Освободитель и Миротворец. Русская история

Реформа средней школы

Реформа средней школы стала результатом компромисса между сторонниками классического и реального образования.

19 ноября 1864 года Александр II утвердил новый устав гимназий. Реформа провозглашала принцип общечеловеческого образования, равенства детей «всех состояний без различия звания и вероисповедания». Однако из-за высокой платы за обучение гимназическое образование было доступно детям преимущественно привилегированных и состоятельных сословий. Семиклассные гимназии были двух типов – классические и реальные, были также прогимназии с четырёхгодичным сроком обучения.

Гимназический устав 1864 года не только вводил формально бессословный принцип приёма и обучения в средних учебных заведениях – гимназиях, но и впервые создавал в стране две системы образования – классическую и реальную. В классических гимназиях было отдано предпочтение изучению гуманитарных дисциплин, особое внимание уделялось древним «классическим» языкам – латинскому и греческому. В реальных гимназиях не было древних языков, но более глубоко изучались точные и естественные науки, а также иностранные языки – немецкий и французский. Выпускники классических гимназий могли поступать в университет без экзаменов; выпускники реальных гимназий имели преимущественное право поступления в высшие технические учебные заведения, но их доступ в университеты был, по настоянию оппонентов министра народного просвещения Александра Васильевича Головнина, был ограничен.

В апреле 1866 года, после покушения Каракозова на Александра II, Головнина на посту министра народного просвещения сменил граф Дмитрий Андреевич Толстой. Новый министр стоял на консервативных позициях и был намерен подвергнуть пересмотру многие либеральные начинания своего предшественника.

Гимназический устав 1864 года регулярно подвергался резкой критике на страницах популярной газеты «Московские ведомости». Издатель газеты Михаил Катков считал реальные гимназии рассадником «нигилизма», а также говорил о «несостоятельности» реального образования как такового, которое именовал не иначе как «полуобразованием»³⁰.

Катков приобрёл большое влияние на Дмитрия Толстого и выступил в качестве идеолога нового реформирования гимназий.

Катков и Толстой считали необходимыми такие изменения в образовательной системе России, при которых безусловный приоритет закреплялся бы за классическим образованием.

В законопроектах, разработанных Министерством народного просвещения, статус гимназий предполагалось сохранить только за классическими гимназиями; реальные гимназии подлежали преобразованию в реальные училища, учащиеся которых получали бы, в основном, технические знания прикладного характера для дальнейшей деятельности в различных отраслях промышленности и торговли. При этом подчеркивалось намерение полностью закрыть выпускникам реальных учебных заведений доступ в университет. Именно в избавлении университетов от выпускников реальных учебных заведений – выходцев из социальных низов, из разночинской и малообразованной среды, пропитанных идеями «материализма», атеизма и «нигилизма», авторы «учебной реформы» видели залог преодоления оппозиционных и революционных настроений среди молодежи и в обществе в целом.

Противниками замыслов Толстого выступили правительственные либералы – бывший министр народного просвещения Головнин, военный министр Дмитрий Милютин и председатель департамента государственной экономии Государственного совета генерал Чевкин.

На заседании Совета министров в январе 1871 года Александр II одобрил идеи Толстого, поддержанного шефом жандармов графом Шуваловым и министром внутренних дел Тимашевым.

Под руководством Дмитрия Толстого был подготовлен новый устав гимназий, утверждённый вопреки мнению большинства Государственного совета. В основе Устава гимназий 1871 года лежали идеи Михаила Каткова, который полагал, что гимназистов необходимо учить не самостоятельному образу мыслей, а дисциплинирующим ум точным и определённым знаниям и умению их применять. Таким требованиям отвечало изучение древних языков и математики. Этими идеями и руководствовался министр народного просвещения Дмитрий Толстой, сумевший убедить в их правильности царя. Подготовленный под руководством министра проект гимназического устава встретил неоднозначное отношение в высшей бюрократии. Государственный совет 27 голосами против 19 отклонил его, однако царь 30 июля 1871 года утвердил мнение меньшинства. А в мае 1872 года Александр II утвердил Устав о реальных училищах, учреждаемых вместо реальных гимназий.

Новый Устав гимназий 1871 года признавал гимназическим только классическое образование. Реальные гимназии были преобразованы в реальные училища с сокращённым 6-летним курсом. Значительно увеличивалось преподавание древних языков и математики. Курс гимназии был увеличен до 8 лет, не считая приготовительного класса. Преподавателям предписывалось сочетать учебную работу с воспитательной. Устав 1871 года формально действовал до 1918 года. При этом преподавание древних языков в большом объёме вызывало значительное недовольство и со временем сокращалось.

Таким образом, Устав 1871 года о гимназиях положил начало традиции массового математического образования высокого уровня, сохраняющейся до настоящего времени. В курсе древних языков главное внимание уделялось заучиванию форм латинской и греческой грамматики, письменным переводам с русского языка на древние без понимания глубины содержания, художественной выразительности языка произведений. Уменьшалось число уроков русского языка, литературы, истории и географии. Физика, математика и естествознание занимали около 20 процентов учебного времени. Значительно были усилены регламентация учебного процесса, единообразие планов и программ. Вводились должности классных наставников и классных надзирателей, проводивших воспитательную работу, а также наблюдавших за благонадёжностью учащихся. Взамен упразднённых реальных гимназий в 1872 году были учреждены шестиклассные реальные училища.

Статистика показывает, что в гимназиях учились в основном дети дворян и городских сословий. В 1874 году в классических гимназиях дети дворян и чиновников составляли 58%, духовенства – 6, городских сословий – 29, крестьян – 6,5, прочих – 1,2.

В реальных училищах наблюдался заметный рост городских сословий. В прогимназиях, являвшихся не только низшим звеном средней школы, но и самостоятельными учебными заведениями, уже в 1880 году учеников из городских сословий было больше, чем дворян и чиновников (43,2% против 36%).

Прогимназии давали законченный курс образования, достаточный для поступления на гражданскую службу, что привлекало учащихся «низших» сословий. Однако выхода в высшую школу они не давали и потому не пользовались спросом у привилегированных слоёв населения.

В период великих реформ второй половины XIX века в России появились открытые женские учебные заведения для всех сословий – шести и семигодичные, а также трёхгодичные. Они содержались преимущественно на средства общественности, благотворительных организаций и частных лиц, получая денежные субсидии от правительства лишь в отдельных случаях. С учреждением женских гимназий и прогимназий среднее женское образование перестало быть привилегией только высших слоев общества. Оно стало доступно всем. Однако эти новые веяния в образовании вскоре были пресечены рядом правительственных мер. В 1862 году был уволен Константин Дмитриевич Ушинский, много сделавший для изменения программ обучения на посту инспектора Смольного института благородных девиц, в 1867-м отстранён от заведования гимназиями Николай Алексеевич Вышнеградский, по проекту которого в Петербурге было создано первое бессословное семиклассное женское Мариинское училище.

Реформирование начальной школы

В июле 1864 года было утверждено «Положение о начальных народных училищах». По этому «Положению» цель начальных народных училищ определялась так: «Утверждать в народе религиозные и нравственные понятия и распространять первоначальные полезные знания». К начальным народным училищам были отнесены элементарные школы всех ведомств, городские и сельские, содержавшиеся за счет казны, обществ и частных лиц.

В начальных школах преподавались Закон Божий, чтение «пo книгам гражданской и церковной печати», письмо, четыре арифметических действия и, где возможно, церковное пение. Всё преподавание должно было вестись на русском языке. Продолжительность обучения в «Положении» не указана. Фактически она была в лучших (земских, городских) школах три года, а во многих других (особенно церковноприходских) даже два года. Не был указан в «Положении» и возраст учащихся.

Принимались в народные училища дети всех сословий. Там, где не было возможности открыть отдельно начальные училища для мальчиков и девочек, допускалось совместное обучение. Обучение в начальных училищах могло быть платным или бесплатным, по усмотрению тех ведомств, обществ и лиц, за счет которых училища содержались. Обычно оно было бесплатным.

Учителями начальных училищ по «Положению» 1864 года имели право быть церковники (священники, дьяконы и дьячки) или же светские лица. При этом от духовных лиц не требовалось никаких документов, подтверждающих их подготовленность к преподаванию, добрую нравственность и политическую благонадежность, тогда как светские лица могли быть учителями начальных народных училищ в том случае, если «получали на звание учителя или учительницы особое разрешение уездного училищного совета по представлении удостоверения в доброй нравственности и благонадёжности от лиц, совету известных».

Все начальные народные училища, находившиеся раньше в ведении различных министерств и ведомств, были подчинены министерству народного просвещения, однако для начальных училищ, открываемых духовенством, делалось исключение: они находились в ведении Синода.

Начальные школы были следующих типов:

– Воскресные, учреждаемые как правительством, так и обществами городскими и сельскими, частными лицами для образования лиц ремесленного и рабочего сословий обоего пола, не имеющих возможности пользоваться учением ежедневно.

– Церковноприходские, открываемые православным духовенством в городах, посадах и селах, с пособием и без пособия казны, местных обществ и частных лиц.

– Земские.

– Частные.

– Государственные.

Проект реформы самодержавия

В конце царствования Александра II был составлен проект создания верховного совета при царе, включавшего крупных вельмож и чиновников, которому передавалась часть прав и полномочий самого царя. Авторами данного «конституционного проекта» был министр внутренних дел Лорис-Меликов, который получил в конце царствования Александра II чрезвычайные полномочия, а также министр финансов Абаза и военный министр Дмитрий Милютин.

В докладе императору в январе 1881 года Лорис-Меликов предложил вновь использовать для разработки широкой программы внутренних реформ тот способ привлечения общественных сил, который практиковался в ходе крестьянского освобождения в 1861 году: наметить целый ряд существенных преобразований в «комиссиях», составленных частью из чиновников, а частью – из представителей общественности. Лорис-Меликов считал нужным составить в Петербурге две подготовительные комиссии: административно-хозяйственную и финансовую. Первая должна была разработать план преобразования местного управления и положения крестьян, а вторая – податную реформу. Составленные ими проекты должны были перейти на обсуждение общей комиссии. Её предполагалось образовать из полного состава тех же подготовительных комиссий и из призванных с мест экспертов, которые соответствовали бы депутатам губернских комитетов, приглашавшимся в редакционные комиссии в 1859 году. Но перед крестьянской реформой депутаты губернских комитетов выбирались одним дворянством и представляли только его. Теперь же Лорис-Меликов предлагал, чтобы представителей местных обществ выбирали земские учреждения. По его мысли, каждое земство и каждый значительный город должны были выбрать от себя по два представителя (и не обязательно из собственных гласных, а вообще из местных людей). От тех местностей, где ещё не было земств или городского самоуправления, предполагалось приглашать двух депутатов по выбору власти. Предлагалось также дополнить Государственный совет 10—15 выборными представителями общественности.

Этот чрезвычайно скромный проект мало напоминал европейское парламентарное конституционное устройство, да и сам Лорис-Меликов старательно опровергал слухи, что стремится ввести его в России. Однако, сильно разнясь с парламентскими образцами по форме, он всё же содержал в себе одинаковый с ними принцип привлечения народных представителей к выработке главных законов.

Комплекс разработанных Лорис-Меликовым реформ условно можно разделить на четыре блока: политические нововведения, касающиеся народного представительства и повышения роли земства в управлении Россией; меры экономического и финансового характера, призванные повысить благосостояние народа, прежде всего крестьян; совершенствование системы народного просвещения; некоторое ослабление цензурных ограничений для средств массовой информации. Предложения Лорис-Меликова, изложенные в его «всеподданнейшем докладе» императору, были только первым очень осторожным шагом к конституции, а не собственно конституцией. Речь не шла об ограничении самодержавия законом, который был бы выше монарха или о создании парламента и выборах депутатов. Лорис-Меликов лишь предлагал дать представителям третьего сословия право участвовать в обсуждении законодательных инициатив, исходящих от монарха.

16 февраля 1881 года Особое совещание, на котором присутствовал наследник престола, будущий император Александр III, представило царю доклад с единогласным одобрением мер, предложенных Лорис-Меликовым. Александр II наложил на этом документе собственноручную резолюцию: «Исполнить». Царь планировал 4 марта собрать в Зимнем дворце особое совещание, чтобы обсудить, публиковать или нет правительственное сообщение об открытии комиссий. Сам вопрос об их созыве считался уже решенным положительно. Но 1 марта 1881 года Александр II был убит. Намеченное им перед смертью совещание состоялось не 4-го, а 8-го марта 1881 года, и в связи убийством государя отношение к «Конституции» Лорис-Меликова в верхах изменилось. На заседании 8 марта последовало резкое столкновение либеральных (Лорис-Меликов, министр финансов Абаза, военный министр Милютин, председатель Госсовета великий князь Константин Николаевич) и консервативных (обер-прокурор Синода Победоносцев и граф Строганов) сановников, в итоге которого не последовало определённого решения. Однако созыв комиссий с общественными представителями был вначале отложен, а потом так и не состоялся. Впоследствии новый царь Александр III по совету обер-прокурора Святейшего Синода Константина Петровича Победоносцева немедленно отправил Лорис-Меликова в отставку и приступил к реализации консервативно-охранительной политики контрреформ. На «всеподданейшем докладе» Александр III написал синим карандашом: «Слава Богу, этот преступный и спешный шаг к Конституции не был сделан, и весь этот фантастический проект был отвергнут в Совете Министров весьма незначительным меньшинством. А.».

Русский военный историк Керсновский в 1930-е годы писал в эмиграции: «Существуй в России конституция с 1881 года, страна не смогла бы пережить смуты 1905 года, и крушение бы произошло на 12 лет раньше. Александру III, отвергнувшему по совету Победоносцева меликовский проект, Россия обязана четвертью столетия блестящей великодержавности».³¹

Резолюция Александра III на докладе Лорис-Меликова

(хранится в Государственном архиве Российской Федерации)

Польское восстание 1863—1864 годов

После вступления на престол императора Александра II режим военной диктатуры, установленный в Царстве Польском после подавления восстания 1830—1831 годов, был ослаблен. По амнистии по случаю коронации Александра II на родину вернулось около 9 тысяч бывших участников восстания. Царская цензура пропустила в свет сочинения Адама Мицкевича и других ранее запрещённых польских писателей, разрешила выпуск неправительственных изданий. В 1847 году вступил в силу конкордат (соглашение), заключённый Россией с Ватиканом, и Католическая церковь получила самостоятельные права. Помимо всего прочего, конкордат зафиксировал епархиальную структуру Католической церкви в России, состоявшую из пяти епархий на западе империи: Виленской, Самогитской, Минской, Каменецкой и Луцко-Житомирской, а также Тираспольской епархии (с 1853 года с центром в Саратове), которая окормляла, главным образом, немцев Поволжья. Все шесть епархий подчинялись Могилёвскому архидиоцезу, резиденция Могилёвского архиепископа располагалась в Санкт-Петербурге.

Также получила свободу и оппозиция. В 1857 году был утверждён устав Общества землевладельцев во главе с графом Замойским, являющимся сторонником мирного обретения независимости. В польских школах и учебниках истории открыто говорилось и писалось о великом прошлом Речи Посполитой, о её благородных панах и благочестивых ксендзах. Польские деятели требовали восстановить конституцию, дарованную царём Александром I в 1815 году, передать Царству Польскому земли Речи Посполитой до Днепра и Западной Двины, а также вернуть полную независимость. Проводником этих настроений стало польское духовенство. Ксендзы разжигали среди своей паствы неистовый фанатизм. Монастыри превращались в штабы, а позднее – в оружейные склады повстанцев. С 1860 года в Варшаве и других городах проходили националистические манифестации с оскорбительной бранью и угрозами в адрес русских, совершались надругательства над православными кладбищами.

Начало подготовки к восстанию относят обычно к 1859 году, когда война Франции с Австрией подала полякам надежду, что после одержанных побед в Италии Наполеон III решится освободить от русских и Польшу.

В конце 1862 года конспиративная организация, готовившая восстание, охватывала около 20—30 тысяч членов и планировала вооружённое восстание на весну 1863 года. С лета 1862 года заговором руководил Центральный национальный комитет, основанный в октябре 1861 года под началом Ярослава Домбровского. В Литве и Белоруссии подготовкой восстания занимался Литовский провинциальный комитет, который возглавлял Кастусь Калиновский. Повсеместно организовались революционные кружки по системе троек, которые в совокупности должны были составить громадный и тесно сплочённый организм. Каждый рядовой член кружка знал только двоих участников и десятника, что значительно затрудняло раскрытие заговора.

Волнения в Польше начались в период наместничества князя Михаила Дмитриевича Горчакова. Первое открытое выступление произошло в июле 1860 года, в процессе похорон вдовы генерала Юзефа Совинского, погибшего при защите Варшавы во время восстания 1830—1831 годов. Хотя сами похороны прошли внешне спокойно, но после них польские студенты и городская беднота отправились на соседнее православное кладбище, где осквернили могилы усопших. После этого с магазинов стали срывать вывески, написанные по-русски. Русским жителям Варшавы рассылались письма с угрозами.

Более значительными были манифестации в память годовщины первого восстания и особенно годовщины Гроховского сражения (13 (25) февраля 1831 г.). Так, 15 (27) февраля 1861 года, во время очередной демонстрации, солдаты открыли огонь по толпе в результате чего были убиты пять манифестантов.

Сначала царское правительство надеялось водворить порядок примирительной политикой и реформами. В марте было распущено Сельскохозяйственное общество, которое стало центром сбора радикалов. 14 (26) марта 1861 года вышел указ Александра II о восстановлении Государственного совета Царства Польского и учреждении органов самоуправления в Польше.

2 (14) октября 1861 новый наместник Царства Польского Карл Карлович Ламберт, вступивший на этот пост после смерти Горчакова, объявил военное положение. Однако уже через два месяца Ламберт подал в отставку, после того как у него произошёл конфликт с генерал-губернатором Варшавы Герштенцвейгом, в результате которого последний застрелился³².

На должность наместника был назначен генерал Александр Николаевич Лидерс. В июне 1862 года на него было совершено покушение. Когда он прогуливался в парке, неизвестный выстрелил в него сзади из пистолета. Пуля пробила ему шею, челюсть и щеку, но Лидерс остался жив. После этого наместником Царства Польского был назначен либерально настроенный великий князь Константин Николаевич.

Помощником Константина Николаевича по гражданской части и вице-председателем государственного совета был назначен маркиз Алексаандр Велёпольский. Константин Николаевич планировал провести либеральные реформы. Однако вскоре после приезда Константина Николаевича в Варшаву на него также было совершено покушение. Портной-подмастерье Людовик Ярошинский выстрелил в него из пистолета вечером 21 июня (4 июля) 1862 года, когда он выходил из театра. При этом наместник был легко ранен.

Было совершено два покушения и на Велёпольского.

В 1861 году в Польше оформились две руководящие силы революции: Белые и Красные. Белые – националистическая шляхта, которая добивалась возрождения Речи Посполитой в границах 1772 года. Их поддерживала влиятельная в Европе польская эмиграция в Париже. Красные – выходцы из самых разных слоев, в отличие от белых, они мечтали не только о независимости, но и о социальной революции. Красные в Варшаве имели свой собственный правящий орган – Центральный национальный комитет (ЦНК), первым главой которого стал разорившийся шляхтич Хмеленский.

Начало и ход восстания. С осени 1862 года в Варшаве стали распространяться слухи о готовящемся мятеже, который вскоре и начался. На январь 1863 года в Польше был назначен рекрутский набор. Было решено набирать молодых горожан, попавших в «чёрный список» участников беспорядков. Но власть угодила в собственную западню. Военные доложили наместнику об отсутствии сил для подавления восстания, если оно перекинется на провинцию. В то время в Царстве Польском размещалось около 90 тысяч русских солдат, из которых 25 тысяч составляли варшавский гарнизон, остальные были разбросаны по всей территории края. Пехотные полки состояли из 3 батальонов, каждый из 4 рот линейных и одной стрелковой. В регулярной коннице дивизии состояли из 2 драгунских, 2 уланских и 2 гусарских полков, по 4 эскадрона каждый.³³

С конца 1862 года католическое духовенство приводило поляков к революционной присяге, эмиссары ЦНК доставили из-за границы большое количество оружия. Рекрутский набор начался в ночь со 2 на 3 января 1863 года. Вскоре появились сведения о первых шайках мятежников из числа беглых рекрутов. ЦНК объявил себя Национальным правительством и призвал поляков к восстанию. Командующим польскими войсками был назначен генерал Людвик Мерославский. Силы мятежников в начале 1863 года составили более 30 отрядов – это около 6 тысяч человек. ЦНК располагал единой системой управления, состоящей из округов и провинций. Боевая подготовка проводилась сотнями опытных специалистов – иностранными волонтёрами, эмигрантами, бывшими офицерами русской армии. Вскоре русские войска были атакованы по всему Царству Польскому, кроме Варшавы, и понесли потери. Телеграфная связь была нарушена, мятежники разрушали железные дороги и мосты. Власти объявили военное положение, но к марту 1863 года мятеж вышел за пределы Царства Польского, охватив Литву, Белоруссию и Правобережную Украину. Помимо поляков, среди повстанцев было много белорусов и литовцев. Общая численность повстанцев достигла свыше 50 тысяч человек.

27 января (8 февраля) 1863 года в Петербурге была подписана Конвенция Альвенслебена – соглашение между Россией и Пруссией о взаимной помощи против польских повстанцев.

Европейские державы по-разному отнеслись к восстанию. Франция и Англия желали ослабления России, а потому обещаниями поддерживали надежды поляков на иностранную помощь. Пруссия педантично охраняла границу, чтобы восстание не распространилось на её польские области. Тем не менее, премьер-министр Пруссии Бисмарк проявлял двойную игру, ибо при удобном случае не прочь был занять, под видом дружеской услуги, Привислинский край, и эта двойственность стала известна руководителям польского восстания. Австрия в начале восстания явно не препятствовала полякам в Галиции, которая стала опорой восстания, и долгое время его питала. Австрия даже склонялась создать польское государство с одним из Габсбургов на престоле.

В июне 1863 года главе русского внешнеполитического ведомства Горчакову были переданы английская, французская и австрийская депеши. России предлагалось: объявить амнистию польским мятежникам, восстановить конституцию 1815 года и передать власть самостоятельной польской администрации. Будущий статус Польши должна была обсуждать европейская конференция.

В начале июля 1863 года Горчаков отправил ответные депеши: Россия отказала трём державам в правомерности их «сторонних внушений» и резко протестовала против вмешательства в свои внутренние дела. Право рассмотрения польского вопроса признавалось только за участниками разделов Польши – Россией, Пруссией и Австрией, но только после усмирения мятежа.

Европа стояла перед выбором: воевать или не воевать с Россией из-за Польши. Антирусская коалиция не сложилась: Австрия боялась войны, существовали большие противоречия между Англией и Францией. Весной 1863 года русское правительство пыталось прекратить кровопролитие в Царстве Польском мирным путём.

31 марта, в день православной Пасхи, царь объявил о полной амнистии мятежников, которые «сложат оружие и возвратятся к долгу повиновения» к 1 мая. Но особого впечатления эта амнистия не произвела. Наглые захватнические планы польских мятежников и европейское вмешательство встревожили русское общество. К защите единства отечества призывали дворянские собрания, городские думы, депутации от сословий, университетов всей России. Чувствуя поддержку русского народа, император Александр II ощутил прочность своей державы: «Я ещё не теряю надежды, что до общей войны не дойдет; но если она нам суждена, то я уверен, что с Божией помощью мы сумеем отстоять пределы Империи и нераздельно связанных с ней областей». Идея единства России утверждалась влиятельным публицистом Михаилом Никифорович Катковым на страницах его газеты «Московские ведомости». Катков называл происходящее в Польше «ксендзо-шляхетским мятежом», который, присягая передовой Европе, погрузил край во мрак и смуту средневековья. Мнение Каткова разделяли другие издания.

Великий князь Константин Николаевич не осознал крайней остроты положения и резкой перемены ожиданий общества. При формальном подчинении края «державе русского императора» он предлагал отдать власть в руки поляков, правящих «на основании своих польских, а не русских законов», и сохранить в Польше минимальное число русских чиновников – ради принципа равноправия наций. «Высшие классы Польши» перестали скрывать враждебность к России. Многие члены Государственного совета демонстративно уходили в отставку. Деятели местного самоуправления бежали со своих мест. Провинциальные чиновники и полицейские совершали различные диверсии и уходили к мятежникам. Финансы Царства Польского также перешли в распоряжение лидеров восстания.

В конце мая 1863 года из Главного казначейства было похищено 3,5 млн. рублей. Кражу совершил сам главный казначей и его сотрудники, все успели скрыться. Крах «системы Велёпольского» коснулся и его самого. В июне 1863 года, после хищений в казначействе, Велёпольский выпросил себе отпуск и вскоре уехал из края навсегда. Последним оплотом русской власти в Польше оставалась армия. Но в конце июля мятежникам под командой Гейденрейха «Крука» удалось одержать победу в бою у местечка Жиржин. Где русский обоз, следовавший из Ивангорода в Люблин под прикрытием поручика Левданского (2 роты второго сапёрного и ивангородского крепостного батальонов) 27 июля (8 августа) около 8 часов утра, в Жиржинском лесу был атакован из засады, отрядом Крука, численностью до 3000 человек. После упорного боя русский отряд был почти полностью уничтожен.³⁴ Сам Левданский вместе с 87 оставшимися в живых солдатами спасся позорным бегством с поля боя, за что позже был разжалован в рядовые. Обоз был захвачен практический невредимым, в результате чего мятежникам досталось более 400 штуцеров, около 200 тысяч рублей и 2 орудия, которые русские успели заклепать. В этом бою русские понесли самые крупные потери за весь период восстания. Погиб 181 солдат и офицер, пленными были захвачены 282 человека, в том числе 132 ранеными, некоторые из солдат перешли на сторону повстанцев, другие были отпущены, дав клятву больше не участвовать в войне.

В начале августа 1863 года власти ожидали «поголовного восстания» и штурма Варшавы. Военные не были уверены в надежности даже варшавской цитадели, где подозревали наличие «изменников». Александр II весьма резко оценивал итоги правления своего брата-наместника. С марта 1863 года помощником наместника «по военной части» являлся граф Фёдор Фёдорович Берг – бывший генерал-губернатор Финляндии, которого официальный Петербург готовил на смену царского брата. В начале августа 1863 года царь вызвал наместника на совещание в столицу. На совещании великий князь Константин выступил единственным оппонентом будущей «военной диктатуры». Остальные министры – участники совещания – одобрили основы новой политики в Польше, внесенные военным министром Д. А. Милютиным. Они предполагали переход к «самой строгой военной диктатуре» по опыту Литвы. Великому князю Константину пришлось покинуть Польшу. Его отъезд из Варшавы состоялся 27 августа 1863 года, а официальное увольнение – 19 октября 1863 года. В рескрипте царя говорилось о его «достойном самоотвержении». Виновником смуты был объявлен польский народ, не захотевший «понять и оценить» добрые намерения царя. Новый наместник Царства Польского Берг заменил польскую администрацию русской и установил военную диктатуру.

Кроме того, русским командованием были предприняты следующие меры. Было восстановлено военное положение, снятое в конце 1862 года. Сообразно с этим Царство Польское было разделено на военные отделы: Плоцкий (генерал-лейтенант Семека), Люблинский (генерал-лейтенант Хрущов), Радомский (генерал-лейтенант Ушаков), Калишский (генерал-лейтенант Бруннер), Варшавский (генерал-адъютант Корф), Августовский и для охраны сообщений особые отделы Варшаво-Венской, Варшаво-Бромбергской и Петербурго-Варшавской железных дорог. Начальникам главных военных отделов было предоставлено право судить взятых с оружием в руках повстанцев полевым военным судом, утверждать и приводить в исполнение смертные приговоры. Последовало назначение частных и военных начальников и учреждение военно-судных комиссий.