– Да, это он. А что вы хотели?
– Взять автограф, – засмеялся один из них и тут же с подскока сильно пнул меня в колено.
Я рухнул, как сбитая городошная фигура. И быть бы мне избитым ногами этой троицы, но Жанна, словно тигрица бросилась на мою защиту, колотя парней ногами и кулаками. Я тут же вскочил и со всей дури врезал в нос того, который говорил об автографе.
– На! Кто ещё хочет автограф? На! – и второй парень вылетел из контактного круга.
Но кулак третьего разбил мою губу. Губки у меня не маленькие и кровушки в них полным-полно. Бежевый бархат моего модного костюма моментально окрасился кровавой юшкой. В это время раздался чей-то залихватский свист и парней как ветром сдуло. Я повернулся, чтобы посмотреть, кто свистел. На крыльце стояла Сухарецкая, держа во рту свёрнутые бубликом пальцы. Вдогонку убегающему трио она исполнила позывной, который в народе ещё называют «дай, дай закурить, дай, дай, дай-дай-дай».
– Я думал, что это Соловей-разбойник пришёл к нам на помощь. Марина Юрьевна, есть что-то на свете, чего вы делать не умеете?
– Я не умею бить кулаком в морду. Но у тебя неплохо получается.
– Если бы, – я указал на залитый кровью костюм.
– А мне показалось, что ты занимался боксом.
– Нет, не занимался. Хотя однажды дружок заманил в секцию. Но когда тренер увидел море крови, выбежавшей из моей губы, схватился за голову и сказал: «Парень, это не для тебя. Не приходи больше».
– За костюм не беспокойся. Мы стрясём с Вовчика двойную цену.
– С какого «Вовчика»? – не понял я Сухарецкую.
– С того самого, которого мы снимали в «Петле» до твоего появления. Я узнала среди нападавших Севку, его дружка. Он с ним как-то раз появлялся в поле моего зрения. Не сомневайся, я душу из него вытрясу.
Я и не сомневался – уже хорошо уяснил, что этой женщине всё по плечу. В таком шокирующе окровавленном виде я не захотел оставаться в ресторане. Попрощавшись со всеми, мы ушли в отель.
Эпизод двенадцатый
Полёт в стратосферу
– Я в ванную, – улыбнулась Жанна, оставив меня в двусмысленном положении.
Через пять минут она вышла в джинсах и кофте, в которых приехала утром.
– Возьми, – девушка протянула мне колье. – Не забудь завтра вернуть.
Я взял из её рук украшение. Бриллианты блестели. Они были прекрасны. Но не красота колье завораживала меня, не давала отвести взгляд.
– Не смотри так, – Жанна немного смутилась. – Всё, прощай.
– Ты так просто уйдёшь? – вопрос был задан тихо и спокойно.
– Да. Уже поздно. Проводи меня до такси, – также тихо ответила она.
– Уходишь?
– Ты мне обещал. Ты помнишь?
– Помню.
– Я тебе ничего не обещала.
– Жанна! – мой голос постепенно набирал эмоции.
– Что?
– Не уходи.
– Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должна остаться.
– Есть такая причина. Я уверен, что она очень веская. Но для того, чтобы ты осталась – их должно быть две. Две причины! Моя и твоя.
– Лемешев! Фёдор Константинович, вы немного перебрали, поэтому несёте что-то невразумительное.
– Невразумительное? Можешь смеяться. Можешь в дальнейшем тыкать в меня пальцем и смеяться, но чёрт возьми! – под конец этой фразы я уже плохо контролировал себя. Слова сами срывались с губ: – Я в тебя втюрился, слетел с катушек, обалдел, охренел, сошёл с ума. Если ты этого не видишь – то ты слепа. Но я не виню тебя. Я готов ждать, надеяться, верить. Возможно, что ты думаешь, что я говорю словами. Нет! Это ложь! Я говорю не словами – сердцем, – словно заворожённый я говорил, говорил, говорил. И никак не мог остановиться. Не знаю почему, но не мог. Мне хотелось высказаться, открыться перед ней: – Я впервые полюбил. Раньше я считал, что секс – это и есть любовь. Нет, не о том. Не о том. Но, как? Как мне тебе рассказать, что я сейчас чувствую? Я не могу без тебя. Не могу!!! Разве это непонятно? Только не пугайся! Я не псих и не маньяк. Я пытаюсь высказать то, что чувствую. Я не сошёл с ума. Я здоровый человек. Нет! Я больной! Я болен тобой! Я не хочу, чтобы ты сейчас уходила! Это сумасшествие. Просто я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.
Признаваясь в любви, я старался обуздать свои эмоции. Обуздать, чтобы не испугать ту, без которой мне не жить. Но эмоции разрывали меня. Разрывали сердце, разум. В этот миг на меня сошло озарение: «Теперь я точно знаю, что такое любовь. Это полная шиза, сердце в лоскуты, адреналиновый коллапс. Я, словно, только что родился и ничего не помню, что было до Жанны. Мне больше ничего не надо! Только она! Жанна! Башку снесло. Плевать на башку, на всё плевать – лишь бы она была со мной. Любовь – болезненное состояние. Оно по живому режет сердце, жилы, мозг. То, что в этом мире воспринимают за любовь – гораздо приятней и спокойней. Но чёрт возьми! Мне выпал этот удел! Этот выворачивающий душу наизнанку, такой болезненный, но такой невероятный умопомрачительный удел! Я влюбился! Я пищу, визжу, я слетел с катушек! Но я счастлив и рад этому уделу. Бог меня не забыл. Он одарил меня высшим счастьем на земле. Счастьем познать это болезненное состояние».
Я был счастлив. Наполовину счастлив. Для полного счастья мне не хватало её:
– Жанна, я не хочу. Не хочу. Не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты не уходила из моей жизни никогда! Не уходи. Я люблю тебя. Люблю. Жанна…
Она не улыбалась, не возмущалась и не рвалась на волю. Выслушав моё пространное признание, девушка подошла ко мне вплотную и взглянула снизу вверх – разница в росте у нас сантиметров двадцать. Смотрела долго и упорно, словно пытаясь прочитать на моём лице все ответы на свои вопросы. Наконец покачала головой и стала говорить тихо, почти шёпотом:
– Фёдор, Фёдор…, господи, что за странное имя. Ты невероятный человек. Ты просто омут. Омут самой быстрой полноводной реки. Ты страшный человек. Страшный тем, что в тебя невозможно не влюбиться. Ты страшно талантлив, страшно красив, страшно умён. Господи, почему ты до сих пор ничей? Или чей? Не обижайся. Я просто хотела сказать, что всему своё время. У нас ничего не выйдет. Ты опоздал, уже поздно. Понимаешь – поздно! Прости меня. Прости и не обижайся на отказ. Я оказалась слишком податливой, слишком мягкой – раз согласилась на эту авантюру. Дура. А ведь я понимала, что всё закончится именно так. Дура. Почему? Почему ты не появился в моей жизни хотя бы год назад? А теперь я не могу. Не могу я! Ты понимаешь или нет? Чёрт тебя бери. Понимаешь? Не могу я переступить через себя, через свою совесть, через свою… Ты просто дьявол, посланный для испытаний моих чувств. Я не могу! Не могу. Я ухожу.
– Уходи.
– Уходить? – она внезапно нахмурилась.
– Да.
– Ты, правда, этого хочешь?
– Да. Вернее – нет. Хотя – да. Я не хочу, чтобы ты принимала необдуманные решения. Уходи.
– Я пошла.
– Уходи, но помни, что в этом мире есть человек, который тебя любит.
– Лучше молчи. Я ухожу.
– Любовь. Это чувство, даётся человеку только один раз в жизни.
– Сволочь, гад, садист! Зачем ты надо мной измываешься?
– Прости… Не хотел тебя обидеть. Но чёрт возьми!!! Разве ты не видишь, что я тебя люблю по-настоящему? Я готов на всё! Чёрт возьми! Я готов выкрасть тебя, убить соперника, стоять сто лет с цветами возле твоего балкона. На всё готов. Чё-ё-ёрт!!! Уходи.
– Это не очередной этюд будущей звезды? Не разминка, перед съёмкой в лирической мелодраме?
– Считай, как хочешь. Но, если ты думаешь, что я всё это затеял ради тупого одноночного секса – то ты сильно ошибаешься.
– Я ухожу.
– Хорошо.
– «Хорошо»?
– Ты сделала свой выбор – значит, тебе хорошо. Я не в праве тебя принуждать. Что толку, если я тебя люблю, а ты нет. Ты права, всё слишком поздно.
– Так я и знала. Ты сдался через пять минут – испугался, капитулировал, предал.
– С чего ты взяла?
– С того. Вы мужики много говорите. Столько слов. Пустых слов. Но на деле…, на деле сразу даёте откат, слабину, попятную.
– Жанна, не говори так.
– Чего не «говорить»? Того, что ты не готов биться за свою любовь? Что ты сразу сдался – ручки кверху? Перед кем? Ты хотя бы видел своего соперника? Видел?
– Нет.
– Не видел. Так на что ты претендуешь? Вы стали мелкими и невзрачными. Я о вас, мужиках, говорю. Вы ждете, что всё за вас сделает женщина: накормит, напоит, ответит на насущные вопросы. И даже подскажет вам выход, выбор. Выбор: можно вам записаться в запасные игроки или нет. Вы не охренели? А? Мужики? Алё – где вы? Почему всё должна решать женщина? Как, после всего этого ты надеешься вызвать во мне ответные чувства? Как я вообще могу полюбить такого? Тряпка!
– Но своего жениха ты уже полюбила?
– Кто тебе сказал?
– Ты.
– Раз ты это слышал – то я тебе сказала. Но когда? Когда? Опять врёшь! Лемешев, почему ты всегда, непрерывно, патологически врёшь? Ну, почему? Не люблю я его. Если ты хочешь это знать. Я перед тобой открыта полностью. Но ты сразу в кусты – сдался. Ненавижу трусов. Я верю в твои чувства. Но не верю, что ты способен добиться моей любви. Прощай Лемешев. Я ухожу.
Она решительно двинулась к входной двери. Вот это разговорчик! Вот это беседка! Чёрт возьми. Я влюблён! Резко выдохнув, я решительно преградил ей путь:
– Постой, я не могу тебя так просто отпустить. Я провожу.
– «Провожу»? Господи! Господи!! Господи!!! Он меня проводит. И что? Ты целый час распинался о своей любви. Доволен? Всё? Успокоился?
– У???
– Что молчишь? Исполнил номер. Теперь твоя душенька спокойна?
– Жанна, я люблю тебя, неужели ты этого не видишь? Люблю по-настоящему.
– Не вижу. Слова, слова, слова. Если бы любил, то спросил бы меня. Любовь ¬– это когда двое. А когда один – извращение, самолюбование, онанизм какой-то. Ты меня спросил?
– Спросить?
– Как хочешь.
– Жанна…
– Я ухожу.
– Чёрт! Жанна! Жанна!! Жанна!!! Я не могу одновременно делать два дела: исполнять обещания данные тебе – это дело чести, и добиваться твоей любви.
– Это не помешало тебе удариться в признания.
– Да! Но я на самом деле тебя люблю. Я знаю, что это на всю жизнь. Навсегда.
– «Навсегда» – плохое слово. Оно сковывает. Всё сказал?
– Нет.
– Что-то ещё скажешь?
– Я тебя люблю.
– Я это уже слышала.
– Я не могу без тебя.
– И это было. Слова, слова, слова…
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Что-то новенькое, но эту фразу мне уже говорили. Я ухожу. Тебе есть ещё, что сказать?
– Ы-У-А!!!
Она засмеялась:
– Только не застрелись. Господи, господи, господи… какие вы мужики смешные и недалёкие. Я ухожу.
– Я провожу.
– Провожальщиков мне не надо. Мне нужен спутник: единственный и любимый. Прощай.
Жанна дошла до двери, открыла её, вышла и обернулась:
– Это всё?
– В смысле?
– Запал кончился? Любовь прошла. Или тебе не с кем было переспать?
Она скрылась за дверью, и я стремглав ринулся за ней:
– Жанна! Жанна!
Догнал я её уже возле лифта.
– Что «Жанна»? Спасибо Фёдор Константинович за интересный вечер. Я познакомилась со многими людьми. Когда стану старенькой буду вспоминать: «Вот была на вечере в театре «Россия», где познакомилась с Никитой Михалковым, с Екатериной Боярской…» – она с поразительной точностью изобразила дряхлую бабульку. – С кем там ещё?
– С Фёдором Лемешевым.
– Нет, упаси бог. Имя этого невзрачного человечка я не запомню.
– Жанна, ты меня любишь?
Девушка резко развернулась:
– Наконец-то. Эгоист! Самовлюблённый эгоист. Всё о себе любимом. «Я люблю, я люблю», – передразнила она. – Видимо ты так привык. Что за дебилизм?
– Любишь?
– Дурак, – она прислонилась ко мне всем телом, которое трепетало, передавая мне энергию неповторимой, всепоглощающей любви.
Я осторожно и нежно поцеловал Жанну в щёку. Потом ещё и ещё. Постепенно спускаясь к губам. И здесь напрашивается довольно избитая фраза: «Их уста слились в страстном поцелуе». Да, всё так. Чёрт возьми это было волнующе. Вальсируя, слившись в поцелуе, мы вернулись в номер.
Что было дальше? Не буду рассказывать. С одной стороны – об этом знают все. С другой – такого ни у кого не было. Словами не перескажешь. Уверяю вас, то, что «знают все», я испытывал многократно. А «такого ни у кого не было» – впервые.
Господи, какое счастье любить и быть любимым. Это незабываемо, неподражаемо, это полёт в стратосферу …
Эпизод тринадцатый
Падение в тартарары
Было около десяти часов утра. Голова Жанны лежала на моей груди, её тело слилось с моим. Мои руки продолжали получать собственное наслаждение, скользя по нежной гладкой коже девушки. Это умопомрачение. Я не верил, что счастье так близко, что оно реально и вполне достижимо. Счастье есть – его не может не быть. Идиллия. Полная идиллия. Блаженство. Это несравнимо ни с чем. Зачем сравнивать? С чем сравнивать? Не с чем сравнивать, так как я полюбил впервые. Впервые. И эти чувства я испытывал первый раз. Вот так…
В дверь тихонько постучали, Жанна встрепенулась:
– Слышал? Кто-то стучит.
– Наверное, уборка номеров.
– Уже утро?
– Десять часов.
– Как быстро пролетела ночь.
– Мгновение.
В дверь постучали громче.
– Я не повесил табличку «Не беспокоить».
– Плохо. Она попытается войти.
– Сейчас оденусь и решу вопрос.
Пока я натягивал брюки и рубашку, в дверь начали барабанить. Стук был наглым и настойчивым. Жанна тоже стала быстро одеваться.
Но не успел я дойти до двери, как услышал щелчок входного замка, открываемого магнитной карточкой снаружи. И тут же во входном проёме возникла Королевишна. Сказать, что она была взволнована – значит, ничего не сказать. Такой я её никогда не видел. Пантера! Орлица! Гюрза, готовая впиться в шею. За её спиной просматривалась нестройная толпа, состоящая из персонала гостиницы.
– Я всю ночь не спала, названивала ему, как дура, – Королевишна выговаривала чётко, негромко и достаточно грубо. – На мои звонки он положил большой и толстый, а сам развлекается с девкой. Я примчалась. Думала, случилось с ним что-то. Ну, Феденька, тебе это дорого станет. Проси прощение. Прямо сейчас, при всех! А ты, прошмандовка, вон отсюда! – она взяла сумочку Жанны и с силой бросила в её сторону: – Пошла вон, дрянь!
Работницы отеля дружно выглядывали из-за спины моей питерской красавицы-стервы: одни с любопытством, другие со злорадством. Жанна наконец справилась с одеждой, схватила сумочку и проскользнула сквозь липкие тела толпы. Я бросился вслед.
– Куда? – Королевишна встала на мом пути. – Совсем обнаглел? Думаешь, я шучу?
Я попытался сдвинуть её в сторону:
– Уйди.
– «Уйди»? Ты забылся, мальчик! – глаза метали молнии, лицо почернело словно туча. Её затрясло: – На колени! На колени! На колени!
Злобная истерика била через край. Такую Королевишну я ещё не видел. Никогда не видел. Нет, это не богиня и не принцесса. Это баба Яга, крокодил, злая Снежная Королева. С души моей словно вуаль свалилась, заклятие сошло:
– Да пошла ты! – сказано было предельно просто.
– Пожалеешь. Сильно пожалеешь, – прошипела гюрза.
Я не стал пикироваться. Мне было наплевать на Королевишну. Абсолютно наплевать. Жанна! Я ринулся за ней.
Опоздал! Лифт захлопнулся. Когда я выскочил из дверей отеля – то увидел только задний бампер такси, увозивший любимую во тьму неизвестности. Были опасения, что Жанна не ответит на мой звонок. Но она тут же подняла трубку:
– Никогда больше не звони мне. Слышишь? Никогда! Я прямо сейчас вытащу SIM-ку и сломаю её. И не ищи меня. Это бесполезно. Водителю я скажу, что ты маньяк и попрошу его не говорить, куда он меня отвёз.
Она отключилась и на следующие звонки мне отвечал знакомый до боли механический голос. Я не знал ни адреса девушки, ни её фамилию. Иванова, Петрова, Сидорова? Искать по имени девушку в таком агломерате, как Москва, просто глупо. Поиски могут затянуться до пенсии. Что делать? Первым желанием было позвонить Сухарецкой – она всё может. Но стыдно решать свои проблемы за счёт других. Тем более, когда речь идёт о сугубо личном. Так, стоп! Я схватил айфон и начал набирать номер диспетчерской такси, которое увезло Жанну. Но вовремя спохватился. Надо выждать, пока такси довезёт её до дома. Возвращаться в гостиницу не хотелось, и я зафрахтовал столик в кафе, где за час успел выпить семь чашек капучино. Пора! Я набрал номер диспетчера такси:
– Аллё! Вас беспокоит служба безопасности «Марриотт Гранд отеля». Вы можете уделить мне две минуты?
– Да. Чем я могу вам помочь? – ответил женский голос.
– Сегодня в десять часов пятнадцать минут из дверей нашего отеля на Тверской вышла девушка и села в ваше такси, – я назвал госномер машины.
– Так. И что?
– Буквально только что выяснилось, что из номера нашего постоянного клиента, где эта девушка провела ночь, исчезла крупная сумма в иностранной валюте и важные документы.
– Понятно. Вряд ли мы вам сможем помочь. Обращайтесь в полицию.
– Секундочку. Пострадавший клиент является весьма публичной личностью, и он отказывается обращаться в нашу доблестную полицию. Но для нас репутация отеля ¬– не пустой звук. Если вы пришлёте прямо сейчас этого водителя, то мы оплатим ему дневную выручку. Такой вариант вас устраивает?
Через полтора часа водитель такси уже указывал мне на дверь подъезда дома, расположенного недалеко от станции метро «Юго-Западная»:
– Она сюда вошла. Я видел. Номер квартиры мне по понятным причинам неизвестен.
Спасибо и на этом. Дальше я сам. Ничего – прорвёмся. Войдя вслед за молодой парочкой в парадную, как говорят в Питере, я поднялся на лифте на верхний этаж и стал спускаться вниз, подходя к каждой квартире. Как я собирался обнаружить дверь Жанны? Понятия не имею. Но внутри меня жила твёрдая уверенность – я её найду. Непременно найду. Так постепенно я спускался всё ниже и ниже. Внезапно в моём мозгу всплыло изображение входа в квартиру, которая меня притягивала, словно магнит. Следом пришла уверенность, что именно за этой дверью находится обитель моей любви. И дверь эту я уже видел в реальности. Она там – наверху. Я поднялся на двенадцатый этаж и подошёл к двери квартиры, расположенной справа от лифта. Поднёс руку к звонку, но неожиданно почувствовал, что немного ошибся. Галопом сбежав на площадку одиннадцатого этажа, я уставился на похожую дверь. Она вела в квартиру, расположенную как раз под той, куда я минутой ранее собирался звонить. Надо же! Именно эта дверь отделяет меня от Жанны. Именно эта. Сомнений не было. Звони! И я без раздумий нажал кнопку. Дверь отварилась. Ес-с! И всё-таки я волшебник!!!
– Как ты меня нашёл? – в её глазах было какое-то детское удивление от увиденного фокуса. Впрочем, оно сразу сменилось отстранённой холодностью: – Да! Ты же у нас слепой гений, обученный в Стэнфордском университете. Чего тебе надо, звезда эротического балета?
– Жанна! Жанна! Выслушай меня!
– Ты зачем припёрся? Пришёл рассказать, что я тебя неправильно поняла?
– Дело не в этом.
– А в чём? Пошёл вон, извращенец…
Она попыталась закрыть дверь. Я не позволил:
– Выслушай меня!
– Уже наслушалась и налюбовалась. Сгинь из моей жизни.
– Недосказанность рождает сонм сомнений. Дай мне возможность объясниться.
– Поздно. Я только что согласилась выйти замуж.
– Замуж? За кого? – глупо переспросил я.
– Не за тебя, уж точно.
– Быстро…
– А чего тянуть? У тебя есть возражения?
– Есть.
Дверь распахнулась шире и за её спиной появился крепкий парень. Он грозно и мрачно произнёс:
– Кто это? Чего ему надо?
– Володя, иди в комнату. Я сама разберусь.
– Что значит «разберусь»? Ты кто такой? – он попытался отодвинуть хрупкое тело девушки и выйти на площадку. Но она развернулась и с трудом худенькими руками затолкала его обратно:
– Володя, сейчас я ему вкратце всё объясню и вернусь.
– Давай, я его с лестницы спущу, —вновь обозначил инициативу Володя.
Но Жанна опять затолкала его в квартиру, уговаривая:
– Не надо скандалов. Всё будет хорошо. Он понятливый и безобидный, – девушка с трудом вдавила жениха в прихожую и, сделав шаг вперёд, прикрыла за своей спиной дверь квартиры:
– Тебе чего надо? Ты зачем припёрся? Скучно стало? Развлечений хочется? Хочется продолжения банкета?
– Жанна…
– Забудь моё имя и дорогу сюда забудь. Ты где этот адрес взял? Великий мира всего? Думаешь тебе всё можно, раз ты в раскрутку пошёл.
– Жанна, прости меня и выслушай.
– Не хочу я тебя слушать. Не хо чу! Всё? Услышал? Теперь проваливай!
– Жанна! Я ведь ни в чём не виноват. Она мне не жена.
– Мне без разницы: кто она тебе. Мне дела до этого нет.
– Но я ведь тебе не изменял. Она была до тебя. Я с ней расстался.
– «Расстался»? Это ты называешь «расстался»? Теперь хочешь, чтобы я вместо неё бегала, искала тебя по моргам, вызванивала по телефону, выискивала по притонам и гостиницам? Нет уж, дудки! Не бывать этому! Всё!!! Добился своего – пора и честь знать, – она попыталась скрыться за дверью.
– Постой. Я люблю тебя…
– Себя ты любишь больше всех, Лемешев. Себя.
«Она меня простит, она простит. Я волшебник, я волшебник, я волшебник!!!»
Неожиданно Жанна прислонилась ко мне всем телом и поцеловала горячим пригор-р-рячим поцелуем, прошептав после этого:
– Эх, Федя, Федя, что же ты наделал…
– Жанна…
– Не приходи больше. Не губи, не коверкай мою судьбу. Господи! Зачем ты ворвался в мою жизнь? Зачем? Всё было так просто и ясно. А теперь…– она резко отстранилась, лицо приобрело холодный вид. – А теперь я всё решила. В субботу моя свадьба.
Девушка юркнула за дверь. Было слышно, как ключ повернулся в замке.
Чуда не произошло. Я не волшебник. Я потерял дар волшебства. Растранжирил его по пустякам.
– Жанна! Я тебя люблю! Я никого никогда не любил. Только тебя! Жанна!
Я звонил и стучал. Долго стучал. Долго звонил.
Наконец, соседняя дверь открылась и оттуда выперлась дородная тётка:
– Давай, парень, не буянь. А то милицию вызову. Не порть девке судьбу. Где ещё она такого жениха завидного найдёт?
Не добившись ничего, кроме ругани соседей, я ретировался, но от дома отойти не смог. Ноги отказывались покидать это место, голова не соображала, а сердце не теряло надежду. Из ступора меня вывел звонок Сухарецкой:
– Где колье, Солнце моё? Народ волнуется. Или вы ещё не проснулись?
– Проснулись. Конечно, проснулись. Не волнуйтесь Марина Юрьевна. Уже бегу.