– Слышали о методе психометрии? Якобы человек передаёт свои мысли и чувства всем тем предметам, с которыми он соприкасается в течение жизни, а предметы накапливают в себе эту информацию. – Профессор повернул ферзя вверх основанием. – Судя по всему это очень старые шахматы, они видели многих игроков, слышали многие секреты. Эту фигурку держали в руках много неизвестных нам людей. Что мы знаем о них?.. Ничего! Но приходит человек владеющий методом психометрии, берёт в руки эту вещицу, входит в транс и видит все события, которые с этой вещью происходили. Он как бы восстанавливает образы прошлого, считывает отпечатки событий. Понимаете?

Генри посмотрел на профессора так, словно засомневался в его здравом уме, перевёл рассеянный потухший взгляд на кружок коричневого бархата приклеенный на основание ферзя, бесцветным голосом сказал:

– Да… Нечто подобное я слышал.

– Так, вот, – продолжил профессор. – Миллер из тех людей, которых называют медиумами, и он владеет методом психометрии. Мистер Хэлфорд дал Миллеру некий камешек, такой же древний, как сама Атлантида, и знаете, что увидел Миллер в трансе? Пирамиду, при помощи которой древние аккумулировали огромную энергию. Что там электричество! При помощи этой энергии можно было сжигать целые города, влиять на сознание людей и вызывать природные катаклизмы. – Профессор некоторое время молчал, наблюдая за реакцией Генри, потом, видимо, прочёл в его глазах то, что ему не понравилось, и решительно поставил ферзя на доску. – Вам снова шах!

Молодой человек даже не глянул на доску, – он не мог скрыть разочарования. Строить гипотезу на видениях? Нет! Репортёрская дотошность не позволяла. Он уже почти поверил в то, что скоро увидит древний кодекс Кецалькоатля, в котором написано о тайнах Атлантиды, увидит, как рождается невиданная энергия атлантов, а вместо этого сплошная метафизика: «медиум… психометрия… увидел в трансе…»

Бред! И этот человек любит повторять, что он материалист.

Генри вспомнил, как после первой встречи с Уэлшем у него появилось ощущение, что профессор немного не в себе. Люди, очень увлечённые своей идеей, часто бывают не от мира сего. Теперь это ощущение вернулось. Душа уже не кричала: «Разубеди меня!», она болела, как после предательства любимой женщины.

– Это уже на грани мистики, профессор, – вяло сказал он. – А как же ваш материализм?

– Уверен, всему есть материалистическое объяснение. Пока я не в состоянии объяснить этих явлений, но для того и еду в эту экспедицию, чтобы самому увидеть и подвести под это научную основу.

Слова профессора звучали неубедительно.

Генри и сам был материалистом до тех пор, пока не познакомился с проделками Духа Золотого Каньона. Какой уж после этого материализм – сплошная мистика, которую никакими научными разработками атлантов не объяснить. Но если он верит в мистику Золотого Каньона, почему бы ему не поверить и в способности этого медиума, которого везёт с собой Хэлфорд?

Генри вспомнил лицо Миллера, прислушался к своим внутренним ощущениям, но вера не приходила… Чушь! Полный бред!

Если первое время Генри ежеминутно думал о побеге, то в последние дни путешествия он настолько поверил в то, что профессор знает что-то новое об Атлантиде, настолько увлёкся этим, что готов был рискнуть всем и вернуться в Золотой Каньон, раз уж разгадка находится там. Но иллюзорные надежды на разгадку тайны Атлантиды, которые зародил в его душе Уэлш, рассеял сам же профессор, и Генри вдруг вспомнил и ступени пирамиды, и жертвенный камень, и вырванное сердце на золотом блюде.

Попасть во второй раз в лапы мумий, облачённых в ржавые доспехи? Не-ет, увольте!

Бежать из этого поезда!

Генри решительно ткнул указательным пальцем в голову белого короля. Инкрустированная золотом фигурка со звонким стуком упала на доску.

– Сдаюсь!

В ту же секунду окно вагона разлетелось вдребезги, рухнула высокая фруктовница, покатились по столу красные и жёлтые яблоки, сметая с доски шахматные фигуры. В разбитое окно ворвался ветер, будто наперегонки зазвучали частые выстрелы.

Сползая с кресла на пол, Генри успел разглядеть несущуюся вдоль железнодорожного полотна дико гикающую кавалькаду. Облачка порохового дыма уносились за спины всадников, пули ёкали, увязая в обшивке вагона. Над головой вдребезги разлетались подвески люстры, хрустальной крошкой посыпались за ворот, не оставляли сомнения в том, что это не шоу Буффало Билла, а настоящее нападение.

Сидя на полу, профессор испуганно прикрывал голову ладонями, Генри с очумелым видом утирал с лица мякоть разорванного пулей яблока, и только Хэлфорд повёл себя спокойно, – накидывая на голое тело белую рубашку, не пригибаясь, вошёл в салон из купейного вагона, решительно перешагнул через ноги сидящего на полу профессора – волосы всклочены, на шее губная помада. Исчез за дверью в другом конце салона.

Над головой застучали шаги. Генри привстал, осторожно выглянул в окно. Поезд мчался по равнине, тень его реяла по бугоркам травы, а вместе с нею реяли тени людей, бегущих по крыше вагона.

Правильно говорят: удачный случай приходит к тому, кто его караулит. Пригибаясь, Генри побежал вслед за Хэлфордом, но с полпути рванулся обратно за забытым на спинке стула сюртуком. И чёрт бы с ним с сюртуком – не велика потеря, но в его внутренних карманах лежали оба блокнота, а это для Генри была бы серьёзная утрата.

Сорвав со спинки сюртук и на ходу надевая его, он бросился к двери, приоткрыл её, – охранника, вопреки заведённому порядку на задней площадке не было. Генри откинул с левой стороны площадки предохранительную цепочку, свесился с подножки на вытянутой руке. Ветер путал и бросал в лицо волосы, пригибал к земле несущийся мимо паровозный дым.

Нападающие, по счастью, мчались только по правую сторону поезда. Генри спрыгнул, перекатился через плечо, притаился под невысокой насыпью, испуганно ощупывая блокноты в карманах сюртука.

Дорога описывала дугу, и с того места, где он лежал хорошо было видно, как боковая дверь одного из вагонов откатилась, открывая хищный хобот пулемёта Гатлинга, шесть стволов которого в ту же секунду завращались огненной каруселью.

Вскидывая руки, нападавшие падали с сёдел, волочились по земле, застряв ногами в стременах. Другие летели через головы убитых лошадей, оставаясь неподвижно лежать среди бугорков колючей травы.

Пулемёт оказался для бандитов полной неожиданностью, но он был не последним сюрпризом, – едва деморализованные бандиты бросились врассыпную, как двери заднего вагона откатились, и из него на тихом ходу стали выпрыгивать вооружённые всадники на холёных гнедых лошадях.

В течение нескольких минут с бандитами было покончено, только одного нападавшего захватили живым. Поезд остановился, прикрывая солнце кисеёй рассеивающегося чёрного дыма. Потерявшие седоков бандитские лошади испуганно ускакали в сторону горизонта. Люди Хэлфорда возвращались к поезду.

Напрасно таился Генри за железнодорожной насыпью, – найти его не составило труда. Два всадника подъехали к нему, терпеливо подождали пока он нехотя поднимется на ноги, проводили к поезду.

У Хэлфорда оказалась сильная охрана – Генри насчитал десять всадников, а были ещё стрелки, оставшиеся в поезде. Кто-то из вернувшихся всадников, весело перекрикиваясь с товарищами, стал по малой нужде под огромный кактус; кто-то по дощатому трапу вводил обратно в вагон лошадей; кто-то, дымя сигарой, изучал следы пуль на стенах вагонов.

Пленённый бандит оказался молодой мексиканкой. Лёгкая бежевая юбка собрана складками у пояса, тесная синяя блуза застёгнута спереди частым рядом пуговиц, соломенная шляпа болтается за спиной.

Девушку ввели в салон одновременно с Генри.

– Нынче женщины нападают на поезда? – оглядывая ущерб, нанесённый салону, Хэлфорд только коротко глянул на бандитку. – Что вы молчите, мэм?

– Сеньорита, – поправила его девушка, гневно раздувая ноздри.

– О, простите, – банкир, наконец, удостоил девушку внимательным взглядом. – Могу я узнать, сеньорита, что вы надеялись найти в этом поезде? Насколько я знаю, здесь нет почтового вагона.

Мексиканка демонстративно отвернула голову к окну, давая понять, что не собирается отвечать на вопросы, тогда банкир перевёл взгляд на репортёра.

– А что касается вас, мистер Шелдон, вы меня обидели. Разве я не был гостеприимным хозяином?

– Тюремщик остаётся тюремщиком, – усмехнулся Генри, – даже если он пытается играть роль гостеприимного хозяина.

– Жаль! А мне казалось, мы почти подружились. Впрочем, как знаете, – Хэлфорд оглянулся на охранника, небрежно взмахнул пальцами. – В конюшню их! Похоже мистеру Шелдону не по душе моё гостеприимство.

Охранник грубовато схватил бандитку за руку, но девушка неожиданно вывернулась и так проворно двинула его коленом в пах, что бедняга, выпучив от боли глаза, присел на корточки.

Хэлфорд лишь усмехнулся, неторопливо подходя к мексиканке. В его спокойствии чувствовалась такая уверенность в себе, такая внутренняя сила, что девушка не решилась проделать с ним тот же трюк, хотя уже напрягла гибкое тело для удара. Хэлфорд некоторое время разглядывал красивое гневное лицо девушки.

– Мне нравятся женщины, в жилах которых вместо крови течёт кипяток, но всё хорошо в меру, так что будьте осмотрительнее, сеньорита, – он жестом подозвал Вагнера. – Проводите.

Презрительно скривив губы, мексиканка с достоинством вышла из вагона. Пройдя вслед за ней через площадки между вагонами, Генри впервые оказался во второй половине поезда и чуть не присвистнул от удивления.

Передвижная казарма!

На первый взгляд это был обычный товарный вагон, но в придачу к обычной откатной двери, он имел ещё две двери в торцах, для перехода из вагона в вагон. Армейские койки в два яруса стояли вдоль стены, в углу примостился стол с конторкой, на стене – стеллаж для оружия, напротив откатной двери – пулемёт на треноге.

Следующий вагон был приспособлен под конюшню. На всю его длину тянулись лошадиные стойла, в которых всхрапывали всё ещё возбуждённые схваткой кони. Только сейчас Генри по достоинству оценил подготовку людей Хэлфорда: они оседлали коней и были готовы к бою в рекордное время.

Молодого человека и девушку завели в закуток за последним стойлом, усадили спиной к стене вагона, сковали одной парой ручных кандалов, цепь которых была пропущена через вбитое в стену железное кольцо. Сидели плечом к плечу: у Генри задрана к кольцу правая рука, у мексиканки – левая.

– Гарри, посматривай за ними, – крикнул Вагнер, кидая ключ от кандалов одному из парней.

Вскоре вагон опустел, остался только тот, кого звали Гарри – он, видно, был дежурным по конюшне. Парень проверил, как закреплены на пленниках кандалы и вскоре зашуршал метлой в противоположном конце вагона.

Глава 9

На железнодорожной станции в Бенсоне поезд поджидала молодая женщина в запылённом костюме амазонки. Замерший у водокачки паровоз шипел, чихал, пускал в кочковатую пожухлую траву клубы пара. Женщина перебросилась несколькими словами с охранником, стоящим на площадке вагона-салона, и тут же была впущена к Хэлфорду.

Не здороваясь, «амазонка» кинула на стол пыльные перчатки и хлыст, молча показала висящий на указательном пальце кожаный мешочек. Солнце било в окно, просвечивая тонкую, но достаточно прочную кожу, на которой отчётливо виднелись многочисленные прожилки; содержимое мешочка выглядело тёмным бесформенным пятном.

Хэлфорд потянулся через стол, – женщина проворно убрала руку:

– Деньги!

Банкир усмехнулся, вынул из сейфа пачку долларов, небрежно бросил на зелёное сукно стола. После этого он получил мешочек и придирчиво осмотрел находящийся в нём камень. Дамочка пересчитала деньги. Оба остались довольны.

– Он идёт по моему следу, – сказала "амазонка", расстегнув пуговицу и пряча деньги под приталенный жакет. – Скоро будет здесь.

– Встреча с Быстрым Джедом входит в мои планы, – тонко улыбнулся Хэлфорд.

– А в мои нет! – Женщина развернулась, сунула подмышку хлыст и, на ходу натягивая перчатки, вышла из вагона.

Джед Мэнли появился час спустя после отъезда «амазонки». Отпечатки сломанной подковы легко довели его до станции, но здесь, в пыльной мешанине следов, затерялись. Джеду оставалось надеяться только на расспросы. Он пошёл разыскивать кого-нибудь из служащих станции, но едва успел склониться к окошку телеграфиста, как услышал оклик:

– Простите, мистер!

Небрежно опираясь на деревянную полку у окна и не выпрямляя спину, Джед повёл глазами. В нескольких шагах от него стоял высокий худощавый мужчина в чёрном сюртуке. Шляпа надвинута на глаза, через всю щёку – шрам.

– Я могу помочь? Похоже, вы ищете кого-то?

Джед сразу решил, что оказывать услуги по душевной доброте этот человек не станет. Значит, имеет интерес.

– Молодую женщину в бордовой амазонке на гнедом жеребце, – Джед выпрямился, пытаясь по глазам незнакомца угадать его цель.

– Я думаю, мистер Хэлфорд сможет вам помочь.

– Мистер Хэлфорд? Мне это имя не знакомо.

– И, тем не менее, это именно тот человек, который сможет рассказать вам о даме в бордовой амазонке. Я провожу вас к нему.

Джед понимал, что это какая-то ловушка, но отступать было не в его правилах, и он демонстративно скинул предохранительную петельку с курка револьвера.

– Веди, но, если что не так, твоя шляпа познакомится с пулей из моего "смит-вессона", и смею заверить, дырка будет не только в шляпе.

– Не беспокойтесь, мистер, вам никто не желает зла.

Человек со шрамом почтительно склонил голову, жестом пригласил следовать за собой к частному поезду, стоящему на запасном пути.

По соседству в вагоны грузили стадо скота, текущее рыжей рогатой рекой между двумя изгородями. Зычное многоголосое мычание висело над загонами. Солнечные лучи наискось пронизывали и ограды загонов, и дощатые клетки вагонов-скотовозов, и облака вздымающейся до неба пыли. Стучали по деревянным сходням копыта, слышались сердитые окрики погонщиков, выстрелами хлестали кнуты.

Джеда провели в шикарно обставленный вагон-салон. Поднявшись из-за письменного стола, расфранчённый и явно приезжий тип шагнул на встречу, радушно распростёр объятия, будто встречал старого друга.

– Рад приветствовать вас, мистер Мэнли, – незнакомец на секунду замер в театрально-приветственной позе, потом взял со стола газету, прочёл вслух: – «Он был грубоват и первоначально вызвал во мне чувство неприязни, и лишь некоторое время спустя, я разглядел за этой грубоватостью и напускным равнодушием душу смелого и надёжного человека…» Что ж, – заключил хозяин салона, небрежно бросив газету на зелёное сукно письменного стола. – У мистера Шелдона получился весьма правдивый портрет. Надеюсь, вы успели ознакомиться с его творением?

– Не довелось, – Джед пристально изучал незнакомца, сразу угадав в нём, несмотря на нарочитое радушие и приветливую улыбку, жёсткого, расчётливого и очень уверенного в себе человека. – А вы, надо полагать, и есть тот самый мистер Хэлфорд, который знает, где находится дама, которую я ищу.

– Билл Хэлфорд, банкир. – Мужчина с лёгкой усмешкой поклонился, гостеприимно указал рукой на массивное кожаное кресло. – Думаю, эта дама нам без надобности.

– Уже понял. Судя по всему, камень у вас.

– Присаживайтесь, не будем обсуждать такой важный вопрос стоя.

Джеду не хотелось садиться в кресло, где его револьверы окажутся прижатыми к подлокотникам. В случае необходимости придётся затратить вдвое больше времени, чтобы выхватить их. Но он не мог проявить слабость и показать этому франту, что боится его. Тем более, что все охранники покинули вагон и Джед с хозяином салона беседовали тет-а-тет.

Джед сел, независимо кинул ногу на ногу, понимая, что хозяин салона с не меньшим любопытством изучает его.

– Вы смелый человек, мистер Мэнли. Вы ведь понимаете, что это приглашение может быть ловушкой?

Джед промолчал, понимая, что хозяин задаёт риторические вопросы ради затравки для разговора.

– Конечно, понимаете! И, тем не менее, принимаете приглашение. Могу понять вас. Вы молоды. У вас быстрая рука. Меткий глаз. Вы уверены в себе и считаете, что легко можете выйти сухим из воды в случае любой передряги. По крайней мере до тех пор, пока у вас под рукой револьверы.

Хэлфорд достал из бара квадратную хрустальную бутылку с жидкостью янтарного цвета; растопыренными пальцами другой руки поддел пару коньячных бокалов.

– Мне всегда было интересно понять, где пролегает та грань, за которой смелый и расчётливый человек превращается в самонадеянного глупца. Признаться, я в молодости часто страдал от собственной самоуверенности, пока не нащупал эту грань. А вы, мистер Мэнли? Нашли её?

– Мне не совсем понятен вопрос.

– Н-да… – банкир поставил бокалы на стол, с усмешкой поднял на Джеда глаза. – Похоже, ещё не нашли. Вам никогда не было интересно, что случится, когда ваши револьверы окажутся бесполезными?

– Револьвер не бывает бесполезным.

Джед вдруг почувствовал во всей этой ситуации какую-то не честную угрозу, какой-то скрытый за любезностью иезуитский сюрприз, на которые горазды те, кто кичатся своей цивилизованностью. Но вида не подал, лишь усмехнулся.

– Даже если в нём не осталось патронов, мозги противнику можно вправить при помощи револьверной рукоятки.

– Я тоже так думал поначалу, но это было давно, ещё в те времена, когда я частенько заходил за ту самую грань. – Хэлфорд на секунду задумался, потом щёлкнул пальцами, будто вспомнил о чём-то важном, качнул указательным пальцем. – Смею вас заверить я тоже неплохой стрелок.

– Среди банкиров завелись ганфайтеры? – иронично скривил губы Джед. – Неужели вы пригласили меня ради банального поединка?

– Банкиры бывают разные, но сейчас, как видите, я без оружия и поединок не входит в мои ближайшие планы.

– Значит, мне ничто не помешает забрать у вас ту вещицу, которая принадлежит мне.

Сложив вместе указательные и большие пальцы, Хэлфорд с ироничной усмешкой подкрутил острые кончики коротких холёных усов и, вздёрнув брови, оторвал от уса правую руку, вывернул её ладонью вверх.

– Я слышал о вашем фантастическом чутье, мистер Мэнли, но есть вещи, которые не может предусмотреть даже Господь Бог. Вам кажется, что выкрутится из ловушки не составит труда. Вариантов много – например, захватить меня в заложники. С револьвером у виска я отдаю приказ моим людям сложить оружие, и – браво-брависсимо! – забрав камень, вы вместе со мной покидаете сей гостеприимный салон.

– Это самый простой вариант. У меня богатый арсенал идей на подобный случай. Отдайте камень и будем считать инцидент исчерпанным.

Джед положил руки на подлокотники кресла, намереваясь встать, но Хэлфорд быстрым предупредительным жестом повернул в его сторону ладонь.

– Ради Бога! Вот чего не стоит делать, так это вставать. Вы почувствовали, как упруго прогнулись под вами пружины сидения?.. А металлический щелчок?

Джед действительно отметил про себя, что, когда он садился, пружины под ним издали механический звук, не характерный для кресельных пружин. Впрочем, тогда этот щелчок его не обеспокоил. Джед давненько не сидел в кресле, а мебельщики постоянно что-то совершенствуют и изобретают для удобства разленившихся обывателей. Зато теперь, когда хозяин салона акцентировал на этом звуке внимание, Джед внутренне напрягся.

В сидении смонтирован хитроумный механизм. По сути, это разновидность арбалета, только срабатывает он не при нажатии на спусковой крючок, а при его отпускании.

Взяв нарочитую паузу, Хэлфорд поправил манжеты белоснежной рубашки, вынул из бутылки хрустальную пробку, наполнил на треть бокалы.

– Сев в кресло, мистер Мэнли, вы привели механизм в действие и теперь достаточно чуть-чуть привстать, как невероятная по своей мощи пружина выпустит короткую стальную стрелу, которая пронзит вас снизу-вверх. Никому не успеть вскочить. Впрочем… – он любезно протянул Джеду бокал. – Можете попробовать. Вдруг появится новая легенда о молниеносной реакции Быстрого Джеда.

Джед так ясно представил себе нарисованную Хэлфордом картину, что не будь он серьёзно озабочен своим щекотливым положением, мог бы с удовлетворением отметить, что у него совсем не такое бедное воображение, как намекал на то в своё время Генри.

– Значит, пока я сижу… – Даже не дрогнув ресницами, и твёрдо глядя в переносицу банкира, Джед нарочито медленно вынул из кобуры револьвер, демонстративно положил его на широкий подлокотник. – Ничто не помешает мне убить вас?

Искренняя улыбка изогнула носогубные складки Хэлфорда, приподняла концы усов.

– Если вы меня убьёте, кто же отключит механизм? Или вы собираетесь просидеть в этом кресле всю жизнь?

Устав держать бокал, Хэлфорд поставил его на широкий подлокотник кресла под правую руку Джеда.

– Мне встречались ловкачи, которые думали, что успеют соскочить раньше, чем вылетит стрела, но ловкачи оказались банальными глупцами и стрелы застряли у некоторых в позвоночнике, у некоторых в рёбрах. Только один худосочный бедняга, от страха так вжался в спинку кресла и так широко раздвинул ноги, что к несчастью, остался жив. Стрела прошла между ног и – вуаля! – театрально вращаясь, рука Хэлфорда с раскинутыми в стороны пальцами гибко скользнула по спирали, вздымаясь вверх. – Пригвоздила к потолку его мужское достоинство.

Глядя в потолок, Хэлфорд досадливо дёрнул щекой, но досада его была нарочитой, сродни досаде художника, сотворившего величайшее произведение: хоть я и создал совершенство, но мог бы сделать ещё лучше.

– След той стрелы так и остался на потолке, и я, право, не знаю – устранить его, или оставить. Говорят, маленький косметический дефект лишь подчёркивает женскую красоту. Разве к такому великолепному интерьеру, эта формула не применима с тем же успехом, что и к внешности красавицы?

Джед почти физически ощутил под собой тугую пружину, стальную стрелу на боевом взводе и, с трудом сдержав желание вслед за Хэлфордом посмотреть на потолок, взял с подлокотника бокал, неторопливо пригубил.

– Чего вы хотите?

– Это уже деловой разговор, – банкир достал из шкатулки сигару, любезным жестом протянул Джеду. – Закурите?

Его любезность начинала бесить. Знавал Джед мерзавцев, от показной вежливости которых за милю веяло холодом, но с теми всё было просто и понятно, а вот любезность Хэлфорда была слишком многоликой, хотя одного лика в ней всё же недоставало – никогда не веяло от неё банальной прямолинейной угрозой.

Даже когда рассказывал он о жертвах спрятанного в кресле механизма, нельзя было понять – то ли правду говорит, то ли занимается затеянным ради самолюбования шутовством. И эта неопределённая и неочевидная угроза рождала в душе больше волнения, чем угроза прямая. Пусть девяносто девять процентов того, что в кресле находится какой-то механизм – это всего лишь блеф, но и одного ничтожного процента достаточно, чтобы удержать любого трезвого человека в этом чёртовом кресле.

Хэлфорд всё ещё держал перед ним сигару и Джед, недружелюбно хмуря брови, полез большим и указательным пальцами в нагрудный карман рубашки.

– У меня свои

Хэлфорд услужливо чиркнул спичкой. Скусив кончик сигары, Джед прикурил, нагловато пустил в лицо собеседнику жирное колечко дыма. Хэлфорд с ответной ухмылкой подул на кольцо, превратив его грациозное вращательное движение в бессмысленную дымную рвань. Вернувшись к столу, взял свой бокал, чуть приметным вращательным движением руки взболтал коньяк, оценил его цвет на свет окна.

– Я хочу, чтобы вы провели меня к Золотому Каньону.

Джед неторопливо и хладнокровно пригубил свой бокал.

– Надо полагать, хороший коньяк, – сказал он, будто не расслышав адресованных ему слов. – Я, к сожалению, не знаток этого напитка.

– «Хэннесси», – Хэлфорд с наслаждением вдохнул аромат вращающейся по стенкам бокала жидкости. – Прямая поставка из Франции, специально для меня.

– О-о! Я впечатлён.

– Я говорил о Золотом Каньоне.

– Вы богатый человек, мистер Хэлфорд. Зачем вам этот каньон?

– Большие доходы рождают большие цели, большие цели рождают новые затраты. Не всегда удаётся ощутить себя богатым.

Джед сделал ещё один небольшой глоток, покатал коньяк во рту. Поднял глаза на собеседника.

– Я дал клятву больше не ходить к каньону, и вам не советую. Обратной дороги оттуда нет.

– Но вы ведь вернулись.

– Это был тот случай, какой выпадает раз в двадцать лет. Глупо рисковать жизнью неизвестно ради чего. Должен вас огорчить – в каньоне нет золота.

– Откуда такая уверенность? Вы перевернули вверх дном весь каньон или заглянули во все уголки подземелий под пирамидой?

– Нет, но факты говорят о том, что золота там нет.

– Так легко поверить словам жреца? Не похоже на вас, мистер Мэнли. Только не надо делать вид, что вы ничего не знаете об ацтекском Духе, о мертвецах, о воинах Небесного Огня. Как видите, я неплохо информирован о том, что твориться в каньоне, так что давайте говорить начистоту. Я хочу попасть в каньон, и в отличие от вас перевернуть его вверх дном.

Пуская носом табачный дым, Джед усмехнулся.

– Вы переоцениваете свои возможности, мистер Хэлфорд, и похоже, соврали о том, что нашли грань между смелостью и самонадеянностью. Боюсь, что Дух, охраняющий каньон, вывернет вас наизнанку раньше, чем вы успеете просто оглядеться.

Хэлфорд присел на край стола, доверительно склонился к Джеду:

– Я не только нашёл нужную грань, мистер Мэнли, но ещё и существенно отодвинул её от себя. Думаете, я зря охотился за вашим камнем? С этими амулетами мне не страшны никакие ацтекские духи. Вы ведь знаете силу этого камня не понаслышке.

– Вы правы, я кое-что знаю об этом камне. Я видел, как он укреплял силу Духа и распространял её далеко за пределы тех территорий, которые были подвластны ему. Так что, этот камень не поможет вам, напротив – сослужит плохую услугу.

– Я говорю не о тех жалких возможностях, которые дают эти камешки по отдельности, а о той власти, которую дают все семь камней собранные воедино. Вы ведь знаете старую ацтекскую легенду о семи камнях Кецалькоатля? Тот, кто соединит камни, получит неограниченную власть над Духом.

– Я знаю не понаслышке силу этих камней. – Степенно склонил голову Джед. – Готов даже поверить в то, что все семь камней дают возможность подчинить Дух, но я никогда не поверю в то, что вам удастся собрать все их воедино. Этого не смог сделать даже сам Кортес, хотя он был близок к этим камням как никто другой.

– Вы плохо информированы, мистер Мэнли, иронично усмехнулся Хэлфорд. – Впрочем, это неудивительно: всё, что связано с камнями держится в глубочайшей тайне. Вы слышали о существовании неких смотрителей?

– Вы имеете в виду смотрителей на ранчо?

Пепел сигары посыпался Джеду на колени, – Хэлфорд взял со стола хрустальную пепельницу, поставил её рядом с револьвером на подлокотник кресла.

– Боже упаси! Я призываю вас мыслить глобально. Вы ведь знаете о существовании неких тайных или как их ещё называют герметических знаний, полученных человечеством якобы откуда-то свыше?

– Ну, тайных знаний у нас у всех полно, – Джед старательно обметал пальцем пепел с сигары. – У каждого за душой свои секреты, а про герметические знания слышать не доводилось.

– Часто их называют потерянными знаниями. Якобы древние люди владели ими и знали гораздо больше нашего, а потом растеряли это наследство. Но думать о том, что знания были утеряны случайно – это верх наивности. Знания не дамский ридикюль, который можно забыть в магазине перчаток на Пятой авеню или случайно обронить за борт речного парохода на Ист-Ривер.

На соседнем пути заканчивали погрузку. Скот глупо пытался метаться в тесных вагонах, стучал копытами в деревянные полы, протяжно мычал. Хэлфорд на секунду замолчал, прислушиваясь к рокоту раздвижных вагонных дверей и приглаживая указательным и большим пальцем тянущуюся от нижней губы узкую бородку, потом досадливо чмокнул щекой, дёрнул левым усом:

– Такие знания не теряют, их тщательно прячут. И теперь они доступны только небольшой группе людей, которых называют по-разному: Избранные, Великие Посвящённые, Союз Девяти, – суть не меняется и состоит в том, что нам, простым смертным, знать об этих знаниях, простите за каламбур, не полагается! Разве это не обидно?

– Мне – нет. Я просто не знаю, что ценного в тех знаниях.

– Что ценного? Да, они бесценны! Неизвестно откуда они взялись: может, их оставили представители той цивилизации, которая жила на земле до нас, может это были пришельцы со звёзд. Мне по большому счёту всё равно кто были эти люди, и были ли они людьми, важно то, что даже малая толика этих знаний может изменить нашу жизнь до неузнаваемости.

– В лучшую сторону? – не удержался от иронии Джед.

– А это уж как решит владелец знаний. Возьмите, к примеру, камни Кецалькоатля. Вы же понимаете, что их природа необычна и что они имеют непосредственное отношение к тем знаниям, о которых мы говорим. При помощи них вы можете поднять из земли какого-нибудь мертвеца, прийти с ним в этот вонючий городишко и стать его фактическим хозяином. А можете поднять тысячу мертвецов и поставить на колени весь Нью-Йорк. Вы можете приказывать объятым ужасом горожанам всё, что хотите, можете требовать от них всего, что вам заблагорассудится, ибо у вас есть сила, против которой спасует даже хорошо вооружённая армия.

Джед скептически скривил угол рта.

– Не так уж эти монстры и неуязвимы. Я знаю людей, которые не спасовали перед этой силой.

– Я говорю всего об одном артефакте – о камнях Кецалькоатля, а представьте себе, что на земле существуют сотни подобных вещей. И вот для того, чтобы мы, серая масса непосвящённых, не завладела этими знаниями существует братство смотрителей, представляющее собой инструмент в руках Посвящённых. Причём защищают они не только сами знания, но и любую мелочь, которая может нас к этим знаниям привести.

– Мне нравится задача этого братства. Нельзя доверять такие опасные вещи первому встречному.

– Первому встречному? Упаси Бог! – только людям достойным и подготовленным. Поверьте, я долго готовился к владению этими камнями, прежде чем они попали ко мне.

– А как же смотрители? Этот камень у меня уже несколько месяцев, а я не замечал внимания к нему со стороны какого-то таинственного братства, ну разве, что вы сами не из числа этих смотрителей.