«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг.

Конечно же, возник вопрос и о том, чем же заменить доходы от продажи спиртного: «М.Д. Челышев обратил внимание министра финансов на незначительность исчисленных по смете текущего года налогов: государственного, поземельного, с недвижимых имуществ, промыслового и сборов с доходов с капиталов. Министр финансов согласился, что эти налоги должны быть увеличены, быть может, даже вдвое против нынешних ставок. „Но я глубоко убежден, – продолжал П.Л. Барк, – что и в мирное время мы сумеем обойтись без доходов от крепких напитков. Трезвое население даст государству хорошие и большие доходы, а главное, оставшиеся у населения сотни миллионов придут в казну другим, более здоровым путем, отчего и населению станет легче, и государству будет лучше. Можете быть уверены, что желание государя императора будет выполнено в точности“. Министр финансов добавил, что он не закрывает глаза на те препятствия со стороны определенных кругов, которые ему придется преодолеть на пути осуществления борьбы с народным пьянством и, между прочим, заметил, что, несмотря на все его усилия, законопроект о мерах борьбы с пьянством 123 до сих пор не стал законом»^[123].

Последней была проблема алкоголя в армии: «М.Д. Челышев выразил опасение, не будут ли допущены в армию спиртные напитки, и заявил, что исключительно для этой цели он имел в виду даже исходатайствовать особое разрешение лично просить об этом верховного августейшего главнокомандующего. П.Л. Барк ответил, что в такой поездке решительно нет нужды. Спиртные напитки ни в коем случае не будут допущены в армию. „Даже больше того, – добавил министр финансов, – при занятии нами тех или иных неприятельских местностей немедленно отдается приказ опечатать все спиртные напитки и закрыть все винные лавки“»^[124].

После встречи с министром финансов «М.Д. Челышев посетил Главное управление неокладных сборов и казенной продажи питей и осведомился, что здесь в данный момент идет серьезная работа по пути дальнейшей борьбы с пьянством. Прежде всего, принципиально решено вообще закрыть казенные винные лавки, трактиры и пивные на больших дорогах, где обыкновенно происходит большое движение крестьян. Возвращаясь с базаров, крестьяне обыкновенно соблазняются и пропивают здесь все свои достатки. Этот соблазн будет уничтожен»^[125].

Невыясненным оставался лишь вопрос о запрещении торговли пивом и портером. Министр финансов, основываясь на отзывах должностных лиц на местах, а также на заключениях представителей органов местного общественного самоуправления о нежелательности восстановления свободной торговли указанными выше напитками, вошел в Совет министров с представлением о дальнейшем продлении существовавшего запрещения их продажи навынос до 1 октября 1914 г. Совет министров заслушал объяснения министра торговли и промышленности С.И. Тимашева, указавшего, что установленное со времени объявления мобилизации запрещение продажи пива и портера поставило многочисленные в России пивоваренные заводы в затруднительное положение. Предприятия эти терпели столь крупные убытки, что по имевшимся в торгово-промышленном ведомстве сведениям в случае дальнейшего, после 1 октября, продления установленных в отношении торговли пивом ограничений большинство из них вынуждено было бы ликвидировать свою деятельность. Прекращение деятельности целой группы заводов, являвшихся крупными потребителями продукции отечественного сельского хозяйства, дававших заработок значительному числу рабочих и уплачивавших немалые суммы в доход Государственного Казначейства, признано было нежелательным. Поэтому С.И. Тимашев полагал необходимым безотлагательно озаботиться изысканием возможных способов к ограждению интересов пивоваренной промышленности при непременном условии «ненанесения» этим ущерба делу охранения народной трезвости.

Совет министров посчитал, что разрешение свободной торговли пивом в значительной степени подорвало бы «благодетельные» последствия от запрещения торговли хлебным вином и водочными изделиями. Выделываемое в России пиво при высокой, сравнительно, крепости (до 9 % алкоголя) и общедоступности его цены легко в таком случае могло бы получить чрезмерное распространение, до известной степени заменив собою неразрешенные к продаже водочные изделия. Поэтому Совет министров не мог не присоединиться к заключению министра финансов о необходимости продления до 1 октября 1914 г. запрещения продажи навынос пива и портера, а также действовавших в отношении их распивочной торговли ограничений. Вместе с тем, однако, Совет министров полагал, что затруднительное положение пивоваренных заводов, несомненно, заслуживало самого внимательного к себе отношения. Поэтому он признал желательным, чтобы до 1 октября были изысканы способы для ослабления вредных сторон потребления пива, прежде всего путем понижения крепости его примерно до 3–4 % и выработки действенных мер контроля за выносной и распивочной пивной торговлей. Для этих целей Совет министров образовал при Главном Управлении неокладных сборов и казенной продажи питей Комиссию из представителей всех заинтересованных ведомств. Также Совет министров обратил внимание на «значительное разнообразие» в местных законах. Так, несмотря на общее запрещение торговли пивом, в Риге, по заявлению министра путей сообщения, «таковая имела место»; торговля виноградным вином, разрешенная в Москве, не разрешена была в Петрограде; правила, регулировавшие распивочную торговлю в заведениях трактирного промысла и в буфетах при железнодорожных станциях, даже в одних и тех же местностях были различными. Вместе с тем и целесообразность предоставления права торговли всеми без исключения крепкими напитками ресторанам I разряда представлялась сомнительной. В результате этого Совет министров признал необходимым, помимо упомянутой выше Комиссии по рассмотрению связанных с торговлей продуктами пивоварения мероприятий, образовать при Министерстве финансов Особое междуведомственное совещание из министров финансов, внутренних дел, путей сообщения, торговли и промышленности, а также государственного контролера и главноуправляющего землеустройством и земледелием для обсуждения и согласования действовавших в области продажи всех крепких напитков постановлений. На это совещание постановлением Совета министров от 2 сентября 1914 г. было возложено также обсуждение вопроса о целесообразности установления предельной крепости виноградного вина, а также принятия мер фискального характера, направленных против излишней доступности более крепких сортов виноградных вин и предотвращения замены ими водочных изделии^[126].

Это совещание выработало следующие рекомендации: 1) предоставить министру финансов разрешать, на определяемых им условиях, продажу с 1 ноября 1914 г. пива и портера, с тем чтобы данная продажа производилась в строго ограниченном числе заведений и только в городах, и не иначе как навынос; в местностях, состоящих на военном или осадном положениях, продажа пива и портера может быть разрешаема лишь с согласия на то военных властей; 2) приостановить дальнейшим производством возникшее предположение о повышении акциза с пуда употребляемого при пивоварении солода, поручив министру финансов разработку вопроса о наиболее целесообразных способах повышенного обложения пива и портера акцизом в связи с ограничением предельной крепости обыкновенного пива тремя градусами и, в частности, о возможности такового обложения путем «обандероливания», с тем чтобы выработанные по настоящему предмету предположения были внесены на утверждение Совета министров до 1 ноября 1914 г.; 3) установить впредь до окончания войны, что, по ходатайствам заинтересованных общественных учреждений о полном прекращении торговли крепкими напитками, «таковая прекращается в подлежащих местностях во всех, без всякого изъятия, местах продажи питей: по ходатайствам сельских и волостных обществ, земских собраний и городских дум – распоряжениями губернаторов и городских начальников, по ходатайствам же прочих заинтересованных учреждений, в случаях признания таковых ходатайств уважительными, – распоряжениями министра внутренних дел»; 4) отпускать из казенных винных складов, по разрешениям управляющих акцизными сборами или Министерства финансов, спирт и вино для химических, технических, ученых, учебных, фармацевтических, косметических и тому подобных надобностей; 5) допустить отпуск для тех же надобностей прочих запрещенных к свободной продаже крепких напитков из частных заведений по разрешениям местной полиции, с тем чтобы из аптек пригодные для питья алкогольные вещества отпускались лишь по рецептам врачей или удостоверениям врачебных управлений; 6) сохранить продажу денатурированного спирта и других содержащих алкоголь продуктов, не предназначенных для внутреннего употребления^[127].

Однако Совет министров не мог прийти к единогласному заключению по вопросу о возможности разрешения с 1 ноября 1914 г. продажи пива. Два члена правительства (обер-прокурор Святейшего Синода В.К. Саблер и министр внутренних дел Н.А. Маклаков) считали, что нет решительно никаких оснований «колебать столь благоприятно сложившееся положение вещей и вновь подвергать народные массы тому соблазну, против которого устоять они не могут. Таким именно соблазном, несомненно, и послужит разрешение продажи пива». Дешевое по цене, привычное для населения, оно в связи с запрещением продажи прочих крепких напитков, безусловно, сразу же получит весьма широкое распространение. Между тем опьяняющие свойства пива настолько значительны, что потребление его может свести на нет все принятые к утверждению трезвости меры. Как было отмечено в журнале образованной при Министерстве финансов Особой комиссии, бутылка пива с содержанием по объему в 4 % алкоголя соответствует по количеству содержимого спирта, 1/200 ведра сорокаградусного казенного вина, а пять бутылок такого пива – 1/40 ведра водки. Но указанное выше количество алкоголя (4 %) содержат лишь некоторые сорта пива, другие же, как, например, так называемые мюнхенское, пильзенское, мартовское, достигают 5,5 %, а портер и эль по своей крепости значительно превышают и эту норму. К тому же, как было выяснено образованной при Министерстве финансов специальной комиссией, потребление пива в связи с существовавшими способами его изготовления оказывало вредное влияние на человеческий организм, притом в мере, далеко превышавшей степень вреда от содержавшихся в нем чистого алкоголя; особенно губительно действовало пиво на сердце, почки и сосудистую систему. Вместе с тем, по заключению той же комиссии, пиво, обладая свойством возбуждать жажду, развивало неумеренность в его потреблении, что при дешевой продажной его цене являлось весьма опасным для народной трезвости. Также пиво глубоко проникло в рабочую среду и в сельские местности, совершенно вытеснив безвредные напитки домашнего изготовления.

Между тем предполагалось не только разрешить продажу продуктов пивоварения, но и повысить крепость пива по сравнению с принятой Междуведомственными совещанием и Комиссией нормой (2,5 %) до 3,5 % и даже 3,75 % чистого алкоголя с сохранением намеченной комиссией еще большей предельной крепости портера и эля (7 %). Мало того, предлагалось выпустить на рынок без всякой переработки огромные, в сумме свыше 20 млн руб., запасы пива прежней варки, неограниченной и этими пределами крепости. Предвидя от такой меры самые неблагоприятные в отношении упрочения начал трезвости последствия, В.К. Саблер и Н.А. Маклаков считали своим долгом самым решительным образом высказаться за продление всех существовавших ограничительных в отношении торговли пивом постановлений до окончания военных действий, «не предрешая дальнейших в этой области после заключения мира мероприятий». Они осознавали всю тяжесть материальных потерь, ложившихся на пивоваренную промышленность, но, со своей стороны, полагали, что, где затронут общий интерес, приходится жертвовать интересами частными. Бесспорно, пивоваренная промышленность являлась крупным потребителем продукции отечественного сельского хозяйства и давала заработок значительному числу рабочих, приносила немалые суммы в доход Государственного казначейства. Но все эти соображения были применимы и к винокуренной промышленности^[128].

Председатель Совета министров П.Л. Горемыкин и десять его членов (морской министр И.К. Григорович, государственный контролер П.А. Харитонов, министр путей сообщения С.В. Рухлов, главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин, министр иностранных дел С.Д. Сазонов, председатель Государственного совета И.Г. Щегловитов, министр торговли и промышленности С.И. Тимашев, министр народного просвещения Л.А. Кассо, министр финансов П.Л. Барк и помощник военного министра В.А. Сухомлинова А.П. Вернандер) полагали, что прочное утверждение трезвости в населении не может быть достигнуто путем одних только запретительных в области потребления каких бы то ни было крепких напитков, постановлений. Напротив, нельзя было не опасаться, что слишком решительные меры могут привести к совершенно обратным последствиям. Так, с одной стороны, огульное запрещение всех без исключения содержащих в себе алкоголь привычных для населения продуктов потребления легко может вызвать недовольство в широких кругах населения и тем самым нарушить столь необходимое между правительственной властью и общественным самосознанием «взаимодействие, при отсутствии коего сколько-нибудь прочное укрепление начал трезвости недостижимо». С другой стороны, нельзя не считаться и с тем обстоятельством, что слишком резкий переход от свободной торговли – как хлебным вином, так и прочими крепкими напитками – к совершенному запрещению продажи каких бы то ни было питей, заключающих в себе хотя бы минимальное содержание алкоголя, повлечет за собой опасное развитие тайного винокурения со всеми отрицательными его последствиями, не говоря уже о возможности усиленного распространения потребления всевозможных суррогатов спиртных напитков: денатурированного спирта, эфира и т. д.

Некоторая постепенность в деле насаждения трезвости сулила более верный успех, чем коренная ломка вековых привычек широких кругов населения. Поэтому, запрещая продажу хлебного вина, необходимо не было запрещать потребления хотя и спиртных, но менее вредных напитков, способных до некоторой степени заменить в обиходе водочные изделия и тем предотвратить неизбежные в противоположном случае поиски суррогатов хлебного вина.

При таких условиях не было достаточных оснований к запрещению продажи пива, являющегося по своей относительной слабости – в сравнении не только с хлебным, но даже и с разрешенным к продаже виноградным вином – почти «безвредным». Тем не менее в целях «вящего предотвращения неблагоприятного для народной трезвости влияния пива» Министерством финансов были намечены некоторые меры, направленные на понижение крепости допускавшихся в продажу пивоваренных изделий, повышение их продажной стоимости, строжайший контроль за пивной промышленностью и торговлей и установление для потребления пива условий, препятствовавших возникновению пьянства. При этом П.Л. Горемыкин и те, кто его поддерживал, полагали возможным несколько облегчить предполагаемые в отношении пивоварения крайние, по своей строгости, ограничительные постановления. Так, образованная при Министерстве финансов Междуведомственная комиссия хотела понизить крепость выпускавшегося в продажу пива до 2,5 % содержания алкоголя.

По мнению «пивного» лобби в правительстве, по техническим условиям производства, перевозки и хранения, а также в силу вкусовых требований – приготовление пива такой крепости являлось для тогдашней пивоваренной промышленности, по единодушным отзывам ее представителей, неосуществимым. Поэтому председатель правительства считал необходимым установить нормальную крепость для пива в 3,5–3,75 % содержания алкоголя.

Также И.Л. Горемыкин не мог не принять во внимание, что на пивоваренных заводах и на складах скопились весьма значительные запасы пива, оплаченные акцизом. Крепость этого пива большей частью не превышала 3–4 % и лишь незначительное количество напитков было с несколько повышенным содержанием спирта. «Надлежащее контролирование степени крепости означенных запасов, разлитых уже и вполне готовых к продаже, представляется, однако же, невозможным. Вместе с тем и переработка их, в видах понижения крепости до ныне устанавливаемой нормы, является по техническим условиям недостижимой». Поэтому И.Л. Горемыкин полагал возможным уполномочить Министра финансов разрешить выпуск на рынок наличных на заводах и складах запасов пива прежних варок вне зависимости от процентного содержания в них алкоголя. По мнению председателя правительства, это являлось жизненным вопросом для российской пивоваренной промышленности, переживавшей тяжелое положение, так как убыток одних только пивоваренных заводов достигал 80 млн руб.^[129]

Учитывая огромное значение винокуренной промышленности для сельского хозяйства и неминуемость ее ликвидации в случае отказа в приеме подлежащего выкурке спирта, Министерство финансов решило полностью принять от заводчиков все договоренное на 1914 г. и разверстанное на 1915 г. количество спирта, не делая разницы между поставками, основанными на окончательных договорах или на предварительных соглашениях. В соответствии с этим Главному управлению неокладных сборов и казенной продажи питей, при почти полном отсутствии сбыта, предстояло принять, сверх имевшихся в наличии запасов в 43 млн ведер 30 млн ведер спирта поставки 1914 г. и 94 млн ведер разверстки 1915 г.; между тем емкость имевшихся в распоряжении данного Управления помещений допускала возможность принять не свыше 11 млн ведер. В связи с этим министр финансов П.Л. Барк представил свои предположения: 1) владельцам и арендаторам винокуренных и дрожжево-винокуренных заводов предоставлялось право отказаться, полностью или частично, от поставки спирта, при этом в пользу отказавшихся от поставки отчислялось из полученных ими от казны задатков по 15 коп. за ведро сорокаградусного спирта – при выкурке из хлебных припасов и по 25 коп. за ведро такого же спирта – при выкурке из картофеля или кукурузы; 2) льготы не распространялись на заводы, не производившие винокурения в период 1913–1914 гг.; 3) спирт, подлежавший поставке в 1914 г. владельцами и арендаторами заводов, не пожелавшими отказаться от таковой поставки, принимался не позднее 1 января 1915 г.; 4) цены варьировались следующим образом: а) от заводов, которым была разрешена поставка не свыше 50 000 ведер (в Сибири – не менее 12 500 ведер) – 35 % с поставки, но не менее половины предоставлявшейся им без разверстки, по назначенным министром финансов ценам, поставки, б) от 50 001 до 100 000 ведер – 30 % с предоставлявшейся разверстки и не менее 17 500 ведер от каждого завода, в) от 100 001 до 200 000 ведер – 25 % поставки и не менее 30 000 ведер от каждого завода, г) от заводов с поставкой свыше 200 000 ведер – 20 % поставки и не менее 50 000 ведер по каждому заводу; 5) в случаях, когда подлежащий приемке спирт был, по соглашению с поставщиками, оставлен у них на хранение, под спирт этот выдавался аванс в размере 90 % установленной цены; при этом на покрытие трат по оставленному на хранение спирту отчислялось от его стоимости 0,4 % в год; 6) выдача вновь возникающим винокуренным заводам разрешений на поставку спирта в казну, по назначаемым министром финансов ценам временно повсеместно прекращалась, за исключением лишь тех случаев, когда строительство заводов было начато еще до соответствующего постановления.

Совет министров согласился с мнением П.Л. Барка о том, что «Впредь до окончательного выяснения в связи с упрочением трезвости в населении, будущего нашей винокуренной промышленности надлежит избегать таких мер, которые могли бы неблагоприятно на ней отразиться и тем подорвать эту первостепенной важности для нашего сельского хозяйства отрасль производства». Министр финансов объяснил, что «Вверенное ему ведомство имеет в виду употребить все зависящие меры к принятию в течение наступающего года возможно большего количества разверстанного спирта». П.Л. Барк считал, что западные государства, потреблявшие значительное количество спирта для технических целей и сократившие во время войны свое производство, «Заявят крупный спрос на русский спирт». Таким образом, этот продукт хотя бы на первое время найдет сбыт даже в том случае, если существовавшее запрещение продажи хлебного вина полностью сохранит свою силу. Далее будут изысканы способы для развития потребления спирта в технических целях. Совет министров предписал министру финансов принимать спирт 1915 г. производства до 1 января 1916 г., с тем чтобы не менее 1/3 было принято не позднее 1 сентября 1915 г., а остальные 2/3 – в течение последних четырех месяцев^[130].

Один из активистов трезвеннического движения, Д.Н. Бородин, разразился по этому поводу гневной тирадой: «Грозные попытки со стороны пивоваров и виноделов добиться разрешения продажи пива и виноградного вина угрожают позиции, отвоеванной нами у народного пьянства. Запрещение казенной продажи спиртных напитков должно быть закреплено и по отношению к пиву и виноградным винам и тем более прочно, чем грознее и опаснее они представляются в руках врагов народного отрезвления… Пивовары и виноделы, распространяя в широком масштабе Записку Совета Съезда промышленников с изложением мнения Медицинского совета о безвредности 3 % пива основанного на заключении академика Данилевского, добиваются вселить в населении научную неправду о безвредности пива и виноградного вина и тем достигнуть своих плохо скрытых алчных целей – разрешения продажи этих якобы безвредных напитков для спаивания русского народа. Попытка эта зловещая, враг трезвости вооружился, а потому все, кому дорого отрезвление русского народа должны мобилизовать все силы, чтобы раздавить врага и доказать всю фальшь и лицемерие мнимых радетелей русского народа… Запрещение должно быть абсолютно и всякое шатание в сторону, всякие вылазки для возврата к пьяному прошлому – нарушение жизненных интересов русского народа. Совершенно непонятны нам колебания в сторону представителей наибольшего стремления вернуть нас к пьяному разгулу и хулиганству. В Петрограде, например, некоторое время ни водка, ни вино, ни пиво не продавались нигде, кроме первоклассных ресторанов. Затем нашли это почему-то неудобным и пошли на компромисс: из ресторанной продажи изъяли водку, водочные изделия, коньяк, ликеры и крепкие вина и разрешили погребам продавать легкое виноградное вино, а некоторым ресторанам и многоградусное пиво. Спустя короткое время и этот новый порядок подвергся изменению: признали возможным на ряду с легким вином допустить и крепкое, до 16 градусов. С нижних ступеней лестницы (легкое виноградное вино), поднялись на средние (крепкие, по большей части фальсифицированные вина), а там, смотрим, из-за хересов, мадер и портвейнов выплывет знакомый призрак водочных изделий, которые также могут быть крепостью не свыше 16 градусов. Ко всему этому, если удовлетворить домогательство пивоваров и допустить продажу их безвредного 3,7 % пива, то знакомая картина пьяного разгула будет блестяще восстановлена»^[131].

Таким образом, полного повсеместного запрета реализации алкогольной продукции не было. Распоряжения о полном запрете оборота алкоголя принимались в отдельных регионах России местными властями. В частности, в высочайше утвержденном Положении Совета министров от 10 октября 1914 г. «О сроках прекращения торговли крепкими напитками по ходатайствам о том сельских и городских общественных управлений» говорилось: «Волостным, тминным, станичным, сельским, селенным, хуторским, аульным и другим заменяющим их сходам и сборам, а в городах и посадах – городским думам и заменяющим их учреждениям предоставляется возбуждать, установленным порядком, выраженные в законносос-тоявшихся постановлениях и приговорах ходатайства о воспрещении в состоящих в их ведении местностях, а также на расстоянии ста саженей от границ означенных местностей продажи крепких напитков»^[132].

Первыми на эту инициативу откликнулись Петроградская и Московская городские думы, добившись полного прекращения продажи всяких спиртных напитков. Но в целом полный запрет спиртного коснулся только 22 % губернских городов и половины уездных – в остальных была разрешена реализация вина крепостью до 16 градусов и пива. Продажа водки была разрешена в прифронтовой зоне – ею снабжались солдаты и офицеры.

Постепенно отрицательные последствия «сухого закона» увеличивались. Так, на заседании Совета министров 19 декабря 1914 г. министр торговли и промышленности С.И. Тимашев указал на то, что за трехлетие 1910–1912 гг. при производстве спирта в 117 млн ведер ежегодно 77 % расходовалось на питьевое потребление, вследствие чего, несмотря на ряд принятых мер к поддержанию винокуренных заводчиков, не может не возникать опасение неизбежного сокращения производства спирта, имевшего столь существенное значение для сельского хозяйства. В еще худшем положении оказалась пивоваренная промышленность. В связи с совершенным запрещением торговли пивом в сельских местностях и почти повсеместным прекращением продажи его в городах пивоваренные заводы, оставшись с 20 млн ведер запаса готового и не находящего себе сбыта товара, по всей вероятности, вынуждены ликвидировать свою деятельность, тем более что предоставление общественным учреждениям права произвольно устанавливать запрещение торговли всеми крепкими, не исключая пива, напитками лишает эту отрасль производства должной устойчивости и обеспеченности.

Между тем число пивоваренных заводов уже в 1912 г. достигало 1017, причем общее количество вложенных в них капиталов достигло 200 млн руб., при годовом производстве на 150 млн руб. Если прибавить к этому, что данные заводы ежегодно перерабатывали свыше 14 млн пудов ячменя и 155 тыс. пудов хмеля, уплачивали акциз в сумме около 23 млн руб. и обеспечивали заработок до 24 000 человек рабочих, не считая владельцев и служащих, в 53 000 существовавших пивных лавках, всего, по подсчетам промышленников, до 325 000 человек, то следует признать за ними право отказаться от заключенных различного рода договоров и контрактов и возмещения им уплаченных казенных налогов, а также земских и городских сборов.

Отмечая ущерб, нанесенный запрещением продажи крепких напитков винодельческой промышленности, министр торговли и промышленности указал, что стекольными заводами в 1912 г. было изготовлено бутылочных изделий на сумму свыше 13 млн руб., причем в 1913 г. потребность в стеклянной посуде для нужд одной только казенной продажи питей выразилась в сумме свыше 535 0000 руб. При этом существовавший на рынке спрос на оконное, зеркальное и другие сорта стекла вполне обеспечивался приспособленными для этих разновидностей производства заводами, вследствие чего специализировавшиеся на выделке бутылочного стекла предприятия должны были неизбежно ликвидировать свою деятельность. По сведениям промышленников, насчитывалось уже до 15 закрывшихся стекольных предприятий сверх ряда заводов, сокративших свое производство, из которых только на одном было уволено свыше 1 000 рабочих. В не лучшем положении находилось 21 предприятие по выделке пробочных изделий с годовой суммой производства в 8,5 млн руб. и с числом рабочих в 4 500 человек.

Огромные убытки терпели предприятия трактирного промысла, доходность которых основывалась преимущественно на продаже напитков. Число этих заведений, по большей части вынужденных закрыться, достигало 21 000, к ним нужно было прибавить еще до 3 200 ренсковых погребов и других, специализировавшихся на выносной торговле питиями, предприятий. Большинство этих заведений было расположено в наемных помещениях, нередко по заключенным на продолжительные сроки контрактам, следствием чего являлась необходимость облегчить владельцам данных предприятий возможность освободиться от принятых на себя непосильных обязательств. Возник и вопрос о возмещении всем этим торговцам уплаченных ими государственных, земских и городских сборов. Ссылаясь на огромное количество всех оставшихся в связи с запрещением торговли спиртными напитками без определенного заработка мелких торговцев, служащих и рабочих, С.И. Тимашев пришел к заключению о желательности образовать Междуведомственное совещание с привлечением представителей торгово-промышленных организаций для всестороннего обсуждения условий, которые могли способствовать облегчению ликвидации вышеперечисленных промышленных и торговых предприятий.

Главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин заявил, что предоставленное органам общественного самоуправления право запрещения продажи крепких напитков на практике было истолковано многими городскими учреждениями с чрезмерной широтой и в целом ряде местностей установленные запретительные меры коснулись не только действительно вредных с точки зрения охранения народной трезвости продуктов, но и напитков безвредных, а в некоторых отношениях даже полезных. Следствием отмеченного явления оказывается, что разрешенное на основании высочайше утвержденного 13 октября 1914 г. положения Совета министров пиво, крепостью не свыше 3,7°, а также легкое виноградное, не свыше 16°, вино, допущенное к продаже согласно положению Совета министров от 9 августа 1914 г., во многих местностях изъято из употребления. Это обстоятельство, по мнению главноуправляющего землеустройством и земледелием, не могло «не возбуждать весьма серьезных сомнений». Будучи давним и решительным противником усиленного извлечения доходов посредством казенной продажи водки, А.В. Кривошеин полагал, что именно в целях прочного укоренения трезвости разрешение торговли легким виноградным вином и пивом – «при должном надзоре за правильностью таковой торговли, при ограничении ее исключительно городскими местностями и при полном и безусловном воспрещении торговли водкой и водочными изделиями» – является одним из наиболее верных способов борьбы с развитием тайного винокурения, а также с заметно усиливающимся распространением всяких суррогатов (эфира, одеколона, политуры и денатурированного спирта). Поэтому все внимание должно быть сосредоточено лишь на упорядочении торговли виноградными винами и на мерах настойчивой и беспощадной борьбы с их фальсификацией и подмешиванием алкоголя свыше установленной нормы. Потребление же натуральных виноградных вин, а также легкого пива едва ли может и должно быть запрещаемо. Нельзя упускать из вида и того обстоятельства, что полное запрещение продажи вина и пива грозит разорением двух немаловажных отраслей народного хозяйства, какими являются пивоваренная промышленность и в особенности виноделие. В южных губерниях, в Крыму, на Кавказе и в Туркестане, виноградарством и виноделием жила значительная часть населения; под виноградниками находилось свыше 230 тыс. дес., представлявших ценность в полмиллиарда рублей и дававших ежегодно до 75 млн пудов винограда, две трети которого перерабатывается на вино. Во всяком случае, вопрос о полном запрещении продажи пива и виноградных вин настолько сложен и важен, что разрешить его, в том или ином смысле, может только правительство. Нельзя допускать, чтобы вопросы столь крупного общегосударственного значения решались в зависимости от изменчивых и случайных настроений тех или иных местных общественных групп, вне общего соображения с интересами обширных районов нашего отечества, еще менее допустимо, чтобы один и тот же вопрос о продаже легкого вина и пива разрешался различно для соседних местностей, ибо при современной быстроте сообщений, такая бессистемность мер борьбы с нетрезвостью ведет лишь к бесчисленным обходам и лишает это важное дело всякого значения и устойчивости^[133].