5
Когда их на третий день после прибытия вывели из шлюза в полном снаряжении на практические занятия, они оторопели. Вокруг сиял невыразимо прекрасный, прозрачный, миллиардно звездный мрак. Защитный купол над горным поселком выглядел маленькой серебристой полусферой, потерянной среди камешков ребенком, совершенно ничтожной по сравнению с великой вечностью. Все они почувствовали себя жалкими невесомыми песчинками. Но все же по настоящему потрясли африканцев не природные красоты, а рукотворные человеческие сооружения: три огромных космических станции с приглушенными огнями, которые медленно плыли в пространстве рядом с астероидом и напрягали все силы, чтобы удержать его в относительном покое. Казалось, до них было рукой подать, только протяни, но это была лишь игра воображения.
Их рассмешили яркие синие диоды, ровным кружком украшавшие скафандры. Издали они были похожи на нимбы святых. Оранжевые огоньки на скафандрах старожилов, идущих с ними в одной связке, им нимбами не казались. Длинная вереница «святых» с синими нимбами, устремившаяся к месту паломничества умирая от смеха и судорожно цепляясь за толстый раскачивающийся трос, пыталась ползти вдоль него на коленях, ползком или кувыркаясь в пространстве. Высшее горное образование, которое они имели, и опыт работы в земных шахтах в невесомости оказались бесполезны. Никто не мог устоять на ногах при почти полном отсутствии веса. Все мешали друг другу. Многих мутило. Голоса инструкторов тонули в общем галдеже, эфир был полон язвительных замечаний:
– Эй, Лузала, ты и работать собрался на карачках? Вставай, парень! Что скажет жена, когда увидит твои сбитые коленки.
– Я в порядке, Мози, – отвечал Лузала. – Могу даже лежа поработать. А вот как ты будешь махать своей киркой, болтаясь вверх ногами?
Космос казался им забавным аттракционом, потому что они были людьми ловкими и сильными, и скоро у них должно было начать получаться. Про кирку Лузала конечно загнул. Породу рубили шкафообразные роботы, и она как в пылесос мгновенно затягивалась во внутренние контейнеры, которые нужно было вовремя менять. Шутки закончились, когда один из «святых» вдруг взмыл вверх ногами из середины вереницы, зачем-то отщелкнув карабин своего троса. Раздался истошный длинный вопль, больно ударивший по барабанным перепонкам, потом оборвался, и в наушниках наступила звенящая тишина. Вереница людей застыла в ужасе задрав головы. Их товарищ плавно падал в пространство в сторону одной из станций, беспорядочно вращаясь и беспомощно размахивая руками.
– Назови свое имя, сынок, – сказал в микрофон один из оранжевых наставников, который был пристегнут к тросу перед «беглецом». Он словно металлом скрежетал. Ослушаться такой голос никто бы не посмел.
– Я Зема, сэр, – ответил захлебывающийся женский голос, стараясь звучать непринужденно, но в нем явно слышались едва сдерживаемые слезы.
– Ты женщина?
– Да, сэр. Помогите.
– Перестань шептать. Ты отстегнула карабин? Зачем?
– Случайно, сэр. Он сам. Я не хотела.
– Точно случайно? А то всякое бывает. Мы не станем тебе мешать.
– Нет, я случайно.
– Ладно, больше так не делай.
– Спасибо, сэр. Я поняла.
Она говорила в нос. Ей хотелось высморкаться. Всхлипнуть она боялась.
– Скорее, сэр, она улетает! – завопил чей-то голос, не выдержав нервного напряжения. Остальные молчали. – Скажите ей, что нужно делать?
– Ей нужно, чтобы ты заткнулся, парень, – ответил наставник. – Или я тебе морду разобью. А ты, Зема, должна развернуться ногами к астероиду. Выключи баллон с газом. Если помнишь, из него бьет сильная реактивная струя: повернешься как надо, опять включишь, – и она вернет тебя назад. Постарайся. Не делай резких движений руками, просто раскинь их как птица. Отдайся пространству и перестань его бояться.
Она стала неуклюже поворачиваться, по-прежнему медленно удаляясь от астероида.
– Черт тебя дери! – сорвался наставник через некоторое время, наблюдая за ее беспомощными попытками. – Не завидую я твоему парню, если ты с ним в постели так же ловка. Мы тут с тобой два часа должны торчать? Не беси меня, или я тебя взгрею, когда вернешься!
– Сэр, – робко вмешался кто-то. – У нее хватит воздуха на два часа?
– Кто-то забыл вынуть бананы из ушей, когда проводился инструктаж?! Ниже нагубника в скафандре есть устройство с кусочком «Флоры». Поплюйте на него, как станете терять сознание и дышите сколько хотите.
Через три с лишним часа страхов и нечеловеческих мучений Зема, наконец, опустилась в ста метрах от троса. Они выстрелили в нее крюком с веревкой, подтащили к себе и вернулись в поселок, едва живые от усталости. Этот день запомнится им навсегда. Муж Земы, не успевший поймать ее за руку, когда она взлетала, умер на месте от разрыва сердца. Никто этого поначалу не заметил. Остальные мысленно собрались и перестали считать космос забавным аттракционом.
А вечером Мози зашел к Лузале, чтобы прошептать ему на ухо:
– Готов поклясться, я видел, как Мирко сам отстегнул Земин карабин. Только никому об этом, парень!
Мирко звали наставника, который шел впереди Земы и ее мужа. Слова Мози ни в один документ, предназначенный для комиссии по расследованию, не попали и попасть не могли. Поверил Лузала товарищу или не поверил, тоже осталось неизвестным.
6
Вторую ночь подряд Рубен Иштоян лежал глядя в потолок, заложив под голову твердые как камень ладони. Ему казалось, что он вот-вот ухватит какую-то догадку. Она стремительно мчалась по эллипсу, то приближаясь к нему вплотную, то ускользая на другой конец траектории и делаясь почти невидимой – тогда все приходилось начинать сначала. А время было дорого. Они не могли просто взять и отослать на астероид новую партию добровольцев, пока не были уверены в их безопасности. Прииск простаивал, и Освоение временно перестало субсидироваться Землей. Процессы замерли в ожидании. Поэтому он не мог уснуть.
Но, по-видимому, он не все время бодрствовал, потому что иногда его мысли переключались на Алису. Тогда он проваливался в недолгий сон. Он все знал про Алису из документов Трибунала и жалел ее, считая ее историю печальной. Историю всех современных детей (за редким исключением) он считал печальной. Мало кто так считал кроме него.
Бабушка Алисы, Тереза Буги, первооткрывательница, которую тут боготворили, отправилась в космос бездетной. Космическая разведка длилась годами, и по строгим правилам перед полетом ей надлежало оставить свою яйцеклетку и прочий биологический материал, указанный в списке, на хранение в криобанке. Если она не вернется, через семь лет на Земле начнет жить ее продолжение, точный клон или обычный ребенок, появившийся «из пробирки». Выбор был за ней. Идею клонирования Тереза категорически отвергла. Ей не хотелось, чтобы будущий ребенок был ее точной копией, ведь она считала себя единственной, поэтому ей срочно понадобился мужчина, согласный, чтобы его биологический материал был использован для искусственного оплодотворения. Этим мужчиной стал некий Артур Буги, способный инженер и веселый оболтус, единственный из знакомых, кто не был в нее влюблен. Она чуть не за руку притащила его в лабораторию, где их материал заморозили. Поженились они уже потом, после открытия Второй.
Прошло семь положенных лет, и замороженный материал пустили в дело. Тереза еще не нашла свою планету и медленно сходила с ума в открытом космосе. Ей везде чудилась бабочка-махаон. Вестей от нее не было никаких. Так на свет появилась девочка, которая выросла в интернате, не зная ни матери, ни отца и которой предстояло стать матерью Алисы Буги. Кого она выбрала в отцы Алисы, история умалчивает. Эту, ставшую обычной практику не преемственности поколений, считал ужасной ошибкой Рубен Иштоян, хотя прекрасно понимал, что отстал от жизни. Алиса тоже выросла в интернате. Миллионы детей теперь росли без вмешательства родителей. Что было у них в головах и на сердце, никто не знал, да и не было охоты разбираться.
Снова эллипс с ускользающей догадкой. Мысли о прииске. Проваливание в сон.
У его дедушки в доме было свое кресло. Никто не смел в него садиться. После смерти деда бабушка распорядилась, чтобы кресло вынесли на открытую веранду, откуда было удобно любоваться горным пейзажем, заснеженным Арагацем. Каждый день она клала блюдце с кусочком свежевыпеченной кяты на маленький столик у кресла, где лежал любимый костяной мундштук деда с двумя золотыми ободками и надорванная пачка папирос, и позволила внукам забираться в кресло с ногами. Потом она тоже умерла, а Рубен оказался здесь. И сколько бы он теперь не напрягал зрение, всматриваясь в ночное небо у себя над головой, сколько бы ни разглядывал его в карманный телескоп, Землю даже в виде точечки видно не было. Слишком далеко.
Зачем он здесь?
Счастлив ли он?
Сегодня он целый день просматривал видео из горного поселка на ускоренной перемотке (остальная комиссия уже в третий раз вылетела на астероид). Листал документы, делая особый упор на регулярно ведущиеся журналы: входа и выхода на прииск – ничего, школьные, с отметками пропуска занятий – ничего, статистику заказов через телепорт. Выпил семь стаканчиков плохого кофе с двумя отвратительными на вкус конфетами. Пищевая имитация Второй планеты все еще оставалась на низком уровне.
Вошла Алиса. Маленькая темная комнатка, в которой он сидел, словно раздвинула границы.
– Ну как? – бодрясь, спросила она.
Она только что вернулась. Возила Нельсона к водоему, куда ученые выпускали саламандр. Оба были довольны поездкой, но похвастаться ей было нечем, про прииск Нельсон молчал. Главным образом из-за этого упрямого молчания Рубен считал мальчика потенциально опасным. Хотя она случайно выяснила, что Нельсон боится высоты. Могло ли это им что-то дать?
Он устало пожал плечами. Ему тоже нечем было похвастаться. Разве что этим…
– Представь, – сказал он мягко. – Я нашел день, когда на видеозапись не попал ни один белый, только африканцы. Как такое вообще возможно, если все камеры висят в общественных местах? Что это значит, как ты думаешь?
Рубен лукавил. И без того было ясно, что это значит – шаг вперед в расследовании. Поиск вслепую закончился, у них появились вопросы, на которые нужно было срочно найти ответы. По ее радостно вспыхнувшему лицу он угадал, что она сейчас вскрикнет «Показывай!»
Эллипс с догадкой.
Алиса.
Заснеженный Арагац.
7
Школа на прииске была небольшой, и Джозеф Мутонга без труда засыпал ее подарками, умолчав для пользы дела, что их львиная доля была передана Организацией Объединенных Наций. Камария Мутонга, его красавица-жена в качестве ответного шага была торжественно приглашена занять место в школьном попечительском совете. Одиннадцатилетний Нельсон Мутонга был из-за роста объявлен опережающим свое развитие, и определен в старший класс. Выше был только выпускной класс. Очень скоро выяснится, что это была роковая ошибка с трагическими последствиями.
Дети в школе были распределены по шести классам с большим возрастным разбросом в каждом, таким образом, учеба здесь была неполноценной и не слишком обременительной. Главную свою задачу учителя видели в том, чтобы отставание от программы земных школ, куда детям предстояло вернуться через полгода, было не очень явным. Нельсон попал к двенадцати-пятнадцатилетним. Самыми многочисленными и активными были в классе тринадцатилетние подростки. Верховодили ими Петар Башич и два его дружка. Как-то после занятий они подстерегли Нельсона на улице. Это был уже третий учебный день, первые два дня Камария Мутонга сопровождала его в школу и из школы, но заблудиться в поселке было негде, и более длительное патрулирование сына показалось ей делом бессмысленным. К тому же Камарии быстро все надоедало.
– Не спеши, малыш. Отойдем?
Они отошли. Петар Башич был наглым густобровым пареньком, имевшим успех у одноклассниц. Из-за того, что его крепко держали за руку повыше локтя, Нельсон немного напрягся, но не больше того. Оснований для паники не было, просто ребята были рослые и раздражающе тесно обступали его со всех сторон.
– Секи сюда, – сказал Петар, задирая вверх правый рукав рубашки и обнажая свое предплечье. – Что, нравится?
Нельсон увидел татуировку, сделанную совсем недавно. Кожа вокруг изображения кошмарного рыбоподобного бородавчатого существа с разинутой пастью противно опухла и покраснела.
– Хочешь себе такую же?
– А кто это? – вежливо задал вопрос Нельсон, чтобы сделать тому приятное. Клыкастый зверь его не заинтересовал.
Парни переглянулись и засмеялись, как над недоумком. Нельсону стало досадно. Петар ответил:
– Кости этого малыша нашли в болотах Второй планеты. Вот было чудище, я тебе скажу! Самого свирепого земного ящера Тираннозавра он мог как муху проглотить. Когда я вырасту, вернусь сюда и найду такого живого. Мы с ним подружимся, я его приручу. Не хочу жить на Земле, там скучно. Знаешь, как я его назову? Мутонга, как тебя. Нравится? Будешь с нами дружить?
Нельсон решил не отказываться. Друзья со статусом могут быть полезны.
– Побежали? – предложил Петар Башич и они побежали.
Когда он вернулся домой, то наступил в тамбуре на желтую таблетку. Таблетка хрустнула. Дальше их на полу валялась целая россыпь розовых, синих, но желтая была самая сильная. Камария, сбросив с себя всю одежду, кроме туго обтягивающих лосин, плавала под низким потолком комнаты, повернувшись к нему лицом. Выглядела она как шоколадка, особенно узкая мускулистая спина, плавно расширяющаяся и переходящая в крутые ягодицы. Магнитный пояс, который все жители поселка были вынуждены носить день и ночь, валялся на кровати. Этот пояс притягивал их к толстому искусственному покрытию, на котором стоял поселок. Под покрытием вращались в сложном сочетании разные по силе электромагниты, создавая приемлемую силу тяжести в границах, очерченных прочной защитной полусферой.
Комнатная антигравитационная приставка Камарии была включена в сеть. Это была популярная на Земле детская игрушка, которую она провезла сюда контрабандой в багаже своего мужа, несмотря на запрет. Более мощная новая модель была уже засекречена военными. В дальнейшем планировалось создание антигравитационной установки планетарного масштаба.
Нельсон заглянул на кухню и вернулся обратно. Отца дома не было, в крохотной квартирке скрыться было невозможно. Камария перебирала руками по потолку, как большая сочная муха, оставляя на нем пятна от пальцев и медленно перемещаясь, чтобы оказаться точно над кроватью. Нельсон неподвижно стоял в дверях, задрав голову. Потом, не дожидаясь, когда она нажмет кнопку на пульте, засунутом за резинку лосин, он подошел и выдернул из розетки шнур приставки. Камария упала, не слишком быстро и не слишком промазав мимо кровати, но пружины матраса снова плавно подбросили ее вверх и в сторону. На пол она кувыркнулась совершенно невредимой и вяло сказала мальчику, не глядя на него:
– Придурок.
Он отвел глаза от ее налитых коричневых грудей, маленького шедевра их семейного пластического хирурга и не ответил.