Глава XIV. Воздушно-каменный колпак
Рени успел сделать глубокий вдох, перед тем как оказался в воде. По сути, начав тонуть, он даже не испугался, а, уже уйдя на глубину, почувствовал, что его тянет не только вниз, но и в сторону. Ему вспомнилось утверждение старожилов острова о необычайно сильном течении в этой части океана. Именно оно сейчас мешало юноше выплыть на поверхность. Все его попытки сделать это кончались неудачей. Чем больше Рени старался подняться вверх, тем сильнее водный поток увлекал его неведомо куда. Гидростатическое давление увеличивалось.
Рени понял, что ему не хватит воздуха, чтобы вынырнуть, и это, видимо, конец. Он не хотел умирать и, борясь за жизнь, решил грести, помогая течению руками. По узкому подводному тоннелю юношу несло все быстрей. Его личный рекорд нахождения под водой при задержке дыхания был солидный, но не превышал четырех минут. Сколько длился этот жуткий маршрут, молодой человек не знал. Когда в легких почти не осталось воздуха, решил сделать последнюю попытку вынырнуть. Мысленно попрощавшись со всеми, кого знал и любил, Рени резко взял вверх, не очень полагаясь на удачу и считая, что в лучшем случае ударится о каменный свод. К удивлению юноши, этого не произошло, и главное − он наконец-то оказался на поверхности. Легкие разрывались от боли. Рени открыл глаза и судорожно вздохнул.
Воздух был тяжелый, насыщенный водяными парами, но это был воздух. Рени выбрался из воды и присел на камень. Теперь у него появилась возможность отдышаться. Глаза понемногу привыкли к темноте. Юноша осмотрелся и понял, что находится в подземном гроте, размеры которого поначалу ему показались огромными, хотя, освоившись получше, Рени понял, что это не так. «А что теперь?» − прошептал он и, собираясь с силами, стал вспоминать все, что когда-либо слышал и знал о подземных и подводных пещерах. Их рядом с островом было несколько. В одной или двух Рени приходилось бывать, о каких-то еще ему рассказывал отец и Ив Картер. Попасть в любую из них можно было как с суши, так и с моря. Но Рени занесло явно не туда. «Есть ли отсюда выход на сушу?» − думал юноша, осматривая подземное озеро, из которого только что выплыл. Течение здесь было несильное. Однако на дальнем конце пещеры проход несколько сужался, и вода вновь устремлялась вперед − в темноту. Рени обошел пещеру, ощупывая стены и не найдя в них ни одного просвета. Это был настоящий воздушно-каменный колпак. Предстояло выбирать одно из двух: либо остаться здесь и умереть от голода, жажды и холода, либо отправиться дальше, вниз по течению. Но что там, в глубине длинного коридора? Хватит ли воздуха, чтобы выбраться из него?
«Передохну минут пятнадцать», − решил Рени, закрывая глаза, и тут же заснул. А когда проснулся, долго не мог сообразить, сколько прошло времени: наступила ночь или там, наверху, уже вовсю светит солнце. В любом случае надо было двигаться вперед. «Обиднее всего, что меня, видимо, считают погибшим», − пришло на ум юноше. От мысли о том, что его друзья уже прекратили поиски и сидят сложа руки, Рени чуть не расплакался. Но плакать было не время. «Я сильный, я выживу!» − повторил он несколько раз, спустился к озеру и поплыл. Добравшись до места, где свод опускался, осторожно обшарил стены темного коридора. Ему ничего не оставалось, как набрать полные легкие воздуха, зажмуриться и нырнуть. Вода стремительно, с бешеной скоростью понесла Рени в неизвестность.
Глава XV. Яблоко раздора
Известие о том, что Джейн оказалась сестрой Рени, повергло Алис в изумление. Едва осознав, что Рени не вернуть, девушка утратила всякий интерес к Майклу. Не потому, что считала его виновником гибели Рени, а потому что потеря оказалась для нее столь велика. Она поняла, что именно Рени и никто другой, был ее первой любовью, в которой она не хотела признаваться даже себе самой. А уж тем более Рени, давно втайне мечтавшему о Джейн, или близнецам, к которым Алис всегда старалась относиться одинаково ровно: не дай бог поссорятся из-за нее! Что касается Майкла, то он отреагировал на заявление Джейн полным молчанием, которое, впрочем, не обеспокоило никого, кроме нее самой.
К утру о случившемся знал весь остров. Люди шли в дом Бейли, чтобы выразить свои соболезнования. Соседей принимали Джейн и Роберт, в то время как Анна два дня не вставала с постели. Мать, потерявшая еще одного сына, лежала, уткнувшись лицом в подушку, и никого не хотела видеть. «Иногда, чтобы выжить, человеку надо побыть один на один со своим горем», − как бы оправдываясь, объяснял людям заметно постаревший Роберт. На самом деле никто не ждал от него никаких объяснений: островитяне очень жалели Бейли.
Неделю спустя после трагического происшествия, когда Анна наконец собрала все свое мужество, состоялась прощальная церемония. Утром островитяне пришли на восточный берег и встали лицом к морю на той самой скале, с которой упал Рени. В воду полетели ветки цветущей гардении. Море принимало дар поселенцев с равнодушным спокойствием. Начинался прекрасный безоблачный день, но это теперь никого не радовало. Люди не скупились на добрые слова в адрес Рени. Дик тоже решил держать речь, но сбился в самом начале и закончил словами: «Не могу поверить в его гибель!» Анна, поддерживаемая Робертом и Джейн, благодарила соседей за участие. Она была готова всей душой полюбить дочку Роберта и уже признала ее своей. Джейн это чувствовала.
И только Майкл не пришел на берег − не посмел. Не зная, как держаться с людьми, он стал их сторониться и целыми днями бродил по берегу один, возвращаясь в дом Бейли лишь к вечеру. Ему было тяжело находиться там, и он считал дни, оставшиеся до отъезда с острова. Юноше казалось, что родители Рени не могут к нему относиться без презрения, хотя никто не обвинял Майкла в гибели Рени и никто не выказывал младшему Паэртону, словно утратившему дар речи, какого-либо осуждения. Однако еще недавно романтически настроенный молодой человек понимал, что каникулы закончились. Роберт и Анна не интересовались, где он проводит время. Алис сторонилась его, хотя не считала виноватым и понимала, что он страдает. Не общался Майкл и с близнецами. Тим и Дик целыми днями пропадали в море: то рыбу ловили, то жемчуг. С Джейн он пересекался в основном по вечерам. Занятая своими мыслями и осознавая, что нужно решиться на крупные перемены в жизни, Джейн слишком поздно поняла, что происходит в душе Майкла. Впервые она не пришла на помощь названому брату. А ведь брат так нуждался в этом…
Равнодушие Джейн сердило Майкла. К тому же, он не мог простить Джейн то, что она долго хранила свою тайну, не разделив ее с ним. «А раз Джейн оказалась способной на это, − думал Майкл, − весьма вероятно, что она знает и тайну моего происхождения». Из гордости юноша не хотел говорить с ней на эту тему. Майклу не терпелось поскорее увидеться с приемным отцом. До встречи с ним оставалось все меньше времени. Близился последний день каникул. Джейн совсем не хотела уезжать. Майкл же был настроен как раз на то, чтобы уехать как можно скорее. Когда за ними пришло судно, Джейн сказала Майклу, что остается на острове. «Этот твой выбор!» − холодно ответил он и, даже не попрощавшись, зашагал к берегу. Лодка доставила Майкла на пароход, а спустя некоторое время вернулась с мистером Паэртоном. От Майкла он узнал о случившейся трагедии. Решение Джейн остаться в доме Бейли ему показалось логичным, но не проститься с ней он не мог. И, кроме того, все-таки надеялся уговорить приемную дочь изменить принятое решение.
− Девочка моя, − сказал Паэртон, обнимая Джейн, − видит бог, я знал, что ты не захочешь возвращаться в Англию. А потому ни мне, ни вашей маме (он, конечно же, имел в виду свою супругу) не нравилась ваша с Майклом идея провести здесь каникулы. − Приемный отец Джейн и Майкла умел управлять своими чувствами, но на этот раз голос его дрожал. − Ты же знаешь, как мы к тебе привязаны. Хотя, разумеется, заменить человеку настоящих родителей вряд ли кто может.
Последнюю фразу Паэртон произнес с такой нежностью в голосе, которой, вероятно, никогда никому не выказывал.
− Сэр, я благодарна вам за все! − порывисто произнесла Джейн. − И тоже очень люблю и вас, и мамочку. Но я должна остаться. Вы же слышали о гибели Рени, моего брата.
Разговор Паэртона и Джейн состоялся все на том же восточном берегу, куда девушка привела приемного отца. Она не желала, чтобы Паэртон увиделся с Робертом, которого, как казалось девушке, тревожила эта встреча.
− Все произошло вот здесь, на этой скале, − залилась слезами Джейн. − Если я уеду, Бейли будет очень трудно. Может быть, позже я вернусь. А сейчас позвольте мне остаться! Пожалуйста!
− Хорошо, − устало согласился Паэртон. − Я не хочу принуждать тебя к чему-либо. Но как же Майкл? Ведь он так огорчен твоим решением!
− Думаю, отец, вы сильно ошибаетесь. Майкл очень изменился. По-видимому, он совсем не расстроился.
− Странно, − пожал плечами собеседник Джейн. − Не могу поверить, что ваша дружба так быстро закончилась.
С судна дали сигнал к возвращению. Настало время прощаться.
− Если тебе понадобится моя помощь, обещай, что найдешь способ обратиться ко мне. Ведь мы не чужие, верно? − услышала Джейн и кивнула в знак согласия.
− Храни тебя Бог! − проронил приемный отец, обнимая ее.
− Поцелуйте за меня Майкла! Наверное, я не права, считая, что он изменился. Уделите ему побольше внимания!
Джейн проводила Паэртона до лодки и долго стояла на берегу. Когда судно растаяло вдали, она ощутила странную опустошенность. Молодая девушка как бы утратила частичку себя. Этой частичкой был Майкл. Ощущение еще одной потери не давало ей заснуть в ту ночь. Джейн было трудно поверить в то, что она никогда уже не увидит Рени. И в то же время, оплакивая его, она снова и снова думала о Майкле, лицо которого стояло перед ней. Но Майкл был уже далеко.
Глава XVI. «Дарлинг»[3]
Майкл пребывал в самом плохом расположении духа. Джеймс Паэртон, хорошо изучивший приемного сына, знал, что в таком настроении его лучше не трогать. «А вообще-то, − размышлял Паэртон, − Джейн права, сейчас нужно уделять Майклу больше внимания». С другой стороны, у предпринимателя накопилось много неотложных дел. И, вероятно, поэтому он еще не осознал до конца, что происходит с его мальчиком. Оставляя Джейн на острове ловцов жемчуга, Паэртон и сам пережил немало грустных минут. А сколько их ему еще предстояло! Стоило подумать о том, как воспримет невеселые новости о невозвращении Джейн его супруга, и на душе становилось все тоскливее. Впрочем, дорога домой предстояла долгая, и Паэртон надеялся за это время расставить все точки над i, в том числе улучшить отношения с Майклом.
Между тем приемный сын Джеймса Паэртона страдал. Его первой печалью был, конечно же, Рени. Майкл понимал, что стал причиной гибели друга, то есть совершил убийство, пусть и неумышленное. Чувство вины лишало его покоя. Второй печалью Майкла стала Алис. Юноше было стыдно за слова, сказанные на обрыве. Стыдно не только перед Алис, но и перед всеми, кто стал свидетелем той позорной сцены, повлекшей столько потерь. Вместе с Рени и уважением друзей он потерял сестру и союзницу во всех своих делах. Майкл был уверен, что больше никогда не увидится с Джейн. Обвиняя себя во всех бедах, юноша в сердцах обижался на приемного отца, который рассказал Джейн о ее происхождении, не подумав о нем, Майкле. Перспектива возвратиться домой теперь казалась юноше удручающей.
Так или иначе, вернувшись с острова, судно Паэртона пришвартовалось в порту Сиднея рядом с большим пассажирским пароходом под названием «Дарлинг». Паэртон предложил сыну немножко погулять по городу, а сам поспешил в банк. Майкл сошел на берег, оказавшись на набережной. Вокруг сновали люди, но он их почти не замечал, погруженный в свои мысли. Его ничего не интересовало. Юноша машинально опустил руку в карман: денег в его бумажнике вполне хватало на хороший подарок приемной матери. Майкл спрятал бумажник и направился к центру Сиднея. Дойдя до площади, он остановился. Улицы, как лучи, расходились отсюда в разные стороны. Майкл выбрал самую узенькую, ведущую в северную часть города. Почти никто не попался юноше навстречу. Симпатичные домики, перемежаясь с не менее симпатичными магазинами и конторами, радовали глаз. До конца улицы оставалось совсем немного, когда Майкл снова остановился. Его внимание привлек ювелирный магазин. Намереваясь присмотреть для миссис Паэртон какую-нибудь приятную безделицу, юноша вошел в маленький скромный бутик и, поздоровавшись с хозяином, остановился у прилавка. Майкл смотрел на ожерелья, браслеты и броши из золота и жемчуга, а хозяин − мужчина лет сорока пяти − осторожно наблюдал за посетителем. Сын хозяина, десятилетний мальчик, видимо, помогавший отцу в обслуживании покупателей, бросал попеременные взгляды то на родителя, то на Майкла. По поведению хозяев приемный сын Паэртона решил, что в магазин, видимо, мало кто заходит, и большими доходами его владельцы не могут похвастаться.
Выложенный на прилавке жемчуг был прекрасен. Однако связанные с ним воспоминания не давали Майклу покоя. Он вздохнул и, кивнув хозяину, вышел на улицу, ничего не купив, хотя цены были очень приемлемые. Майклу показалось, что хозяин этого магазина, расположенного на окраине города, временами еле сводит концы с концами, чтобы удержаться на плаву. «Кому же легче, − размышлял юноша, − хозяину этого магазинчика или тем изгоям, которые, укрывшись на острове от житейских бед, добывают жемчуг с риском для жизни?» И тут Майкл неожиданно понял, что готов на все, чтобы стать таким же изгоем, как его недавние друзья. Лишь бы не возвращаться в Лондон. Но что делать потом?..
К пяти вечера приемный сын Паэртона вернулся в порт. Желая побыстрее попасть в свою каюту, он столкнулся с молодым человеком, который сходил по трапу с борта соседнего судна. Майкл хотел было извиниться и пройти дальше, но неожиданно остановился: на парне, которого он нечаянно чуть не сбил с ног, была форма штурмана. «Ну просто слон в посудной лавке!» − воскликнул тот, удивляясь неловкости встречного. Однако, услышав вежливые извинения, смягчился, пропуская торопящегося вперед. А Майкл вдруг неожиданно для самого себя произнес:
− Можно задать вам один вопрос? − Несколько удивленный штурман кивнул. − Не найдется ли на вашем судне места для меня?
− У вас проблемы с билетом?
− Нет. Я имею в виду рабочее место.
− А что вы умеете делать? − Штурман внимательно оглядел Майкла, по внешнему виду и одежде которого нельзя было предположить, что он в чем-то нуждается.
Майкл пожал плечами. Не мог же он сказать штурману, что буквально рядом с «Дарлинг» стоит пароход его отца, а вышколенная команда этого судна готова выполнить любую прихоть своих хозяев! Морские путешествия для Майкла всегда были прежде всего прекрасным времяпровождением. Теперь он решил, что с этим надо кончать, но ему явно не хватало уверенности в себе. Стараясь ее обрести, Майкл с некоторой поспешностью прервал затянувшуюся паузу:
− Я согласен на любую работу.
− Не знаю, как и быть, − задумчиво протянул моряк. − Признаться, люди нам нужны, но вы вряд ли подходите. Юнгой вам становиться уже поздновато, а хороший кочегар из вас пока вряд ли получится. Что вы все-таки умеете?
− Вообще-то, − вдруг нашелся Майкл, − кое-что я умею. Например, вязать морские узлы. Умею определить курс корабля по компасу, а с помощью секстанта и хронометра − широту, долготу и местоположение судна.
− Вы учились морскому делу? − удивленно присвистнул штурман, не очень веря этому юноше.
− У моего отца было неплохое судно, и он часто брал меня в плавание. Месяц назад мы попали в шторм недалеко от Австралии, − на ходу импровизировал Майкл с печальным лицом. − Спастись удалось только мне. В Сиднее я остановился у друзей отца. Но, как вы понимаете, это долго продолжаться не может.
− Примите мои соболезнования, − произнес штурман. Ему хотелось узнать подробности печального происшествия, но Майкл поблагодарил собеседника за сочувствие и попросил:
− Пожалуйста, давайте не будем об этом! Мне пока еще очень больно.
− Обещаю, − уверенно сказал штурман. − В младшие служащие судовой команды пойдете?
− Я согласен на любую работу, − повторил Майкл.
− Хорошо, − послышалось в ответ. − Мне предстоит уладить этот вопрос с капитаном. Думаю, он не будет против. «Дарлинг» отходит этой ночью, так что в скором времени вы уже должны быть на борту. Имейте в виду − мы направляемся в Индию.
− Отлично! − бодро ответил Майкл. − Я никогда не был в Индии. Дадите мне час на сборы?
− Не больше двух.
Штурман еще раз оглядел нового члена экипажа «Дарлинг», раздумывая, правильно ли делает, нанимая этого странного юношу на трудную работу. Пока он соображал, что скажет капитану, приемный сын Паэртона исчез из виду.
…Майкл постарался пройти в свою каюту незамеченным, опасаясь ненароком встретиться с отцом. Сел за стол, намереваясь написать ему письмо, но передумал. Собрался с мыслями, чтобы еще раз взвесить принятое решение, после чего сложил самые необходимые вещи в дорожную сумку и поторопился на «Дарлинг». Оказавшись на его борту, он пожалел лишь о том, что не оставил даже записки человеку, которому был так дорог.
Глава XVII. Искренность Джейн
Перед самым выходом из порта Бомбея в судьбе Майкла произошло важное событие: он стал старшим матросом. Это означало, что новый член судового экипажа успешно прошел испытательный срок, назначенный ему капитаном. Путь из Австралии в Индию, как и следовало ожидать, не был легким. Но Майкл в любой ситуации проявлял завидное усердие, беспрекословно выполняя требования боцмана, которому подчинялся. Юноша брался за любую работу и вместе с тем, как оказалось, действительно имел неплохие навыки управления судном. Например, достаточно успешно справлялся с обязанностями впередсмотрящего и грамотно вел наблюдения за состоянием судна во время хода, хотя этого от него никто не требовал. К всеобщему удивлению, Майкл неплохо знал семафорную азбуку, с помощью которой встречные суда обменивались в открытом море важной информацией, используя сигнальные цветные флажки.
Из Индии «Дарлинг» направился в Китай, а оттуда − снова в Австралию. Физический труд, новые впечатления вытеснили из памяти Майкла все его старые сожаления, обиды и обязательства. Казалось, навсегда. И хотя палубу, на которой стоял юноша, трудно было назвать твердой почвой под ногами, именно она помогла ему обрести уверенность в себе и самоуважение. Впервые после побега от приемного отца он наконец-то почувствовал себя по-настоящему свободным. Все пространство его души заполнило море. К Майклу пришло понимание того, как мало, оказывается, нужно человеку для счастья. Ему открылась простая истина, знакомая, правда, далеко не каждому на этом свете.
От удивления взгляд юноши просветлел, на что первым обратил внимание помощник капитана. Впрочем, вскоре и боцман отметил радостные перемены в настроении своего на редкость старательного подчиненного, который явно был еще недавно чем-то очень удручен. Но теперь, видимо, ситуация изменилась. Прошло еще немного времени, и вся команда поняла, что этому человеку не откажешь в отменном чувстве юмора. Выяснилось, что он не только умеет улыбаться сам, но и вполне может развеселить других хорошей шуткой, острым, но совсем не обидным словцом. А когда шутки утихали, становилось заметным сильное желание Майкла навсегда связать свою жизнь с морем.
Возвращение в Австралию ничуть его не обеспокоило: юноша был уверен, что там его уже никто не ищет. Слишком много прошло времени после исчезновения Майкла. Перед тем как отпустить команду на берег, капитан сообщил, что следующий рейс состоится через неделю. Экипаж радовался отпуску. И только Майкл нехотя ступил на набережную, не представляя, что ему делать в Сиднее и куда направиться. Может быть, попросить разрешения остаться на судне? Видя его нерешительность, Эдуард, тот самый штурман, встреча с которым изменила судьбу Майкла, предложил: «Пойдем-ка, друг, со мной! Надеюсь, тебе в моем родном доме понравится». Недолго думая, Майкл согласился.
Эдуард Фостер жил в центре. «Сидней растет как на дрожжах», − заметил Майкл, глядя по сторонам. «Что верно, то верно», − согласился штурман. Они прошли по новой улице, мимо нескольких монументальных зданий. На этом фоне расположенный чуть в стороне особняк родителей Эдуарда казался почти игрушечным. Хотя это был уже не тот дом, в котором когда-то гостил Роберт Бейли, а недавно отстроенный и более просторный, среди других он по-прежнему выделялся оригинальными фасадами и какой-то подчеркнутой аккуратностью. Невысокая резная изгородь, изумрудный газон, маленький ухоженный сад, с хорошо продуманной планировкой, подбором растений и деревьев – все это отличалось простотой и изяществом. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: живут здесь люди хоть и обеспеченные, но скромные.
Собираясь устроить родителям сюрприз, Эдуард воспользовался своим ключом. И уже в прихожей, ставя на пол свою поклажу, громко произнес: «Леди и джентльмены, я вернулся!» Распахнулась дверь одной из комнат, и на пороге показалась стройная женщина лет сорока или немногим больше. Майкл отметил, что она довольно привлекательна и даже красива. Эдуард поспешил навстречу матери. Из соседней комнаты вышел отец штурмана. Родители были счастливы снова видеть сына дома. Да и сам он радовался возвращению. Наблюдающий за этой сценой Майкл чувствовал себя неловко. Казалось, его просто не замечают. Но, когда эмоции немного улеглись, все трое обратили взоры в сторону гостя.
− Познакомьтесь с моим другом, − представил Майкла Эдуард. − Он хоть и старший матрос, а навыки управления судном имеет почти такие же, как я.
Слегка оробевший гость поспешил заметить, что это слишком большое преувеличение. Он смущенно назвал свое имя и поцеловал руку хозяйки дома миссис Мелони. А ощутив силу настоящего мужского рукопожатия капитана Даниэля Фостера, не смог скрыть удивления:
− Подумать только: вы же командир «Неумолимого»! Это довольно известное военное судно. Моряки рассказывают о нем интересные истории. Во время плаванья я их слышал немало. Но Эдуард никогда не говорил, что командир «Неумолимого» его отец. Почему вы это скрывали, господин штурман?
Эдуард, обнимая маму за плечи, лишь загадочно улыбался.
– Зато теперь ты все знаешь, − наконец сказал он. − Вообще-то я не люблю распространяться о своей семье. Между прочим, в этом мы с тобой похожи. Разве не так?
Гость немного растерялся, не представляя, что же ответить.
− К чему все эти расспросы! Будьте как дома, Майкл, − предложил Фостер-старший. − И давайте забудем о чинах и званиях!
− Если вы настаиваете, капитан, я постараюсь, хотя это нелегко.
− Станьте проще! − снова сказал Даниэль. − Вы не на службе, а в отпуске.
− Попробую, − обещал несколько озадаченный Майкл.
− Эдуард проводит вас в вашу комнату. А минут через тридцать милости просим к обеду.
Майкл проследовал за другом на второй этаж. Оставшись один в приятной светлой комнате с голубыми обоями, юноша присел в кресло и задумался. Впереди у него была целая неделя: вполне достаточно для того, чтобы посетить остров, откуда он когда-то так стремился исчезнуть. Теперь ему хотелось все исправить, все переиначить, со всеми объясниться. «Но реально ли это?» − спрашивал он себя. И страдал, не находя ответа. Снова и снова думал о Джейн и Алис, которые были сейчас так близко. Потом перед глазами Майкла возникал Рени и обрыв… «Нет, − заключил он. − После того, что случилось, я на этом острове навсегда нежеланная персона. И хватит с меня приключений!»
Однако на следующий день произошло событие, неожиданно заставившее Майкла изменить решение. За завтраком хозяин дома много рассказывал о достопримечательностях Австралии. А потом сообщил о намерении отправиться по своим частным делам на один из островов, где добывают жемчуг. Майкла обдало горячей волной. Ему стоило усилий казаться спокойным. Капитан предложил сыну составить ему компанию, но Эдуарду не терпелось встретиться в Сиднее с кем-то из давних приятелей. Тогда Даниэль пригласил в путешествие Майкла, поинтересовавшись, нет ли у него невесты: на острове можно приобрести для нее чудесный жемчуг и притом совсем недорого. Майкл шутливо ответил, что невестой пока не обзавелся, а чтобы легче было ее найти, видимо, имеет смысл сначала приобрести ожерелье.
Шутка Даниэлю понравилась, и на следующий день они уже вышли в море. Небольшое судно отмеряло милю за милей. Радуясь хорошей погоде и приятному попутчику, капитан Фостер рассказывал о свободных поселенцах острова, на который они направлялись, полагая, что Майклу это интересно. Тот действительно жадно слушал капитана и вскоре понял, что Фостер хорошо знает отца Рени, собираясь встретиться «со старым другом, который год назад потерял трагически погибшего сына, но неожиданно нашел, казалось, навсегда потерянную дочь». Умолчал Фостер лишь о том, как попал отец Рени на тот островок, оставив свою дочку в Лондоне, у дверей сиротского приюта. Юноша уже не сомневался, что ситуация, в которой он оказался, была очень непростой. Что скажет добрейший Фостер, когда поймет, кто такой Майкл? − Об этом приемный сын Паэртона старался не думать. Зато с большим волнением ждал предстоящего свидания с людьми, по которым так скучал. В сравнении с ним все остальное пока не имело значения. Возможность отправиться на остров, подаренная Майклу судьбой, показалась ему неслучайной. Разве он мог не воспользоваться ею!
Маленькое судно бросило якорь в полумиле[4] от берега. И хотя с этого расстояния трудно было что-либо разглядеть обычному человеку, глаза моряков отличаются особой зоркостью. Фостер первым заметил, что их уже встречают. Убедившись в этом, Майкл кивнул в ответ. Сомнений не было, их действительно встречали. «Совсем скоро мы будем на земле, − сказал довольный капитан. − Советую вам взять с собой все необходимое». Майкл осмотрел содержимое походного мешка, размышляя, стоит ли сменить морскую форму на обычную одежду. И решил не делать этого, с тяжелым сердцем садясь в шлюпку. «Если меня узнают, − предположил он, − я стану изгоем уже не только здесь, но и во всей Австралии. Окажусь без гроша в кармане и каких-либо надежд».
Майкл был уверен, что среди собравшихся на знакомом берегу есть и его товарищи. Он, конечно, еще не забыл, что появление любого судна в этих водах считается большим событием. Ловцы жемчуга продавали гостям свой улов или выменивали его на предметы первой необходимости. Кроме того, многие суда, направляющиеся сюда из Сиднея, захватывали письма для свободных поселенцев от их родных и друзей из Англии. И действительно, у самой полосы прибоя приемный сын Паэртона вскоре заметил девушку в розовом платье, в которой безошибочно угадал Джейн. Вся ее фигурка четко выделялась на фоне светлого песка и сине-голубого моря. Именно такой Майкл много раз видел сестру в своих снах. Но в них обычно силуэт Джейн удалялся от него, а сейчас обозначался все явственней. Немного позади Джейн стояла, конечно же, Алис, а рядом с ней − Дик и Тим, два «телохранителя». «Третьего уже нет в живых», − с горечью подумал матрос.
Стоило Майклу вспомнил ссору с Рени, и стремительно приближающийся берег перестал его радовать. Теперь юноша почти не сомневался, что, как только он выйдет из лодки, его сразу узнают, после чего разразится грандиозный скандал, за которым последуют большие неприятности. По крайней мере, путь на флот Майклу наверняка будет закрыт. Придя к такому заключению, он понял, что не может ступить на берег. Но объяснить Фостеру причину, тем более уговорить капитана повернуть назад, Майкл тоже не мог. В итоге решил, пусть будет, что будет. Единственно, о чем он осмелился попросить Даниэля Фостера − это никому не называть его имя, заверив, что объяснит причину позже. Капитан удивился, но пообещал.
Выбираясь из шлюпки, Майкл низко наклонил голову, стараясь затеряться среди прибывших. Но их было всего шестеро, включая капитана. Затеряться в такой группе вряд ли получилось бы. Правда, за прошедший год приемный сын Паэртона возмужал, научился добывать хлеб своим трудом и гордился этим. Майкл шагал в ногу с сильными мужчинами, не отставая от них. На острове знали ни в чем не нуждающегося подростка из богатой семьи, понятия не имевшего, почем фунт лиха. Осталось ли что-нибудь в Майкле от этого мальчика? Пожалуй, только особая любовь к свежевыстиранной одежде.
«Не заметили!» − обрадовался молодой матрос, собираясь побыстрее оторваться от команды. Плана дальнейших действий у него еще не было. Капитан предоставил подчиненным полную свободу действий до вечера. Перекинувшись с другом сына парой слов, предложил ему идти в поселение вместе, но Майкл вежливо отказался, сославшись на то, что ему приглянулась одна из девушек на берегу. На самом деле он решил не рисковать и не ходить в поселение вовсе, а дождаться вечера в одном из укромных местечек острова, благо такие здесь были. Капитан ушел, двое моряков последовали за ним, остальные вступили в разговор с местными жителями. Майкл поспешил в сторону от людей и осмотрелся. Однако, едва повернув голову назад, встретился с пристальным взглядом Джейн. От неожиданности девушка чуть не вскрикнула. Да и сам Майкл с трудом удержался от нахлынувших чувств. Но глазами подал Джейн сигнал молчать: люди были еще недалеко.
Джейн пошла за матросом сразу после того, как гости высадились на берег. Молодой человек показался ей очень похожим на сводного брата, но морская форма и вид всклокоченного воробушка вызывали сомнения. Теперь их не оставалось. По пыльной дороге они друг за другом направились в противоположную от поселения сторону и остановились, только убедившись, что рядом никого нет.
− Боже мой, − прошептала Джейн, − неужели это ты? − Она осторожно, словно ступая по тонкому льду, коснулась обветренной щеки юноши кончиками пальцев.− Куда ты пропал, зачем? − И не дожидаясь ответа, взволнованно добавила: − Это я во всем виновата. Прости меня! Я была не права. Не хотела тебя обидеть, но…
Ей не удалось закончить фразу, потому что Майкл, мягко отстранившись, заторопился дальше по той же дороге. Джейн догнала его, развернула к себе и жестом руки заставила поднять голову. Не сопротивляясь, Майкл посмотрел ей прямо в глаза. Джейн поняла, что он сдерживается, чтобы не разрыдаться. «Давай поплачем вместе!» − предложила девушка, обнимая брата.
Они все еще стояли посреди дороги, когда Джейн увидела на повороте Алис и обрадовалась, что та была одна. Заметив подругу в обнимку с матросом, Алис застыла в нерешительности. Но Майкл уже услышал шелест песка позади и медленно обернулся, забыв об осторожности. Лицо Алис засветилось улыбкой, которую почти тотчас сменила легкая грусть. Так маленькая тучка, пусть ненадолго, заслоняет солнце. Не зная, чего ожидать, юноша лишь смущенно и неловко стряхнул с лица слезы. Конечно, он не рассчитывал на ласковый прием и был готов ко всему.