Без правил

ГЛАВА 9

Гневный звонок сверху застал Молодницкого врасплох. Юрий Олегович конечно ожидал, что его не будут хвалить за провал нашей сборной по боксу на только что прошедшем чемпионате Европы, но не думал, что всё произойдёт так быстро; без предварительного уведомления и обычного разбора полётов, который всегда проходил с тщательным поиском ответов на вечные русские вопросы: кто виноват и что делать.

Судя по жёсткому голосу замминистра, на этот раз виноватого нашли быстро, каковым оказался именно он – Юрий Олегович Молодницкий.

– Вы меня внимательно слушаете, Юрий Олегович? – в который раз повторял зам «самого». – Вы делаете выводы?

Юрий Олегович выводы делал. Стоя едва ли не по стойке смирно, он, покрывшись липким, неприятным потом, плотно прижимал мобильник к уху, так чтобы сидящий в его кабинете гость не слышал разговора, и пытался оправдаться за неудачу боксёров.

– Андрей Андреевич, вы прекрасно знаете сколько денег идёт из бюджета на развития спорта в нашей стране. С такими средствами просто невозможно…

– С такими средствами говоришь? А не на эти ли самые средства построен твой особняк на Рублёвском шоссе? – в гневе зам главного часто переходил на ты. – Не туда ли ушли народные средства?

– Что вы, что вы, Андрей Андреевич. Я вас прекрасно понял и сделал выводы. К следующему чемпионату…

– К следующему чемпионату, тебя, дорогой Юрий Олегович, может уже и не быть в министерстве. Делай что хочешь, как можешь выкручивайся, но на Мировом первенстве наша команда боксёров должна, нет, просто обязана, занять если не первое, то хотя бы призовое место.

– Я понял, Андрей Андреевич.

– Понял? Так вот пойми, уважаемый Юрий Олегович, что наши боксёры всегда были лучшими в мире. Советская школа бокса всегда была передовой, и я не позволю её разваливать таким людям как ты. Или даёте результат, или… Мы будем делать выводы.

В трубке воцарилась тишина и Молодницкий обессилено плюхнулся в кресло. Убрав во внутренний карман мобильный, – зам министра всегда, когда был недоволен работой подчинённых, звонил на их личные сотовые телефоны, – Юрий Олегович лишь сейчас заметил выжидающе смотрящего Измайлова.

– Проблемы, Юрий Олегович? – поинтересовался Измайлов.

Молодницкий, не ответив, нервно ослабил узел галстука и, подойдя к окну, приоткрыл створки. В кабинет тотчас ворвался гул московских улиц, шум бесконечного потока проезжающих автомобилей, едва различимые с седьмого этажа людские голоса. Юрий Олегович, раздражённо достал из кармана пачку Мальборо и, лишь закурив, сделав несколько глубоких затяжек, немного успокоился.

Про проблемы Измайлов, а если быть более конкретным – «Кащей», именно так именовался в среде своих сидевший в кабинете гость, – попал в самую точку. Проблемы у Молодницкого были и ещё какие. Всё началось не сейчас, не на этом злосчастном чемпионате, где наша команда не заняла даже призовых мест, всё началось ещё тогда два года назад, когда в министерство пришёл Юкишев, первый зам министра. Тот самый, что только что разговаривал с Молодницким по телефону. Юрия Олеговича он сразу невзлюбил, это было заметно невооружённым взглядом по множеству бестолковых придирок, по требованию того, чего нельзя выполнить в принципе. Молодницкий уже тогда понял, что его хотят выжить. Из достоверных источников он знал, что зять Юкишева рвётся на его место, поэтому не удивлялся нападкам зам министра: в каждом деле надо искать чей-то корыстный интерес. Но Молодницкого не так-то легко было «съесть», он был тёртый калач, видавший всё и вся. И связи у него имелись на самом «верху», и вес в министерстве он имел – как никак бывший чемпион России по боксу… Будь он неладен, этот бокс. С бокса всё и началось, после того, как Молодницкого, – не без подачи Юкишева, – назначили ответственным за этот вид спорта. А назначив, стали требовать результаты, которые как назло не шли. Чего только Молодницкий не делал, желая удержаться на плаву, но результаты упорно не хотели радовать вышестоящее руководство. И ранее непотопляемый Молодницкий с каждым днём стал чувствовать себя всё неуверенней; коллеги за спиной стали перешёптываться, бросая косые взгляды – верный признак надвигающейся беды. Юрий Олегович чувствовал: надо срочно что-то предпринимать, ведь, если его попросят из министерства – о сытой столичной жизни придётся забыть. Придётся уехать в провинциальный Ижевск; с карьерой будет покончено раз и навсегда, – если только можно будет назвать должность директора какой-нибудь ДЮСШ, продолжением карьерного роста.

– Проблемы, Константин Андреевич? – нервно выбросив в окно недокуренную сигарету, переспросил Молодницкий, – никаких проблем. Разве это проблемы, когда тебя грозит уволить?

– Юкишев звонил? – спросил Кащей, выказывая информированность по данному вопросу.

– Он, – безвольно махнул рукой Молодницкий и, пройдя к своему креслу, мешком плюхнулся в мягкую кожу. Разговор с начальством выбил спортивного чиновника из колеи, и он неожиданно для себя, отбросил обычную сдержанность, и с горечью в словах выдал. – Давно уже на меня старый пень нож точит, зятя своего в моё кресло метит.

– Даже так? – удивился Измайлов. – А говорили, он сверхчестный, этот новый первый зам.

– Честный как же… До тех пока дело не касается его лично. А так, я тебе, Константин Андреевич, многое мог бы рассказать о его честности.

– А ты не мне, ты кому следует шепни.

– Шепнуть? Бесполезно это, доказательств никаких нет. К тому же, я и сам не без греха. Вот если бы…

– Что если бы?

– Если бы улучшить показатели наших боксёров, тогда другое дело; никакого компромата не потребуется – кресло уж точно за мной останется. А под Юкишевым, наоборот, земля сразу бы неровно заходила – не так уж он прочно сидит в первых замах, как думает. Многие только и ждут повода, чтобы спровадить этого сверхчестного на пенсию. А там глядишь, на его место и кандидатура подходящая, в моём лице, найдётся. Только эта мечта слишком невероятна, чтобы стать реальностью.

– Почему?

– Слышал, наверное, как наша сборная по боксу выступила?

– Смотрел по телевизору все бои, сердце кровью обливалось.

– Чего тогда спрашиваешь, – горестно отмахнулся Молодницкий и, обхватив голову руками, добавил. – Чую, конец мне, Костя, приходит.

– Ты это, Юра, брось про конец, – отозвался на истерическую реплику Кащей, знавший Молодницкого ещё с тех давних пор, когда тот первый раз выиграл чемпионат России. – Из любого положения, даже самого безвыходного всегда есть выход.

– Выход? Ты шутишь? До Мирового чемпионата осталось меньше года, и если команда и там проиграет, то меня вышвырнут из этого кресла.

– Никаких шуток, Юрий Олегович, есть один способ улучшить показатели сборной, даже за такой короткий срок.

– И что за способ?

– Измайлов ненадолго замолчал, словно раздумывая рассказать о таком способе или нет. Наконец, решившись, выдал.

– Мне тут на днях продемонстрировали некий препарат, улучшающий показатели спортсменов…

– Допинг что ли? – недовольно перебил собеседника Молодницкий. – Ты же знаешь, как у нас с допингами строго.

– Не допинг, по крайней мере, ни один допинг-контроль его не определит. Этот секретный препарат, разработанный в одном из закрытых НИИ для нужд оборонки, позволяет на короткий срок намного увеличить физическую силу человека, а также его выносливость.

– Его что для военных создавали?

– Да, но этот препарат, никому не известен, в том числе и в армии. Всё находится на стадии научных исследований.

– А результаты есть?

– Результаты просто поразительные; недавно я сам смог в этом убедиться.

– Говоришь допинг-контроль его не определяет?

– Не определяет, это точно. Я сам в этой химии слабо разбираюсь, но научная крыса, что изобрела такое «лекарство» говорил, что оно работает по совершенно новому принципу и его действие абсолютно безвредно для организма. Короче, скушал таблетку, стал на полчаса силачом, а потом и в ус не дуешь. И никаких побочных эффектов.

– Чудеса, – протянул Молодницкий.

– Чудеса науки, – уточнил следом за ним Кащей. Потом как бы невзначай добавил. – Так что заинтересовал тебя, Юрий Олегович, этот препарат?

– Заинтересовал. Только сколько это будет стоить?

– Сразу скажу, немало. Но денег я, думаю, ты, Юрий Олегович, найдёшь. Ты же у нас не из бедных.

– Да и ты, Константин Андреевич, в нищих не числишься.

– Вот и славно, вместе и насобираем нужную сумму.

– Деньги найдём, не беспокойся. Ты главное достань этот препарат, хотелось бы посмотреть на него в действии.

– Без проблем. Со дня на день должны доставить пробную партию, а у меня как раз Бои без Правил намечаются. Так что, Юрий Олегович, приглашаю; увидишь всё своими глазами.

– Договорились. И если всё окажется так, как ты говоришь; век не забуду твою помощь. Долг, как известно, платежом красен.

ГЛАВА 10

Утро следующего дня принесло Доброву если не выздоровление, то по крайней мере вполне сносное состояние здоровья. Голова перестала кружиться, нога уже не отдавалась болью при каждом движении. И если бегать Иван пока бы не рискнул, то ходить был вполне в состоянии.

Проснувшись, он увидел, что находится в комнате один, Катя куда-то вышла. Судя по яркому солнцу, пробивающемуся сквозь неплотно прикрытые шторы, времени было уже немало и Иван, поднявшись с дивана, торопливо оделся. Пересекая искрящиеся пылинками лучи света, он прошёл на кухню, но хозяйки квартиры не оказалось и там. Не найдя Катю и ванной, а также не обнаружив записки, которую могла оставить новая знакомая, Добров вернулся в комнату.

Гадая куда подевалась хозяйка квартиры, Иван вспомнил, что сегодня суббота, а, следовательно, на работу Катя уйти не должна; наверняка она вышла ненадолго, вполне возможно в магазин за продуктами. Да и мало ли какие дела могли быть с утра у молодой, красивой девушки, о жизни которой Добров ничего не знал.

Желая восполнить этот пробел, Иван быстро осмотрелся в поисках предметов, характеризующих их хозяйку. Осмотревшись, он с удивлением сообразил, что необдуманно зачислил Катю в школьную учителку, начитанную, но с мизерной зарплатой, влачащую полуголодное существование. Глядя на дорогой, неприлично больших размеров телевизор, он вспомнил, что его новая знакомая ко всему прочему управляет тоже довольно дорогой, и явно не одолженной у подруги машиной. Продолжив осмотр, Иван обратил внимание на мелочи, на которые вначале не обратил внимания. Например, на мебель хоть и простую с виду, но явно дорогую, а также на приютившийся в углу компьютер. Отделка квартиры была под стать интерьеру, в стиле «евроремонта». Мерно работающий кондиционер, приютивший за окном довершал картину жилища «бедной российской учительницы».

«М-да, с учителкой я немного погорячился», – подумал Добров и внезапно увидел фотографию Алины. Это было так неожиданно, что Иван вначале не поверил своим глазам, увидев Переслегину на фото в красивой рамке на стене. Таких совпадений просто не могло быть, поэтому Иван, не веря собственным глазам, поднялся с дивана и, взяв в руки озадачившую его фотографию, подошёл к окну.

Он втайне надеялся, что всё же обознался, что стоит ему откинуть штору и окунуть кусочек бумаги с таким знакомым лицом в поток солнечного света, как наваждение спадёт. Но наваждение не исчезло; не было никаких сомнений, что это была именно его Алина. Судя по всему, фото было сделано достаточно давно, – лет шесть-семь назад: Алина на нём выглядела просто великолепно. Стоя по колено в морской воде, в ярком, аккуратном купальнике, она приветливо смотрела со снимка. Доброва словно окатило шелестом морских волн, криком беспокойных чаек, суетящихся в синеве неба и знойным пляжным солнцем.

Иван никогда не верил в совпадения, и сейчас, глядя на взволновавший его кусочек бумаги, не мог отделаться от мысли, что его встреча с Катей не была такой уж случайной. «Не бывает случайностей, бывают лишь непонятые закономерности», – вспомнил Иван изречение какого философа и, повинуясь наитию, посмотрел в окно, бросив взгляд на хорошо просматривающийся с его места вход в подъезд.

Добров увидел стоявшую у самого дома машину, силуэт которой ему показался подозрительно знакомым. Как показался знакомым и человек, удалявшийся быстрым шагом от этой машины. Незнакомец, подходя к подъезду, натянул лыжную вязаную шапочку, казавшуюся нелепой, смешной в это жаркое летнее утро.

Доброву наоборот стало вовсе не смешно; точно такую же лыжную шапочку он уже видел совсем недавно при обстоятельствах, вовсе не вызывающих смех.

В экстремальных ситуациях Иван всегда действовал быстро, чётко, без лишней суеты. Прихватив сумку, он двинулся к выходной двери: что-то подсказывало ему – гость в лыжной маске пожаловал по его душу.

Выскочив на лестничную площадку, и осторожно, чтобы не дай Бог не хлопнуть, затворив дверь, Добрыня услышал звук грохнувшей внизу подъездной двери и не раздумывая, в несколько прыжков поднялся на следующий этаж где и замер, прислушиваясь к звукам, доносящимся снизу.

С третьего этажа послышался звук шагов, затем чуть слышное бряцанье ключей. Стараясь неосторожным движением не выдать своего присутствия, Иван спустился на несколько ступенек вниз и сквозь решётку перил увидел спину незнакомца. Добров не ошибся, незваный гость, тот самый, что убил человека в кафе в той же самой нелепой чёрной маске стоял у дверей Катиной квартиры. В этот момент он как раз открыл дверь, вынув из-за пазухи чёрной куртки-ветровки, – также совершенно нелепой в эту летнюю пору, – пистолет с длинным стволом-глушителем.

Не дожидаясь пока незнакомец обнаружит его присутствие, Добров поднялся обратно на площадку четвёртого этажа. Он надеялся дождаться, когда убийца зайдёт внутрь квартиры, чтобы проскочить в этот момент на улицу, но, вернувшись на площадку четвёртого этажа, внезапно столкнулся с вышедшей из квартиры старушкой.

– Здрасте, – не зная, что сказать, выпалил Иван, подозрительно смотрящей на него бабуле.

– Здравствуй, коли не шутишь, – строго сказала старушка и тут же поинтересовалась. – В гости к кому-то пришёл?

– Да, в гости, только не застал. К девушке знакомой, она живёт этажом ниже, прямо под вами.

– К Катьке Гордеевой, что ли?

– Да, к ней, – быстро согласился Иван, вполуха прислушиваясь к звукам снизу; незнакомец мог вот-вот выйти из квартиры.

– Так Катька ж, в магазин побёгла. Я в окно углядела: она из дома выскочила.

– В магазин?

– А куда же ещё? – удивилась нелепому вопросу бабуля, видимо хорошо знакомая со стилем жизни молодой соседки. – Пешком побёгла, не на машине, выходит, точно в магазин. Ежели бы куда дальше – обязательно бы на машине покатила.

– Понятно, – протянул Иван, совсем уже собираясь расстаться со словоохотливой старушкой, но, услышав снизу щелчок дверного замка, насторожился; сейчас делать этого не стоило.

– Выходит, ты знакомец Катькин. Чего тогда стоишь? Такому парубку как ты негоже в дверях стоить. Заходь ко мне, подождёшь свою Катьку, у меня из окна кухони хорошо двор видать. Враз заметишь, когда Катька домой побёгнет.

Собственно, у Ивана не было выбора; припомнив о пистолете с глушителем незваного визитёра, он без раздумий последовал приглашению бабули. Пройдя на «кухоню» бабули Добров, устроился у окна, наблюдая за двором и ожидая, когда человек в маске покинет дом. Не забывая пить квас, очень кстати предложенный бабушкой, – которую как оказалось зовут бабой Верой, – Добров вполуха слушал болтовню Катиной соседки и размышлял о превратностях собственной судьбы.

Казалось бы, чего проще – доехать до Сочи и как следует отдохнуть на всероссийском курорте. Так нет же, – вечно ему, Доброву не везёт, – получай вместо заслуженного отдыха странное убийство в кафе и киллеров, выползающих из шкафа. Иван понимал, что в любой ситуации человек всегда виноват только сам. Вёл бы он себя поумней, не лез бы куда ни следует, не встречался бы с бывшими и вновь приобретёнными пассиями и всё было бы хорошо. Стоило лишь дождаться вечера, сесть на поезд вовремя, и загорал бы он сейчас на Сочинском пляже, вместо того чтобы прятаться от киллера в квартире бабы Веры.

Но думая так, Иван прекрасно понимал, что если бы да кабы в его случае скорее всего не сработало. Видно так уж уготовано ему судьбой вечно встревать в переделки, хоть и мало его касающиеся, но выматывающие по полной программе. Но Добров также знал, что, раз встряв не в своё дело, он ни за что не отступится и доведёт это ставшее своим дело до конца. Каким бы неприятным оно ни было.

– Ты пей, пей квас, Ванюша, – уговаривала гостя словоохотливая старушка, успевшая узнать, как зовут Катькиного ухажёра и наливавшая очередную кружку традиционно русского напитка, оказавшегося на удивление Доброго почему-то белого цвета. – Да, квас это, квас, ты не смотри что он белесый, здеся на Кубани, такой квас ставят.

– Да, у нас в Нижнем квас другого цвета, – согласился Иван, опорожнив кружку холодного напитка, – хотя по вкусу и не отличишь.

– А ты, с Катькой ознакомился? – неожиданно выдала бабуся, видимо давно мучивший её вопрос. Заметив смущение Ивана, добавила. – Катька она же скрытная, ничего лучшей соседке не кажет. Какого парубка приворожила и всё молчком.

– Да, мы недавно познакомились.

– Недавнича? Видно очень ты ей приглянулся Ванюша ежели Катька тебя в гости пригласила. Три года она у меня в соседках живёт и ни единого разу я не видела, как к ей харари бёгали.

– Так уж и не бегают? – насмешливо переспросил Иван, почему-то припомнив визитёра с пистолетом.

– Ни единого. Я из своей кухони всё вижу, кажный ейний шаг. Катька у нас девка учёная, книг одних в ейной квартире пять шкафов стоит. Парнями не интересуется. А вот тебя, надо ж, пригласила.

Иван хотел ответить бабуле, но в этот момент заметил, как убийца выскользнул из подъезда и, сняв на ходу маску, двинулся к машине. Дождавшись пока он уедет, Иван, подхватив сумку, поднялся и, поблагодарив за вкусный квас очень недовольную быстрым уходом гостя бабулю, направился на выход. Бросив напоследок бабе Вере, что пойдёт следом за Катей в магазин, Добров вышел на улицу.

ГЛАВА 11

В то, что произошло Алина поверила лишь добравшись домой. Убийство мужа никак не укладывалось у неё в голове, хотя где-то в глубине души, на каком-то неведомом уровне подсознания она давно была готова к такому повороту. Слишком уж часто в последнее время Петя повторял, что скоро урвёт большой куш и они наконец-то разбогатеют. Вот и урвал.

Всё дело было в Метапромизоле – препарате давно синтезированным в лаборатории Переслегина, но лишь в последнее время получившем практическое применение. Алина была в курсе всех дел мужа, к тому же работала в его лаборатории, немало сил отдав на создание препарата, поэтому прекрасно понимала, что слова Петра о больших деньгах имели под собой основу. Это был действительно уникальный, не имеющий аналогов препарат. Он позволял значительно увеличить выносливость и физическую силу человека. Кроме того, препарат действовал на нервную систему человека, улучшая его реакцию и не было сомнений что в поединке один на один всегда выиграет человек, принявший этот препарат.

Правда лишь на короткий срок, что-то в пределах часа, но этого времени должно было хватить попавшим в экстремальные ситуации людям: спасателям, военным, сотрудникам спецслужб. Действие Метапромизола было абсолютно безвредно для организма, без каких-либо побочных эффектов. Его можно было принимать даже беременным женщинам, если таковым вдруг потребовалось бы значительно увеличить свою физическую силу.

Это был заказ военного ведомства и все разработки по его получению осуществлялись из бюджетных средств. Правда, их поток практически иссяк в последнее время и формально лаборатория прекратила работу над Метапромизолом. Это произошло, как только руководивший группой Переслегин и его непосредственный начальник Родионов поняли, что за чудо-средство им удалось синтезировать. По этой же причине они давно отвадили проверяющих из числа военных, значительно преуменьшив в их глазах значение Метапромизола и официально отодвинув на несколько лет сроки его получения.

Конечно. Родионов, как руководитель института не раз, давая интервью, сообщал прессе о перспективных разработках института, упоминая Метапромизол, но всегда лишь с упреждением на будущее. Мол, в скором времени в стенах его института будет получен чудо-препарат, способный облегчить работу людей экстремальных профессий. Но Родионов под скорым временем давал понять, что это сроки от десяти лет и лишь немногие посвящённые в курс дела, в число которых входила и Алина, знали, что препарат давно получен.

Родионов с Переслегиным не собирались бесконечно водить за нос военных, но и упустить шанс хорошо заработать они не желали. Особенно хотел разбогатеть Переслегин. Если сделавший неплохую карьеру Родионов и так уже был величиной немалой, что у нас, что за Рубежом, то муж Алины к своим пятидесяти всё ещё не добился ничего значительного.

Переслегин всегда мечтал о деньгах, а также о славе, и если про последнюю пока приходилось забыть – его неуёмный начальник не позволял расти способному подчинённому, – то деньги вполне можно было заработать. Причём заработать по-настоящему, а вовсе не те крохи, что давал ему Родионов.

Алина знала, что Переслегин самостоятельно ищет покупателей на пробную партию Метапромизола, сердцем чувствуя, что к ни к чему хорошему это не приведёт. Она не раз отговаривала мужа от этой затеи, говоря, что он играет с огнём, но Пётр лишь отмахивался от страхов жены, отвечая – это единственный шанс в его жизни по-настоящему разбогатеть. Правда при этом Переслегин не раз оговаривался, что люди, с которыми он вышел на контакт очень серьёзные и, если выйдет накладка, ему не избежать проблем.

Слушая болтовню супруга, Алина никогда не думала, что эти проблемы могут именно такими, что произошли в кафе. Понимая – убийство мужа явно заказное, и что оно со стопроцентной вероятностью связано с его профессиональной деятельностью, а ещё конкретнее с Метапромизолом, Алина решила, что и над ней нависла опасность. Она была посвящена во все дела мужа и как никто другой знала, что такое Метапромизол. И если уж из-за него погиб один человек, не было никаких гарантий, что не будет других смертей.

Едва только осознав, что Переслегин мёртв, Алина решила исчезнуть из города. Глядя в мёртвые глаза мужа, новоиспечённая вдова почувствовала ледяной страх смерти и это испугало её по-настоящему: умирать Алина не собиралась, она ещё не пожила своего.

Быстро забежав в квартиру, Переслегина принялась торопливо собираться в дорогу. Страх гнал её в спину, она плохо соображала, что делает, запихивая в две объёмные сумки первые попавшиеся, а вовсе не самые необходимые вещи. Набив поклажу, она достала из серванта деньги, отложенные мужем на отпуск, планируемый провести в Египте.

Они давно уже с мужем собирались на отдых, Алина спала и видела, как загорает на золотистом пляже. Загорать она всегда любила, именно загорать, а не купаться в тёплом, солёном море. Переслегиной нравилось час за часом, день за днём покрываться шоколадным загаром, который очень шёл к её красивому, стройному телу. Она любила лениво лежать на берегу, перелистывать журнал под шум накатывающихся волн и ничего при этом не делать. Алина умела расслабляться, откинув в сторону все заботы и проблемы.

Её муж был в этом отношении прямой противоположностью. Пётр Петрович являл собой пример типичного трудоголика, не знающего, что такое отлынивать на работе и не отдыхающего толком даже в законном отпуске. Переслегин работал всегда: днём, как и положено в институте, вечером, задерживаясь на работе, дома, набивая по ночам научные статьи на прикроватном ноутбуке. Муж Алины отдыхать не любил и совершенно не умел, даже когда понимал, что такая излишняя работоспособность идёт во вред здоровью. Лишь свалившись от очередного гриппа, Переслегин вынужденно уходил от институтских забот; с больным горлом и насморочным носом много не наработаешь.

Алина часто корила мужа за столь пренебрежительно отношение к здоровью, говоря, что так он себя до могилы доведёт, но никогда не думала, что это произойдёт таким образом. Вынув из верхнего ящика письменного стола пачку стодолларовых купюр – неприкосновенный запас и прихватив напоследок коробочку с драгоценностями, Переслегина торопливо покинула ставшее опасным собственное жилище.

Нагрузившись большими сумками Алина вышла на улицу. Навстречу ей почти сразу попалась соседка тётя Аня, не знавшая ещё о произошедшем с Алиной несчастье. Тетя Аня по обыкновению собиралась перекинуться парой-тройкой словечек о чересчур жаркой погоде, о своём вечно недовольном муженьке, о последней серии любимого сериала, но Переслегина прошла мимо, не сказав ни слова.

Пройдя мимо удивлённой соседки и быстро миновав двор, она прошла через арку, соединяющую соседние дома, продвигаясь по направлению к оживлённому проспекту. От страха силы Переслегиной удвоились, а может помогли долгие занятия аэробикой, но беглянка почти не запыхалась, когда спустя несколько минут наконец подняла руку, встав на краю улицы в поисках такси.

Машина остановилась почти сразу же, едва Алина проголосовала. Резко ударили по нервам тормоза и рядом с женщиной встал, как вкопанный чёрный с тонированными стёклами Бумер – любимое авто российской братвы. Алина инстинктивно отшатнулась; ни за какие деньги она бы не села в такую машину, и собралась отойти от греха подольше от опасного «такси».

Не успела Переслегина сделать и пары шагов, как из автомобиля выскочили двое спортивного вида парней. Алина дёрнулась было бежать, бросив от испуга свой багаж, но сделать ей этого не дали. Ближний из парней схватил вдову за волосы и больно дёрнул в сторону автомобиля, другой ударил по голове. Перед глазами Алины всё поплыло, мир перевернулся вверх ногами, и она потеряла сознание.