София

Бор и Липов вышли из кабинета, прошли по коридору, спустились по лестнице, прошли в двери отдела с повышенным уровнем секретности, вошли в помещение, в котором недавно смонтировали станцию удалённого управления нанороботами. В находящемся перед монитором кресле лежал оператор. В его лице читалось застывшее блаженство.

– Александр, отвлекись, – сказал Бор, обращаясь к оператору. – Это Александр, и он синхронизирован с Сергеем Доскиным – с нашей находкой, – Бор повернулся к Липову. – Сергей – это и есть наш бриллиант. Нервная система Сергея не похожа ни на одну другую нервную систему. С виду он такой же, как и все остальные, но творящемуся в его нервных клетках нет подобия. О Доскине нам доложил наш экстрасенс, встретивший Сергея на улице и сразу почувствовавший инакость мальчика. Александр, опробовавший копию психических процессов Сергея, начал чувствовать нечто похожее на наркотическое опьянение. Испытанное не было стандартным переживанием приятного отуманивания. Это был поток небывалого удовольствия, словно кто-то собрал все эйфорические состояния и объединил их в одно.

– Я хочу его! – со страстью произнес непривлекательный Липов, глядя на монитор, показывающий видеоизображение симпатичного лица Сергея, передаваемое нановидеокамерами летающих вокруг Доскина нанороботов, но заметив непонимающий взгляд Бора, Алексей поправился: – Я хочу почувствовать его нервную систему.

– Иди в соседний кабинет, – ответил ему Николай. – Там выполняется процедура вживления.

Липов вышел из помещения станции удалённого управления нанороботами и скрылся в дверях соседнего кабинета.

Через два месяца Липов сидел в кресле перед монитором и расположенным рядом пультом управления: ему сообщили, что процедура вживления нанороботов в его организм закончена и Алексей ожидал в помещении станции, готовясь попробовать уникальную психику Сергея Доскина. Подошедший к Алексею оператор осведомился у Липова о его готовности к началу нейротрансляции и получив подтверждение, нажал на кнопку запуска. Алексей почувствовал разлившееся по телу экстатическое ощущение. В сознании расцветали эйфорические переживания: находящиеся в организме Алексея нанороботы, принимая пересылаемые нанороботами Доскина радиосигналы, в которых были закодированы процессы нервной системы Сергея, воздействовали на нервные клетки Липова. Мышцы Алексея пронзали сменяющиеся последовательности приятных покалываний: сотни тысяч нанороботов, вживлённых в ткани тела Липова, щадяще посверливали мышцы и кожные покровы, реализуя активированный вид тактильного ублажения. Участки тела Алексея вспыхивали несущим блаженство холодным покалыванием: каждый из сотен тысяч нанороботов был сопряжён своим электропроводящим щупом с нервным окончанием клетки, чтобы выполнять запрограммированные электрические воздействия, ощущаемые колющим прикосновением приятного холода. Невероятная пьянящая сладость заменила реальность.

Техноопьянение стихало: сработал таймер отключения нейротрансляции, специально созданный для вывода из глубокого экстаза потребителей психики Сергея Доскина. Полулежащий в кресле Алексей медленно раскрыл глаза. Монитор с трансляцией скрытой видеосъемки играющего маленького Сергея – это было первым, что он увидел. "Мой, мой, мой… Моё сокровище, мой бриллиант… Ты мой, ты мой…" – шептал Липов, глядя на Доскина.

…В кабинете Николая Бора Алексей Липов умоляюще смотрел на Бора.

– Коля! – упрашивал Бора Липов. – Мы давние друзья и ты хорошо меня знаешь. Отдай мне Сергея! Прошу тебя, отдай! Я пригляжу за ним. Он никогда не попадёт в опасность, потому что я всегда буду с ним. Ну зачем из его нервной системы устраивать пир для всех тех, кто имеет допуск к отделу специальной техники? Пусть я буду единственным потребителем Сергея. Я ему и друзей хороших пошлю, и девушку… – Липов, сказав про девушку, замялся, – и должность ему хорошую в госструктурах дадим, к ней его приведут посланные ему спецдрузья. Коля, ну будь другом, передай мне его нервную систему в единоличное пользование.

Бор смотрел на резной хрустальный графин, наполненный алкоголем.

– Да забирай… Аппаратуру для нейротрансляций тебе выдадим, на дому будешь пользоваться. Досье Сергея уничтожим. Новых нанороботов, если старые выйдут из строя, предоставим. Но несколько операторов знают о Сергее. Их убрать придётся. Займёшься? Нанороботами управлять научился? Ну тогда проникай в организмы операторов. Врача к тебе штатного пришлём, покажешь ему внутренности операторов, он посмотрит и подскажет тебе, как лучше их умертвить.

…

Поплавок шлепнулся в воду реки. Человек в камуфляжной одежде рыбачил на берегу, его рука сжимала спиннинг. В метре от рыбака двухгодовалый ребенок играл с металлической моделью автомобиля "милиция". Рядом с ребенком лежала пойманная отцом ребенка рыба.

– Есть! Еще одна! – слышались счастливые возгласы Андрея-отца. – Ух ты, какая брюхастая! С икрой, наверное. Сейчас посмотрим.

Андрей отложил спиннинг, достал нож и начал вспарывать рыбе брюхо. Вспоров брюхо наполовину, он услышал шум: что-то падало в воду. Посмотрев на реку, Андрей увидел выпрыгивающих из воды рыбин. Они выпрыгивали из воды, чтобы схватить насекомых, пролетающих близко от водной поверхности.

– А, к чёрту! – Андрей бросил вспарываемую рыбу к пойманным ранее, схватил спиннинг, торопливо наживил, забросил, жаждая поймать выпрыгивающих из воды рыб.

Из только что брошенной в рыбью кучу рыбины, чьё брюхо было наполовину вспорото Андреем-отцом, медленно выползал ленточный червь. Инстинкт выживания подсказывал червю, что он только что лишился хозяина. Белый плоский червь зацепился за ножку маленького Анатолия тремя витками своего тела, намотавшегося на ножку. Маленький ребенок, испуганно воя, полз на четвереньках, спасаясь от твари, но длинный червь обвил тело ребенка. Головная часть червя, достигшая рта ребенка, уперлась в губы маленького Анатолия – паразит проникал в нового хозяина.

…

Фейерверк экстатических ощущений ослаб. Невидимые тактильные текстуры приятных холодных покалываний, покрывающие лицо Алексея, обеднялись пробелами тактильной тишины. Приятнейшие многочисленные ощущения посверливания в тканях мышц рук разрежались и стихали. Сотни тысяч нанороботов, действовавших в организме Липова и создававших непрерывное ощущение психофизиологического экстаза, тысяча за тысячей прекращали свою работу.

Липов, дозвонившийся до Николая Бора и переговоривший с ним, с недовольством разглядывал на дисплее монитора передаваемые нанороботами данные из организма Сергея Доскина. Поднявший трубку Бор объяснил Липову, что причина оскудения нанороботного экстаза – долговременное состояние счастливости Доскина, устоявшееся (как выяснил позднее Липов) благодаря обретению Сергеем давно желаемой игрушки – радиоуправляемой модели автомобиля. До того, как экстаз Липова начал ослабевать, Сергей пребывал в состоянии постоянного легкого беспокойства, не подозревая, что его страх с недавних дней стал продуктом нового вида потребления – удалённого технонейропитания. С момента подключения к Доскину, вызываемая нанороботами эйфория не стихала в нервной системе Липова уже несколько дней, а когда многодневный экстаз пошел на спад и прекратился, настроение Алексея из испорченного превратилось в депрессивное. Психиатр по образованию Алексей Липов, омрачённо разглядывающий на мониторе веселящегося Сергея, понимал – Доскину нужно нанести психическую травму. Травма даст доступ к неиссякаемому удовольствию, которое будет продолжаться, пока Сергей живет… и страдает. "Но психической травмы мало, – размышлял Липов, – здесь нужно что-то еще – нечто такое, что сделало бы Доскина не только постоянно нервничающим, но и неудачником. Его нужно отрезать от успешной карьеры, чтобы в будущем он стал унылым грузчиком, ненавидящим свою тяжелую работу, и его уныние, вызываемое отвратительной Сергею работой, станет отличным дополнением к психической травме. Хроническая тревога – дома, стресс и чувство плена – на работе. Круглосуточное психическое разорение Сергея обеспечит мне долгие годы нанороботной эйфории. А еще у него не должно быть девушки. Счастливое супружество сведёт на нет весь эффект от нанесённой ему психической травмы, исцелит ее. Надо как-то отвратить его от девушек, потому что они станут моими конкурентами, когда Доскин подрастёт. Никаких девушек. Я – его девушка. Из года в год, руками и словами наших агентов, я осторожно начну его совращать – я же опытный НЛП-шник. Но как повредить его психику так, чтобы он приобрёл тревожность, начал плохо учиться и стал бояться девушек? Подумаю над этим". Погружённого в чудовищные планы Липова прервали лёгкие наплывы экстаза – Сергей, вероятно, испытывал психические страдания. Лишившийся на несколько часов психического потребления чужой нервной системы Алексей, в чьих глазах в эти секунды можно было прочесть требующий немедленного утоления злобный голод, посмотрел на монитор, включил отображение модели человеческого тела Сергея. Щелкнул мышью, приблизил грудную клетку модели тела. Пощёлкал еще – убрал несколько слоёв тканей тела, обнажив сердце. Выбрал щелчками мыши группу размещённых в сердце Доскина нанороботов, именованных словом "СПАЗМ". Щелчком активировал группу. Сладкий взрыв нанороботной эйфории разлетелся внутри Липова сотнями лучей, пронзающих нервы приятными терзаниями, неиссякаемыми в своем разнообразии. Сергей, испуганный странным, произошедшим сегодня не в первый раз приступом сердечной аритмии, ощущал учащённое сердцебиение и страх.

…

Помещение секретной лаборатории ФСБ занимали столы со стоящими на них клетками. В клетках содержались экспериментальные животные, выращенные с помощью генетических модификаций. В одной из клеток испуганно метался маленький жёлто-синий попугай. На протяжении нескольких часов попугай был атакуем находящимися в этой же клетке огромными блохами величиной с грецкий орех. Чудовищные блохи, подпрыгивавшие к потолку клетки, промахивались в своих атаках. Но вскоре одна из блох, подпрыгнув, ухватила жвалой левую лапу попугая. Кричащая птица вместе с повисшей на лапе гигантской блохой упала на дно клетки. К ползущему по дну клетки попугаю, чьи стремления взлететь прерывались тяжестью висящей на лапе блохи, подпрыгнула вторая блоха и впилась в тело птицы, высасывая из попугая кровь. Конвульсирующее тело попугая, кровь которого высасывалась двумя насевшими на него чудовищами, через несколько минут затихло. Соприкосновение тел двух гигантских блох, выпивших всю кровь из тела птицы, делало их похожими на еще более чудовищного двухголового монстра. На стене лаборатории висел российский триколор…

…

Замерев среди деревьев лесной свалки, поглаживая огромный нарост паразитического гриба чага, растущего из ствола берёзы, Алексей Липов придумывал как повредить психику Сергея Доскина и сделать его жизнь мучительной – без этого дальнейшее удалённое потребление психики Сергея стало бы трудноосуществимым или вовсе невозможным. Отрываясь от паразитического гриба и погружая взгляд в белоснежную берёзовую кору, Алексей строил план. "Операция будет называться "Мертвый ангел". Исследуя нервную систему Сергея, я открыл то, что можно сравнить с кабиной автомобиля: нейронные структуры, которые могут хранить любую внешнюю психическую энергию – от психических проекций живых людей до духов умерших. Я убил много людей. После своих убийств я всегда чувствовал посмертную энергию убитых, чувствовал то, что называют "душой". Я знаю, что эту посмертную энергию можно использовать. Она и станет моим проводником к психике Доскина. Сначала будет выполнена первая часть операции. Назову первую часть "Куколка". Так называется фаза развития бабочки. Нужно будет умертвить ребёнка. Символ руны Дагаз станет последней формой, виденной умирающим ребенком, потому что последнее, что видел при жизни высвобожденный дух человека, будет иметь над ним власть. Я убью ребёнка, извлеку его дух. Доведу дух до Сергея и натравлю его на мальчика. Дух нападёт: гибнущему ребёнку, из которого я извлеку дух, легко будет внушить, что в его смерти виноват Доскин. А через некоторое время дух проникнет в нервную систему Сергея. Дух станет сопровождать Сергея и не покинет его никогда: присутствие духа-спутника будет обусловлено пережитой ребёнком при умирании болью, а затем и привязанностью – привязавшись, дух, когда потребуется, исказит психоэнергетическое поле Доскина и пресечёт психоэнергетическое взаимодействие с Сергеем, отпугивая от него девушек; одновременно с этим дух научится жить в нервной системе Сергея, используя для своего существования открытые мной нейронные прибежища – "кабину автомобиля": духу некуда будет идти, потому что Доскин – он один такой человек-приют. Дух будет подчиняться моим приказам атаковать Сергея, чтобы открывать на тонком плане бытия доступ к его психической энергии, и закрывать этот доступ от других людей. Но после того, как доступ будет открыт, надо как-то прогонять духа от кормушки-психики Сергея. Использую для этого астральную формулу "Лев и единорог". Согласно формуле, лев побеждает единорога, но оба изгоняются барабанным боем – шумом. Надо как-то подогнать под эту формулу и Сергея, и духа, который будет к нему подселён. Львом станет убитый ребёнок. Значит, он должен внешне быть чем-то похожим на льва. Ясно, нужен ребенок-блондин. Доскин станет единорогом. У меня есть его детсадовская фотография, на которой он сфотографирован в остроконечном колпаке, надетым на голову. Вот и единорог… Средством воздействия на духа-спутника станет звук удара о твёрдую поверхность – в формуле это "барабанный бой", прогоняющий льва и единорога. Дух должен будет бояться стучания, чтобы, испугавшись, бежать от вскрытой души Сергея, уступая мне доступ к пиршеству. Придётся сильно напугать убиваемого ребёнка стуком. В будущем формула проникнет в душу Доскина и он начнёт испытывать необходимый мне непреодолимый страх перед звуком стучания, потому что сжившийся с его нервной системой подселённый дух разделит с Сергеем свой присмертный страх, созданный мной у погибающего ребенка, из которого я извлеку дух. Услышав стучание Сергей начнёт мучиться, принося мне своими страданиями наслаждение. После первой части операции, совершится следующая часть. Во второй части произойдёт нанесение психической травмы Сергею и натравливание на него извлечённого духа. Назову вторую часть "Имаго". Это название еще одной фазы развития бабочки и в этой фазе зрелое насекомое покидает кокон, прорывая его. Вот, как произойдёт вторая часть. Дверь школьного класса будет заперта. Внутри класса – Сергей и несколько учеников. Учителя нет. Снаружи, в зале, одна из учениц, убегая от преследующего ее мальчика, подбежав к двери класса, вытянутой рукой ударит стекло, не прекращая бежать. Цель девочки – разбить стекло дверного окна. Девочка будет знать, что делает. К травме руки стеклом ее подготовят. Стекло разобьётся. Это и будет "Имаго" – прорыв кокона. Появится участвующий в операции учитель. Он опросит всех находящихся в классе учеников о случившемся, обвинит в произошедшем Сергея и накажет его. Совершившимся травмирующим событием будет достигнуто три цели. Первая цель: несправедливо наказавший Доскина учитель станет для Сергея недосягаемым врагом, которому можно будет отомстить лишь одним способом – перестать учиться, и Сергей, мстя своему врагу, в итоге станет неучем и не обретёт в будущем профессии, то есть – достойной социальной роли, и будет жить на задворках общества; участвующий в операции школьный учитель получит инструкции о том, как во время учебного процесса скрыто провести деструктивную корректировку психики Сергея. Эта корректировка со временем уничтожит способность к обучению, повреждённую несправедливым обвинением. Вторая цель: окровавленная рука девочки и обвинение учителя, после которого Сергей будет считать себя виновником травмы девочки – всё это вызовет у Доскина страх перед женщинами и его отдаление от них: в женщинах Сергей будет видеть то, что по мнению Сергея привело его к произошедшей с ним несправедливости. Доскин не заведёт себе подружку и ни на ком не женится. Его будет ждать унылая жизнь, лишённая радостей общения с женщиной. Избавленный от женского присутствия Сергей станет доступен для скрытого внушения ему гомосексуальной ориентации.

Закончив обдумывание злодеяния, Алексей перевёл взгляд с причернённой белоснежности берёзового ствола на питающийся деревом паразитический гриб, и надолго замер в рассматривании его уродливого тела.

Изображения и фигуры бабочек, скрывающие в своей форме элемент оккультного убийства – руну Дагаз, обнаружатся в интерьере двух квартир, связанных с жизнью Сергея. В квартире, принадлежавшей Доскину, в которой он проживёт страшное время продолжавшихся более года психических атак, эксплуатирующих его психическую травму, сделанные из гибкого материала бабочки с пустотами в крыльях и оттого напоминающие цифру "8" будут наклеены прежними хозяевами квартиры (сотрудниками спецслужбы) на поверхность стены вентиляционной шахты, вентиляционной шахты, которая имела вид короба, пристроенного к стене… В другой квартире, приобретённой родственником Сергея, изображение, напоминающее огрублённую бабочку (руну Дагаз) – два соприкасающихся вершинами равносторонних треугольника, будет элементом, образующим рисунок обоев, наклеенных на стены кухни. В середине обоих треугольников расположатся цветы…

…

1995 год. Восьмилетняя София Чечёткина играла фигуркой золотого единорога. Прошёл год с того момента, как Алексей Липов удочерил ее. Синеглазая блондинка София, отложила единорога, подошла к окну. Она наблюдала наступившее лето из окна загородного дома, затерянного в лесу. Из окна дома были видны берёзы. Стволы деревьев уродовали наросты паразитических древесных грибов. Липов любил на досуге влезть на дерево, рубануть топором ствол и всыпать в зарубку споры паразитических грибов.

Руки Липова – приёмного отца, руки заботившиеся, руки кормившие, гладившие по голове, дарившие новые игрушки, принимавшие в нежные отцовские объятия, завязывали кляп на лице плачущей и вырывающейся Софии. Косу девочки, заплетённую женщиной-помощницей, обхватывала повязка кляпа – распущенные волосы могли помешать девочке увидеть необходимое убийце. Настало время, и Липов готовил свою приёмную дочь к ритуальному убийству, ради которого Алексей удочерил Софию Чечёткину. Год он заботился о ней: эмоциональная привязка была нужна для манипуляций с духом, извлечённым из убитой. Перед тем, как начать завязывать кляп, Липов обманом связал руки и ноги девочки – предложил Софии поиграть в воробушка: "Я тебя верёвочкой свяжу, а ты прыгай. Это игра такая – воробушки".

…София лежала в закрытом и запертом гробу. Липов, вместо того, чтобы играть с девочкой, чьи ноги и руки он связал верёвкой, взвалил на плечо связанную Софию, отнёс в кладовку и уложил сопротивляющуюся девочку в спрятанный в кладовке маленький гроб. Плачущая и стонущая София не могла кричать – ее крик ужаса перекрыл кляп. София била связанными ногами по внутренней поверхности гробовой крышки, но изувер Липов надёжно ее закрепил, прибив гвоздями. Лежащая в гробу София дышала, прижимая нос к прорезанному в стенке гроба отверстию: два пробитых стамеской соединённых вершинами треугольника спасали от удушья. Из пробитых в гробу треугольников София смотрела на вымазанные дерьмом желтые цветы. Подставленные к гробу цветы почти касались гробовых досок, и Софии приходилось дышать вонью человеческого дерьма – для духа, который после смерти будет извлечён из тела девочки, создавался ориентир.