Слабые люди

Очередная пауза.

–Теперь я сомневаюсь…

–О, я тебя запутал? – ухмыльнулась в отражении ехидна.

–Думаю… что тебе действительно одиноко, но ты не хочешь этого признавать. – все так же неуверенно бормочет Никто.

Он театрально вздохнул:

–Ладно, пусть будет одиноко.

–И? – удивление, – Что же это? Нехотя соглашаешься или просто поддерживаешь этот бессмысленный диалог?

–Или, может, стараюсь запутать тебя еще больше? – второй ватный диск полетел в мусорную корзину.

–Думаешь, выйдет?

–А разве нет? – осклабился Он.

–Не-а!

–Отлично, тогда скажи, в чем ты точно уверена на счет меня?

–Ты человек. – глупо захихикал голосок.

"Вот было бы забавно, если б я оказался всего-то программой-собеседником." – подумал Проводник.

–А каковы шансы на то, что на деле я говорящая антропоморфная псина?

–Зачем так сложно? Почему не вампир или идиот?

–Слишком большой разброс, давай сразу шизиков возьмем?

–Шизик тоже человек.

–А если брать в расчет существование иных форм жизни, наделенных интеллектом и вследствие этого расстройствами психики?

–Я скептик, так что исключим это.

–Валяй. – третий ватный диск отправился вслед за павшими товарищами, – Однако ты так и не рассказала, что там у тебя случилось.

–О-о-о-о, я встретила парня, он такой ми-и-и-илый! – "У нее потекли мозги. Пора класть трубку."

–И какой он?

–Очень красивый! Больше не расскажу.

–Не хочешь– не надо. Смысла не вижу в твоих скачках от одного к другому.

–Не обижайся– я просто поняла, что тебе такое не интересно. Как и мне, если подумать подольше.

–Пустота в районе груди, комом вдавливающаяся в сердце и тяжело свисающая с мышечных волокон, так сильно похожая на обиду или ушиб от удара в солнечное сплетение!.. – замогильным голосом начал декларировать Проводник, вслушиваясь в то, как эффектно резонирует со стенами ванной комнаты его тон, – Так больно, что хочется согнуться в три погибели… Я хочу есть.

–Жалко только, что уезжать через три дня… – она намеренно игнорировала издевку, – И больше никогда его не обниму– он, конечно, душка, но для меня так и останется всего лишь воспоминанием о ярко проведенном отпуске, всего-то!

–Радуйся– вы не успеете друг друга возненавидеть. Хоть что-то хорошее!

–Зачем ненавидеть? Я ж не тупая, чтоб отношения портить!

–А вдруг ты косишь под "не тупую"?

–Любишь ты все портить! Я хотела тебя позвать поехать с собой в Город Счастья, потому что с тем парнем мы больше никогда не встретимся, но ты, как и всегда, все испортил!

–Да-а-а? – в притворном удивлении растянул слова Проводник. В голове сразу представилась картинка из рекламы: "Зона Два– лучшее место для отдыха и развлечений для кого только можно! Зона Два– вы не только не пожалеете о потраченных деньгах, вы можете заработать еще больше! Приезжайте к нам и вкусите жизнь по полной программе! Зона Два– все лучшее для вас!"

–Да… только ты и я. Забыли бы всех своих родных и близких и рванули в город развлечения и наслаждений! И пусть бы нам не хватало бы денег, спали бы мы в сарайчиках для хранения лопат, если таковые имеются, шатались бы по городу, посетили Фабрику Бесконечных Чисел, а потом, когда средства бы оставались на самом мизере, так, чтоб хватило только на поход в хороший ресторан, мы бы накупили самой вкусной еды и отправились бы на Главную Крышу-Двойку, где пили бы вино и смотрели в закат, после чего спокойно померли…

–У меня отвращение к алкоголю, но в целом идея нравится. Красиво расписано. Аж в голове представилось.

–Никому не нравится вкус алкоголя. – заявила Никто, – Все пьют, чтоб напиться. Ладно, я пойду спать. Или рыдать. Ты никогда не узнаешь правды.

–Мне и не нужно.

–Чертов флегматик. – беззлобно буркнула женщина, – Тебе это хотя бы важно?

–Нет. Я только понять не могу, зачем тебе звать незнакомого человека в подобное место– особенно после рассказа о том, как ты вот-вот бросишь другого мужчину.

–Не такого уж и незнакомого, если что. Но я отвечу– из любопытства и четкого понимания, что то, что я делаю, вовсе не аморально. Я просто расставляю приоритеты– хочется наконец узнать, что из себя представляет обладатель сего чудного голоса, рассмотреть все черточки до единой. Может, даже подавить тебе прыщи.

–У меня нет прыщей.

–Не важно– я найду, за что уцепиться!

–А кто сказал, что я согласен?

–Не забывай– мое слово всегда будет весомей твоего.

–Юридически, может, это и так, однако я не признаю его власть над собой. Только я вправе решать, что мне делать. И я отказываюсь– мне не интересно быть очередной заменой замене. Я же не на помойке себя нашел.

* * *

Ну и мерзкая же она– сморщенное до невозможности лицо, веки как у бассет-хаунда, обнажающие кроваво-водянистые глазенки и большой беззубый рот, характерно причмокивающий. Фу! Зрелище вызывало неописуемое отвращение вперемешку с презрением, ибо Проводник отрицал для себя любую возможность постареть, считая старость чем-то вроде рака последней стадии. Образно говоря, старуха им как раз и болела– жила не тужила, смолила, водку ведрами лила. Вот что бывает, когда муж-магнат отдает коньки, а все наследство достается его бездетной бабенке. Время Четвертой вдовы давно прошло, но полсостояния, которые она таки умудрилась продуть на выпивку и мальчиков по вызову, аукнулись ей чем-то похуже смерти. Он даже не слушал рассказ этой пренеприятнейшей злобной курвы, ибо история была если не заезжена, то очевидна. Не чувствуя ни капли жалости, Проводник подлил ей яд в стакан с ромом, не стесняясь заглядывать в эти готовые вытечь из-под век глазки. Миссис Четыре счастливо улыбалась, скаля почти почерневшие десны, и протягивала конверт. Стиснув зубы, он пересчитал купюры, затем попросил еще. Старуха вопила, кричала, что он, жалкий, злобный, алчный скот, хочет ободрать ее до нитки. И, только когда она успокоилась, Проводник напомнил, что не выйдет утащить все с собой за черту могилы, а ему прибавка будет только на пользу. Махнув на такое бесспорно наглое заявление рукой, старуха прошаркала к сейфу, достала еще пачку денег и швырнула ими ему прямо в лицо.

"И на кой черт я понадобился этой старой скотине?"– недоумевал он.

"Старая скотина" не нуждалась ни в утешении, ни в поддержке, ни в чем! Она просто оставила заявку, подписала контракт и просто отдала деньги. "Какого ляда я вообще сюда приехал?"– спрашивал он себя, но ответа по-прежнему не находил. Что-то не давало ему покоя– будучи слишком простым, дело пахло очень дурно. Вне себя от недоумения и охватившей тревоги, Проводник без стеснения скользил руками по всем поверхностям, ощупывая мебель на предмет подозрительных несоответствий. Сразу под дном одного из кресел в руки попалась крошечная коробочка с зеленым диодом. Сердце сразу ушло в пятки. Схватив деньги, Проводник сунул их во внутренний карман и ринулся по коридору наверх, невзирая на гневные вопли бабки, которая требовала вернуться и принять последствия, как мужчина.

"Неужто я уже засветился?!" – выбежав на балкон, уловил краем уха, как грохнулась об пол входная дверь. Перелезая через карниз, Проводник на секунду замешкался, но быстро смекнул, что к чему. Не медля ни секунды, встал на перила и вскарабкался на кровлю особняка, добрался до дымохода и спрятался за ним. Шанс был один на чертову сотню, но убежать все равно не выйдет– здесь нет и единицы, стоящей за пятью нулями. В подтверждение его мысли у въездной аллеи взвыли сирены полицейских автомобилей и вот они уже устремились по автостраде туда, куда гипотетически дернул лапти беглец. Смеясь над их и своей собственной тупостью, Проводник лихорадочно размышлял над тем, как быть дальше. Без сомнения– его личность уже выяснили и адрес, где он жил, тоже. Возвращаться к миссис Два небезопасно. Что же делать? Что же делать? Куда идти? Он знал, куда идти, но не знал, стоит ли. Располагая кучей времени, Проводник тратил время на поиски страховки, и они увенчались успехом. Случай с мистером Третьим дал основательную пищу для размышлений и заложил фундамент для стремительной подготовки. Но, как бы он не готовился, все равно облажался. Теперь поиски ведутся по всему городу, а возможно, что и стране. Был вариант уехать, куда глаза глядят, но сперва надо подделать документы и по возможности сменить внешность, подделать водительские права… и многое, многое другое.

Пока он сидел истуканом, он, бестолковый болван, он, ничтожный идиот, не ведающий, что творит, в округе развернулась полноценная поисковая операция. Когда вдали загрохотал вертолет, Проводник решил как можно незаметнее вернуться в дом, ни на секунду не забывая о полицейских, охраняющих старуху. "Мерзкая, гадкая образина! Ей, что, страсть как хотелось кому-нибудь подгадить перед смертью?"

Тем временем из громадной гостиной доносились голоса:

–…ется тут тогда, а ты иди к машине, вызови по диспетчерской коронера. Сочтем это за убийство. – официальным тоном вещал грубый голос.

–Есть, сэр. – отвечал низкий голос бас.

–А я пройду наверх, еще раз осмотрю комнаты. Профилактика, знаешь ли– как в учебке преподавали. – продолжал грубый, – Ты! Стой тут и не зевай.

Один из полицейских на слух казался зеленым юнцом.

"Сдохла таки!" – он же сам тихо вошел в гардеробную. Огромная комната площадью примерно с пятьдесят квадратных метров, сплошь уставленная вешалками на колесиках, а те, в свою очередь, были увешаны тряпьем разного сорта доровизны. Тихо шмыгнув между ними, Проводник забился в угол и стал ждать.

Патрульный попался "ответственный"– просто вышел на балкон и закурил. Запах от сигарет по ветру заструился в ноздри и Проводник поморщился, чуя, как под переносицей зачесалось. Полминуты спустя полицейский спустился в низ, где завел разговор с подчиненным о футболе и о том, как "лазанцы" отдубасили "буйябесовщину", забив пять голов подряд и вырвавшись в полуфинал с "сушеными". К ним присоединился оставшийся полицейский, вернувшийся с докладом о поспевающей гробовозке. Пока настоящие детективы обсуждали, что да как, Проводник вышел во двор и с видом, полным невинности, пошел прочь.

* * *

На третьем гудке Никто подняла трубку.

–Алло? – голос был заспанный и по кошачьи урчащий.

–Надеюсь, что ты не звонила мне. – до состояния релаксации было как до луны, оттого и голос вышел вибрирующим, – Скажи, ты звонила мне на тот номер?

Вздох заглох, как будто рот вмиг заткнули рукой. Она молчала.

–Что ж, стало быть, конец нашей маленькой эпопее. – он хотел уже нажать отбой, но остановился, уловив шепот, – Погромче, женщина, я не разбираю твое шипение!

–Ты правда убил бедную старушку? – уже отчетливее раздалось из динамика.

Очередной неприятный сюрприз. Проводник с расслабленным видом обернулся, делая вид, что роется в карманах, на деле же внимательно осматриваясь вокруг себя, ощущая, как две змейки заскользили от желудка вверх по шее, холодком проникая в уши. Уняв дрожь в пальцах и удержав в зубах досадливое: "Черт побери!", он вздохнул, давая понять, что еще тут.

–Старушка, по всей видимости, сама убилась. – медленно, с расстановкой произнес он. – Я лишь…– и тут же прикусил язык.

–Что? Что ты лишь? – звенел ее голос, – Что ты сделал? Что ты натворил?

Она все вопрошала и вопрошала, раз за разом повышая голос, пока наконец не срывалась на визг. Она кричала, как он ее разочаровал, как она выставила себя дурой перед ним и своими друзьями, которым уже все уши им прожужжала, как ей нестерпимо жаль, что он оказался "таким", тут же заткнувшись при первых отзвуках смеха– Проводник смеялся тихо и зло, вкладывая в каждый смешок лошадиные порции яда. Да, в его воображении ее уши уже завяли, свернулись в трубочку, и безликая гладь лица вымученно подернулась рябью, стараясь превратиться в гримасу страдания.

–Тут нет ничего смешного! – наконец крикнула Никто, – Скотина, как ты можешь смеяться в такой момент?!

–А ведь пресловутая бабка тебя нисколько не коробит, да, деточка? Плевать ты на нее хотела со своей колокольни, жалкая лицемерка, ведь тебя больше волнует тот факт, что лично тебя это коснулось! Коснулось отнюдь не в положительном ключе.– напряжение спало, звонко смаковались слова,– Тебя волнует лишь, что о тебе думают люди, против твоей воли узнавшие, что ты не просто общаешься с убийцей, так еще и расположена к нему каким-то особым образом.– едкую речь прервал кашель,– Только вставлю пункт, что я вовсе не убийца.

–Ты убил ее! – зло бросает она в ответ.

–Я уже сказал, что ты не права, и повторять не намерен.

–Зачем я только тебе позвонила?!– причитала Никто на том конце провода, а ее воплям аккомпанировал грохот, – Мало мне было проблем с мужиками, так еще и ты объявился! Ты… страшный человек! Я… – она запнулась, икнула, затем всхлипнула,– Я больше не хочу иметь с тобой что-либо общего.

Он просто молчал, прислонившись лбом и смотря, как за запотевшим стеклом блестела ночная улица. Мокрый от воды асфальт чернел посреди домов, не освещаемый ничем, кроме луны– все фонари были разбиты, осколки стекла лежали кучками у их подножий. По бокам тротуар сливался с мертвыми зданиями, больше похожих на обычные бетонные коробки, построенные на съемочной площадке из дешевого кирпича, готовые к сносу на следующий же день после окончания съемок. Абсолютно безлюдная улица. Ни единой души. В конце ее стояло заграждение, а последний дом слева чернел обгоревшими остатками после вчерашнего пожара. Пять трупов, из них трое детей: отец отправился на ночную смену в аэропорт, мать позвала любовника и они заперли детей в крохотной комнатушке, после чего распивали спиртные напитки и предавались страсти в кругу свечей. Доигрались. Ее волосы загорелись, она заметалась в криках боли, а опешивший мужичок вылил первое, что попало под руку. Да-да– бутылку водки. Когда ныне притягательное тело изошло волдырями и дымом, он не нашел ничего умнее, как ринуться бежать. Только вот побежал этот дурак не в том направлении, вот и споткнулся о кошку и вылетел в окно. Что было далее, предельно ясно– дети сгорели, горе-мать сгорела, остальные жильцы благополучно выбрались на улицу, слыша, как умирают невинные. Кошка, кстати, спаслась. Что же до несчастного отца, то он схватил кошку и убрался, по слухам, к друзьям семьи в бессрочный отпуск. Кажется, на опознание так никто и не явился.

За мертвым зданием была редкая лесополоса, за которой искрилось огромное озеро. Глядя на него, Проводник испытал желание погрузиться в черные воды, нырнуть поглубже и обернуться человеком-амфибией, дабы исследовать темные глубины в поисках трупов младенцев и неверных жен, замурованных в салоне семейников– автомобилей на девять мест.

–Почему ты молчишь? – ревела тем временем Никто, так не дождавшись ответа.

–А что мне говорить? Припомнить тебе, как ты звала меня в Город Счастья и расписывала, что мы будем делать? – внутри воцарилась привычная пустота, – Зачем мне что-то говорить, если ты уже все решила, если не с целью поиздеваться, сделать все только хуже? Довести тебя до самоубийства?

–Приезжай ко мне! – затараторила она, – Мой адрес: одиннадцатая…

–Заткнись.

–Но я!..

–Закрой свой мразотный рот. – прошипел Проводник, – Ты не заманишь меня к себе, чтобы меня тут же сцапали!

–Но я даже не думала…

–Завались, твою мать! – заорал он.

Никто не рыдала, не билась в истерике. Она просто шумно дышала. Ее легкие свистели от натуги.

–Скажи хотя бы свой номер. – лишь попросила она.

Повесив трубку, человек, отказавшийся от имени, вошел в мертвый дом, заранее приметив там уцелевшую квартирку.

Стояла непроглядная темень, так и сквозящая сыростью, гарью. На удивление диван и ковры уцелели, лишь впитав в себя дым и копоть, при прикосновении к которым черная сажа взметалась вверх подобно дыму, но более тяжелым, до жути приставучим. О том, чтобы оттереть ее без воды и чистящего средства, не могло быть и речи, и пришлось смириться с тем, что чистоту соблюсти не получится и с легкой душой позволить алчным щупальцам черного налета захватить и покорить видавших виды, но тем не менее обалдевающих вещей. Будь они живы, разумеется.

Он столько раз уже чихнул, что в глазу лопнул капилляр, а нос был готов взорваться фонтаном крови. Наверно, эти чихи слышала вся округа. Лишь бы полицию не вызвали, ибо все ожидаемо окончится тюрьмой. В тюрьме скука граничит с неимоверной опасностью, ведь все крысы до единой делают вид, что они змеи. Он тоже был крысой, но хотелось верить в свою особую хитрость и изворотливость, присущих самой что ни есть настоящей маленькой, но кровожадной твари, на которую не скупится подошва ботинка, которую не заметит злобная туша с двумя рядами острейших зубов. А если и заметит– пожалеет.

Отворив дверцы уцелевшего шкафа, Проводник нашел шерстяной плед. Весьма кстати! Обернувшись им в попытке запеленать себя, он подоткнул все концы, создав вокруг себя подобие кокона. И, едва уснул, превратился в крысу с огромными крыльями, принадлежавшим некогда гигантскому нетопырю. Она визжала, клекотала, разметая все на своем пути. Исполинская образина парила над горящими крышами, сносила дома одним взмахом своих крыльев, пожирала мелкие, хрустящие точно сухари тельца, в конце издав самый жуткий подвид криков за всю историю.

Проснувшись от диких детских воплей, Проводник первым делом сплюнул прах мертвого дома, затем подполз к окну. Так и есть– маленькие страшненькие человекоподобные головастики устроили игрища прямо посреди дороги. В этой части города машины были особой редкостью в виду низкого порога зажиточности здешних жильцов, рвущих жилы на тяжелых низкооплачиваемых работах– рабочие с местного градообразующего предприятия, посудомойщицы и прачки. Толпа мальчишек лупили друг друга палками, пока у стен дома неожиданно не появилась собака, на которую они с боевым кличем и кинулись. Собака, слава чертям и ее собственному богу– для знающих: Святая собака, – успела вовремя продрать лапы, тогда маленькие изуверы прибежали к стайке девочек, недалеко от них играющих в "резиночку". Слово за слово и на пустом месте возникла ссора. Вернее, между самым крикливым мальцом и всеми девчонками. Когда второй мальчишка вступился за них, началась потасовка. Пока будущие двигатели прогресса унижали весь мужской пол оленьими боями, сами девочки проявили себя самым типичным образом– попросту сбежали.

Проводник усмехнулся– никакого телевизора не нужно, ибо вот он– мир животных, распростерся перед ним.

Не дожидаясь выхода на сцену родителей, он вернулся к дивану и постарался уснуть. Никуда не хотелось идти, да и некуда, не говоря уж про силы идти вообще– откуда ни возьмись настигла апатичная лень, которая резвилась на ослабленных костях за прошедшие три недели. Лишь голод заставлял выйти наружу и прислушаться к зову ламп, скрытых в неоновых вывесках, на которых сладко горели буквы, складывающиеся в заветное слово "Продукты".

Роясь в карманах, Проводник с улыбкой вспомнил, как старая обманщица лежит раздувающейся от газов кучей в своем личном отсеке в морге, пока он был благополучно выбрался из ее дома, минуя незадачливых полицейских. Бесспорно, старая кошелка хотела сдохнуть, но еще желала помочь поймать "опасного преступника". Зачем? Желание очистить хорошенько подгаженную за ее скотскую жизнь карму или обычное человеческое тщеславие, желание отметиться в новостях ради трехдневной славы? Желала ли она, чтоб и ее запомнили?

"Не все бывает идеально, Четвертая."– прошептал Он и уснул, пробуя понятие "опасный" на вкус.

* * *

Все еще некуда идти. Дни протекали мимо, деньги постепенно заканчивались, а искать работу в таком месте было не то, что не с руки– просто не хотелось застрять здесь дольше необходимого. Потому было решено высунуть наконец нос наружу, добраться до компьютера и просмотреть новые заявки. Найдя в городе интернет-кафе, Проводник расплатился и отправился к нужному столу. Пальцы быстро вбили адрес, экран чуть посветлел. К его удивлению, сайт еще не был заблокирован.

"Надеются, что ты засветишься."– подсказал внутренний голос.

Короткий кивок означал согласие с самим собой, глаза смотрели на красную двойку в черных скобках, рот сам собой расползся в любопытной ухмылке.

У преследователей не было его портрета и Проводник это откуда-то знал. Слепая уверенность, которую принято называть интуицией, гнула свою линию, но не время пренебрегать осторожностью– самое время ей выйти на первый план.

Кликнув на обе заявки, он внимательно прочел письма-просьбы и выбрал то, в котором заранее был указан адрес клиента. Видимо, ей не терпелось умереть. Отвечать не стал, решив для начала просто понаблюдать. Но перед этим– забрать новые документы. Мастер хорошо постарался– они уже были готовы. Как и клиент.

Через два часа конверты перекочевали из рук в руки и он поспешно отправился прочь, сдавливая воображаемой рукой позыв к ликованию. Как только дверь номера в паршивой гостинице закрылась, Проводник, не медля ни секунды, забаррикадировал ее кроватью и уж только тогда спокойно изучил все бумаги. Поэтому, когда в дверь постучали, первым делом чуть было не ринулся в окно, успокоившись только у самого окошка, заметив, что снаружи никто его не поджидает. Он убрал документы в задний карман брюк и спросил, кого нелегкая принесла. Оказалось– горничная. Для верности зыркнув в дверной глазок, отодвинул кровать, сдвинул задвижку и напустил на себя самый что ни есть компанейский вид.

* * *

Когда мужчина с приятной улыбкой открыл перед ней дверь, она поняла, что день не так уж и плох. Конечно, будь он писанным красавцем, она бы так и растаяла на месте, но Пятая была из тех, кто ценил красоту не только внешности, но и кошелька. Потому одной из главных трагедий в ее жизни была как раз ее, заявляя без обиняков, заурядная внешность. Ладно бы лицо– его всегда можно поправить макияжем, но с фигурой природа тоже, выпивши накануне ее зачатия, напортачила: ножки как бревнышки, руки– сплошное сало, талия отсутствует. Словно зная потенциал меркантильности своего детища, Матерь-Природа лишила ее какого-либо шанса заполучить перспективного самца-спонсора, готового пасть ниц пред Ее Величеством Никчемность. Изящная шутка согласно каждому! Однако, воспитанная матерью-стервой по принципу: "Мужики козлы, женщины– принцессы!", женщина и думать забыла про собственную убогость как в духовно-моральном, так и в физическом смысле, искренне полагая, что достойна как минимум Афродиты в мужском обличье в совместительстве с Плутосом.

Однако принц все не приходил, а время в праздном развлечении заходилось в издевках, отнимая у Пятой годы и силы, заставляя тратить их на типичные вовек традиции выходного дня– алкоголь, мужской стриптиз, затем жаркий секс во время просмотра очередной расчлененки. Хотя были и случаи баловства со второсортным кваалюдом, после употребления которого эта особа каждый раз зарекалась: "Больше ни разу!". Потому, даже не признавая вышеупомянутые факты, как есть жалкая женщина желала покончить со своей жизнью, осознавая несоизмеримость имеющихся доступных развлечений ее неуемным потребностям. И все же, игнорируя простую правду, она затолкала ее в самые потаенные уголки своей каморки под названием Подсознание, решив забыться в другом заблуждении, потому-то и настрочила целый опус Проводнику с просьбой поддержать ее на последнем пути. Про себя, разумеется, она сочла это шуткой, посчитав, что этот человек не придет, но связанный с перспективой его появления трепет перед смертью был лучше всего, что довелось испытать ранее. Однако, как всегда и бывает, в каждой невольной шутке есть доля правды и, к сожалению, доля, блестевшая в глазах палача, ухмыльнулась ей самой своей очаровательной улыбкой. Но, по ошибке восприняв ее как знак симпатии, Пятая решила, что вот ей попался тот мужчина, что клюнул на ее неописуемую красоту. В голове сразу представился план, по сюжету которого она расправляется с ним, как кошка с мышкой, возбуждая интерес к себе и тут же резко отталкивая прочь. Потому-то мисс Пять тоже улыбнулась оскалом страуса и с изяществом парализованного щенка прошла мимо Проводника в комнату. Оценив беспорядок, горничная вышла к тележке, выудила из нее пару бутылочек с чистящим средством да ершик и принялась наводить порядок. К ее вящему удивлению, незнакомец молчал и смотрел не на нее, а на какие-то жалкие бумаги. Подумать только– не на нее, а на чертовы бумажки! Сразу разобидевшись на бесчувственного подлеца, гордячка по призванию кое-как закончила с уборкой и ушла, громко хлопнув дверью. Его номер был последним в коридоре, смена подходила к концу, так что можно было сразу ринуться в комнатку для уборщиц, что она и сделала, разревевшись за поглощением роскошного бутерброда, жуя мясо вперемешку с солеными слезами.

Драма! Пятая обожала драму, обожала поизображать из себя несчастную и дня прожить не способна была без трагедии для фарса! Она пробовалась в театре на роль в постановках "великой женщины-поэтессы", признанной прогрессивным миром самой великолепной из всех существующих, но раз за разом получала отказ, один жестче другого, пока не бросила попытки, решив оплакать непризнанный гений в стриптиз-баре для женщин, где изрядно напилась, после чего переспала с одним жирным боровом– завсегдатаем того заведения. Одному черту известно, как он умудрился, будучи гомиком, лечь в постель с обладательницей подобной хари, но только черт слишком высокую цену заломил за ответ, потому идет он лесом.

Проснувшись с пьяным волосатым рылом, Пятая немедленно устроила истерику и обвинила того в изнасиловании. Бедолагу скрутили и посадили. Пятая хорошо представляла, что делать и потому служебная экспертиза обнаружила на ее теле следы насилия, а также следы спермы в ее причинных местах. Судья на показания знакомых, противоречащих обвинению истицы, никак не отреагировал и, памятуя ее синякам и прочим "фактам", влепил пьяному дураку двадцатку. Выходя из здания суда в качестве оставшейся безнаказанной триумфаторши, Пятая обнаружила толпу рукоплещущих ей подружек и прочий сброд. Во время очередной пьянки она поведала свой "секрет", чем заслужила уважение во всей их своре. Об инциденте и одной разрушенной жизни быстро забыли. Как оно и было заведено.

Какова мораль в этой маленькой story? Никакая. Ничему жизнь болванов не учит, чего зря чернила тратить?

В дверь постучали. Пятая сморкнулась в платок и открыла.

И он заговорил, едва переступив порог.

Глава седьмая.

-Вы не могли бы убрать руку, сэр? – вежливо попросила стюардесса, мягко положив свою руку ему на плечо. Он дернулся, просыпаясь и убрал руку с прохода.

Благодарно кивнув, молодая женщина в неизменной синей форме протащила тележку еще на полметра и принялась раздавать еду пассажирам. Он шепотом попросил ее ничего ему не давать, а лишь налить стакан воды.

–Конечно, подождите немного, я все вам принесу. – пластмассовая улыбка и стеклянный взгляд. Как эти глаза смотрят на то, что любят?

Отвернувшись от нее, Проводник встретился глазами со стариком в фетровой шляпе с широкими полями. Пожилой мужчина был одет в старый заплатанный костюм, из нагрудного кармана которого торчал платочек в крапинку. Смешное лицо в обрамлении дополнительных подбородков с удивлением обращено к нему. Маленькие черные глазки– как бусинки, но внимательные и хитрые. От такого ничего не скроешь, не спрячешь. Но попробовать можно.

Столкнувшись взглядами, они синхронно кивнули друг-другу и отвернулись. Но спустя минуту старику надоело жевать. Отложив пластиковую вилку рядом контейнером, он тихо кашлянул.

–Почему вы отказались от еды? У вас слишком голодный взгляд для этого. – и улыбнулся краем рта.

–Меня тошнит от одной мысли про еду.

–Булимия? – участливо спросил он.

–Утро. – тихо хохотнув, ответил Проводник.

Делать все, что делает обычный человек. Нужно быть беспечным. Кивнув своим мыслям, он повернул корпус к соседу, показывая своим видом готовность к беседе.

–То есть? – недоуменно поднялись белые брови.

–Утром я не люблю есть. Отвращение ко всему. – с деланно расстроенным видом произнес он.

Старик весело засмеялся, заставив внутренности Проводника сжаться.

–Наш парень, вот оно как! – было видно его расположенность к собеседнику, – Как я тебя понимаю, парень, ох как я тебя понимаю! И не гляди, что старый, ибо я все еще помню времена, когда работал! Ха, ну и жуткое же время…

–Почему?

–Работа, сынок, эта чертова работа! Ни секунды покоя, ни капли сочувствия! На работе как на войне, слыхал такое?

Нахмурив брови, Проводник качнул головой.

–М-м, нет? – в свою очередь поднял свои белые брови дед, – А по мне– так стоит эту истину вбивать всем с малых лет. Чтоб думали люди, прежде чем свою жизнь под откос пускать.

–Зачем?

–Затем, что тогда б наша капиталистическая система не смогла б себя восполнять в срок и постепенно скатилась бы, как и прочие системы до нее.

–Непродуманно. – легкий спазм заставил глаза сощуриться, а рука тут же легла на больное место, начала успокаивающие поглаживания, – Всегда будут находиться рабочие, которым нужно кормить и содержать семью, обеспечивать наличие крыши над головой. Да и!– предупреждающе поднял палец, когда дед хотел прервать его,– Даже если, предположим, эта система изживет себя и рухнет, на смену ей придет еще одна едва ли не аналогичная прежней и уж тогда снова будут недовольные вроде вас, что будут предлагать варианты ее аннигиляции. Но какой в этом смысл?

Дед снял шляпу, положил поверх пластиковой крышки и покачал головой.

–Конечно, вы правы и этот вопрос довольно-таки труден, но с чем черт не шутит? – говоря это, дедушка выразительно поднял брови и вскинул кисти рук, словно говоря: "А что не так-то?"– Лично я жалею, что отдал жизнь на все это. И уж точно я не хотел бы, чтобы другие люди тратили свои годы и на закате лет приходили к тем же мыслям, что и я. Я не сердобольный человек, задеть меня трудно и сие знает всякий в моем окружении, однако это расстраивает даже меня.

– О, можете не волноваться– сейчас все это понимают. – заверил Проводник, – Дети отказываются учиться назло родителям, вовсю говорят о бессмысленности бытия, о бесполезности работы и пускают свою жизнь не просто на самотек, а в саму бездну, тогда как их родители не знают, как вернуть чадо на путь истинный! А все потому, что сами согласны, но уже закабалили себя по полной программе. Все это понимают, уважаемый, все думают о том, что надо разрушить систему. Но никто не будет этим заниматься. И не должен. Сколько это длится, вы знаете?

–Последние лет сто-сто пятьдесят так точно, сэр! – согласно кивнул дед.

Тут пришла стюардесса и положила стакан с водой в заранее открытый столик. Кивнув ей, Проводник снова обратился лицом к попутчику.

–А что, по-вашему, тогда он должен? – спросил тот, положив подбородок на раскрытую ладонь и внимательно смотря прямо в глаза.