11
Такси пришло. Это была старая двухместная летающая капсула с дополнительной функцией вездехода. Она зависла в воздухе напротив овального окна леди Терезы, служащего одновременно запасным выходом из квартиры и потому наглухо задраенным бронированной дверцей, выдвинула из левого борта прорезиненную короткую гармошку перехода и герметично присосалась к стене вокруг овала. Таково было правило приема пассажиров на борт. Для них создавалась зона безопасности.
Перед этим леди Тереза поспешно приняла душ и посетила «домашний салон красоты», то есть по очереди просунула в специальный роботизированный ящик на стене голову, руки и ноги, где ее за пять минут привели в порядок – высушили и уложили волосы, сделали маникюр и педикюр. Услуги были стандартными, лак перламутровым, духи цветочными. Старушка успела подремать в кресле. Привычка к сиесте давала о себе знать. Вот для чего они уничтожили планету – чтобы создать здесь привычные для себя условия! Принесли ее в жертву своему эгоцентризму, чтобы сказать с гордостью: у нас все «как на Земле».
Леди Тереза с трудом влезла в старое вечернее платье, глухое спереди, открытое сзади. У нее была достаточно гладкая спина, чтобы не стыдно было ее обнажить. Фигура была еще стройна, глаза после двух капель эликсира влажно сверкали как бриллианты, специальный макияж разгладил часть морщинок и подчеркнул достоинства ее лица.
В самый последний момент старушка вспомнила, что когда была замужем за Артуром, глаза у нее были не карие, а голубые. Ей захотелось вернуть прежний цвет, чтобы все было «как тогда». Пришлось рискнуть укладкой, засовывая голову в салон и устраиваясь подбородком на удобной подставке, полукругом охватывающей лицо.
Изменение цвета радужной оболочки дело сложное и леди Тереза приготовилась проявить свое знаменитое терпение. Десять минут. Когда процедура закончилась она отошла от салона буквально на ощупь, забыв, что побочным эффектом изменения цвета глаз была сильнейшая получасовая близорукость. Теперь ей все виделось расплывчато, как движущиеся пятна, которые постепенно прояснялись.
Она открыла бронированный овал запасного выхода и, неуверенно вытянув вперед руки, через прорезиненную гармошку прошагала внутрь капсулы.
– Добрый день, мэм, – услышала она приятный баритон автопилота. – Как поживаете? Сегодня отличная погода.
Леди Тереза осторожно нащупала сиденье и села.
– Разблокируйте окна, – попросила она. – Отключите режим полета. Поедем по улицам. И помедленнее, я хочу видеть город. Устала от одиночества.
– Понимаю, мэм. Будет сделано, – откликнулся автопилот.
Ей показалось, или в его голосе действительно мелькнуло сочувствие?
12
Без сомнения он был проинформирован насчет своей пассажирки, поэтому немного попетляв по улицам, проехал через площадь ее имени, мимо памятника, которого она всю жизнь стеснялась и против которого безуспешно пыталась вначале протестовать. Автопилот не знал, что все видится ей как расплывчатые пятна, а она была разочарована. Зрение восстанавливалось слишком медленно. Они объехали вокруг памятника. Леди Тереза была изваяна во весь рост, тоненькая и храбрая, с развевающимися по ветру волосами и с круглым шлемом под мышкой. Скульптор постарался ей польстить. Что из всего этого было правдой? Тоненькая. Она не была храброй, просто умела держать себя в руках. Ей часто бывало страшно в космосе.
На улицах было оживленно, даже слишком. Большие белые пятна, похожие на санитарные машины, торопливо проносились навстречу. Никогда еще леди Тереза не видела столько санитарных машин одновременно, если это были они. Другие пятна желтого цвета и средних размеров подвозили к местам погрузки маленькие пятна и укладывали их штабелем одно на другое, затем подхватывали и засовывали в большие белые пятна весь штабель. Происходило это деловито и бесшумно, будто во сне, потому что звук с улиц в герметичную капсулу не проникал.
Она заметила, что одно маленькое пятно выскользнуло из большого белого пятна, покатилось по полого откинутому борту и упало на дорогу. Тотчас же к нему подъехало желтое пятно средних размеров, подхватило лежащее на дороге и водворило его на место, внутрь большого белого пятна, где уже было много других пятен, сложенных штабелем. У леди Тереза на миг разъехалась в стороны пелена, прояснилось зрение, и она увидела множество человеческих ступней, торчащих из грузовой санитарной машины, увидела человеческие тела, довольно беспорядочно сложенные крест-накрест одно на другое. Задний борт начал автоматически подниматься, упираясь в торчащие подошвы ног и заталкивая тела глубже в кузов.
В эту секунду наваждение закончилось, вернулись пятна, и леди Тереза не успела поверить собственным глазам. Некоторое время она сидела в отчаянии, обмерев и гадая, не игра ли это ее воображения? Ей хотелось убедить себя в этом, ведь она уже сталкивалась в космосе с галлюцинациями, не отпускавших ее целыми неделями. Страшно вспомнить: одиночество, вечность, запредельная скорость сквозь тьму – и прелестная гигантская бабочка-махаон на экране компьютера, ползает, закрывая своими бархатными крылышками выводимые на экран данные. Сколько раз в отчаянии она готова была разбить монитор. Все мониторы в рубке управления. Неужели и сейчас?
Но она уже понимала, что видела, потому что была мысленно готова к этому. Апокалипсис. Полностью автоматическая роботизированная техника Санитарного Отдела очищала городские здания от трупов, увозя их в какой-то специализированный ангар, куда затем напустят замораживающий азот и законсервируют до лучших времен. Она так ясно представила эту картину, что пришлось срочно брать себя в руки. Дело было даже не в том, что одно из этих тел принадлежало ее дочери, с которой она была не особенно близка и которая как почти все дети астронавтов выросла в спартанских условиях государственного интерната, пока она осваивала космос. Просто космос приучил леди Терезу мыслить шире личного.
Все эти безответственные деятели из лаборатории, заполучив в свое распоряжение долгожданные «ящики Пандоры», думали только об удовлетворении собственного любопытства. У них элементарно чесались руки. Они бы и атомную бомбу взорвали в центре города ради эксперимента. И теперь, судя по всему, именно ей предстояло встать на пути развивающегося апокалипсиса, больше было некому. А для этого нужно было первым делом выяснить, как это убийственное «оно» просочилось из лаборатории и где «оно» прячется сейчас.
А еще нужно было освободить голову от мыслей о прозрачной фате и взлетающих в воздух букетах цветов, ¬– всего того, чего у нее в жизни не было, а хотелось бы иметь. Еще пару минут назад они ее одолевали.