– А что, так сложно?
– Ну, это тебе не сложно – надел чистые трусы и – в загс!
– Прямо в трусах?
– Нет, без трусов!
– Света, еще раз скажешь про трусы, я сейчас к тебе домой прибегу!
– Нет! До свадьбы – ни-ни! И думать не моги!
– Здравствуйте! А кто позавчера…?
– Тихо! Мама услышит. Все, заканчиваем разговор!
– Не, не! Светик! Давай поговорим!
– Дим! Это уже тридцать седьмой звонок за день!
– А ты что, считаешь?
– Да, отмечаю черточками. Специально листик завела.
– Зачем?
– Чтобы узнать, как ты меня любишь!
– Я тебя ужасно люблю!
– И я ужасно!
– Слушай, а зачем тогда мы женимся?
– Чтобы больше никого не любить ужасно!
– Надо подумать!
– Думай. Тебе, дорогая, осталось три дня! Может мне пока фату отложить?
– Я тебе отлажу! Примерь любую! Лишь бы только скорей!
– Дим, а давай тогда я к тебе сейчас приеду!
– У меня предки дома.
– Но они, же сняли нам однокомнатную квартиру?
– Я же тебе говорил: ключ не дают до свадьбы!
– Дим! Я тебя ужасно хочу!
– Все! Еду!
– Даже не думай!
… Света выключила телефон, вздохнула и поставила в лежащей перед ней бумажке еще одну черточку.
Виктория Борисовна, сидящая в другой комнате, дождалась этого момента и подошла к дочери.
– Света, может, ресторан из программы все-таки вычеркнем?
– Мам, ну ты что? Свадьба все-таки!
– Ну, ты понимаешь, что чума, пять десятков разных людей, сидят плечом к плечу! Ну, мало ли кто из них!
– Мам! Я сказала – нет! И приглашения разослали! Ты меня опозорить хочешь?!
– Ну, нет, так нет! Странно, что ты этой заразы не боишься!
– Если боишься, оставайся дома!
– А, вот так?! Ладно. Мы с отцом останемся дома! Веселитесь сами!
– Мамуль! Ну, ладно! Извини! Ну, поганый мой язык, ты же знаешь! Все будет хорошо. Не все же болеют!
…Ночь спустилась над городом. Спал в своей комнате Дима, передумав уже все мысли о завтрашнем дне, о наступающей жизни в которой они со Светой будут засыпать и просыпаться вместе, не выпуская друг друга из объятий, и даже получалось весело – не ходя на работу и в институт, а просто гуляя и сидя в кафе друг с другом целыми днями, целуясь где только и когда только захотят – а что?! имеют право! – и он будет срывать все цветы по дороге домой и устилать ими уже расстеленную и готовую к любви постель!
Спала и Света, и видела в счастливом сне их с Димой идущих почему-то по небу и далеко длинным шлейфом сыпались сзади на них цветы, собранные Димой, как их земная дорога…
Но почему-то – по небу…Чудные бывают сны.
… Утром ее трясло от озноба, в голове было мутно, градусник поставленный Верой Борисовной, показывал тридцать восемь и пять.
– Немедленно врача! – кинулась было к телефону Виктория Борисовна.
– Мама, не смей!– Света собрала свои силы в кулак, – просто переволновалась! Ну, может, еще и продуло где-то! Ничего, – она попыталась еще улыбнуться – до свадьбы заживет!
Как не сопротивлялась, Виктория Борисовна, решено было подождать до вечера.
Днем примчался Дима, уложил Свету на диван и не выпускал ее больше из рук. Температура не падала. Поздним вечером пришлось все-таки вызвать скорую. Которая несмотря на то, что Виктория Борисовна и Дима обрывали все телефоны, приехала скорая только под утро.
Врач, в костюме космонавта, послушал легкие, проверил уровень кислорода в крови, сделал экспресс анализ и, покачав головой, отрывисто бросил:
– В инфекционную!
И обратившись, к Виктории Борисовне и Диме, сказал:
– И всем советую немедленно сдать анализы. Чудес, знаете ли, не бывает!
Томография, сделанная при поступлении в больницу, показала семидесятипроцентное поражение легких.
… Они соединились в своей жизни. Навсегда. И теперь уже вечно шли по небу. И шлейф из тех сорванных Димой цветов тянулся за ними, очерчивая их жизненную дорогу.
***
Господи, Оленька, наконец-то! – Мария Сергеевна открыла дверь, впуская внучку.
– Бабуль, ну ты же знаешь, мне родители не разрешают!
– Мария Сергеевна по привычки потянулась поцеловать Олю в щечку.
– Бабуля! Ты что! Предки боятся, что я однажды своим приходом тебя заражу, а еще и целоваться лезешь.