…сжимает… давит… без неумолимой твёрдости дробящим закусом кузнечных тисков… не режущим охватом петли всё глубже уходящей в податливую плоть… храповик скручивая уплотняет неотступный захлёст… захват впивается… режет сухожилия… до кости… нет! эта боль изменчива… пульсирует враскачку… жжёт рассекает… она текуча! эта боль…

… за что… мне?.

…а? что? тут кто-то есть ещё?. какой-то «мне»?. хоть что-нибудь ещё?. а?. кроме этой боли?. помимо океана всепожирающих языков её огня… пламя ревёт и рвёт клыками… раздирает зияющие раны заново всё глубже… нечеловечья зверская жестокость в этой боли… вгрызается со всех сторон… терзает без малейшего просвета…

…нет ничего и быть не может кроме боли… нет места… пространства нет протяжённей хотя бы острия иглы… здесь не поместится никакое «мне» а только боль… боль… боль… боль…

… но кто?. кому досталось мучится невыносимым?. чьи испепелённые в лохмотья нервы вопят в немой агонии?. не будь меня не стало бы и боли… мельчайший пузырёк сознания трепещет… подпрыгивает поверх ряби текучих мук… стискивается под ударами кнута сдирающего клочья кожи… истязатель слишком искусен… натаскан в палачестве своём… не позволяет пузырьку разбиться и обрести покой в благословенной смерти…

…о несчастный… жалкий!. расплющенный до крайней малости… последнего предела… крохотный пузырёк… за что?. за что мне?.

…ктоо я?.

* * *

12

Всего за пару минут, не больше, Вит убедился, что и ему под силу этот фокус – выпячивание губ рта типа резинового ободка воронки для процедур по промыванию кишечника. В точности как у той… блин, как же её имя? Ну, та топ модель с буферами спереди и сзади на разных уровнях удалённости от пола.

Он пощёлкал пальцами, пришпорить припоминание. Не помогло. Может блондиновый парик причина непривычной тормознутости его, как правило, быстрой соображалки? К тому же мысли уже успели переключиться на вопрос мутации в хромосомах—а что ты думал?. через пару поколений, насмотрятся всех этих по-коровьему губастых королев красоты и – всё, кранты!. И уже никакой Прекрасный Принц не возвратит былой красы этим терапевтическим воронкам, сколько бы ни целовал…

Сокрушённый вздох совпал с протяжным открыванием дверей лифта.

По пути вниз между четырёх взаимоперпендикулярных стен, какой-то самодовольный качок в густеющей компании пассажиров лифта пустил в ход весь вокабуляр своего языка тела, семафорил что есть мочи до чего же за живое цапанули его локоны и оттопырка губ у Вита.

Вит проигнорировал подкаты тупорылого придурка, однако, пересекая вестибюль на выход, он отметил крохотные и мимовольные перемены взявшиеся невесть откуда и явно изменившие его походку. В целеустремлённый шаг вплелись какие-то необъяснимые кругообразно вращательные движения, выходившие за пределы свойственной ему прямолинейности. Типа пригнал человек свою тачку, чтобы свечи почистили, так ему туда ещё и маховик вхерячили, под капот. Раз уж он блондинка.

Вполне естественно, ему тут же припомнился утраченный трактат средневекового схоласта, который стойко выпячивал и обосновывал постулат о воздействии облачения на весь наш modusvivendi неизменно приходящий в соответствие одёжке на плечах. Да-да, точно, Бонифаций из Акциза, монах ордена Недообутых Верзачеанцев…

Во всяком случае, ему полегчало минут через пять, позади пары муниципальных мусорных баков установленных во дворе какой-то многоэтажки, где он сдёрнул парик с очками своего прикида от Лии и затолкал их в заплечную сумку, а влияние её куртки на его подсознание вполне удавалось держать в узде (к счастью, стиль унисекс опять триумфально вернулся в текущую моду). Заодно уж, он облегчился и физиологически, за левым баком, и застегнув ширинку, с чувством глубокой реабилитации своего мужского начала, зашагал дальше и сдержаннее, наш широкоплечий Вит.

В двух кабельтовых по правому борту, он углядел зелёный островок сквера и пересёк под светофором улицу, чтобы зайти в общественное место отдыха. Незанятая скамья в тихой аллее послужила причалом для швартовки. Втиснув спину в продольные рангоуты из деревянных брусьев применённых в классически скамеечной конструкции, Вит выпростал ноги во всю их длину и, упёрши каблуки в плотный песок дорожки, вскинул вверх кисти рук, провёл сцепку и заброс, их же, за голову в виде бандажного воротника из плотно переплетённых пальцев.

Пришло время перевести дух и проанализировать во что конкретно он вляпался, а ему уже конкретно начинало доходить, что вляпался он по полной – трёх профи не станут присылать по мелочёвке, это нерентабельно…

Да, как обычно, удача оказалась на его стороне и он сейчас нежится на скамье, задравши локти выше головы, а не валяется в луже загустевшей крови, дожидаясь пока приедут подобрать и сунуть в упаковку из тёмного мешка с длиннючим зиппером по самое не балуйся.

Чудом удалось вышмыгнуть из мышеловки, капкан захлопнулся впустую, после того как Лекс, в последнюю минуту, успел брякнуть и предупредить…

А этот звонок его, кстати, вообще ни в тын, ни в млын!. Лекса повязали два дня назад…

Сплошные нестыковки с неувязками, а данных фиг да нифига, ни малейшей зацепки. Типа решай судоку, где все поля пустые, без единой цифры… Но всё равно – спасибо Лексу. Вит жив по-прежнему, хотя и был на волосок…

Потом часа два отсиживался у Лии, покуда пыль уляжется. Опять везуха. Но в чём подвох? Какого хрена его размеренный образ жизни бортанули под откос??

Вит вынул телефон и целую минуту рассматривал единственный номер в списке полученных звонков прежде, чем слегка его коснуться.

– Да, – зазвучал густой глубокий бас с нарцистической оттяжкой, любуясь раскатистым резонансом из персональных недр. Земля и небо от цыплячьего фальцета Лекса.

– Мне нужен мистер Тейлор.

– Ошибся номером, партнёр, – ответствовало громыхание из надвигающейся грозовой тучи в манере ты-на-Техас-бочку-не-кати-целее-будешь и дало отбой.

Вот тут-то и настал момент, когда ни индуктивная, ни дедуктивная, ни препозиционная, ни логика любых иных видов среди крупнорогатых голов их многочисленного стада не в силах прояснить смутную картинку, где Лекс звонит предупредить его по телефону с ошибочным номером, который сквозанул из кармана Шерифа в блок-бастерном вестерне. А затем ловко вернул:

– Ой, псмааатрите-псмааатрите, Шериф! У вас выпало!

В раздражённой растерянности, Вит сунул своего Самсунга обратно в стойло, забывая, что жеребец второй уж день как маковой росинки не держал во рту. Что, впрочем, извинительно – в голове его крутился невесть откуда приблудившийся мотивчик: «Ковбои из ада всегда идут в обход, скрипя седлом под задом, коварные засады обхооодят! Задом-наперёд!. тирлям-пол-пот!»

Теперь ему предстояло найти решение этой чертовски захуеверченной загадки, имея на руках всего один кусочек пазла – звонок от друга, спасший ему жизнь.

Как издавна умудрённый мыслитель, Вит прекрасно знал, что главное в этом деле – не напрягаться, когда задумываешься. Излишнее пыхтенье здесь недопустимо, оно контрпродуктивно. Если стремишься сделать небывалое открытие в любой отрасли человеческих знаний, твой главный инструмент – долготерпение. Оставь все veni-vidi-vici Гарри Поттеру и падким на саморекламу фюрерам.

Терпеливо ждать, вот и всё, что ему оставалось…

Однако ожидание не настолько простое действие, как может показаться со стороны. На любое открытие, на нахождение объяснения непостижимо загадочному явлению или на принятие единственно верного решения уходит масса ожидания, пока они случатся. Тебе не дано находить его, нужное решение, твоя задача – дать ему какое-то время, чтобы оно нашло тебя. Вот и приходится ожидать, пока дойдёт.

У тебя роль рыбака ждущего поклёвки. Всего мгновение тому ты и не представлял как вообще… и – опа! ё-моё, как просто! Твоё терпеливое ожидание послужило наживкой, ведь фиг ты чего поймаешь на голый крючок, верно? Ну разве что ржавую жестянку или раззявленный башмак…

Ты должен ждать и быть готовым к моменту, когда оно тебя осенит – разом! оба-на! Как свет во вспыхнувшей электролампе… и скажи спасибо, что не яблоком по голове…

Откуда?

Возможно из твоего ожидания, мне-то почём знать, я в этом направлении не выжидал…

А и не тычь мне в нос решения проблем общими усилиями в «мозговых атаках». Кучка умников выпендриваются друг перед другом крохами начитанных знаний из книг других, тех кто осенялся раньше…

Группка пацанят, на плоту посреди пруда, взахлёб убеждающие друг друга какую плотичку или карпа однажды вытащил их дядя Петя…

Сходняк Американо-Американцев на мохнатых шкурах животных разбросанных по полу вигвама, чьи праотцы и не подозревали, что они граждане Америки без даже Зелёных Карт, пока не нарисовались паруса в жадном стремлении проплыть к несметным сокровищам Индии, а тут—опаньки!—новый континент поперёк маршрута…

Вот кто умельцы коллективного выжидания пока дойдёт нужное решение, с совещательной трубкой по кругу, на совете старейшин. Покуда клюнет… слушай, Одинокий Бизон, ты чёт трубку передерживаешь, хватит мурыжить, передавай, однако…

Что-то стороннее выдернуло Вита из глубин его медитации. Вынырнув на поверхность, он вновь стал доступен впечатлениям от окружающего мира. Но что дёргало-то? Ну?

Причиной пробудившей Вита от его сосредоточенного ожидания послужил упорный взгляд, немой зов ищущий визуального контакта, полный доброжелательного понимания, лучился на него из красивых карих глаз.

На пёсике отсутствовал ошейник с номером телефона владельца или GPS трекером. Увидев, что Вит наконец пришёл в себя, собачонка шлёпнулась брюхом на дорожку, напротив Вита, и радостно улыбнулась. Ещё одна бездомная бродяга, как и он, Единственная разница между ними – пара виртуальных кошельков с криптовалютой, которые он забросил в Облако на чёрный день.

Псина вывалил плоский лист своего языка, розовый и длинный, радуясь тёплому деньку и что песок не мокрый.

– Тебя как зовут, парень?

В ответ негромкое ворчание.

– Даже так? Ты девочка?

Звонкий «гафф!» в знак согласия.

– Простите, леди, я не хотел обидеть вас. И как же зовут прекрасную даму?

Собачка издала два тявка.

– Рад с вами познакомиться, Тото. А я – Вит. Вы не голодны?

Сучка мгновенно вскочила на все четыре лапы.

– Пошли посмотрим, где тут хот-догами торгуют.

Вит поднялся со скамьи и направился к выходу из сквера, задумчиво насвистывая «Ковбои из ада всегда идут в обход…»

Откуда она вообще к нему привязалась? Он никогда не был фанатом Русского рока, который после «нам бы, нам бы, нам бы всем на дно!.» и роком-то быть перестал, остались только пафосные причитания типа «музыка нас—а! а!—связала…»…

Лохмастая псина c целенаправленной сосредоточенностью ритмично пристукивала лапками по песку дорожки, вплотную следуя за ним.

* * *

13

– Ты одна? – Вит был заметно удивлён.

– Я звала её, но она лишь фыркнула типа «да отстань ты!». К тому же, у неё на тебя обида за то, что ты так сходу с ней расстался. Похоже, она дала тебе испытательный срок, если конечно, не послала прямиком в исправительную колонию. Так вот и сказала это всем своим видом.

– Но я ж не обещал ей золотые горы. К тому же, как будто у меня оставался выбор! Вы, девчата, буквально прикипели одна к другой. Все три. Кстати, как они ладят? Тото и твоя тётушка?

– Лучше не бывает! Тото по собственному почину приносит Сильве очки и пульт, а у тётки теперь есть кому сливать свою бесконечную болтовню, да ещё и находить поддержку! Где надо, Тото умеет вставить вежливый коммент, прискуливает типа «да не может быть!» или «ох! какой подлец он оказался!» Так что, тётя в ней души не чает, и у них полнейшее взаимопонимание.

– Это хорошо. Сказать по правде, мне не хотелось держать её в муравейнике, где я поселился. Вся та малышня на переходах вдоль этажей, галдят, носятся не глядя под ноги.

– Пустые отговорки! Детишки б в ней души не чаяли, да никому и в голову не придёт обидеть такую мимяшку!.

– Согласен, но мне неохота хоть чем-то выделяться. «Мистер с собачкой» и всё такое. Нет уж, воздержусь, лучше оставаться неприметным, таким же как все. А и к тому же я не выношу ответственности перед кем-то кроме самого себя. А если подведу? Не оправдаю ожиданий? Себя всегда можно уговорить и как-то оправдаться, но разочаровывать человека? Или подвергать риску? Нет, это не по мне. Кстати, в Тото больше человечности, чем у большинства знакомых мне людей.

– Очень похоже на тебя – приберечь самый весомый аргумент под занавес. Но жизнь чересчур непредсказуема, чтобы раскладывать её по полочкам. Принимая решение, ты забыл спросить Тото согласна ли она на это. Ладно, теперь уж слишком поздно – у Сильвы ты Тото уже не выпросишь обратно, ни за что. Расслабься, ответственность тебе не угрожает. Ни с какого боку.

Вит украдкой взглянул на Лию, направо от него вдоль скамейки. Мог бы и не осторожничать – она говорила не отрывая взгляд от малышонка, что гнался за слишком большим и чересчур ярким мячом, что катился по дорожке – пара беглецов рванувших прочь от дамы с коляской.

Она миновала пару на скамье не замечая их, ей не до них – вся поглощена переживанием за каждый шаг малыша, не слишком ещё твёрдо освоившего прямохождение, который то схватывал, то опять ронял увёртливого непоседу – мяч.

Мимо прошла она пары лиц, таких же как все, не видя их, притихших в тон безмятежному свободному деньку в общедоступном месте.

Любовники? Что нет, то нет. Ни одна из четырёх рук не протянута притронуться и застолбить владение сидящим в пределах досягаемости сокровищем. Супружеская пара? И близко нет! Сообща, стреноженные узами брака наслаждаются природой только лишь на заднем дворе, своём или другой счастливой супружеской пары, в заранее условленный день, для шашлычков, с позволения метеопрогноза.

Скорее всего, они – друзья, может, сестра с братом или партнёры по бизнесу, вот эта пара на скамье, мимо которых прошла дама с коляской, не замечая…

Виту нравилось её лицо – спокойное, как этот тёплый и слегка задумчивый день, не сомневающийся в своей красоте для всех способных чувствовать и понимать. Да, оно красиво, безусловно, её лицо с матовой кожей в мягкой прозрачной тени от волос слегка осветлённых лучами солнца уходящего за спинку их скамьи.

Он не спеша наслаждался, чисто эстетически, к чему примешивалось ещё и чувство благодарности к натурщице для полотна, которое ему не суждено написать. Но как оно прекрасно!

Он знал, что он должник её. Должник на всю жизнь. В сущности, самой даже жизнью он обязан ей! Именно ею спасена она (жизнь несостоявшегося художника), и она (натурщица) знала об этом не хуже, чем и он. Вместе с тем, нажима с её стороны на тему погашения задолженности он не ощущал, что и подталкивало его к чувству благодарности за дружеское понимание выраженное столь неощутимо. За этот лёгкий флёр утончённо интеллигентной неосязаемости… Нет, кистью всего этого не передать…

Тем более, что, во-1-х, Виту требовалось прикинуть хер к носу на тему кто конкретно вышел охотиться на него и с какого ху… простите мой Французский…

В общем, его ещё не осенило и оставалось только ждать…

*** * ***

Жилище, которое он подыскал себе, претензиями не блистало зато и не вспарывало карман. Кухня и комната на третьем этаже чего-то смахивающего на мотель обрешечённый перилами лестниц снаружи, в стиле Центра Жоржа Помпиду, с элементарными удобствами.

Одна из его криптозаначек оказалась взломанной. Самая первая, с которой он когда-то начинал, для пробы. Доступ заблокирован, а когда он пробурил новый (довольно хлипкий) пароль ноутбуком из ближайшего магазина подержанной херни—да, он тосковал по своему ПК, но тарганить подобный антиквариат для обустройства его места жительства сделало б его ещё заметней, чем выгуливание Тото—и в файле README.md он ознакомился с творчеством заносчивого хакера “Fuck you, sucker!” заглавными буквами.

Вит ответил понимающим пожатием своих плеч. Да, братан, такова жизнь в мире куда нас угораздило. Сегодня ты на коне, поднакопи сумму покруглее к тому дню, когда я поинтересуюсь как у тебя делишки. Состричь твоё руно.

Пока что он воздержался трогать отслеженного долбодона (ухх! да ты крут! про VPN знаешь, да? обожаю наивную невинность губошлёпов).

Да, он отложил аудит состояния финансов наглеца, по причине своей зависимости, которую продолжал считать просто забавой, хотя уделял ей слишком много времени. Чересчур для невинного хобби.

Трезво подходя, дружеский подарочек Лекса обернулся Троянским Конём (тем, что изобрёл Одиссей, а не парнишки в лабораториях Касперского на заре компьютерной вирусологии). И Вит в натуре подсел прослеживать мысли посторонних – забавные, тупые, мерзкие, патетичные—всякой твари по паре и, более того, любой национальной принадлежности, от охотника на рыбу в сельве Амазонии до бухгалтера в Шанхайском банке—он мог читать их мысли благодаря переводчику встроенному нынче в программное обеспечение любой платформы, через который проходили первым делом, в сыром виде, выуженные из ноосферы данные. Причём, перевод шёл глубинный, превосходя чисто лингвистический уровень как живых языков, так и давно вымерших.

Вымерших Вит не знал, и никогда не сопереживал некрофилам, однако трудно вообразить современного мыслителя на тему нового налога Казначейства Фараона для войны против ёбаных Ассирийцев. (Извините мой Французский, но так стояло в транскрипт-файле).

Порой их отличала досадная разрозненность, они не валили сплошняком, связно. Нет, мысли приходилось выпутывать из узлов и переплетённостей с обрывистыми фрагментами всякого чего-попало, что дожидалось Вита, чтобы упорядочил и сложил в более менее осмысленную картину, для воссоздания которой требовался его склад ума – отсюда и зависимость…

Однако в данный момент Вит тащился не от этого, а от приятного дня и симпатичной девушки на скамейке у него под боком… Почувствовав его взгляд, она подняла голову – глаза в глаза. Блин! Из них и вправду получилась бы неплохая команда.

– Вчера, – сказала Лия, – я видела твоего друга в лифте. Ну, от кого я узнала как тебя зовут. Он меня не знает. Вышел на твоём этаже. Я слышала со своей площадки, как новые жильцы ему объясняли, что про тебя ни сном ни духом…

В неизбывный пазл для Вита добавился ещё один кусочек.

– Спасибо, Лия, – сказал он, – тебе цены нет, ты – бесценное сокровище.

Рука его потянулась нежно пожать её плечо. Вит ошарашился! Он и в уме не держал таких движений! Его рука действовала самопроизвольно, без предупреждения о своих намерениях!

Такое несоблюдение субординации тыкнуло Вита носом в новый пазл…

На глазах плодятся!.

* * *

14

…эх! не сподобил меня Господь, не благословил отпрыском мужского пола от чресл моих! не дал наследника для моих дум прерывистых и неспокойных… уж я бы не жалея сил взрастил его совершеннейшим образцом бесстрашия и безупречности…

увы мне! дом больше смахивает на птичий двор: куд-куд-кудахчут, хохочут или же скандалят одна с другой, то по отдельности, то все разом, начиная с почтеннейшей матроны, Доньи Каталины, бесплодной как иссушённые холмы и долы наших мест, с которой столько лет уже влачу наше совместное ярмо супружества… да и моя сестрица, закоренелая вдова, кладезь непререкаемой морали, с длинным языком поднаторелым в перебранках ничем не лучше… а даже и она, моя любимица, моя опора и утешение в пору иссякновения сил и увядания моих способностей, дитя единственное, сладчайший плод, дар бесплатный от сочной белокурой стервы в Лиссабоне, военный мой трофей в память о подвигах славного похода, что обратил весь Полуостров, без остатка, в единую державу…

…исход заранее был ясен всем, Португальцы лишь изображали военное противоборство, сопротивлялись с той же податливою вялостью, что и потаскушка распластанная деревенским увальнем на сеновале: «Не замай, придурок! Нет! Ни за что! Пока не задеру юбку и не думай даже!»

…их неохота биться за свою свободу дала нам беспрепятственно войти в столицу их, где и разгорелось пылание страстей нашей интрижки. ах! она была хороша! моя Прекрасная Дама – горячая сучка Лиссабонская! да и ума не занимать ей, по истечении природных сроков нашла меня, гружёная ручною кладью – корзинка и младенчик в ней, моя дочь не по закону, но дар всемилостивейшей Природы, Донна Изабель… да, в воскресенье, на день св. Троицы, исполнится моей дщери двадцать лет… а повзрослела как! запросто переорёт любую в этом их бедламе, даже и свою служанку, пронзительно визгливую Марию…

…ну как, скажи на милость, если вообще вообразимо, с моим более чем скромным достатком в текущий, рискованный как никогда момент за всю историю со дня Творения Мира, можно содержать настолько чокнутую птицеферму?

…хотя и то сказать, как перед Богом, женским рукомеслом владеют досконально, порою только лишь искусность их владения иглой не позволяет голоду переступить порог этого дома… с утра до поздней ночи шьют, когда, соизволением Провидения, вдруг появляется заказчик…

…а повзрослев он стал бы настоящим храбрецом, бравым мужчиной, с моими наставлениям и поучающим примером, мой незачатый сын… помни, мой мальчик! только две из всех достойных нас профессий превосходят всякий, какой ни взять из земных путей, своею рыцарской природой… наипервейшая, своей необходимостью, профессия есть – Воин… солдат, чья истинная цель не в победе, а в принесении мира людям… Воин-солдат, что платит за мир кровью своих ран, утраченными конечностями, возможно даже жизнью… мир дарить людям – в этом его долг, цель его рыцарского подвига… превозмогая все труды, лишения, преграды встающие на пути ратном…

…вторым идёт Учёный… благодаря ему ширится свет просвещенья, он раздвигает обозримые пределы знаний, приносит прежде небывалые удобства в жизнь людей, изыскивает новые возможности владения материальным миром и вкладывает в руки человека могущество, которое тот даже постичь не в силах… а Учёный, не унимаясь, продолжает свои труды, за кои сам же платит бессонными ночами, нерегулярностью приёма пищи, покуда не преставится на своём пути влекомый тягой к абсолютному познанию…

Воин и Учёный, вот истинные два характера, что отдают себя, радея за род людской… у каждого из ни кодекс чести высок и благороден, чему не стоит удивляться, ведь любой Испанец прямой потомок не одного, так следующего в ряду прославленнейших рыцарей, будь то разносчик розничных товаров или бродячий брадобрей-цирюльник – всяк откопает предка героя Реконкисты ни в том, так уж в соседнем корне своего фамильно-генеалогического древа, а может и поглубже, и выведет свой род от повара при непоседливом дворе Карла Великого…

…в наше время, заветов рыцарских заметно поубавилось, осталось только два из бывших прежде и ты легко запомнишь их, сын мой: будь слугой Господа, во-первых, и верно Королю служи… раз-два и хватит, коротко и просто… даже если высокий трон трёт задница тупицы, всосавшись безотрывнее чем банка, которую приложил лекарь на бок простуженного бедолаги… (польза сосания посредством банок иль пиявок была известна ещё Цельсу с Парацельсом)… подобно мне не нарушай присяги, служил же я старому пердуну Филиппу, тупейшему ублюдку… служи, но помни очерёдность заповедей – угодное Богу превыше указов смертного любого титула и чина…

…ах! до чего великолепный план обдумал я в плену! не только захватили бы мы крепость, что охраняла порт и вице-короля, пашу Гасана, мы бы отвоевали половину земель Мавританских… уж это вне сомнений, при таком числе рабов-Христиан и Христиан-военнопленных средь городского населения… на всё про всё понадобилась бы лишь ночь потемней – подойти к берегу и тайком сгрузить оружие в пещеру среди скал укромного залива, а с рассветом исполненье плана внушённого мне Божьим Провидением осталось бы на нас – пленниках… петицию я посылал Филлипу с детальным изложением манёвра, через Христианина выкупленного монахами Редемптористами… но не пришло ответа ни одним из всех предложенных мною способов подать знак, условиться о дате…

…пять лет в узилище и пять попыток бегства… дважды, неиствуя от злобы, вице-король отдавал приказ набросить мне петлю на шею… с пеной на губах изрыгал паша хулу, угрозы и проклятья, задыхался в исступлении… но жив я до сих пор… что его остановило? конечно же, Господнее соизволенье, а также моё презрительное равнодушие, готовность принять любую судьбу… три года из пяти пришлось мне провести закованным в железо, влача повсюду за собою цепи прежде, чем монахи привезли 1000 дукатов, которые паша назначил ценой за моё освобождение… ещё четыре года потребовалось, чтобы вернуть долги добрым людям вносившим долю в складчину, чтоб выкупить меня… но никогда я не расставался с верою в свою удачу, и если уж не в этот раз, то в следующий – сбегу!

…всё потому что я был баловнем судьбы, таким уж уродился, несомненно, и в годину тяжких испытаний верил – правда лишь то, что правда, она внутри тебя, внутри любого каждого, она известна даже сеющему кривду, живи по правде, а там уж – будь что будет, с тобою Бог, Ему видней…

…любое испытание, что преграждает путь по воле неблагоприятных звёзд, лишь слаще делает для нас грядущее избавление…

счастлив ли я? да! ещё как! ибо мне издавна известно чем обретает счастье человек… его не даст тебе ни злато, ни блеск самоцветов… тёмное вино, белый сыр, мягкая краюха хлеба, пузырёк чернил в компании с пером гусиным и, конечно, пара листов бумаги – не слишком-то обременительная ноша? да прихвати ещё гитару и – ты в полном снаряжении, чтоб выйти за каждодневной долей счастья… выходи с рассветом к раскидистому древу среди просторов скудных полей и холмов Ла Манчи и там, под сенью шелестящих листьев, следи за ростом и мерным угасанием ещё одного счастливого дня своей жизни…

…нет никогда меня не покидала моя удача, в любую пору жизни несла на самом гребне потока своей благосклонности… юный отрок, с едва пробившимся пушком под носом и на щеках, увлёкся я писанием стихов, что удостаивались похвалы друзей моих, а также и наставников в университете…в котором же из тех, куда захаживал я вольным слушателем? где тогда мы жили? в Алкале или Саламанке? впрочем, неважно… семья переезжала слишком часто, всегда в бегах… отец мой, Господь помилуй его душу, лёгкую имел руку для приложения пиявок, и искушён был в искусстве придания красы мужчинам посредством гладкого бритья их облика для избавленья от щетины, две добродетели, что держали его на плаву в нелёгкой жизни постоянного беглеца от кредиторов, бедный папа.

…во всяком случае, не более, чем пустое виршеплётство, те опусы незрелые мои, ничем не лучше чепухи, что нынче кропают пресловутые лауреаты под аплодисменты их друзей и менторов… в чём-то мы, люди, остаёмся неисправимы, век от века…

…не меньше года пришлось топтать мне плохо мощёные улицы Неаполя и Вечного Града, на службе кардиналу Аквавива, после того, как без лишних сборов пришлось мне спешно покидать Мадрид из-за ненужной и случайной той дуэли… прежде, чем пробил мой звёздный час, который совпал с часом решавшим судьбу всего Христианства – Порта поднялась поработить Европу и сделать её своей вотчиной.

…я вступил в ряды Священной Лиги и, благодаря своей удаче, не преминул участвовать в морской битве, где брошена была на чашу весов участь всего мира… две с половиной сотни наших кораблей, несли 26 000 воинов на своих палубах, в то ясное октябрьское утром, когда был обнаружен супостат в проливе Лепанто… количественно, флот Султана превосходил наш, и намного, но битва оставалась неизбежной и мы сближались…

меня же с раннего утра трясла жестокая горячка… капитан Маркесы, под чьим командованием служил я рядовым, мне строго приказал отправляться в каюту на нижней палубе, однако просьбы неотвязные мои его смягчили, он предпочёл избавить слух от моих нескончаемых просьб, мольбы и уговоров и, в сердцах, меня назначил он предводителем фелюки с командой из двенадцати матросов… как же мне благодарить тебя, Фортуна?

…то был славный день. пушки сходящихся кораблей ревели над морской пучиной, пороховой дым, клубясь, вздымался в небесную лазурь, соперничая своей белизною с пеною на гребнях волн гонимых ветром, не раз менявшим направление в тот день… мои люди, опытные в морском деле, гребли не жалея сил… мы первыми подошли к флагману их левой эскадры и врезались галере в борт, прорвав частокол вёсел возъятых над водой.

из нашей крохотной фелюки взвились две штурмовые лесенки с железными крюками на вершках – вкогтились в брусья фальшборта громады у нас над головой… и – ринулись мы! вперёд! на абордаж! дюжина неукротимых под моей командой!

…понадобится десятка два Гомеров, чтоб описать дальнейшее – рёв бурлящей стычки, звон мечей, всю смертоносную неразбериху… два выстрела из аркебуз мне в грудь я даже не заметил, хоть пули и пробили панцирь… весь мир вертелся на острии моего меча… шальное пушечное ядро лишило всякой силы левую руку, но, в упоеньи боем, рвался я вперёд – срубить царственный штандарт Египта над их кораблём… флаг пал, покрывая бег волны, экипаж флагмана вскричали, что сдаются, пятьсот из их команды, что пали в ходе битвы, безмолвствовали на палубах галеры…

…когда великий день сменялся подступившей ночью, весь победоносный флот Священной Лиги знал уже – победу обеспечили: мудрость генералиссимуса и храбрость 23-летнего солдата… та пара пулевых ранений в грудь кровили ещё года два, левая рука обвисла плетью от плеча на всю оставшуюся жизнь, словно усохшая лоза… прости-прощай, гитара!.

…да, я был тогда слишком горд, чересчур молод и так далёк от понимания, что любая битва, в которую вступаешь, закончится твоим разгромом, неизбежно, ибо иного исхода не дано … Время, Угрюмый Судья в поединке, неотменимо позаботится о поражении тебя…

…так что же остаётся мне теперь? помимо счастья в солнечные дни?

Ха! вот тут то и приходит главное богатство, какое только можно ждать от жизни человеку – свобода! ничто и никогда не сравниться с чувством, что ты – свободен!

…так и живу я – свободным и счастливым… и более того! как самообучающийся учёный, я заполняю дни свои наукой и скоро уже испытаю всем естеством своим ту абсолютную свободу, что дарит всякому доброжелательный сеньор Смерть… кто же ещё способен принести более высокую степень свободы? ты освобождаешься от своих долгов, болезней, изношенного тела в мешке обвисшей кожи… всё это оставляешь позади, а также – голод, войны, страх смерти.

…всё позади… свобода и отдохновение – не в этом ли наисладчайший из даров жизни?.