«Так вот же – «благодарю, Амрона», эти два слова… Бог мой, до меня дошло: «благодарю» – это что-то вроде оскорбления. Стало понятно, что в Прайд-Роял не используют вежливые обороты.

Однако сказанное произвело и другое действие. Откуда-то из-за спины я услышал голос Хэй:

– Ты пощадил меня, но можешь легко слететь, если продолжишь нести чепуху.

«Все понял, не дурак! А Хэй молодец, все же не стала меня презирать…»

Другой голос, оправившись, сказал нечленораздельно о благородстве нового предводителя Прайд-Роял, и после снова шепот Хэй:

– Будь погрубее – больше к тебе респекта.

Тут снова грянуло:

– Пьет хозяин!

Толпа завопила, и я успел шепнуть на сторону:

– Хэй, выпьешь за меня!

– Но… – было начала возражать женщина.

– Этот первый бокал, – провозгласил я, стоя с сосудом, меньше всего походящим на бокал, – я обязан отдать прислужнице. Не могу искушать публику отравить меня в первый же день правления!

Кто-то вспыхнул возмущением, но были и одобрительные возгласы. Хэй выпила, а я по-прежнему стоял трезвым и незрячим.

– Настал черед мне увидеть всех вас – Амрона, освободи мне глаза!

– Мой господин, уже темно, и ты никого не увидишь…

– Неважно! Ты оказала мне услугу, и я всегда буду помнить об этом. Сними повязку!

– Как прикажете…

Оковы спали с моих глаз, но мало что изменилось. Вокруг была ночь, и я даже не различал силуэтов. Слева стояла Амрона, я чувствовал только тепло ее тела, но ни лица, ни тела разглядеть не мог, да и не хотел. Вчерашнее несчастье с поверженной воительницей могло повториться.

– Пошли отсюда, – шепнул я ей. – Куда-нибудь!

– С радостью…

Она объявила толпе о завтрашнем пире, а я тем временем стал пятиться назад.

«Боже мой, сегодня я ничего не сделал, утром охранник будет метать искры!»

– Понимаешь, дорогая Амрона… у меня в Прайд-Роял особая миссия, – стал повествовать я по мере того, как мы удалялись, – охранник хочет видеть, что я хорошо справляюсь со здешней территорией.

– Охранники здесь не властны! Скоро мы сообразим, как их ловить, уже известно, как они возникают…

– Ты права… до некоторой степени, но пока, сама знаешь, охранник может уничтожить и тебя, и меня!

Днем я бы не признался, что охранник сильнее, – закон тяготения Прайд-Роял не допускал такого унижения, но ночью было проще стряхнуть гордыню, и я говорил как есть.

– Так вот, ты видела все эти бесполезные трубки под ногами?! Порой они замаскированы под корни и лианы.

– …В которых течет ток?

– Жизненная сила. Джунгли этим живут, а трубы надо чистить, все надо чистить!

– Но зачем? Ты не должен опускаться до этого…

– Я про то же, ты так меня понимаешь! Думаешь, мы можем попросить других сделать это за меня?

– Мой господин, доверься мне и отдыхай спокойно – завтра грандиозный день!

– Амрона, я полностью тебе верю. Спас…

Я вовремя затих: здесь надо было осторожно обходиться с вежливостью.

Глава 21

Амрона устроила мне место для отдыха, а сама исчезла. Я провалился в бездну без снов и падал бы глубже, не разбуди меня ее возбужденный голос:

– Побежали! Поезд идет, быстрее!

– Зачем? – спросонья я притормаживал.

– Еще далеко, но по твоим трубам уже слышно…

– Слушай, я которую ночь не могу поспать… завтра охранник… мне ну обязательно надо отключиться!

– Мой господин, когда еще вы увидите поезд? Может, нам повезет, и мы в него запрыгнем, уедем отсюда, уедем навсегда!

В это время мне подумалось, что если поезд исполняет желания, то я могу это использовать и загадать попасть в сад!

– Бежим!

Я не соображал, как я буду просить поезд, как он будет слушать и как исполнит мольбу. Казалось, по узкой тропе мы бежали целый час. Последние сто-двести метров пришлось продираться сквозь заросли, царапаться, без конца спотыкаться. Внезапно джунгли расступились, и в свете звезд открылась просека, по которой холодной блестящей лентой вились рельсы. Темный силуэт Амроны застыл. Она неподвижно вслушивалась в тишину, потом согнулась и прильнула головой к рельсам, а я соображал: как же получилось, что никто про железную дорогу в джунглях не говорил, и тут внезапно открылась тайна. Ну что, может быть, это выход?! Я затрепетал всем телом.

– Слышишь?

– Да. Минута, и вы услышите, господин.

– Как ты думаешь, поезд может… отвезти, ну, или переместить в сад?

– Такого места я не знаю, поэтому его нет, мой господин!

Из ее уст это прозвучало так убедительно, будто она сама искала сад, но убедилась, что все это вымысел.

– Ты уверена?! Может, мы говорим о разных садах?

– Может, и так, – ее слова стали заглушаться нарастающим стуком колес, – только, мой господин, я говорю о саде за пределами джунглей, о легенде! Вы, наверное, про другой сад?

– Нет, он один, не могут же джунгли тянуться бесконечно…

Поезд должен был вот-вот возникнуть перед нами, и инстинктивно я отступил с рельс, а Амрона не двигалась.

– Отойди!

– Мой господин, вам надо встать обратно…

– Ты что? Он сомнет нас, как скорлупу!

– Напротив, мы попадем внутрь, мой господин, – ласково произнесла девушка.

Я слышал, как тяжело гремели колеса, и у меня не было иллюзий насчет опасности. Эта махина скомкает нас и подомнет под себя.

– Амрона, я приказываю! – я схватил ее за руку и стал тащить на себя.

– Мой господин, прошу, умоляю, в поезд можно попасть только так! Становитесь рядом…

– Сумасшедшая! Мы, конечно, попадем, только не в поезд, а прямо в пасть смерти. Уходи же!

– Другой такой раз может случиться нескоро. Мы всегда слышим поезд, только когда он несется мимо. Разве вам не надоело все это рабство?

С меня было довольно. Я изо всех сил дернул Амрону за руку, но девушка-дикарка была равна мне в силе. Больше того, она ухватила меня за запястье и не хотела отпускать. Я чувствовал приближающуюся громаду металла, даже толком не видя ее. До столкновения оставались считанные секунды. Тут я вспомнил про одну болевую точку на ступне (в детстве я неплохо разбирался с обидчиками, наступая на это место). Я изловчился и тюкнул в темноту, туда, где должна была быть ее ступня.

Дикарка от неожиданности взвизгнула и отдернула ногу. Что было сил, я потянул Амрону на себя и повалил на землю. Мы покатились по траве, усеянной острыми кочками, и прямо за нами загрохотали и засвистели колеса, могучие колеса. Махина тормозила с полного хода. Уши оглохли от лязга, скрежета, запахло гарью.

Мое тело дрожало, в висках стучала канонада. Рядом тяжело дышала Амрона. Она не говорила ни слова и все чего-то ждала. Перед нами высился черный силуэт локомотива – истинный титан. Он замер метрах в десяти от места, где мы лежали, и пока ничего не происходило. Звуки постепенно утихали. Стало слышно наше тяжелое дыхание и привычные звуки джунглей. Я всматривался в поезд, ожидая, что выйдет машинист и на чем свет стоит пропесочит нас.

Никто не показывался. Мне казалось, локомотив смотрит на нас и досадует, что мы не садимся в поезд.

– Видите, – прошептала Амрона, – он встал. Поезд никогда не останавливается. Он ждет нас, пошли…

– Глупая, молчи, просто замолчи, – я стиснул ее запястье, пусть даже она сильнее меня.

Прошла минута или чуть больше, и поезд плавно-плавно тронулся. Когда мимо проплывали вагоны, в каждом окне поверх плотно задернутых штор зажигался яркий свет. В этом зрелище было что-то завораживающее. К тому же, краем глаза я видел профиль Амроны. Я по-прежнему опасался причинить вред своим прямым взглядом. Недолго, каких-то пять секунд – и она оправилась от оцепенения и сразу же отвернулась. Все, что я успел в ней разглядеть, напоминало о животном – примитивные эмоциональные линии, свидетельствовавшие о господствующем в ее жизни сильном желании, о неудовлетворении теперешним существованием.

Громыхая колесами, поезд убегал прочь. Ничего не говоря, Амрона развернулась и стала от меня уходить. Мне не хотелось рассуждать – слишком много несуразицы, сумбура, какого-то дикого, животного настроения было во всем случившемся; в минувшем дне с его триумфом и унижением, в поведении Амроны, в самом облике дикарки. Надо полагать, Хэй и остальные были того же сорта. И тот глупец, Свободный, тоже верил, что в поезд входят навстречу мчащемуся локомотиву. Хотя сильный дикарь мог бы быть и сообразительнее… все гордость, гордость.

За верхушками деревьев в невидимом небе занималась заря, и оставалось не больше двух часов до появления охранника. Я лег прямо на землю рядом с рельсами.

«Что мне будет за взбучка? – думал я, засыпая, а уже перед самым порогом сновидений мне привиделось, что поезд желаний и впрямь пускает в себя спереди.

Глава 22

– Ты что, работал с закрытыми глазами? – сухо осведомился охранник.

– Нет! Что бы я тогда увидел, и откуда такой вопрос?

– Потому что с открытыми глазами ты никогда так много за день не делал…

Я придержал язык. Умница Амрона сдержала обещание и прочистила трубки. Какая она…

– Или курнул что-нибудь здешнее? Нравится в Прайд-Рояле, признайся, что нравится?!

– Так… не лучше других мест!

– Все знаю про твои приключения, можешь не кривляться. Сегодня сделаешь столько же!

Охранник растворился, оставив меня думать, правда ли, что он знает мои истории. Его, нелюдя, по тону голоса не разберешь, но понятно, что врет он не меньше брата-человека. Не случайно ведь спросил про глаза… Должно быть, он все равно видит сквозь них, или где-то есть слежение. Мне припомнились камеры. Я поежился.

Амрона постаралась на славу, и только через километр я уперся в место, где кончалась чистая труба. Вокруг никого, даже трава не примята. Наверное, она, или сколько их там было, возвращалась той же дорогой.

«Какие мы все же сообразительные хозяева Прайд-Роял, – вертелась мысль у меня в голове, – сегодня я снова дам распоряжение, и с этой зоной можно покончить!»

Со вступлением в должность хозяина я стал про себя использовать множественное число. Такая форма добавляла больше самоуважения, нравилась.

«Глупый охранник, что он смыслит в самолюбии?! Уважал бы он себя хоть на грош, так не являлся бы донимать меня каждый день, без него понятно, что делать!»

Вместо того чтобы приступить к очистке, я стал ждать появления Амроны или кого-то, кто бы поработал за меня – негоже хозяину заниматься чисткой.

Мачете, которое болталось на поясе, добавляло мне внушительности, недоставало только короны. Я подумал, что буду от всех отличаться, если напялю какую-нибудь диковинную шляпу или фуражку. Из больших листьев папоротника я смастерил повязку на индейский манер, где вместо перьев вверх торчали остроконечные листья. И почему до сих пор мы не встречали зеркал? Пусть и джунгли, но зеркало быть должно!

Внезапно по левой ноге будто пробежал разряд тока, и от ступни до ягодицы сковало наружные мышцы. Я увидел отползающую змею и тогда только завопил не своим голосом:

– На помощь! Набросилась кобра!

Онемение постепенно поднималось по внутренней стороне бедра и грозило скорым отключением всей конечности. Я упал на бок, продолжая удерживать левую ногу выпрямленной.

«Это тебе за чрезмерную гордыню! – заработала против меня предательница-мысль. – Где же Амрона, где дикари, где Хэй, наконец?»

В теле постепенно разгорался неприятный жар. В голове беспорядочно кружились обрывки чьих-то слов, мне мешал и тревожил шум деревьев, резкие голоса птиц. Я упускал сознание и с каждой секундой слабел.

«Вот тебе – добрался до четвертой, и кранты!»

Темно-сизое небо мелькало из-за ветвей, кружилось перед глазами. Так длилось, наверное, часов пять. Только к вечеру, после провалов и всплытий в сознании, я стал приходить в себя и попробовал ощутить тело. Выше поясницы еще что-то жило, но ниже – как отключили. Глаза держал закрытыми, и даже если открывал, то видел то же грязное небо, только в монотонной пульсации. Бред!

Медленно я подтянул руку к лицу, но не видел ни ее, ни неба – только черноту. На глазах и на лбу лежала мокрая тряпка.

– Не двигайся, мой господин. Это моя вина – я должна была дать тебе знак, что в том месте ядовитые змеи.

– Амрона, милая… – я поперхнулся и сухо закашлял. Во рту не было и росинки – выжженная пустыня, – воды!

Глотнув дважды, я продолжил:

– Я выживу? Должен выжить. В сумке… смотри мою сумку. Там сильный внутренний антисептик.

– Анти… что?

– Постой! Просто красненькие капсулы в кармашке. Найди…

– Да. Есть!

– Теперь кинь мне в рот и сразу много-много воды. Только по-настоящему много. Литр… ну, много.

– Ага!

Она сделала все, как велел. Живот от воды раздулся, и теперь оставалось ждать худшего. Действие препарата обостряло все процессы, и требовалось много воды, чтобы тушить огни тканевых ожогов. Сознание меня покинуло, и только ночью я пришел в себя опять. Болело все! Даже ушные раковины, которые вообще ни при чем. Видеть я не мог из-за компресса, двигались только руки.

– Амрона, Амрона!

– Я здесь. Что болит? Я могу помочь?

– Сейчас ночь?

– Да.

– Сколько я здесь лежу?

– Пятнадцать часов, мой господин.

– Значит, скоро придет охранник? У меня ноги как бревна, работа не сделана…

– Я договорилась, все будет почищено.

– Но он не поверит. Я не могу двигаться! – возмущался я, как будто Амрона была причиной моего несчастья.

– Мой господин, охраннику не место в Прайд-Роял! Давно было решено отвадить его от наших земель, и наутро мы попробуем это сделать…

– Он убьет и тебя, и меня, и всех дикарей! Без вопросов и выяснений: чик, и трупы!

– Мы сделаем так, что он не успеет. У него не будет времени раствориться. Ты, великий господин, навел нас на ответ. Мы изловили кобру, которая тебя ужалила…

– Какая кобра? – я изумился, насколько неправдоподобным казался способ остановить охранника. Но, действительно, после укуса не прошло и минуты, как отнялась нога.

– Если у этого цербера… если он может и с немой ногой исчезать?

– Только если отрубит ее!

– Амрона, дорогая. Я вчера… ой! – у меня больно кольнуло в горле и отдало в голову, нервничать было нельзя. Спокойно я напомнил, как вчера она пыталась войти в поезд, и если теперешняя затея – что-то подобное, то она только угробит себя и других. В ответ она искренне рассказала о том, как много лет они искали и пробовали убить охранника. Они умирали, губили свои семьи и продолжали попытки. Им известно, что охранник не любит их гордый народ и что я, дескать, стал их новым оружием.

– Поэтому ты вступилась за меня перед Хэй? Получить преимущество перед соплеменниками? – я опомнился и закончил: – Но это нормально, я и сам поступил бы так же.

Она молчала. Я слышал, как Амрона обошла меня и встала позади головы, зажурчала вода, она окунула свои руки в жидкость.

– Закрой глаза!

– Я и так ничего не вижу…

– Закрыл? – не дожидаясь ответа, Амрона сорвала нагревшуюся повязку и шмякнула на ее место холодную мокрую тряпку. Потом еще раз и еще.

– Ты что делаешь? – захрипел я.

– Быстрее выздоровеешь, такой способ лечения!

Ее задела моя догадка, и побои тряпкой – это еще мягкий способ наказания. Потом я остался один. По первым крикам птиц я понял, что наступает утро, которое я встречаю с тяжелой головой, с парализованными ногами и без всяких идей, что сказать охраннику. Тут еще Амрона задумала покушение на охранника… Ох, беда!

Глава 23

«Амрона проста, наивна, как видно, о смерти не беспокоится», – я чувствовал в своем теле неловкость, которой не знал раньше. Собственные движения были мне незнакомы: двигался несмело, как ни крутился, локти упирались в землю, плечи дергались, исчезла всякая гибкость. Я то привставал с земли, то ложился с закрытыми глазами, то старался заговорить, то стыдливо замолкал. Я вслух проклинал себя, плакал, жаловался на джунгли, просил прощения, несколько раз в отчаянии закрывал лоб ладонью и шептал: «Май, Май. Может, и вправду все получится? Может, убьют его?!»

Но что толку, через минуту возникнет другой охранник. Перестреляет всех, такая бесславная смерть и недостигнутая цель…

– Уничтожить охранника невозможно. Мои друзья говорили, в прежние годы было много попыток, неудачных попыток. Амрона, охранник – это часть джунглей, как твоей частью является рука или глаз… – Бог знает почему, мне было тяжело говорить.

– Представь, что Хэй отрезала тебе нос. Через минуту-другую нос у тебя заново отрастает, как хвост у ящерицы. Но ты помнишь, что вред тебе принесла Хэй. То же и здесь – один охранник умрет, но джунгли запомнят, мгновенно сгенерируют другого охранника, и новый будет коварнее предыдущего. Никогда окаянного так не победить!

– Ты говоришь, его вообще нельзя убить! Мы хотя бы попробуем…

– Неужели не пытались до этого? Наверное, немало близких тебе людей полегло.

– Мы ошибались, оружие было неподходящим, мы были не готовы – все это вместе. Сейчас наверняка получится!

– Если у тебя есть уважение ко мне, послушайся и не иди на охранника боем – мотылек на огонь.

– Прайд-Роял не место подчинения…

– Прайд-Роял такое же место, как и остальные, только со своими заскоками!

Амрона меня не понимала, что не удивительно для обитательницы страны гордецов, которые полагают, будто их клочок земли – пуп вселенной.

– Я не вижу твоих глаз, но готов поспорить, что они станут большими от удивления, когда ты узнаешь, что джунгли имеют конец. Есть выход…

Произошла пауза, потом дикарка заговорила с негодованием:

– Только почему-то смельчаки, пройдя много дней, возвращались, откуда начинали!

– Ты можешь выслушать, гордая самоуверенная особа? Есть сад! Слышала, прекрасный сад, не чета этим трущобам.

– М-м-м, что такое сад?

– Остров красоты. Самые лучшие цветы со здешних деревьев ничто по сравнению с красотой даже самого маленького ситуруса.

– Мой господин… – казалось, тема для Амроны была сложной и пугающей.

– Теперь вообрази, что цветов много, сотни, тысячи прекрасных цветов, ты ходишь от цветка к цветку, вдыхаешь необыкновенный аромат, и тебе не хочется уходить из этого сада. Ни за что не хочется!

– Мне всего милее Прайд-Роял! – буквально взмолилась дикарка.

– Ты так говоришь, потому что находишься внутри Прайд-Роял. Из твоей маленькой страны кажется, что эта земля лучше всех. Потом ты вспоминаешь про охранника и тут же сжимаешь кулаки; ни твое предубеждение о Прайд-Роял, ни желание истребить охранника – ни одно настроение не является окончательной правдой.

Я стал задыхаться:

– Тысяча пиратов, не хватает слов, я на нуле!

– Мой господин, мне надо идти. Вас он все равно найдет, а мы выждем подходящий момент. О, как мы заживем потом, мой господин, все будет по-другому!

– Сколько перевидал я гордецов на своем веку, но не слышал, чтобы они к кому-то обращались «мой господин». Почему вдруг я оказываюсь выше тебя? Почему не называть меня другом, приятелем, мужем, наконец?

– Мой господин, я не могу называть вас именами, которые использует презренный охранник. Чем я тогда лучше него? Вы господин и в согласии с обычаем: вы, мой господин, должны чувствовать свое величие, тогда наша земля будет вас хранить.

– Что? – изумился я. – Земля будет хранить, если я выпячиваю себя перед другими, выдаю себя за кого-то, кем не являюсь, ты это хочешь сказать?

– У любого, даже у чужаков, попавших в Прайд-Роял, есть чем похвастаться. Наша земля каждому поможет увидеть, чем он может гордиться, истинно так!

– Будь по-твоему, но если я стану величать тебя «моя госпожа», то это нормально?

– Мне это польстит и увеличит мою силу!

Удовольствие струилось в ее голосе, Амрону в это время надо было видеть, но, даже не имея такой возможности, я хорошо понимал, как ей стало приятно. Разговор явно зашел в сторону ее интересов и ожиданий, и ее сила возрастала. Она продолжала:

– Я смогла бы умерить пыл других храбрецов Прайд-Роял. Если пророку с незрячими глазами, но с могучим зрением духа, сильному и смелому… если ему подойдет такая, как я?! Это так возвышенно, так… важно! «Мой Господин и Моя Госпожа» – это Роял Фэмили, королевская семья.

Я подивился смелой фантазии, но, поняв, куда развивается «сила Амроны», больше не пожелал ее увеличивать. Продолжай она в этом духе, скоро дикарка стала бы походить на местные деревья: неприглядные, вытянутые, чванливые стволы, не дающие тени и укрытия ветви. Что можно получить от горделивого дерева, под которым не укрыться ни от зноя, ни от дождя? И чего можно ожидать от самовлюбленного существа, которое ценит только мнение остальных о себе, но не знает, кто она сама такая на самом деле. Все слова Амроны, ее ужимки, поступки, тон речи, вздохи и возгласы говорили, что ее существо соткано из ложных представлений, из надуманного максимализма, и девушка ни на миг не понимает, что у нее есть душа. Амрона и понятия не имела о том, что существуют тысячи миров, куда она не проникнет, покуда основой ее самооценки будет дремучее эго. Я чувствовал эти миры и о прекрасном саде смог узнать лишь потому, что немного отодвинул такую неправду, не побоялся отказаться от описания мира, в котором крошечное, горделивое «я» есть точка отсчета.

Но втолковывать это нищей рассудком дикарке – занятие бесполезное. И когда, наконец, гордецы догадаются, что решить проблемы Прайд-Роял и избавиться от всех своих врагов можно, только прорвавшись за пределы зоны, победив закон тяготения тщеславия! А пока этого не случилось, охранник станет снова и снова рождаться в их стране, чтобы ломать гордыню ее самолюбивых обитателей. Этому не будет конца вовек.