Спасительные притчи Спасителя (13)
Многие вещи нам непонятны
не потому, что наши понятия
слабы; но потому, что сии
вещи не входят в круг наших понятий.
Козьма Прутков. Мысли и афоризмы.
Несколько незамысловатых (а то и замысловатых, это как посмотреть) притч, произнесённых Иисусом перед народом: о сеятеле, о пшенице (по воспоминаниям, что Он – господин не только субботы, но и всей пшеницы в округе) и плевелах, о зерне горчичном, о закваске, о скрытом на поле сокровище и драгоценной жемчужине, о закинутом неводе.
Вот, например, притча о сеятеле. Вышел сеятель в поле, разбросал зёрна. Некоторые из них упали около дороги (ах, какая неаккуратность сеятеля!), некоторые попали на каменистое место, где почти не было земли (опять сеятель промахнулся!), некоторые зёрна полетели в терние (вот незадача, ветер, что ли, мешает?), а какие-то и попали на хорошую землю. Так вот, те зёрна, которые у дороги упали, были склёваны птицами. На каменистой почве зёрна проросли, но при недостатке воды ростки засохли. Там, где терние, ничего не взошло, поскольку это терние заглушило ростки. И только на хорошей земле всё получилось, как и следует.
Ну что можно сказать во-первых. Не сеятель это вышел, а самый настоящий вредитель сельского хозяйства. Руки-ноги за это оторвать ему надо. Даже и пояснений никаких не требуется. А кто же он, сеятель, в Священной Книге? Как раз Он и есть, Говорящий слово о Царствии Небесном.
Так вот, оказывается, кто слушает и не разумеет – к тому приходит лукавый. То есть, если человек не понимает, что ему говорят, по складу своего ума, то он все слова о Царствии растеряет. Ловко! Но ведь известно, что понимать не заставишь, да и научить этому непросто, если вот так говорить, с расчётом на непонимание. Да и, с другой стороны, никто не обязан понимать намёков, ни тонких намёков на толстые обстоятельства, ни наоборот.
А вот кто слушает с радостью и принимает, но потом соблазняется другим, то он противопоставляется посеянному на камнях. А кто слушает, но живёт тем, что есть, что заглушает слово о Царствии, тому того и не видать, Царствия-то. Ну а уж в доброй земле и урожай добрый. Царствие Небесное так и попрёт, так и попрёт!
А вот и другая притча, о пшенице и плевелах. Посеяли пшеницу, но пришёл недруг-сосед и набросал на этом поле семена сорняков. Дело в жизни с соседями обычное. Всё вместе и взошло. Работники и говорят хозяину: «Давай-ка мы, господин ты наш хороший, сорняки повыдергаем!» На что хозяин и говорит им: «Не надо, а то вы и пшеницу мне повыдергаете, знаю я вас! Вот когда урожай будем убирать, тогда сначала сорняки и повыдергаете». То есть, говоря словами язычника Екклесиаста, «всему своё время». Есть время растить сорняки вместе с добрым злаком, и есть время выдёргивать сорняки и собирать урожай.
И снова чешутся руки указать на агрономическую неграмотность хозяина-сеятеля. Сорняки убирают не вместе с урожаем, дорогой мой. Из-за них и урожая-то может и не быть. «Всему своё время», только не упусти это «своё время».
А вот удвоенная Лукой (15:4-10), для пущего впечатления, притча Матфеева (из его, Матфеевой, забегая вперёд, восемнадцатой главы) о потерянной овце и усиленная абсолютно такой же притчей о потерянной драхме:
«Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяносто девяти в пустыне (? – С.Ч.) и не пойдёт за пропавшею, пока не найдёт её? А нашед возьмёт её на плечи свои с радостью; и пришед домой, созовёт друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною, я нашёл мою пропавшую овцу. Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. Или какая женщина, имеющая десять драхм, если потеряет одну драхму, не зажжёт свечи и не станет мести комнату и искать тщательно, пока не найдёт? А нашедши созовёт подруг и соседок и скажет: порадуйтесь со мною, я нашла потерянную драхму. Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся».
Вот бы всё по полочкам и разложить.
Лука устроил равенство, упущенное Матфеем, между растеряхой мужиком (пастухом) и растеряхой женщиной (домохозяйкой). По еврейской Конституции мужчина и женщина равны что ли? А иначе зачем приводить две одинаковые притчи? Причём, во-вторых, довольно странная параллель между радостями о найденных вещах (овце и драхме) и радостями совсем другого характера, более духовного. Это абсолютно разные вещи. Здесь не надо было говорить такими притчами, а надо было сразу в глаз, напрямую, что, мол, радуемся мы там, на Небесах, если кто из вас, грешников, покается. А как радуемся – не выразишь и словами. Радости – понятия абсолютно относительные. Ведь кто-то и порадуется, что найдёт пропавшую овцу, а кто-то и отчертыхает её, да ещё в сердцах, прирежет на варево и позовёт соседей на ужин, а то и своей семьёй управится.
Не будем перебирать эти притчи. Кому хочется, может подробно прочитать в соответствующих местах божественных авторов, а не меня, богохульника. Конечно, разумное зерно есть в них, но не настолько, чтобы возводить эти притчи в ранг божественного откровения: «Ах! Вот это именно и есть Царствие Небесное! Как же это похоже!» Хотя, чтобы так сравнить, надо иметь хотя бы отдалённое представление об этом Царствии. Впрочем, как и о другом месте, об аде, например, с его атрибутами.
Ученики спросили Иисуса: «Зачем Ты притчами говоришь? Скажи нормально, чтобы нам врубиться». Вот тут и начинается опять довольно интересное и не находящее вразумительного объяснения. На их вопрос Он ответил: «А это для того, чтобы вам было дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано. Потому что они тупые: видя, не видят, и слыша, не слышат, и не разумеют». Это действительно так именно и было сказано, ничего тут я не придумываю и не наговариваю на Сына Вседержителя. Боже упаси! Себе дороже будет! Не верите? Не верьте. Но вот так это написано со слов, надо полагать, очевидца (10-13):
«И приступивши ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? (курсив мой – С.Ч.) Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано; ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют…»
А они – это народ, который Иисус и призывал спасаться, напуская такого вот туману в их бестолковые головы. Да и ученики-то Его самые настоящие остолопы были. Они ведь тоже не понимали этих притч, никак не постигая тайны Царствия Небесного. Поэтому каждую из них Иисус потом и объяснял им, по полочкам, подробно. Да, видно, не до всех дошло и после объяснений. Ведь Иоанн в своих писаниях не упомянул ни одной притчи. Не было их, получается. Боялся, вероятно, что-то перепутать, даже после разъяснений Иисуса. Либо другое: не мог Иоанн привести слова Иисуса о том, что народ такой непонятливый, что ему говори, не говори – всё бесполезно. Поэтому лучше всякими иносказаниями. Как же об этом так писать, если Иоанн возвеличил Иисуса, по сравнению с остальными евангелистами, до невозможных высот, заканчивающихся на тверди небесной? Да и себя не забыл, родного. Назвал себя самым любимым учеником Иисуса.
Притч, получается, если посчитать, как минимум двадцать пять. Больше всего их у Матфея и Луки, соответственно 14 и 17, причём – практически все разные. Повторений всего несколько. А Марк обошёлся всего четырьмя притчами, причём, самостоятельное изобретение у него только одно – притча о растущем семени. Теперь уж и не узнаем. Зато Лука, великий драматург, изобрёл десять своих самостоятельных притч, а то и внедрил известные, а ещё пять его притч пересекаются с другими авторами. Иоанн на этот счёт благоразумно промолчал (я, во всяком случае, не нашёл у него ни одной). Поскольку, как известно, притчи, приписанные Иисусу, ходили в народе ещё задолго до рождения Иисуса, то, надо полагать, Лука использовал какие-то другие источники устного народного творчества. Возможно, что и другого народа. Спасибо ему за это, за его, как он сказал в начале своего повествования, «исследования», сохранил в истории литературы и фольклора вещи, которые вполне могли бы и затеряться в человеческой памяти.
Вероятно, не все из опубликованных притч можно назвать таковыми. Вот, например, в главе 13 Матфея, стихи 44-48, в которых я выделил три притчи, говорящих о сравнении Царствия Небесного а) с сокровищем, скрытом на поле и найденном человеком, б) с прекрасной жемчужиной, ради которой купец продал всё своё добро, в) с неводом, в который уловилась всякая рыба, в том числе и плохая, хорошая – это то, что и надо, а вся плохая была выброшена вон. Конечно, от этих куцых притч очень отличается притча о двух сыновьях, приведенная в главе 21 (28-32), или, например, притча о злых виноградарях, которую можно почитать в этой же главе непосредственно за притчей о двух сыновьях (стихи 33-41). Да и притча о работниках в винограднике и их плате за работу (см. главу 20, стихи 1-16) тоже отличается от тех, «куцых» притч.
И всё же. В начале этой главы у Матфея записано (1-3):
«Вышед же в день тот из дома, Иисус сел у моря. И собралось к нему множество народа, так что Он вошёл в лодку и сел, а весь народ стоял на берегу. И поучал их много притчами, говоря…».
Бесполезно говоря, поскольку, как Он потом отвечал на вопрос Своих учеников, ничего этот народ не понимает. Тогда к чему бесполезно и бессмысленно сотрясать воздух? Народ гонять за Собой. Для учеников? Так и обособьтесь от народа, да и без всяких притч, напрямую, расскажи им, о чём Ты хотел сказать. Вполне возможно, что Иоанн как раз этим и озаботился, не указав ни одной притчи. Зачем понапрасну изводить чернила, бумагу, да и время, на то, что совершенно бессмысленно. Достаточно простых бесед с учениками за круглым или продолговатым столом, за трапезой или в дружеском разговоре.
Снова решето с чудесами (14)
И ели все и насытились; и набрали
кусков хлеба и остатков от рыб
двенадцать полных коробов; было
же евших хлебы около пяти тысяч мужей.
Мар. 6:42-44.
Иисус отправил учеников в лодке на другой берег, а Сам остался помолиться (кому? чему? зачем?). Ночью, уже помолившись, Иисус пошёл к ученикам по воде. Ученики, понятно, перепугались. И чего же тут непонятного? Они Ему просто не верили, и всё. А иначе, если они почитали Его за Господа, то чего тогда бояться? В порядке вещей. Шагает себе Господь, где Ему вздумается, а хоть бы и по воде. А эти прид… (вот, опять напрашивается это нехорошее слово, прости, Господи), а эти умники, подумали, что к ним призрак идёт. Но Иисус пристыдил их: «Это Я, не бойтесь!» Пётр не верил своим глазам: «Ну-ка, учитель, разреши, я к Тебе пойду?» «А чего, – отвечает Иисус, – дуй по прямому». Но Пётр тут же провалился в воду и завопил: «А-а-а! Господи, спаси меня!» Вспомнил-таки про Господа, алиментщик. Вот с этих пор и стали ученики признавать в Иисусе Господа. Скорее всего, что Пётр к Богу обратился за помощью. Но Иисусу лестно было, что Его назвали так, хотя Он никакой не Господь, а Сын Господа, протянул руку Петру, хотя теперь мог бы и без рукоприкладства утвердить Петра на воде. Потом, конечно, понял Свою оплошность и говорит: «Что же ты, первозванец, во Мне усомнился?»
Мало было до этого доказательств для учеников. Так надо было ещё по воде пошагать. А ведь до этого такие доказательства были, согласитесь, что шагание по воде прочно меркнет в их славе. «Ну вот, – говорят, – теперь Ты точно смахиваешь на Сына Божия». Да и была ли необходимость в передвижении Иисуса по воде? Нет, конечно. Он мог просто-запросто появиться в лодке. Раз! – и на месте: «Здорово, молодцы!» Это было бы гораздо чудесней. Но, вероятно, боялся сильно напугать Свою команду, тем более, что часть из них спали.
Но до хождения по воде случилось страшное несчастье, даже, можно сказать, убийство. Обезглавили Иоанна Крестителя. Обезглавили этого Иоанна только Матфей, Марк и Лука. А тёзка Иоанн об этом не обмолвился (вот как Иоанн вспоминает своего первого учителя – просто никак). Не обмолвился Иоанн и о том, что Иисус очень опечалился, услышав о смерти крёстного, и удалился в пустынное место. Благо, там было много всяких пустынных мест. Правда, Марк удалил в пустынное место не только Иисуса, но и всех его учеников. Так им приказал Иисус. И этому нужно верить, поскольку Марк – историк. Лука об убийстве Иоанна Крестителя подробностей не знает: за что, зачем и как. Правда, как – знает. Но не пишет, печалился ли Иисус об этом. Но это мелочи, к которым дело не относится. Ну что, в конце концов, к этому так придираться. Печалился, конечно. Так печалился, что не заметил, как пошёл по воде к Своим ученикам. Совсем был не в Себе.
Для чего было вот так избавляться от Крестителя Иоанна? Таким странным и совсем не божестенным способом. Мало ли кто в тюрьмах не сидел, но к ним и Ангел наведывался, и освобождал чудесным способом. А уж такого человека, как Иоанн Предтеча, которого не рождала ещё ни одна какая-нибудь другая женщина, который в эти самые времена одновременно же был вторым на земле после Иисуса (Премьер Министр при Президенте), но меньшим среди самых меньших в Царствии Небесном, надо было на руках носить, пылинки с него сдувать. А то по приказу какой-то женщины (даже, вероятно, и не женщины, а какой-то девчонки), которой при раздаче хлебов и кусочка-то не досталось бы, загубили такого человека. Человека, родившегося так же чудесно, как и Иисус. Один к одному. Выше я писал о причине отделения головы Иоанна Предтечи от основного тела. Ну, хорошо, пусть смерть Иоанна Крестителя (факт сам по себе – исторический, хорошо известный) потом как-то бы обыгралась в дальнейшем, что-то привнесла бы в существо дальнейших событий. Так нет! На этом дело благополучно и закончилось, хотя, вероятно, и не без печали. Убрали его – и больше о нём ни слова. Был человек – и нет человека. Проповеди его уже не нужны больше были, достаточно проповедей его Иисуса-Крестника. И опять тут лезет Екклесиаст, который Соломон-язычник, со своими «есть время разбрасывать камни».
Да, и до хождения по воде ещё и пять тысяч человек накормили хлебом с рыбой. Об этом уже говорилось раньше.
А уж после гуляний по воде начались исцеления в земле Геннисаретской, массовые исцеления, только от касания до одежды Иисуса.
PS для этой главы.
Исторически Иоанн Креститель, проповедник, существовал. И голову ему отрубили при Ироде, которого он обвинял в кровосмесительстве. Об этом пишут и известный еврейский историк Иосиф Флавий, а также, как исторический факт, – Э.Ренан в книге «Жизнь Иисуса». Поскольку этот факт является исторически верным, то, как я уже выше указывал, странно, что это не отражено в Евангелии Иоанна. Тем более – о таком человеке, не совсем рядовом, даже и не сравниваемом с учениками Иисуса, тоже, понятно, не рядовыми, но стоящими, во всяком случае, несколько ниже Крестителя. Даже и путных объяснений этому нет. Да, событие это произошло очень далеко по времени от времени написания Евангелия Иоанном, но это ничего не значит, сведения об убийстве Иоанна Крестителя никак не связаны со временем написания Евангелия, и они обязательно должны были быть описаны. Вот и – сомневаюсь я в подлинности этого Евангелия. Не Иоанн его писал, а человек, который не знал этой подлинной истории.
О гигиене (15)
Ибо Господь даёт мудрость;
из уст Его – знание и разум.
Притч. 2:6.
Иисус усиленно пытается убедить, что мыть руки перед едой необязательно, что нет в этом ничего предосудительного, не мыть руки-то. Скорее всего, потому, что (стихи 11 и 18):
«…Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но всё, что исходит из уст, оскверняет человека, …что всё, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон».
Так что и грязь с рук, попавшая в желудок, долго не задержится.
«…А исходящее из уст – из сердца исходит; сие оскверняет человека».
А Сам все говорит-говорит, поучает, не разумея, что противоречит Самому Себе. Лучше бы ел грязными руками.
Но что интересно, на замечание сторонних наблюдателей, что ученики Его не моют руки перед едой, Иисус ответил просто классически (1-3):
«Тогда приходят к Иисусу Иерусалимские книжники и фарисеи и говорят: зачем ученики Твои преступают предание старцев? ибо не умывают рук своих, когда едят хлеб. Он же сказал им в ответ: зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего?»
Это сродни перепалке:
– Ты дурак!
– Сам дурак!
И обратите внимание на то, что сказанное Им «зачем и вы преступаете заповедь Божию» определённо указывает на признание неправильности действия Его и Его учеников, не умывающих руки перед едой. (Может быть, переводчик что-то перепутал? Возможно, что в первоисточнике нет этого «зачем и вы».)
Мне вспоминается интервью писателя Михаила Веллера с ныне покойным Борисом Березовским, бывшем ближайшем соратнике Б.Н.Ельцына. В этом интервью Березовский рассказывал о хитростях в технологии выборов Ельцына. Когда Ельцын уже заменился Путинской командой, то в беседе с Дмитрием Медведевым со стороны Березовского прозвучали некоторые сомнения в законности выборов. На что Медведев сказал, мол, что же тут такого отличного-то, как вы Ельцына избирали, так и у нас, такая же технология.
Практически подобная перепалка описана и у Луки (11:37-40):
«Когда Он говорил это, один фарисей просил Его к себе обедать; Он пришёл и возлёг. Фарисей же удивился, увидев, что Он не умыл рук перед обедом. Но Господь сказал ему: ныне вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства. Неразумные! Не Тот же ли, Кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее?»
И дальше, как и у Матфея – «горе вам…» несколько раз.
Вот я не вижу в этом отрывке оправдания садиться за стол обедать с грязными руками, тем более – в гостях, где ты уж никак не хозяин. И второе. Его ведь в гости пригласили, а Он такое говорит хозяину.
И ещё, Лука здесь называет Иисуса Господом. С чего это, вдруг?
Да и не всех, оказывается, как говорит только один Матфей, Он исцелял. Вот по пути в Тир и Сидон, вышла где-то навстречу им женщина, хананеянка. Телеграф тогда работал бесперебойно, вот она уже их и поджидала. Говорит, что дочка у неё больна, попросила вылечить её. Но Иисус пошел мимо, даже не сказав ей ни слова. Тут уже ученики уговаривать стали: «Что же Ты, Тютя Назаретская, всех лечил, а здесь – заупрямился?» Но Иисус их успокоил, сказал, что послан только к погибшим овцам дома Израилева (курсив мой и Самого Иисуса – С.Ч.). А остальные, мол, так, псы смердячие.
Хорошенькое дело! Чего же мы тогда мечемся с этими книгами, называемыми Священными, обсуждаем их, примеряем к себе. Не для нас они, а для евреев, чуточного числа на земле, причём, даже и для евреев-то не для всех. Нам тогда другого Бога искать надо. Чего время-то зря терять? Топоры в руки и делать Перунов-Буратинок! А то потом не расхлебаешь, пропустив необходимое. Может быть, переметнуться, как советует В.Истархов («Удар русских богов»), в язычество, к Даждьбогам, Сварогам, Велесам и другим? Наши предки с них и начинали, с ними жили-поживали дольше, чем потом с христианством. Как будто бы ничего, обходились, все их деревяшки им помогали. И ещё, как же быть с эскимосами, китайцами, индейцами и прочими многими-многими неевреями. Может быть, их другой какой бог сотворил? Тогда всё правильно. На этот, вероятно, случай и сказанул Иисус (15:13):
«…Всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится…».
Оказывается, есть на Земле и такое, что насадил не Небесный Отец. Им-то, китайцам и прочим неевреям, после таких слов Самого Главного на кого надеяться, если этого Величайшего Посланника Бога беспокоила только горсточка заблудших евреев, овец дома Израилева? Скажете, что я опять вру, передёргиваю факты? Если бы! Тогда почитайте, как это написано в предании Матфея (22–24):
«И вот женщина, Хананеянка, вышедши из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, Сын Давидов! дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его приступивши просили Его: отпусти её, потому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева».
Один к одному. Разве не так? Да Он и раньше говорил только о еврейских овцах, то есть об овцах и баранах из Израиля. Ведь Он учеников посылал (Мат. 10:5-6) никак не в другие земли, а только во вполне определённые горы и долины, о которых и Сам заботился, где паслись именно Его заблудшие овцы.
Хорошо, что женщина эта оказалась настойчивой, продолжала уговаривать, просить. Иисус разозлился и говорит:
«Не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам».
Какой хлеб? Каким псам? Что, от Тебя убудет, что ли? Или соплеменникам Твоим меньше достанется? Да и хорош же Ты, в глаза называя человека, сотворённого Твоим Отцом, псом. Хорошо хоть не кобелём или сукой. Причём, при такой беде, которая случилась у женщины не по её воле, а по воле Другого, Его же Отца.
Но женщина умом была, надо отдать ей должное, похлеще Иисуса, да и на язык остра. Она так ответила на Его выпад:
«Но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их».
Иисус подумал, что упрёк этой женщины равносилен её большой вере, и исцелил её дочь. Деваться было некуда, да и перед учениками как-то, вероятно, неловко. Понял, что Он зарвался. Застыдился. А попалась бы вместо языкастой умом попроще, так и ушла бы несолоно хлебавши. Потому что дела Иисусу до другого народа нет, оказывается, никакого. Он Сам так об этом и сказал, тут и придумывать ничего не надо, Сам этого и придерживался.
Это всё малое, по пути. А сразу же после этого забрался Иисус на гору у моря Галилейского, присел там по Божеским надобностям. Привалила к Нему толпа слепых, хромых и прочих убогих от Бога, и Он их всех исцелил, не проверяя их паспортов, их большой или малой веры, не обращая внимания на то, евреи они или прочие какие псы. Просто так, за здорово живёшь, не терзая их неизвестностью. А потом ещё и вдобавок накормил семью хлебами и семью рыбками махонькими, с таким же успехом, как и при кормлении пяти тысяч человек. А кроме женщин и детей было здесь четыре тысячи человек. Да ещё осталось семь полных корзин кусков, для псов, наверно, собирающих крохи со стола своего господина.
Но четыре тысячи человек накормили не все из евангелистов. Если пять тысяч покормились у всех, то четыре тысячи – только у Матфея с Марком.
А ну-ка, попробуйте решить такую задачу. А то скучновато как-то, разборками всё заниматься.
Условие задачи: Иисус накормил пять тысяч пятью хлебами и рыбками (осталось кусков на двенадцать полных коробов), а четыре тысячи Он накормил семью хлебами, да ещё тоже рыбками в придачу (осталось кусков на семь полных корзин). Пропорция обратная.
Требуется узнать:
1. Сколькими хлебами (рыбок во внимание не принимать) Он накормит в один присест двенадцать Своих учеников, не считая, конечно, женщин и детей, поскольку не было их в их странствующей и странной группе.
2. Сколько коробов кусков хлеба после их трапезы наберётся? (Будем считать, что короб и корзина имеют одинаковый объём).
Думается, что очень уж прожорливых попутчиков Он себе набрал. Самому Себе приходилось, вероятно, отказывать в этом самом насущном. Пропорция-то обратная.
«И отпустивши народ, Он вошёл в лодку и прибыл в пределы Магдалинские».