Терафим снова оказался в своём сне. На огромной скорости он летел к звёздному сверхскоплению, что было местом его рождения. На этот раз в нём не было видимых границ между мирами и оно уже полностью сформировалось. Полное бурлящей жизненной энергии и желания познавать… Терафим замедлил полёт и в нерешительности остановился на границе звёздного сверхскопления:

«Если это мой дом, то отчего я не могу заставить себя переступить его порог?»

Едва заметное движение в тёмной материи пространства, мерцающая красными, синими и белыми звёздочками чешуя абсолютно чёрного змея хаоса, готового ответить на любой его вопрос… Терафим молчал. Змей ждал. Время текло неспеша в обоих направлениях. Терафим так и не решился. И когда змей ушёл, Терафим подумал:

«Чего не хватает моему дому, чтобы в нём зародилась жизнь? А чего не хватает мне, чтобы вернуться к истоку всего?»

Звёздное сверхскопление начало уплотняться и сворачиваться в спираль. Спираль становилась всё ярче и массивнее – огромная масса скопилась в точке, не имевшей ни начала, ни конца. А потом вся эта масса резко сжалась до состояния сингулярности и взорвалась.

Терафим очнулся в нуль-переходе и на него с улыбкой смотрел страж предела. Под его взглядом Теф чувствовал себя, стоящим перед директором школы, провинившимся школьником, которому нечего было сказать в своё оправдание, чем вызывал ещё большую улыбку у стража.

«Что порождает в тебе такую эмоцию?» – поинтересовался страж закона.

«Я ценю жизнь во всех её проявлениях…» – начал Терафим.

«И поэтому, – подхватил его мысль страж, – ты огорчён смертью нескольких гелан?»

«Нет, – понурил взгляд Теф. – Меня огорчает мысль о том, что я поддался ярости и желанию отомстить…»

«То есть ты испытал чувства обычного человека?» – улыбнулся страж закона.

«Я так долго был рядом с ним, что не мог не впитать часть его поля сознания!» – горячо ответил Терафим.

«А он взял часть твоего и стал лучше, – рассудительно ответил страж. – Теперь он продолжит своё существование там, где ему и надлежит быть».

«Отломанная ветка… – усмехнулся Теф. – Разве гелане не поместили его вновь в камеру?»

«Нет. Верховный правитель проявил мудрость и отослал его ко мне».

«Жаль, что мы больше не увидимся, – грустно сказал Терафим. – Мне его общество казалось полезным…»

«Увидишься, но для этого тебе придётся пройти долгий путь», – загадочно улыбнулся тот, кто был невозможным для многих, но возможным для других.

«Разве я не вернусь к своему началу? – удивился Теф. – Разве не ради этого всё это было?»

«Именно так, фагоцит универсума, именно так», – страж предела заполнил собой всё пространство нуль-перехода и Терафим почувствовал себя в ограниченной замкнутой оболочке.

Вокруг была темнота и он мог дотронуться до её границ своей рукой, стоило её только протянуть. А потом началось движение. Его влекло к одной только ему известной точке, за которой его ждала новая жизнь.

Яркий свет ударил в его глаза и Терафим понял, что оказался заперт в теле какого-то гуманоидного существа. Его осторожно подхватили на руки люди в белых халатах, обтёрли мягкой тканью и положили на грудь женщине, с которой, к удивлению Терафима, у него образовалась сильная эмоциональная связь. Женщина поцеловала его и прижала к себе. Терафим чувствовал идущее от неё приятное тепло и слышал, как радостно бьётся её сердце.

– Почему он молчит и лишь улыбается? – поинтересовалась пожилая женщина в белом халате и легонько шлёпнула Тефа по низу спины.

Тело Тефа разразилось криком, а люди в халатах заулыбались и вернули его лежащей на кровати женщине.

– Имя уже придумали? – спросил один из людей в белом халате.

– Алексей, – улыбнулась лежащая на кровати женщина.

– Защитник, – кивнула пожилая женщина в белом халате. – Красивое имя!

Теф посмотрел на лицо лежащей женщины и подумал:

«Она очень красивая и любит меня… Отломанную ветку… Что смогла прорости…»

Женщину на кровати укрыли тяжёлым белым одеялом и лежащий на её груди Теф уснул.

Глава 29

Вестей о пропавшем несколько дней назад Шоне Оззрине не было. Для бармена по прозвищу «Жирный» он, с одной стороны, конечно, был чужим человеком, но с другой – тем, кто спас его от неминуемого ареста во времена сухого закона. Наверное, так и должны дети изумрудного острова помогать друг другу, даже находясь по разные стороны от границ очерченных законом. «Жирный» вздохнул и придирчиво осмотрел стенки хайбола на свет. Убедившись, что стакан чист и на нём нет пятен и потёков, он поместил его на поднос, заставленный такими же чистыми и сверкающими, как иногда говаривал Шон, сосудами противоядий для отравленных душ.

Дверь открылась и в зал вошла невысокая женщина в светлом плаще.

– Заведение закрыто, мисс, – Нед повесил свой передник на спинку высокого стула.

– Простите, что врываюсь, – она решительно подошла к стойке и посмотрела на него своими карими глазами на открытом мальчишеском лице с курносым носиком и маленьким ртом. – Вы ведь знакомы с этим человеком.

Она положила перед ним на стол фотографию в белой рамке. Нед быстро глянул на изображение – на фоне залива, на высоком камне стояли женщина в светлом и мужчина в сером плаще и шляпе. Пронизывающий сырой ветер с залива развевал полы их одежд, мужчина обнимал женщину со спины, а их губы слились в долгом поцелуе.

– Простите мисс? – Нед опёрся о барную стойку – он узнал людей на фотографии.

– Миссис Фолссон, – она поправила свои тёмно-каштановые волосы. – Но, возможно, вы меня знаете, как Дженни Шевенуа.

– Что вы хотите, миссис Фолссон? – посмотрел он на неё.

Она потупила глаза и сжала губы в тонкую линию.

– Передайте Шону, что у меня всё в порядке,.. – она быстро забрала фотографию с барной стойки и спрятала в кармане плаща. – И чтобы он меня не искал…

– А почему, вы, миссис Фолссон, думаете, что он придёт сюда? – посмотрел на неё из-под густых седых бровей Нед Порст.

– Простите, – она поджала нижнюю губу. – Он отзывался о вас, как о друге.

– Заведение уже закрыто, миссис Фолссон, – улыбнулся Нед и выключил свет над барной стойкой. – Всего хорошего!

Она снова машинально поправила причёску и, словно сама того не желая, неуверенным шагом вышла из бара. Нед с усмешкой на губах проводил её взглядом и, когда колокольчик над входом, звякнув, сообщил, что неожиданный посетитель покинул заведение, он направился к двери, чтобы закрыть её изнутри на ключ. Выключив свет в зале и задёрнув тяжёлые коричневые шторы на окнах, «Жирный» через чёрный ход вышел на улицу.

Утро только вступало в свои права и прохладный бодрящий воздух наполнил лёгкие уже немолодого и тучного бармена, выветрив тяжёлые запахи табака и алкогольных паров, подарив заряд бодрости и хорошего настроения. Он решил дойти до дома Шона и порасспрашивать соседей о своём не сказать чтобы друге. Улица, где он жил, оказалась самой обычной узкой улицей в не самом плохом районе их города. Зажатая между рядами одинаковых домов из коричневого кирпича, смотрящих друг на друга занавешенными тяжёлыми разноцветными ночными шторами окнами. Обитатели их ещё спали и только около одного дома наблюдалось небольшое оживление. Полицейские перекрыли улицу полосатыми ленточками и крутились вокруг одиноко стоящей чёрной машины с открытыми дверьми и крышкой багажника, осматривая детали салона, собирая стрелянные гильзы в пластиковые пакетики и делая заметки в стандартных блокнотах с чёрными кожаными обложками и серебряным тиснением государственного герба. Рядом стояло пара сонных зевак. «Жирный» подошёл к одному из них – худому небритому мужчине с нечёсаными волосами под суконной кепкой.

– Что случилось? – спросил «Жирный» у постоянно зевающего мужчины.

Тот посмотрел на него серыми выцветшими глазами:

– Говорят, убили кого-то, – мужчина подавил зевок. – Кровь в багажнике есть, пули есть, а тела нет…

– Ну может выбросили где, – предположил «Жирный».

– Не могли, – помотал головой сонный мужчина, – Этих двоих уже увезли… Такие, знаешь, в костюмах… Не то чтобы гангстеры, скорее эти, как их там… Спецагенты. Сам видел, как вывозили их тела. У одного была разворочена грудь, а у второго горло. Жуть…

Мужчина зевнул, тут же потерял интерес к разговору и отвернулся. «Жирный» постоял ещё немного в толпе ранних прохожих и подумал, что разговор с соседями лучше перенести на завтра, а лучше ещё на неделю позже, когда все пересуды о таинственной чёрной машине улягутся.

Вдоль белой стены, с растущим на ней диким плющом, по улице, залитой ярким светом, шёл человек в закрытом костюме с высоким воротником. В тёмно-синей ткани на его спине зияла рваная дыра с обожжёнными краями, под которой была видна уже затянувшаяся розовой кожей страшная рана. Человек не обращал на неё никакого внимания – в его глазах тлела отрешённость и злое упорство, а губы были сжаты так, что превратились в две тоненькие ниточки. Взгляд его был направлен вперёд, туда, где по широкой улице проезжали диковинные машины, шумел город и гуляли хорошо одетые прохожие.

Чёрная машина с тёмными стёклами вынырнула из какой-то боковой улицы и, немного обогнав человека, остановилась у края дороги. Из машины вышел тучный пожилой мужчина в клетчатой рубашке с седыми бакенбардами на лице.

– Комиссар! – окликнул он идущего человека. – Садись в машину! Подвезу!

Человек в костюме повернулся на голос и посмотрел водителю прямо в глаза:

– Спасибо, Нед! Не ожидал, что после всего…

Мужчина в клетчатой рубашке улыбнулся, приветственно махнул рукой и вернулся за руль машины.

Комиссар сидел на стуле на кухне Неда Порста, а радушный хозяин, налив ему и себе в фарфоровые чашки густого ароматного напитка из заварочного чайника, устроился напротив. Поляков взял чашку в руки и принюхался – терпкий древесный аромат с примесью лёгких цветочных ноток защекотал его обоняние. Он сделал небольшой глоток.

– Отличный напиток, – восхитился комиссар и, бросив взгляд на стены, усмехнулся. – Всё-таки зелёный цвет не в моде…

– Стараюсь соответствовать, – усмехнулся Нед. – Бежевый теперь хит сезона. Нравится? Сделаешь себе такой же.

– То есть? Ты хочешь сказать,.. – Поляков поставил чашку на стол. – Что я теперь останусь жить в этом доме?

– Нет, – лицо Неда стало серьёзным. – Ты построишь собственный! И на том месте, которое ты превратил в протовещество.

– Я не умею, – покачал головой комиссар. – И никогда в жизни не занимался строительством.

– Научишься, – улыбнулся Нед. – И не только строить, но и управлять. Нести гармонию не на словах и не через насилие с принуждением, а через понимание и убеждение. Разве ты не этого хотел?

– Хотел,.. – Поляков поджал губы и опустил взгляд. – Может и хотел, но способов не знал…

– Вот и с роботом также получилось, – улыбнулся Нед. – Хотел привлечь твоё внимание, но способов не знал.

– Так, где ты всё-таки его отыскал? – комиссар перестал изучать плавающие в чашке чаинки.

– Это один из неудачных опытов твоего знакомого псимедика первого ранга, – глаза Неда поменяли цвет на голубой и в них появилась теплота. – В серию не пошёл из-за проблем с контролем коллективного разума планктона. Проще и дешевле оказалось внедрять программы подчинения в тела павших солдат.

– Не знал, – Поляков взял в руки чашку, но отпивать из неё не стал.

Нед Порст подошёл к окну и отодвинул в сторону занавески:

– Подойди сюда, – пригласил он комиссара и, когда тот оказался рядом, показал рукой в сторону белого стелющегося вдали тумана. – Как тебе место для строительства?

– Мне нравится, – неприятные воспоминания накатили на Полякова. – Там было поле свеклы и гуляли дети…

Комиссар засунул руку в карман, где лежала пластинка из золотого топаза, но в его палец впился острый осколок.

– Это в прошлом, – серьёзно посмотрел на него Нед.

– … Думаю, я справлюсь, – комиссар вдруг стал задумчивым. – А что, если, кто-то не подчинится моей воли?

– Всё очень просто, – улыбнулся Нед. – Ты их отправишь в мир реализованных энергий и с ними там уже разберутся.

– Гелане? – внимательно посмотрел на хозяина квартиры Поляков.

– Нет, кроме них есть и другие, – лицо Неда вдруг стало задумчивым. – С ними ещё предстоит работа… И кто-то может не выжить…

– Звучит зловеще, – усмехнулся комиссар. – Будет жаль ещё одну потерянную цивилизацию.

– Не переживай, – глаза Неда на мгновение стали холодными. – Это, теперь не твоя забота, – он вдруг широко улыбнулся. – Но ведь хорош участок? Правда?

Комиссар молча смотрел на плывущий туман за дорогой и в нём он видел мальчика в светлой майке, суконной кепке и синих штанах и девочку в лёгком платьице в синий горошек, что шли взявшись за руки среди рядов спелой свеклы.

Утренняя роса блестела алмазными каплями в траве. Простые домотканые штаны Димко быстро намокли и стали тяжёлыми.

«Опять Серафим Исаевич будет ворчать, – пронеслась мысль в его голове. – Но я только одним глазком посмотрю и тут же обратно!»

Дав себе твёрдое обещание, он углубился в лес и пошёл по много раз хоженой им тропинке. Насекомые деловито сновали между кустов малины и зарослей черничника, птицы распевали гимны утреннему солнцу, а высокие ели и сосны приветственно махали ему своими мохнатыми лапами – они знали Димко и видели его уже не в первый раз – здесь он был своим. Поверхность озера встретила его яркими бликами на воде, как это бывало уже много раз и всё казалось таким привычным кроме одного предмета на песчаном пляже. Димко не поверил своим глазам и даже протёр их для большей уверенности, чтобы убедиться что он не спит – на мягком озёрном песке стояли начищенные до блеска чёрные сапоги. Он взял их в руки и внимательно осмотрел – сомнений не было, это были, пропавшие во время разрушения храма, его сапоги. Димко принюхался – пахло кожей и дымом. Он поставил их на песок и сел рядом. Блики солнца плясали на поверхности озера и словно призывали поиграть с ними.

– Не против, если я присяду рядом? – раздался приятный женский голос над ухом Димко.

– Да, пожалуйста, места много, – опешил он.

Рядом с ним на песок мягко опустилась ладная девушка с длинными тёмными волосами, собранными в косу, и коричневыми глазами с оранжевыми лучиками на миловидном лице.

– Хороший день выдался, – посмотрела она прямо в глаза Димко.

– Здесь всегда хорошая погода, – смутился Димко. – Что-то я тебя здесь раньше не видел.

– Алия! – протянула она ему свою изящную ладошку.

– Я – Димко, – пожал он мягкую и тёплую ладошку девушки. – Из какой ты деревни?

– Не хочу говорить, – понурила она взгляд и невзначай коснулась едва заметного следа пореза на щеке. – Меня и сестру обижали, вот я и сбежала.

– Я накажу обидчика! – раздухарился вдруг Димко. – Соберу парней из деревни и мы его проучим!

Алия грустно улыбнулась и посмотрела на озеро:

– А давай лучше доплывём до другого берега!

– Вот так сразу, а вдруг придут крылатые наблюдатели и накажут? – часто заморгал Димко. – И у этого озера нет другого берега…

– Не придут и не накажут, – с уверенностью посмотрела на него Алия. – К тому же ты ведь меня поддержишь…

– Да, я могу, – на Димко вдруг нахлынуло желание показать себя. – Вдруг мы будем первыми, кому удастся достичь другого берега!

– И я говорю, – широко улыбнулась Алия и оранжевые лучики в её глазах вспыхнули особенно ярко. – Мы всё можем! Мы свободны в своём выборе!

Алия скинула одежду и осталась в одной нижней рубашке из настолько тонкой ткани, что на ярком свету через неё просвечивалось стройное тело девушки. Димко смущаясь стянул с себя верхнюю рубашку и штаны и, оставшись в одной простой нижней рубахе до колен, сложил свою одежду рядом с нагревшимися на солнце чёрными сапогами.

Они вошли в тёплые воды озера взявшись за руки. Димко посмотрел на скрытый в тумане далёкий берег и уверенно произнёс:

– Мы свободны в своём выборе!

Алия улыбнулась и потянула его за собой.

Конец.

Рига. Латвия. 2024.