Кий и Киборг

– А это хорошо, дядя Ром. Хоть больно, но очень нужно. Нужно человеку правду о себе узнать, насколько он жалок и грешен. Но только это не вся правда. Вы сегодня узнали свой страшный диагноз, и ужаснулись. А я вам говорю – это не приговор. Услышьте – есть чудо-Доктор! Он исцелил мою душу, исцелит и вашу! Вы посмотрелись в зеркало – хорошо, а теперь на Христа взгляните! Его глаза полны любви, а руки – силы. Иисус и хочет и может вам помочь! Куда и зачем ещё бежать?

На мгновение наступила тишина. Мы с Кием лежа в темноте под кроватью, конечно, не могли видеть лица Евгеньича, но койка вдруг затряслась, заскрипела под его могучим телом, и раздались приглушенные всхлипы. А потом будто прорвало, – Евгеньич зарыдал как ребенок, лепеча сквозь слезы свою первую за многие годы молитву. Это было покаяние – искреннее и глубокое. Вряд ли у меня получится пересказать. Да и тайна исповеди, сами понимаете. Одно скажу, наш майор и впрямь исцелился душой. Уже наутро он всем, входящим в палату охотно рапортовал о своих невероятных переменах. При этом выражался он не вполне ясно, чувствовалось, что не мог подобрать нужные слова. Медработники уловили лишь то, что речь шла о чем-то связанном с перерождением, а также о каком-то чуде-Докторе, приходившем ночью к Роману Евгеньевичу. Впрочем, и без слов было ясно, что с их пациентом произошло что-то прекрасное. Лицо майора лучилось радостью, а в глазах поселилось неведомое доселе умиротворение. И мы с Кием можем подтвердить, что Евгеньич таким остался и после выписки. Война закончилась, настал мир, мир с Богом.

– Что-что, а красиво говорить мой братец могёт, – сказал Кий, видя как слова Киборга повлияли на публику.

– Удивительно, – воскликнул старый брезентовый рюкзак, – Получается, если бы не тот несчастный случай с упавшей веткой, то ничего бы этого не было.

– Верно, приятель, – отозвался Киборг, – Мне кажется беды это своего рода остановки, которые людям подчас устраивают, чтобы подправить их курс. Быть может сделай они еще шаг, о�