Либералия. Взгляд из Вселенной. Потерянный дом

О красных фонарях на кремлёвских башнях

Испокон веков и по сей день в своих товарно-денежных отношениях люди выступали и продавцами, и покупателями, и товаром. Но редко кто из правителей государств продавал в рабство не людей, а весь народ вместе с государством.

Иномирянин

Так уж исторически сложились наши представления об отношениях между мужским началом и женским, имеющие и природные корни, что мужчину можно представить в образе сеятеля, а женщину – в образе плодородной земли, которые за мужчиной оставляют активное начало, а за женщиной пассивное. И эти отношения могут состояться по четырём мотивам: а) по принуждению, через насилие; б) по взаимному влечению, для получения взаимно удовольствия и наслаждений, что ранее называлось просто блудом или блядством; в) через продажу женщиной за деньги своего тела и своего знания мужских пристрастий и слабостей, что называется проституцией; г) по взаимной любви и в связи с возникшем желанием оставить от неё плоды – своё потомство. И вот Россия, как особа женского рода обычно находила в себе силы дать отпор насильникам, и никогда не отличалась ни проституцией, ни блядством. И вдруг, на исходе 20 века к власти в России пришли самые тривиальные сутенёры и отдали страну на её обесчещивание и надругательство над ней общемировым насильником – коллективным Западом.

В начале 90-х наша огромная и сильная страна, жившая в своей основе, христианскими или близкими им коммунистическими ценностями, что я знаю не понаслышке, развалилась. Сама ли, или ей помогли – это другой сюжет, но, когда вы пробираетесь по тонкому льду реки с одного берега на другой, осторожно отмеривая каждый шаг между полыньями, и вдруг налетает сильный ветер, от чего, потеряв равновесие, вы оступаетесь и уходите под лёд, трудно будет определиться, что более причина вашей гибели, полыньи или ветер. Ведь не будь ветра, вы, может быть, и добрались бы до противоположного берега, а не будь полыней вы добрались бы до него и при ветре. Так бывает, когда капля переполняет чашу. И это явление имеет глубокую и неохватную обывательским умом природную основу.

Интенсивность любой жизни в любой её форме возрастает с увеличением располагаемой для неё энергии, или, по-другому – с увеличением разности энергетических потенциалов между имеющейся энергией и энергией, содержащейся в окружающей среде. Но природа есть суть предельно сбалансированная живая система взаимосвязанных и взаимосбалансированных во всех отношениях, в том числе и по энергетическим потокам, объектов, а потому интенсивность жизни в каждом объекте строго лимитирована. Но она ограничивается ни путём её искусственного торможения, как это делается в мощном автомобиле установлением на пути горючей смеси дроссельной заслонки, от чего автомобиль вместо того, чтобы летать, еле-еле ползает, ибо это энергетически суперзатратно, а путём установления для жизни каждого объекта некого предельного её уровня, предельной мощности.

Иначе, каждый движитель жизни, в том числе и автомобильный, должен работать в своём оптимальном режиме, выдавая оптимальную мощность, при которой достигается максимальный КПД использования им энергии жизни. Кстати, на этом и основаны некоторые преимущества гибридного автомобиля, двигатель которого работает в оптимальном постоянном режиме, а все нюансы езды на автомобиле реализуются через использования электродвигателя, по сравнению к обычным – углеводородным, где работой двигателя управляет, стоящая на пути горючей смеси дроссельная заслонка.

И жизнь любого природного объекта, любого участвующего в жизни природы организма настроена на некий оптимальный уровень, ниже которого объект недорабатывает, сачкует, полу спит, а выше – подходит к тому пределу своих возможностей, за которым его жизнь теряет устойчивость и обрушается, а организм погибает или необратимо заболевает. Вот эта добавка энергии жизни от её оптимального уровня до запредельного и является той самой каплей, что переполнят чашу, и является той самой мышкой, что рождает гору.

И бывает, невозможно с налёта определить, где гора, а где мышь, и кто виноват в том, что пошло что-то ни так. Точно эта же ситуация и произошла с нашей страной, когда весь её народ, все специалисты по гуманитарным вопросам, истории и политологии гадают – от чего развалился Советский Союз? Сам ли? Или в результате предательства его бессильных справиться с ситуацией и продажных властей? Или его столкнули в пропасть его внешние враги? И так далее, и так далее. А ответы на все подобные вопросы лежат в физике, в природе вещей и в теории жизни систем, специалисты по которым, увы, занимаются лишь своим сугубо профессиональными делами, например, стараются породнить Общую теорию относительности с Квантовой теорией поля.

Ведь нельзя предать в мирное время, когда нет врагов, нельзя столкнуть в пропасть того, кто находится далеко от её края, но и нельзя развиваться – двигаться вперёд, что в условиях межвидовой конкуренции, в данном случае – между странами, жизненно необходимо, когда кроме инстинктов выживания более не действуют никакие движущие силы, когда нет мотивации производительного и качественного труда на каждом рабочем месте, когда нет сплачивающий народ воедино идеологии. И хотя ни каждая идеология ведёт страну к развитию и процветанию, но зато каждая делает её сильной и потенциально способной к развитию за счёт сплочения её граждан.

Но основное правило любой жизни, включая и человеческую, вытекающее из моей энергетической картины мира, звучит так: напрягайся, но не перенапрягайся, следуя которому только и можно быть конкурентоспособным. А для чего людям напрягаться, если к этому в стране отсутствует мотивация.

Процесс эволюции жизни любой живой системы есть поиск, посредством мутации и естественного отбора образующих её организмов, такого её состояния, при котором достигается идеальный компромисс в отношении КПД использования для жизни внешней подпитывающей её энергии, между интенсивностью течения жизни системы и её устойчивостью. А такой КПД и достигается только тогда, когда есть и условия для жизни, и межвидовая и внутривидовая конкуренции, мотивирующие жизнь как снаружи, так и изнутри. И всё это нагляднейшем образом представляется колоколообразными формами кривых нормального закона распределения случайных величин.

Чем уже колокол жизни системы, то есть, чем уже диапазон условий её нормального функционирования, тем он выше, и тем интенсивнее протекает в системе жизнь, но тем более вероятно её обрушение при минимальных изменениях условий функционирования, при их выходе за допустимые пределы. И наоборот, чем шире основание купола, тем жизнь системы менее интенсивна, тем она дальше от идеальной, но тем она более устойчива к изменяющимся условиям жизни.

И вот страна, дошедшая в своём развитии в соответствии с его S-образной формой, которой мы говорили в первом томе, до своего предельного уровня – до начала завала кривой развития, начала обрушаться в эконмическую и нравственно-духовную пропасть. И на неё сразу же слетелись стервятники, подобные западным экономическим, политическим, правовым и морально-этическим консультантам из сотрудников ЦРУ США, западным банкам и валютным фондам, подотчётным госдепартаменту США, и всем другим помощникам, функционирующих под контролем Госдепа и ЦРУ США, чтобы за копеечные гранты вынести из неё не только действующие мозги, но и результаты их деятельности за многие годы жизни нашей отечественной науки и промышленности.

Каждый научный институт готов был продать за гранты весь свой ранее накопленный потенциал, каждый учёный, кому было что продать за сотню-две долларов, был готов продать всё, чем он занимался в стране многие годы, даже вместе со всей страной. А кому нужна такая страна, которая обобрала всех своих граждан до нитки, обесценив их накопления за всю их жизнь, которая оставила голодными семья учёных и всего трудового народа, в условиях, когда к этому не было серьёзных внешних предпосылок. Ведь причины такого кризиса не могли находиться в самом народе, а только в системе управления им, ибо народ, доживший через тысячелетия до наших дней в выпавших на его долю условиях жизни и в условиях внешней конкуренции, совершенен априори. И тогда почему властям страны, которым и без того есть, на что есть, и на что мазать чёрную икру, можно её продавать и даже дарить, а учёным, которым есть нечего, нельзя? Все старались что-то продать не очень им нужное для своего пропитания, чтобы купить что-то очень нужное и необходимое, хотя в условиях круговой продажи ни очень-то это и получалось. Но никто ничего не производил. И страна превратилась в продажную девку социализма, готовую отдаться даже за добрые посулы.

Наука перестала быть нужна стране. И из некогда – при Сталине, ставшей её любимой дочерью, давшей стране бурное развитие во многих отношениях опережающие развитие всех других стран мира, в том числе и США, она превратилась в её падчерицу, в Золушку. А мы, кто в науке вырос, другому научены не были. Да и ментальность у нас была никудышная – совсем непригодная для торговли ни на международных, ни на внутренних, ни на вещевых, ни на продуктовых рынках. Познания с торговлей не совместимы, как несовместимы ментальности людей, познающих нечто новое, и торгующих имеющимся. А то, что людям зачастую приходится одновременно заниматься и тем, и этим, и пятым, и десятым, свидетельствует лишь о плохом уровне управления государством и протекающими в нём процессами.

Но жить на что-то было надо, да и детей кормить было не лишним. И русские люди – патриоты своей родины, страну эту, её науку, её достижения тогда даже не продавали, а отдавали за бесценок своим партнёрам-доброжелателям, как это и сделало высшее руководство сраны. Никто не продавался тогда западу, разве что либералы из-под своего подполья – профессиональные продажные предатели. Страна отдавалась как дешёвая девка, банальная блядь налево и направо, и всему коллективному Западу хором, и каждой его стране или предпринимателю по отдельности, и открыто, прилюдно и втихаря в подворотне, которые сбежались на её красные фонари, развешанные по всем её необъятным просторам, как тараканы на корку хлеба или гиены на тушу умирающего слона. Красным фонарным светом светилась тогда вся страна, и столь ярким, что он даже погасил собой свет тех самых рубиновых звёзд на башнях кремля, которые когда-то при Сталине стали символом нашей родины и счастливого детства нового поколения её граждан.

 
Кремлёвские звёзды
Над нами горят,
Повсюду доходит их свет!
Хорошая Родина есть у ребят,
И лучше той Родины
Нет!
 

С. Михалков

И в качестве сутенёров выступали и официальные власти, провоцирующие и способствующие процветанию в стране блядства, и либерально настроенные инициаторы её развала под общим нарицательным именем ГайдароЧубайсы. Страна вошла в раж, в сексуальный экстаз всей широтой своей натуры, и каждым её гражданином, кому было хоть что предложить за корку хлеба.

Было ли в её истории такой позор!? Могли ли её властители, создававшие эту мировую державу через кровь и страдания русских людей: Ярослав Мудрый, Иван Великий, Иван Грозный, Пётр I, Екатерина II, Александр I, Александр II, Александр III, Иосиф Сталин, вообразить себе даже в страшном сне, что на исходе 20 века её нынешние властители превратят её в дешёвую девку, для всеобщего её потребления во все места, как обычные сутенёры, но которая, отдаваясь всем подряд, всё же хранила ещё под своей кроватью на всякий случай остатки атомных бомб, которые, по настоянию Запада, уже начала уничтожать, но не успела это сделать до конца.

Измены и предательства, как признаки здоровой жизни людей

Каждый человек, живя своей собственной уникальной жизнью, ни живёт в пустоте. Он живёт в окружающей его жизни, в которой его собственная жизнь, является неотъемлемой, но мизерной? её частицей. Люди не видят своей жизни, они лишь ощущают её, зато они видят окружающую их жизнь, хотя её и не ощущают. Однако ощущают жизнь ни такую, какой она в действительности является, а такую, какую они способны увидеть. Я же смог увидеть жизнь такой, какой она есть. Она сильно отличается от той, какой её видят люди, но от того, мне стало только хуже среди людей, как той же белой вороне в стае ворон чёрных, а самим людям до моего видения было, как до фонаря, как и чёрным воронам – до чаяний вороны белой. Вот в этом фонаре я и вижу великую и неподотчётную ничему и никому силу жизни, как таковой.

Иномирянин

Предыдущий том во многом мне пришлось посвятить либерализму, как явлению, раскрывая его перед вами глазами Картины мира, но совсем ни потому, что он мне интересен, я ж не политолог и ни политик, и на нём, как и на всём другом, на хлеб не зарабатываю. Да либерализм мне просто омерзителен, как омерзительны и сами либералы, поскольку я совок, а значит, и государственник, и мне противны все русофобы, проживающие в России и отравляющие её и без того непростую жизнь.

Более того, при написании этого эссе я неожиданно для себя проникся гением И. Сталина, и той несправедливостью по отношению и к его личности, и к личностям его ближайших соратников, и к тем великим совершениям, включая и победу над мировым фашизмом, который из разрушенной гражданской войной лапотной России, сделал нашу страною могучей индустриальной, космической и ядерной державой буквально за 2—3 десятка лет его правления.

Для того, чтобы быть способным оценить роль личности нужно быть самому личностью, а не политиком или историком, что всегда были в прислуге у конъюнктуры, и ни обывателем, кому недоступно ничего, что не касается его конкретно и лично, в особенности, его благосостояния. А чтобы оболгать личность, и запустить волну народной ненависти к ней, самому личность быть необязательно, достаточно быть членом или генсеком Политбюро ЦК КПСС. И если с именем И. Сталина связан небывалый в истории страны и в мировой истории рост экономики и мощи, подъём духа русского народа, на всех этапах её жизни, становление страны, как мировой державы первой величины, то с именами его последователей и недоброжелателей связано и начало умирания всех этих основных характерных черт жизни страны, и её последующая гибель, и, конечно же, превращение имени И. Сталина в мирового врага человечества, как и развал СССР, и опускание оголённой от своих некогда союзников ослабленной России на колени перед Западом, мы обязаны исключительно либеральному гнилостному сословию.

В каждом здоровом организме обязательно должны жить паразиты, чтобы держать его в постоянной боевой форме и готовности отразить любую угрозу. Без них организм расслабиться, и попав, по случаю впросак, будет вымещен из жизни в процессе её эволюции другим более боеспособным и жизнеспособным организмом. И если в организме человека в качестве паразитов выступают бактерии, вирусы и другие микробы, то в таком организме, как человечество их роль выполняют либералы – микробы человечества, перманентные борцы с любым порядком и с любым государственным строем, с любым, как больным, так и здоровым общественным организмом.

Разумом и нутром чувствую, что они – это наша погибель, если мы быстро не восстановим нашу иммунную систему. А как это делается в медицине? Одновременным проведением лечебных, оздоровительных и профилактических мероприятий. Иными словами, одновременной борьбой за укрощение либерализма и принятием мер по подъёму духа народа и экономики страны.

И так уж получилось, что именно в либерализме я и увидел причины произошедшего в моей судьбе крутого поворота, связанного с обыкновенным рядовым предательством обыкновенных рядовых современных молодых людей из потерянного поколения, дух которых, как и дух всего нашего народа, оказался заражённым раковыми клетками или чумной бациллой либеральной свободы от всего, в особенности от разума и ответственности.

Люди часто предают друг друга и в большом, и в малом, как замечая это, так и походя, и сильно этим не заморачиваются, и не зацикливаясь на этом, они идут этой дорогой всё дальше и дальше. «Жизнь, мол, есть жизнь. Нельзя ходить по земле, не наступая в грязь, на червей или насекомых», – говорят они. И каждый раз они находят частные причины своих поступков, объясняя, что они не хотели, или хотели, как лучше, а получилось, как всегда, что-то не предусмотрели, о чём-то не подумали, чего-то недоучли, и так далее.

В православии к предательству относятся то же относительно лояльно, с понимание ситуации. В Евангелии описывается эпизод, когда на Тайной вечери, лучший ученик Христа Пётр сказал такие слова:

«Господи! с Тобою я готов и в темницу, и на смерть идти. Но Он (Христос) сказал: говорю тебе, Пётр, не пропоёт петух сегодня, как ты трижды отречёшься, что не знаешь Меня».

И так оно и произошло. А все остальные ученики, как только над Христом нависла смертельная угроза, просто исчезли из виду, растворились в пространстве, и смылись со страниц Евангелие подобру-поздорову, как и не было. И хотя ученики и возникли в книге – Деяния, как Святые Апостолы, но это была уже другая книга, другая история, другая жизнь и другие люди. Как часто применяется в романах литературный приём, когда, погибнув в одном томе, человек воскресает в следующим, как бы: «Вы ни так всё поняли», чтобы ещё один том будоражить сознание людей.

Как я это вижу, хотя по этому поводу, наверное, есть миллион «правильных» суждений церкви, кровно заинтересованной в этих своих суждениях, чтобы люди всё «правильно» понимали, Евангелисты осознавали, что люди есть люди, и что они смертные, ни как Боги, и даже лучшим представителям рода человеческого – ученикам Христа, допускается и предать кого-то ради сохранения своих собственных жизней. А что тут о современных молодых людях говорить, заражённый либеральной чумной инфекцией.

Тут с улыбкой вспоминаешь многочисленные сцены из современных фильмов, когда жена застаёт мужа в постели с любовницей, а он, вскочив от неожиданности, и, накинув что-то на себя второпях, оправдывается, что ты, мол, ни так всё это поняла. И всё это – из фильма в фильм, вызывая каждый раз живой интерес и положительный эмоциональный всплеск у зрителей, как будто застукали именно их, или застукали они, а не персонажей кино. Ведь подобная животно-житейская мораль в аморальном обществе вошла в норму вещей. Но это и есть дух времени – как сами измены, так и пустые многочисленные фильмы о них, рассчитанные на непритязательность к чему-то большему уже оболваненного и зомбированного нашего массового российского зрителя.

И кроме фильмов о жизни офисной моли, порою и шикарной, как у моли натуральной в пуховиках или верблюжьих одеялах, которая тем только и занимается, что по кругу друг другу изменяет: и в обед, где-то в сторонке на природе под кустом, и в автомобилях, и на рабочих столах, когда за это ещё и зарплата идёт, а кроме этого, в перерывах между совокуплениями, постоянно заключает какие-то выгодные зарубежные контракты, которые, видимо, исполняет Святой Дух, где-то там – за кадром, зрителю ещё подсовывают компьютерные фильмы с сомнительным развлекательным содержанием, с 3-D видеоэффектами и с сумасшедшим 8-D звуком. И это всё то, что «пипл хавает» вместе с попкорном. Цифра и цифровые эффекты уверенно подменяют и вытесняют из жизни аналог, а вместе с ним и всю нашу аналоговую жизнь

А о чём ещё снимать, когда реальная созидательная и одухотворённая общим делом жизнь осталась в прошлом, а вместо неё пришли нищета с одной сторонни, или пустота в офисах, бассейнах, саунах, шопингах, в стриптиз-клубах и в роскоши – с дугой. Я же помню высочайшую драматургию и сценарное искусство советских фильмов, интеллектуальный, культурный и исторический уровень которых превосходил мой собственный зрительский уровень на голову.

Вдруг вспомнилась «Оптимистическая трагедия» по пьесе Всеволода Вишневского, которую я, будучи 16-летним подростком смотрел много раз. Школой и дворовыми стайками ходили. И ни то, чтобы смотрел её, а и проживал много раз. Ни тени пошлости или сальности, и ни тени театральности, хотя всё это происходило в матросской среде в период лихолетья, в которой сальности могли органично вплетаться в драматические и трагические события, и всё это преподносилось зрителю, как нечто неземное, возвышающееся над реальностью.

Я вспомнил и американский боевик того же времени «Великолепная семёрка» – фильм о героике американских ковбоев. На который я ходил не менее 7 раз. И после которого я мастерски научился метать ножи в широкий деревянный забор, чтобы не промахнуться. Сплошные эмоции, переживания и слёзы. Конечно – это не занебесный философско-гуманистический уровень «Оптимистической трагедии», а уровень американского массовой поп-культуры, но совсем не с киношной героикой, хотя и построенный на простом примитивном сюжете. И опять же, ни одной сальности.

И там, как и в «Оптимистической трагедии» показывали настоящую жизнь, настоящих живых людей, а не кривляющихся шимпанзе бонобо, отрывающихся от своих любовных утех, только на время сна и выпивки. Но, как и когда в человеке пришло в упадок его, именно, человеческое начало, да за какие-то 50—60 лет? Был ли резкий слом, обвал, или скатывание в безнравственную бездну происходило монотонно? Откуда всё это пошло? Сверху? Снизу? Или всё с людьми сотворила без их воли парадигма прагматизма, рыночно-торговых отношений, бизнес-проекты глобального и государственного масштаба? Этим я не интересовался. Но что люди Западной цивилизации в своём падении подошли к черте обесчеловечивания, куда и затащили Россию, мне совершенно ясно.

Кстати, как-то на днях, я оказался на вещевом рынке, где хотел купить недорогую сумку для ноутбука. Во время общения с продавщицей – женщиной среднего возраста, родом из дагестанской деревни, она спросила меня для кого я это покупаю: для жены или любовницы? Я объяснил, что просто помогаю духовной сестре моей верующей жены в покупке ноутбука, которая в этом понимает меньше меня. И поскольку упоминание о любовнице, человеком из простого народа, да ещё из Дагестана, где мне не пришлось бывать, меня заинтересовало, я спросил её, что она об этом думает: хорошо ли, когда у семьянина есть любовница или нет? А если плохо, то чем?

И ответ её для меня оказался неожиданным: «Жизнь у такого человека всегда будет неспокойной».

Она, как бы, не осуждала его – изменника и предателя, а жалела.

И я проникся той бездонной глубиной так называемого простого народа, который мудрее, содержательнее и целостнее нашей городской, расфуфыренной и развращённой офисной моли. И когда далее я отправился уже в поисках нужных мне тапочек, и нашёл их, я опять же наткнулся на представителя этого же народа – женщину уже более пожилого возраста.

Мне не была знакома жизнь людей в этих длиннющих торговых рядах барахолки, в которых сами они в своих тёмных одеждах были трудноотличимы от того барахла, чем они торговали. И я уже сам спросил её: интересно ли ей заниматься торговлей? Но что ещё делать пенсионеру, заточённому в доме у своего компьютера, и который смотрит на окружающую его жизнь, как на диковинку, кроме как поспрашивать и поговорить?

И она рассказала мне как с детства она мечтала о конфетах, и так постепенно через торговлю и реализовала эту свою мечту. Она нашла себя в жизни более, чем кто-либо другой. И жизнь её, простая и полезная для людей, могла оказаться более содержательной, чем жизнь такого человека, как я, у которого она затерялась в нескончаемой городской столичной суете, среди подобных суетных жизней.

Могу только сказать: «Обалдеть!

Как же интересна жизнь миллионов окружающих тебя людей, как она разнообразна, и на сколько она скрыта от меня – человека, что всю свою жизнь, в основном, только и работал над чем-то там вообще, а в отпуске только плавал по горным рекам, где людей и не сыщешь – только гнус и всего пара-тройка видов рыб, но зато – благородных кровей. ленок, хариус и таймень

Я уже давно понял, что мы работаем ни на себя, а на ТехноПрогресс, и на управляющую им цифру, которые сами работают только на себя, используя нас как прислугу и рабочую силу, которую надо и кормить. Мы давно и незаметно превратились в их покорных рабов, и из этого цифрового рабства, что бездонная яма, глубиной с бесконечность, что изображается на бумаге петлёй Мебиуса – бесконечной лентой, свёрнутой восьмёркой, перемещаясь по которой оказываешься то по ту, то по эту стороны света, нам, кажется, уже не выбраться никогда.