Рок над Россией. Беседы Сергея Рязанова с персонами национальной рок-культуры

Смелость фантаста

– Расскажите о вашем проекте с Курчатовским институтом.

– Каждые 50 лет мировая наука делает скачок на новый уровень. В поисках нового типа энергии передовым рубежом науки сегодня становится внутренний мир человека. Энергия мысли, как бы фантастично это ни звучало.

Главными исследованиями в этой сфере в России занимается Центр ядерной медицины Института имени Курчатова (а точнее, лаборатория нейростимуляции мозга под руководством профессора Константина Анохина). Надеюсь, скоро в России будут подвижки, которые уже происходят в крупнейших институтах мирового значения: это и Массачусетский институт технологий, и Оксфорд. Они ушли далеко вперёд в этих исследованиях и давно располагают аппаратурой, которая только теперь появилась в Курчатовском институте-благодаря наконец-то появившемуся интересу правительства. Это своего рода сканеры и томографы: они фиксируют расщепляющиеся радиоактивные материалы, которые позволяют увидеть такие участки нервной и сердечно-сосудистой систем, которые до сих пор были невидимы. Энцефалограмма мозга на этом фоне – позавчерашний день. Для Центра ядерной медицины закуплено оборудование стоимостью в миллиарды долларов (Россия, к сожалению, его не производит). Такого уровня институтов в стране больше нет.

– Ещё раз: цель исследований – извлечь энергию из мозга человека?

– Одна из целей, да. Сейчас уже никого не удивишь таким явлением, как распознавание голоса. Между тем техника, которая нас окружает, в основном по-прежнему функционирует благодаря кнопочкам и дистанционному управлению. В дальнейшем всё будет управляться голосом, потом – взглядом, а потом – мыслью. Давайте представим электростанцию, которая работает на стихотворениях. Правильно прочитанное стихотворение сможет вызвать резонанс, от которого содрогнутся не только маховики электростанций, но и отдалённые уголки Вселенной.

– Простите, но, для того чтобы такое напечатать, нужен хоть один пример этой мыслительной энергии.

– Пожалуйста. Есть такой эксперимент: к человеку проводами подключается электрическая рука, и человек этой рукой берёт предметы. И даже никакого голосового управления не нужно.

Я понимаю ваш скептицизм. Многие мои высказывания в этой области звучат как бред. Но профессор-психиатр Виктор Самохвалов, участник нашего проекта, отмечает: «Бред вчера – наука завтра». Задолго до появления технологических устройств – от телевизора и радио до самолёта и ракеты – все они встречались в бреду и в галлюцинациях сумасшедших. Поэтому, кстати, изучение специфических людей тоже является направлением нашего проекта. Например, аутизм сегодня рассматривается как вариант эффективной работы мозга. В отличие от нас аутист не растрачивает 90 % энергии на потребности своего тела. Он сидит дома и созерцает свой глубинный мир. Может быть, когда-нибудь этих людей наделят особыми полномочиями и устройствами.

– Неужели у профессора Анохина такая же риторика, как у вас?

– Нет, конечно же. Будучи фундаментальным учёным, он не может себе этого позволить. У меня, у художника, больше именно объединяющих возможностей: я могу проводить несимметричные, скачкообразные связи. Но и Анохина всё больше привлекает изучение субъективности (если угодно, субъективной энергетики), которая сильнее всего выражена в искусстве. Например, сейчас он выступает с лекциями вместе с поэтессой, которая поставила эксперимент над энергией взгляда: в течение многих дней сидела в лондонском центре искусства и смотрела в глаза разным людям. Взгляд абсолютно не исследован в науке. И очень исследован в литературе и живописи. Вспомним «Мону Лизу»: некоторых людей её глаза приводят в отчаяние, других – в радость, кто-то хочет её ударить ножом, кто-то долго не может заснуть после того, как её увидит.

Представители точных и естественных наук теперь допускают, что главные открытия будущего необязательно придут из мира физики или химии. Если раньше в связи с изучением мозга мы говорили только о медиках, нейробиологах, физиологах, то теперь все согласились: необходимо привлекать также психоаналитиков, поэтов, художников, музыкантов, композиторов. Потому что речь идёт прежде всего не о клеточном составе мозга или биохимических реакциях в голове, а о мышлении, его принципах. О том, как биохимические реакции становятся следствием особенностей мышления.

Деятели искусства не раз создавали собственные научные школы. Например, Матюшин сформировал свою систему преподавания такого сложнейшего явления, как цвет. Он разработал целые цветовые таблицы. Благодаря ему сегодня существует особая наука о психическом значении цвета – психосемантика цвета (кстати, она используется крайне слабо). Другой пример – Скрябин: он изучал связь цвета со звуком.

Вообще цвет имеет первостепенное значение для многих наук. Астроном по цвету звезды определяет расстояние до неё, а также её размер и температуру. Астрофизики в ЦЕРНе (Европейская организация по ядерным исследованиям. – Прим. «АН») имитируют первые мгновения Вселенной, в результате чего тоже получаются цветовые явления. Они в дальнейшем дешифруются, переводятся на язык математики. В свою очередь грамотный художник-абстракционист соизмеряет цветовое явление с внутренним миром человека, обнаруживает закономерности. Неслучайно нас так радует погода, которую мы наблюдаем в конкретный момент. Редкость для этого города. (Показывает на окно: купола Никольского собора в голубом небе и ярких лучах.)

– Каковы другие задачи вашего проекта?

– Развитие мозга, усиление человеческих способностей. Мозг ни в коем случае не завязан на людей. Это космический объект, который существует на территории человека, эволюционирует в связи с человеком, но раньше он эволюционировал на территории пресмыкающихся – человека тогда и близко не было. Мозг развивается там, где считает нужным. И дальнейшее его развитие может быть связано уже не только с живыми организмами, но и с техникой. Фильмы про киборгов вчера – наука завтра.

Наш проект преследует и общественную цель – перенаправить сексуальную энергетику общества, прежде всего женщин как основного поставщика кадров. Переключить интерес женщины с образа олигарха на образ научного работника за ядерным микроскопом. Как это было в 60-е годы, когда наше общество развивалось очень динамично и мы являлись одной из ведущих наций на планете. Хотелось бы переформатировать иерархию в обществе. Кто отец нации? Человек, сколотивший состояние в суровые годы ельцинского капитализма? Или физик, совершающий фундаментальные открытия?

– Насчёт усиления человеческих возможностей – опять же нужен пример.

– На Западе разработаны таблетки для улучшения памяти, скоро они поступят в продажу. Их называют мнемотическими, они делают память абсолютной. Надо сказать, это очень опасный момент. Вдруг память станет избирательной? Вдруг вы будете помнить только те вещи, которые выгодны фармацевтам? Собственно, ещё одна цель нашего проекта – общественная безопасность. Эти разработки во многом засекречены. Каждое государство хочет первым овладеть принципами управления массами. И не такими простыми, как показ передач с утра до вечера и продажа водки.

Мы вводим такой термин: «оружие массового обольщения». Что может быть сильнее, чем перенаправление внимания людей? За счёт маечки с надписью, за счёт песенки на радиостанции, за счёт фильма. Именно это оружие сработало при разрушении Советского Союза. Наш народ оказался не готов к новейшим информационным условиям.

Коллективизм индивидуалиста

– Фильм «Асса» тоже был чьим-то оружием для развала СССР?

– Сейчас я вижу, что мы отчасти выполняли чужую программу. Рок-музыка – идеальное средство массового обольщения. Музыканты, конечно же, появляются сами собой, но другой вопрос – кто и как их использует. Не просто так Маккартни дали звание сэра. Битлы – выдающиеся люди, силы которых были поставлены на службу отчизне.

– В «Ассе» есть характерный эпизод. К Бананану, вашему герою, подходит страж закона и требует снять серьгу. Он отказывается, и его тащат в обезьянник. То же самое происходило на улицах Москвы после инаугурации Путина, когда люди отказывались снимать белые ленты. Вы – сторонник Путина. Он вам теперь ближе, чем Бананан?

– Тех полицейских, которые фашисты, негодяи, которые бьют людей палками, я презираю. Да, мы боролись за это право – носить какую угодно ленту. И всех прав, за которые боролись, мы добились. Сегодня провокационная борьба за свободы, как ни парадоксально, приводит к обратному результату – к их сворачиванию. Мы с вами воочию это наблюдаем.

Взаимоотношения творческих людей и власти – очень сложная тема. Недавно я купил два тома переписки аппарата ЦК КПСС с различными организациями. Очень интересные материалы. Когда государство проходит определённый этап своего формирования, не всех удаётся убедить в пользе того, что оно осуществляет. Я не оправдываю репрессивную машину советской власти, но творческие люди тоже не всегда воспринимают реальность адекватно. Они люди бескомпромиссные, а в вопросе строительства государства компромиссы бывают крайне необходимы. Периодически государство становится мясорубкой, как это было при Сталине и как это происходит сегодня. Те, кто противопоставляет себя мясорубке, – смелые люди, они заслуживают всяческого внимания. Но они должны понимать, что мясорубка перемалывает всё, она не переходит в регистр отсеивания нежных субстратов мяса.

– Так всё-таки человек для государства, а не государство для человека?

– Государство-для сохранения народа. Мы нация, мы существуем на территории определённой страны. Есть некая схема общественного взаимодействия, без которой Россия развалится, как СССР. Может быть, на руинах России будут жить счастливые люди, как утверждают некоторые, но я так не думаю. Я думаю, станет гораздо хуже. Да, никто не остановил геноцид нашего населения. Я не отрицаю, что Россия по-прежнему вымирает. Я говорю о том, что приоритетом является государство. Белая лента (символ «болотного» протеста. – Прим. «АН») может превратиться в бинт, которым перевязывают раны в гражданской войне. А новая гражданская война непременно станет для России последней. То, что бюрократия паразитирует на идее сохранения государства, не отменяет того, что надо сохранять государство.

Мне очень близка идея оппозиционности, близок образ Че Гевары. Но когда в роли Че выступает Ксюша Собчак… Она, наверное, прекрасный человек. Но какое отношение она имеет к разгневанным гражданам?

– У Собчак веские основания быть в протесте. На MTV сняли с показа её политическое ток-шоу, ранее утверждённое. В администрации президента сказали: нельзя. Это ли не «совок»?

– Дорогой друг, забудьте это слово – «совок». Такова стандартная система управления государством, общемировая. Я много времени провожу в США, и там эта система гораздо сложнее, технологичнее. Приведу самый технологичный пример-управление афроамериканским населением. Какими бы оголтелыми ни выглядели чёрные рэперы, они теперь ни о чём не говорят, кроме известных трёх букв и наркотиков. А ведь когда-то гремела чёрная группа Public Enemy, одна из главных песен которой – «Fight the Power» («Борись с властью»). Она попала в топы. И с тех пор подобных песен в топах не появлялось. Руководителям всех крупных компаний было сказано: нам не нужна чёрная революция! Эту революцию очень легко запустить. Я лично был свидетелем афроамериканского восстания в Лос-Анджелесе 20 лет назад, когда полицейские забили палками чернокожего Родни Кинга. Восстание подавляли броневиками. Я до сих пор храню американский флаг, наполовину сожжённый чёрными.

– Вы говорили, что Путин одолел олигархов. Но как же быть с путинскими олигархами, в покрывании которых оппозиция обвиняет Генпрокуратуру?

– Я говорю, что Путин подчинил олигархов своему государственному плану. И я не собираюсь поимённо критиковать олигархов, имеющих влияние. Не хочу, чтобы меня, простите, за…рили.

– А на Западе люди друг друга тоже …рят и опасаются критиковать?

– На Западе – в меньшей степени. Они нашли пропорцию, чтобы не гасить друг друга. Мы – пока не нашли.

– Сергей, вы подвергаетесь жёсткой критике за свою лояльность к власти. В частности, со стороны Артемия Троицкого.

– Не хочется обижать Троицкого, но он прекрасный образец той части оппозиции, которая в советское время помалкивала. Троицкий работал в ЦК ВЛКСМ, писал в главную комсомольскую газету «Ровесник» и молчал в тряпочку. Сейчас всё на виду общественности, а тогда можно было незаметно приструнить человека, и люди боялись.

– Вас звали в «Единую Россию», в депутаты?

– Звали, предлагали даже сформировать свою фракцию внутри партии. Пока я к этому не готов. Я присматриваюсь к людям. В интеллектуальном подполье есть множество потенциальных лидеров, которых я не хотел бы сейчас называть. Они гораздо интереснее и прозорливее, чем те, кто на площадях. Они понимают, что сейчас не время, что незачем лезть в мясорубку. И никогда не будут участвовать в этой инсценировке. Если у вас есть ощущение, что Болотная инспирирована не Кремлём, то у меня такого ощущения нет.

Кстати, напомню: я работал помощником депутата Госдумы Юрия Щекочихина. Он – единственный бескорыстный политик в России, обличавший жуликов.

И я склонен думать, что к его смерти причастны спецслужбы. Я открыто говорю о своём подозрении, так что меня нельзя обвинить в необъективном отношении к власти.

– Главой избирательного штаба президента был Станислав Говорухин, который сыграл в «Ассе» негативного персонажа Крымова – убийцу вашего героя. Это он предложил вам стать доверенным лицом Путина?

– Нет, не он. Хотя не исключено, что кто-то просчитал такую схему: не только Крымов за Путина, но и Бананан.

– Зрителям всегда было интересно: сколько времени вы с Говорухиным провели на съёмках в холодном море? И настоящий ли снег на берегу?

– Снег – нет, но холод – настоящий. Температура воды – градусов семь. Нам хватило трёх – пяти минут, чтобы заболеть.

Михаил Борзыкин: «Мы все – русские чурки»

«АН» № 360 от 16.05.2013

Коллектив «Телевизор» во главе с Михаилом Борзыкиным – в одном списке с прочими легендами Ленинградского рок-клуба. Песни «Твой папа – фашист», «Выйти из-под контроля», «Дети уходят» были взрывом. В 90-е годы стадионная группа внезапно исчезла из медийного пространства: Борзыкин и шоу-бизнес не любят друг друга. Сегодня «Телевизору» путь в телевизор тем более заказан. Судите сами: «Заколотите подвал – воняет! Крысы в Мавзолее всё наглее и злее. Власть гуляет – на свежих могилах растут Куршавели».

Культурная революция

– Существует критический взгляд на явление «коллективного прозрения». Вы стали антисоветчиком тогда, когда советская власть объявила перестройку? Или сразу, при рождении?

– Не при рождении, а в результате подпольного образования. В старших классах-«инъекция» английского рок-н-ролла и наши попытки играть музыку свободных людей. В университете – самиздат. Студенты обменивались литературой. Дают тебе антисоветчину на день – надо успеть прочитать. Солженицын, Зиновьев, Шаламов… В начале 80-х эта информация была для нас чрезвычайно уникальна и ценна. Не обошлось, конечно, без споров с родителями. Возможно, эти споры и зародили главным образом моё протестное настроение.

– Популярна легенда о том, как мэтры русского рока сокрушили «совок». А вот Глеб Самойлов и Сергей Шнуров говорили в интервью «АН», что Ленинградский рок-клуб был задумкой властей, что партноменклатура использовала рокеров – провела с вашей помощью перестройку и впоследствии приватизировала страну.

– Они правы в том смысле, что рок-клуб был задуман для контроля над разбушевавшимися музыкантами. Очевидно, это инициатива КГБ. Но инерция разложения советской власти дала возможность группам выйти из-под контроля – в 87-м году нам прекратили чинить какие-либо препятствия, мы играли что хотели и где хотели. Я, конечно, далёк от мысли, что Ленинградский рок-клуб в одиночку изменил государственный строй. Произошло совпадение амплитуд: мы озвучивали то, что носилось в атмосфере. И это распространялось с удивительной (для той информационной эпохи) скоростью. Через неделю после концерта мы обнаруживали кассету с его записью в другом конце страны. Произошла без преувеличения культурная революция. Разумеется, не без участия молодой поросли КГБ, которая смотрела по ночам западные фильмы и хотела жить по-западному.

– Так она вас всё же использовала?

– Мы с ней использовали друг друга. К сожалению, многие рок-музыканты сегодня забывают, что именно благодаря той революции они получили возможность выступать и этим зарабатывать, причём неплохо. Сегодня они предпочитают говорить, что в России тысячу лет ничего не менялось и что протестовать бессмысленно.

– По некоторым признакам, перестроечный режим выглядит мягче нынешнего. В 87-м году вы дважды – в Ялте и в Питере – добились разрешения на проведение концерта, выведя на улицу тысячи людей. Сейчас бы просто всех разогнали и повязали.

– Время было другое. Во-первых, усталость советской власти от самой себя. Во-вторых, власть столкнулась с совершенно новым явлением и растерялась. Несанкционированные демонстрации не подавлялись просто потому, что их почти не было. Те два случая – абсолютно стихийные, мне даже мегафон не понадобился. Двинулись 200 недовольных отменой концерта, а потом стали присоединяться прохожие. Люди из окон кричали: «Какие требования?!» – «Рок-фестиваль! Свобода!» – «Подождите, мы с вами!» Через час собралось уже три тысячи. Свобода витала в воздухе.

– Что за люди пошли тогда за вами? Где они теперь?

– Аудитория Ленинградского рок-клуба – это около тысячи человек. Художники, писатели, поэты, музыканты. Большинство из них, как только появилась возможность, уехали из страны, не поверив в перемены. На смену этому бомонду пришли «фанаты»: волна докатилась до широких народных масс. Самые яркие революционные бурления для самих музыкантов происходили в 87-м, в 88-м, а страна для этого созрела к девяностым – после появления фильма «Асса» с цоевской песней «Перемен!» Это было уже не для продвинутых, а для всех. И народ потянулся на стадионные концерты.

– А где новая протестная молодёжь? Неужели молодёжи недоставало только рок-н-ролла?

– Недоставало возможности слушать что хочешь, одеваться как хочешь, читать что хочешь, говорить что хочешь. Сейчас это трудно представить, но 90 % общества абсолютно одинаково думали по всем проблемам и ополчались на каждого, кто посмел усомниться в догмах. Теперь общество, безусловно, свободнее, поэтому у молодёжи меньше причин быть политически активной. Однако власть сама настраивает молодых против себя. Известен случай, когда к хипстерам, пьющим пиво у метро, подошли два милиционера. Возник конфликт. Через какое-то время этих хипстеров били в отделе дубинками по почкам – под музыку Цоя, с криками: «Мы вам покажем анархию!» В результате аполитичное движение хипстеров стало неотъемлемой частью протеста. Нет лучше пропаганды против власти, чем встреча с ней. Говорят: «Не все менты плохие, не все они крышуют публичные дома и наркопритоны». Не сомневаюсь, в России есть достойные полицейские. Жаль, что они не препятствуют плохим ментам и таким образом тоже участвуют в преступлениях.

– В молодёжных кругах распространено мнение, что стоит «отцам» уступить место «детям», не знавшим советчины, – и всё станет замечательно.

– Я бы не стал противопоставлять поколения. К сожалению, и сейчас есть комсомольцы, которые не смотрят в будущее, предпочитают обслуживать настоящее, жить по этим правилам. Конечно, новое поколение придёт, увидит, победит, но опираться будет на наш опыт. Нам в 87-м году точно так же говорили: вы ничего не измените…

Пути разошлись

– Может, в глобальном смысле вы и правда ничего не изменили?

– Меня не интересуют глобальные смыслы, я живу конкретикой. Мыслить на уровне максимальных обобщений – это попытка уйти от участия в реальных делах сегодняшнего дня. Оставим это Гребенщикову, он любит отмазывать себя таким образом от принятия решений. Сам-то вовсю пользуется плодами культурной революции 80-х, а говорит, что в России никогда ничего не менялось. Смешно. Триста лет назад мы были бы крепостными музыкантами, чьих жён в первую брачную ночь имеют помещики. Не надо говорить, что ничего не меняется. Меняется, и ещё как. Гуманизация планеты всё-таки происходит. Медленно, потихонечку. И каждый должен способствовать этим переменам. Развитие – это не размышления о прошлом и будущем, а взаимодействие с настоящим. Я никогда не предполагал, что рок-музыка может быть рупором консерватизма. Кинчев вот зовёт в православие-самодержавие-народность…

– Последний альбом Кинчева «Саботаж» – очень протестный. Он признаётся во внутреннем разрыве: «Мне выпало рваться на части на ветрах дорог».

– Я рад, что Константин меняется. Но мне не нравится чрезмерная образность. Обо всём и ни о чём. Если ты пять лет хвалил Путина, всем пропагандировал его, то теперь ты должен сказать: «Я был глуп, я лизал задницу тирану». Этого покаяния в новом альбоме я не увидел. Опять Кинчев – лидер, опять на коне, опять разметает дьявольские силы. Прямые обвинения в адрес власти у него появились, да. Но опять исконность, посконность, суконность… Какое отношение это имеет к рок-н-роллу – музыке свободных людей?

– Это религиозный протест в адрес безбожной и безнравственной власти.

– Удобная ниша: протест, от которого властям ни тепло ни холодно. Молодёжь идёт на концерты «Алисы», потому что у неё есть энергия несогласия. Но это очень просто – бороться с виртуальным сатаной.

– Я видел ваше интервью голландскому телевидению рубежа 80-х и 90-х. Там вы из всех коллег выделяете в первую очередь «Алису» и говорите, что дорожите хорошими отношениями с этой группой.

– Мы с Кинчевым не ссорились. Для того мы и перестали общаться года три назад, чтобы не поссориться. Для меня это было сильным раздражением: в стране репрессии, за мной и моими единомышленниками бегают омоновцы, а коллеги по рок-цеху тем временем рассуждают о пользе Путина для России. Трудно это терпеть.

– Прошлый политический год, 2012-й, многих поссорил. Может, мы не умеем уважать чужую точку зрения?

– Толерантность. Пробовал, не работает. Приходится хитрить, юлить, боясь обидеть кого-то. Вежливость превращается в лицемерие. Я ощутил, что сам становлюсь таким же, как те, с кем я не согласен. Потому что начинаешь оправдывать для себя всё то, что тебе в них не нравится. И в результате позволяешь самому себе то, чего раньше не позволял ни себе, ни другим. Принцип «добрее надо быть» в данном случае приводит к тому, что становишься добрее – мягче – к себе самому. Путь «всепонимания» не для меня.

– В песне «Очки» у вас есть прямой выпад против Кинчева с упоминанием его песни «Небо славян»: «Очки берёзковые – «Коловрат». Видно Небо Славян и море добра. И тьма басурман, погрязших во зле. Найти врага – быстро и без проблем».

– Не против Кинчева, а против мышления, которое он представляет. Эти люди так углубились в религиозный кокон, что до них уже не достучаться.

– Я сейчас имею в виду не религиозную тематику, а национальную. Вы родом из Пятигорска – каково вам видеть, что Ставрополье превращается во второе Косово?

– Проблема есть. Когда брезгливые СМИ возмутились соответствующими заявлениями Навального, это было неправильно со стороны журналистов. Вопрос надо ставить, и надо его решать. Национализм разный бывает. Я протестую против оголтелого национализма. Я согласен, что нужен визовый режим с Таджикистаном и Узбекистаном и, кроме того, нужна национальная политика внутри страны. А тех, кто кричал на проспекте Сахарова Шендеровичу: «Убирайся, жидовская морда!» – таких националистов вменяемыми не назовёшь.

– Вы поёте, что рокеры лижут хозяйское дерьмо. Почему они это делают?

– Просто потому, что это выгодно. Если не лизать, то не попадёшь на главные рок-фестивали страны. Да что там главные фестивали – директора обычных клубов зависят от мелких чиновников. После выхода нашего альбома «Дежавю» (2009) группу перестали приглашать на городские телеканалы. Была знаковая история: нас попросили выслать тексты (так когда-то литовали тексты в рок-клубе). Прочитав, отменили эфир. В личном общении честно нам признались: «Вы же понимаете, какие сейчас времена. Не можем мы». Конечно, я не назову это гонениями. Гонения – это «болотное дело», когда случайным людям шьют экстремизм.

– Почему аудитория не отвернулась от мэтров из-за их лояльности к властям?

– Аудитория тоже изменилась. Люди впервые за 100 лет стали обживаться добром, залезли в кредиты-ипотеки, вкусили всех этих прелестей общества потребления. Это крючки, на которые властям удалось поймать даже думающее население. Тело довольно, а дух спит. Люди радуются: «У меня есть машина! Я могу ездить на рыбалку в Финляндию!» То, что свои водоёмы загажены, – их не волнует.

Когда же просыпается совесть, человеку требуются интересные интеллектуальные конструкции, чтобы оправдать своё равнодушие к происходящему в стране. И тут на помощь приходит эта смесь христианства с буддизмом. Думаю, Сурков и Эрнст за это и ценят Гребенщикова: они учились искусству манипуляции именно у него. Между тем, напомню, ненасильственное сопротивление, к которому призывали великие учителя человечества, – это очень активное сопротивление.

Например, Ганди никого не бил, но шёл под дубинки. И других за собой вёл. Далай-лама, которого на словах так уважают наши буддисты, постоянно выступает за освобождение Тибета. И регулярно какой-нибудь буддийский монах сжигает себя в знак протеста.

– Будучи в русском роке фигурой первой величины, вы оказались в стороне от бешеной популярности.

– Сознательный выбор. Поначалу мы тоже стремились к известности и добились её в течение четырёх лет. Мы собирали стадионы с 87-го по 90-й, пресытились успехом, и он перестал быть для нас целью. Для других – не перестал. Поэтому перед ними возникла необходимость сочинять хиты: аранжировка попроще, мелодика попроще. Им пришлось делать песни для дальнобойщиков, для афганцев, для любителей шансона. Заигрывать с широкой публикой и дружить с сильными мира сего. Я не говорю, что медийный успех – зло, но часто он приводит к самоповторам.