно складывать цифры в уме, – Вроде пятнадцатое. Да, точно, пятнадцатое».
– Помнишь, что ты обещал?
– Ничего не планировать на этот день? Да, помню.
– Ну и?
– Я ничего и не планирую. Как и обещал.
Ася рассмеялась, затем предложила:
– Приезжай в Минск, я отмечать пышно не планирую, сам понимаешь,… но так, слегка… Ксюшу с Глебом позову, еще одну подружку, возможно… Приезжай, в общем, хорошо?
– Хорошо, приеду обязательно, – ответил я.
Потом подумал немного, внес свое предложение:
– Слушай, Ася! А на хрена нам завтра в Минск ехать? Оставайся тут, в воскресенье и поедем. Сейчас палатку принесем, прямо здесь расставим, я уже привык к твоему храпу, без него и не засну, наверное…
Ася захохотала.
– Не, Сережа! Это вряд ли. Перед Ксюшей неловко. Она и так две недели Маркиза ездит кормить почти каждый день.
– Да ладно, я пошутил…
– Кстати! Интернет ведь появился!.. – воскликнула она, побежала искать свой телефон, нашла, перестала существовать на час…
– Списалась с Ксюшей только что, – сообщила Ася, – Она очень рада, что все закончилось. Я прямо жду не дождусь, когда увижу ее лицо, после того, как расскажу ей все-все-все, что с нами происходило.
– Я думаю, она не поверит, – предположил я, – По крайней мере, я бы точно в такое не поверил.
– Я, наверное, тоже, – согласилась Ася, затем спросила: – А во сколько завтра выезжаем в Минск?
– Думаю, часов в десять утра. В это время трафик должен быть поменьше.
– Так, это значит, что где-то к половине двенадцатого будем у меня дома, да?
– Так точно…
Глава двадцать третья
Я уже давно встал, сидел на кухне, пил кофе, когда туда же пришла только что проснувшаяся, еще совсем сонная, взъерошенная Ася; было прекрасно видно, что ее мучило похмелье.
– Доброе утро, – обратилась она ко мне апатично, слегка охрипшим голоском.
– Доброе, – ответил я, – Как спалось?
– Хорошо спалось. Но я все-таки зря еще и красное вино вчера допила, – призналась она, – Сейчас плоховатенько себя чувствую.
«Ты, наверное, еще не знаешь, что такое действительно «плоховатенько», – подумал я.
– Завтракать будешь? – поинтересовался у нее.
– Ой, не-не-не, точно не буду. Кофе… хотя,… нет, лучше чая попью. Потом таблетку приму…
В начале одиннадцатого вышли. Когда уселись в машину, еще некоторое время Ася тяжело вздыхала, я догадался, что ее мутило. У магазина притормозил и сбегал за минералкой, приобрел литр воды с газом, вручил Асе, она тут же ее открыла, отпила несколько глотков, икнула.
Ехали молча, только въезжая в Минск, она заговорила:
– Так ты мне экскурсию по Борисову и не устроил.
– Да, действительно. Но, я ж надеюсь, ты еще когда-нибудь будешь в Борисове?
Она ничего не ответила, лишь в очередной раз приложилась к уже на две трети опустевшей бутылке.
«Как же я тебя понимаю, – мысленно обращался я к ней, – У самого практически всегда настроение паршивое на следующий день после пьянки».
Ася позвонила Ксюше, предупредила, что мы скоро будем.
– Ксюша у меня дома сейчас, – доложила она мне, слегка повеселевшим голосом, – Выйдет, поможет с сумками.
– С Глебом она помирилась?
– Нет пока что. Но, уверена, к моему дню рожденья помирится.
Ксюша стояла под козырьком подъезда, укрываясь от моросящего дождя, курила. Как только увидела мою машину, тут же затушила о стену сигаретку, пошла в нашу сторону. Последовала минутная церемония встречи двух подружек, включавшая в себя визги, поцелуи и объятья. Я в это время освобождал багажник от сумок, выставлял их на влажный тротуар.
Достал все, принялся обвешиваться вещами. Все умудрился взять, за исключением ноутбука. В итоге, помощь со стороны Ксюши ограничилась открыванием и придерживанием дверей, что, в принципе, тоже было немало.
Маркиз встретил Асю с нескрываемым восторгом: терся, мяукал, мурлыкал, пускал слюни. Меня же он предпочел проигнорировать вовсе, будто я для него абсолютно чужой человек.
Расположились на кухне, пили чай, рассказывали все, что с нами приключилось. Ксюша слушала очень внимательно, с широко открытыми глазами и отвисшей челюстью, периодически сопровождая наш рассказ нецензурными возгласами.
– А вы что-нибудь смогли зафиксировать, когда в доме все это творилось? – поинтересовалась Ксюша, – На видео снять, звук записать?
– К сожалению, нет, – ответила Ася, – Мы пытались на диктофон писать и на камеру, но ничего не записалось.
– Ох, ну не знаю тогда, как в такое вообще поверить можно! – воскликнула Ксюша.
– Можешь и не верить, но факт остается фактом: мы столкнулись лицом к лицу с этим всем…
«А что мне дальше делать? – думал я, – Уезжать или как?»
– Сережа, – обратилась вдруг ко мне Ася, – А ты во сколько уезжать планируешь?
«Вот и наводящий вопрос с намеком последовал», – с немалым сожалением подумалось.
– Не знаю, – неуверенно ответил я, – А когда надо?
«Вообще-то, я планировал остаться», – мысленно честно ответил на заданный вопрос.
– Ты же не думай, я тебя не прогоняю, – смущенно начала то ли извиняться, то ли оправдываться Ася, – Просто… я понимаю, что ты уже устал от меня за последних две недели…
«Совсем не устал», – парировал я про себя.
– Поеду после обеда, часа в три, – ответил вслух.
– Тогда я что-нибудь быстренько приготовлю поесть. А ты, Ксюша, помогать мне будешь…
***
– В ближайшее воскресенье собираемся у меня, – сообщила Ася Ксении, – Я, ты, Сережа, Ира… Что там с Глебом у тебя?
– Пускай еще пару дней пострадает один, – ответила та.
– Так хоть до воскресенья простишь его?
– До воскресенья прощу.
– Вот и отлично! – обрадовалась Ася, – Тогда и Глеба с собой бери. Посидим впятером, пообщаемся, выпьем. Я приготовлю чего-нибудь вкусненького… Сережа, а ты почему такой кислый? Сидишь, молчишь постоянно.
– Да нет, не кислый, Ася, все в порядке, – соврал я, – Просто задумался.
– Когда книгу писать начнешь про Спаси?
– Не сейчас, это уж точно. Чувствую, что нужно минимум месяц не начинать, чтобы эмоции слегка улеглись. А то выйдет нецензурщина с неприличным количеством восклицательных знаков и междометий.
– Я тебе там на почту сброшу на днях то, что на ноутбуке набирала. Возможно, тебе что-то пригодится. Еще хочу попробовать статью написать, ты мне поможешь с ней?
– Конечно, обязательно помогу, – пообещал я, – Высылай наработки, звони, спрашивай.
– Хорошо, договорились. Завтра же начну.
«Нужно будет обязательно по возвращению задание запросить по статьям, – подумал я, – А то на пятьдесят баксов долго не протяну. Тем более, еще нужно будет Асе подарок купить».
– Сережа, а какой ты алкоголь предпочитаешь? – вдруг спросила Ася.
– Никакой, – ответил я, – Я за рулем буду. Мне понравилось по Минску на машине кататься…
– Нет, так дело не пойдет, – строго заявила она, – Тем более, в этот же день ты от меня не уедешь, даже не надейся.
«Вот, значит как! Хочет напоить меня и на ночь оставить!» – посетила приятная мысль, тут же мое мерзкое настроение резко сменило свой полюс.
– Я иногда буйно себя веду, когда напиваюсь, – начал я неуклюже шутить, – Начну стриптиз на столе танцевать, потом Глебчику захочу физиономию набить… Опасно, одним словом…
– Сергей, – сквозь свой и Асин смех, обратилась ко мне Ксюша, – Я лично тогда прослежу за тем, чтоб вы достаточное количество спиртного употребили.
– Я тогда бутылку абсента куплю, чтоб наверняка, – весело добавила Ася.
Решил, что самое время уйти, пока у всех приподнятое настроение, чтобы оно напоследок у всех таковым и осталось.
– Эх, ладно, девчонки, – произнес я, вставая из-за стола, – Интересно, конечно, с вами, но мне уже пора, пожалуй. Поеду, а то скоро люди с работ попрут, еще в пробку попаду. Спасибо, Ася, за обед, все было очень вкусно: и жареная картошка, и сосиски, и чай… Особенно сосиски и чай…
На прощание я зачем-то страстно расцеловал в щеки их обеих, чмокнув еще и в лоб каждую; обе опешили, растерялись, переглянулись, пожали плечами. А я был доволен собой, удалился гордый и счастливый…