История поселка Псебай. К 160-летию. Издание второе, исправленное и дополненное

II. Основная часть

1. В далеком прошлом

Географические координаты Псебая – 44° 06′ 33″ с. ш. 40° 47′ 24″ в. д.

Природа Псебая хорошо описана путешественником Н. Я. Динником в книге «Верховья Малой Лабы и Мзымты»: «Псебайская станица, или, как обыкновенно называют ее, Псебай, расположена на левом берегу Малой Лабы при впадении в нее р. Псебая. Недалеко от станицы по обеим сторонам Малой Лабы возвышаются две горы – Герпегем и Мифагурт. Они принадлежат к хребту Черных гор… Черные горы состоят исключительно из известняков, образующих здесь толщи, как видно на некоторых обнажениях, в десятки сажен. Длинный барьер таких желтовато-белых известковых скал тянется вдоль левой стороны долины Малой Лабы на северо-запад от Псебая. В некоторых местах, например, в Воровской балке (верстах в 4 ниже Псебая), эти скалы образуют красивые выступы в виде столбов, колонн и обелисков. Все они состоят из углекислой извести и содержат довольно много остатков морских слизняков. Во многих местах эти известняки переходят наверху в алебастр, который образует здесь богатые залежи, простирающиеся на несколько верст в меридиональном и широтном направлениях. Часто он выступает на поверхность земли не только на кручах и откосах, но и на местах более или менее ровных. Здесь существуют и алебастровые ломки, на которых добывается очень белый алебастр; его везут отсюда в Лабинскую станицу, главный торговый пункт этой части Кубанской области, и во многие другие места. В известковых толщах здешних гор находится много длинных глубоких пещер со сталактитами и сталагмитами внутри.

Чтобы постепенно приучить себя к хождению по горам, мы решили прежде всего отправиться на Герпегем, поднимающийся тысячи на две фунтов над Псебаем. Более или менее плоская вершина его покрыта лугами, на которых попадается много чисто альпийских трав. Здесь же растут рододендроны (Azalea Pontica) и отдельные небольшие кустики папоротника-орляка (Pterus aguilina), который верстах в пятидесяти к западу от Псебая в долине Курджипса и Пшехи образует сплошные высокие заросли… [1], в окрестностях же Псебая он встречается более или менее редко и нигде не образует сплошных зарослей. По склонам Герпегема, в особенности западным и северным, растут лиственные леса, состоящие главным образом из дуба и бука.

Псебай расположен на высоте 2145 фут. над уровнем моря, отличается здоровым климатом и мог бы служить прекрасным курортом. Правда, в мае и июне здесь, как и вообще в предгорьях Кубанской и Терской областей, идут очень частые дожди, но зато осень отличается чудной погодой, а зима очень тепла и совсем малоснежна. Обращенные к югу склоны Герпегема остаются без снега почти всю зиму. Двойных рам здесь почти не делают, а в декабре и январе можно иногда ходить в летнем пальто. Полнейшая тишина часто стоит на Псебае по целым неделям. К недостаткам псебайского климата надо отнести довольно частые градовые бури, от которых сильно страдают хлебные поля и травы. Псебай был когда-то штаб-квартирой Севастопольского полка и представлял тогда очень оживленное и веселое местечко. Теперь он сильно запустел, а большая часть построек, принадлежавших полку, превратилась в развалины. Единственным украшением Псебая служит в настоящее время новый красивый большой дом-контора Кубанской охоты великого князя Сергея Михайловича.

В зоологическом отношении Псебай интересен как пункт, с которого в долине Лабы начинается уже горная фауна Кавказа и в окрестностях которого она сталкивается с фауной равнин и степей. К чисто горным формам из водящихся здесь птиц принадлежат горная куропатка (Perdix Chukar Gray), живущая на склонах Герпегема вблизи Псебая, горная плиска (Calobates sulphurea Bechst.), оляпка или водяной дрозд, а из млекопитающих – серны, которые, несмотря на упорное преследование псебайскими охотниками, убивающими каждую зиму несколько штук их, до сих пор продолжают держаться в небольшом количестве на склонах Герпегема недалеко от станицы.

Лет 25 назад в ближайших окрестностях Псебая водилось очень много диких кабанов, медведей и оленей – теперь же эти животные все более и более удаляются в горы, а если и продолжают встречаться в окружающих Псебай лесах [2], то в гораздо меньшем количестве, чем прежде. Олени и медведи попадаются изредка и ниже Псебая, в лесах около Каладжинской станицы, но сюда они заходят более или менее редко; если это случится зимой, когда земля бывает покрыта снегом, то редко кому из них удается благополучно уйти в прежние более безопасные места. Леса между Псебаем и Каладжинской станицей надо поэтому считать северной границей области распространения по долине Лабы крупных зверей, каковы олени, медведи и кабаны. Козы около Псебая и теперь живут в изрядном количестве; это надо приписать главным образом тому, что они не любят высоких гор и очень больших лесов и не решаются променять на них места, окружающие Псебай и приходящиеся им более по вкусу. Барсуки в окрестностях Псебая встречаются очень часто и, несмотря на здешние теплые зимы, залегают в спячку. По берегам всех более или менее значительных речек, например, по Малой Лабе и Андрюку, около Псебая живут речные выдры (порешни); в подобных же местах попадаются и норки. Тех и других местные жители ловят капканами. Гораздо чаще здесь и лесная куница (белодушка – М. foina Briss). Они, впрочем, отдают предпочтение большим горным лесам. Куниц добывается в окрестностях Псебая и соседних с ним горах довольно много, и цена на них колеблется от 5 до 7 рублей за штуку. Перевязка (Putorius sarmaticus Pall.) встречается здесь изредка, а обыкновенный хорек, кажется, отсутствует. Волк и лисица принадлежат к самым распространенным животным этих мест, шакал же попадается как большая редкость. Егерям Кубанской охоты лет за 10 удалось отловить всего двух шакалов и то не близко от Псебая, – одного на Кишн (приток Белой), а другого на отрогах Ятыргварты. Диких котов очень много как в лесах, так и вообще по каменистым местам. Многие из псебайских и андрюковских охотников, промышляющих преимущественно мелкого зверя, убивают в год более десятка диких котов. В лесах, окружающих Псебай, водится также много рысей, и зимой следы их приходится видеть очень часто. Так как они ведут исключительно ночной образ жизни, то редко попадаются под выстрел охотника, чаще же платятся своей шкурой, поедая отраву, которую в район Кубанской Охоты кладут для истребления [3] хищных зверей. Обыкновенный еж попадается здесь очень часто, а заяц-русак принадлежит к самым обыкновенным животным окрестностей Псебая и вообще нижнего пояса гор. Встречается он, впрочем, и более или менее высоко. Даже зимой я видел зайцев на высоте около 5000 фут. на горах за Псебаем.

Н. Я. Динник

На полях около Псебая в летнее время живет много перепелок; здесь же летают стада горлиц, диких голубей (Columba livia Briss.) и витютней (Palumbus torgutus Aldr.), но обыкновенная куропатка попадается очень редко. Иволги и черные дрозды в большом количестве гнездятся во всех псебайских садах. Сороки, которые вообще избегают горной местности, летом в окрестностях Псебая не встречаются вовсе, а зимой очень редко. Благодаря теплым зимам в окрестностях Псебая зимует очень много птиц, улетающих перед наступлением зимы на юг из других более холодных местностей Кавказа. Деревенских ласточек здесь очень много, часто можно видеть обыкновенных стрижей (Cypselus apus). Зимою я видел здесь обыкновенных скворцов, черных дроздов, целые стада витютней, которые держатся по преимуществу на горах, в ельниках, множество разнообразных мелких птичек: зябликов, овсянок (Emberiza cia и E. Citrinella) и т.д.; на незамерзающих речках живет, кроме того, много уток и нырков. Из пресмыкающихся и амфибий в небольших болотах, заросших травой и камышом, встречаются болотная черепаха (Cistudio europea Gray) и гребенчатый тритон, а на полях зеленая ящерица (Lacerta viridis L.) и, кроме того, Lacerta praticola Ewersm. Из лягушек встречаются те же виды, как и в прочих местностях Северного Кавказа, и, кроме того, один очень крупный вид жаб, живущих в горах Северо-Западного Кавказа. На Герпегеме, над Псебаем мы поймали также гадюку (Vipera Renardi Christ.), которая своей яркой окраской напоминает гадюк, водящихся на высоких горах.

Я забыл сказать, что Псебай замечателен еще необыкновенно красивыми видами, которые открываются с него на горы. В ясное утро, когда воздух бывает особенно прозрачен, этими видами нельзя налюбоваться. С Псебая видны покрытые снегами отроги Главного Кавказского хребта, громадный горный массив Ятыргварты (9051 ф.), на вершине которого расстилаются [4] горные луга, простирающиеся на многие версты и перемежающиеся с отвесными скалами, осыпями и пятнами снега, красивые скалы Чертовых ворот (Ачешбок), многие другие вершины и, наконец, красивые лесистые горы, которые начинаются верстах в 3—4 от Псебая и, по мере удаления от него, поднимаются все выше и выше» [5].

О самом Диннике Википедия сообщает следующее: Николай Яковлевич Динник родился 23 июня 1847 г. в городе Ставрополе в семье служащего палаты государственных имуществ. Окончил Ставропольскую мужскую гимназию. C 1865 г. обучался на естественном отделении физико-математического факультета Московского университета. Во время учебы особенно интересовался зоологией, его наставниками в этой сфере были Я. А. Борзенкови, С. А. Усов. Состоял в кружке революционера Ф. В. Волховского. В апреле 1869 г. в его квартире произвели обыск по Нечаевскому делу, а за несколько дней до окончания «кандидатских» экзаменов, в мае 1869 г., Динник был арестован как политически неблагонадежный, исключен из университета и по распоряжению министра внутренних дел отправлен на родину, в Ставрополь, под надзор полиции. Приехав в Ставрополь, Николай Яковлевич начал изучать природу Северного Кавказа.

В апреле 1873 г., по освобождении из-под надзора, получил разрешение поступить в Московский университет, где 27 октября 1873 г. он сдал экзамены за курс университета и получил степень кандидата естественных наук.

В 1874 г. возвращается в Ставрополь и устраивается на должность преподавателя естествоведения Ольгинской женской гимназии.

Все свободное время посвящал путешествию по горам Кавказа, во время которых занимался любимым занятием – охотой. Во время своих путешествий он так же занимался и научной деятельностью, в основном изучая ледники и позвоночных животных.

В 1877 г. в журнале «Природа» напечатана его первая статья: «Горы и ущелья северо-западного Кавказа». В последующем публиковался в таких изданиях, как «Материалы к познанию фауны и флоры России», «Природа и Охота», в «Естествознание и География». Одна из самых больших его работ «Современные и древние ледники Кавказа» вышла в 1890 году в «Записках Кавказского отдела Русского географического общества» и получила много положительных отзывов.

В начале XX в. в Ставрополе Г. К. Праве приступил к созданию краеведческого музея. Николай Яковлевич передал много экспонатов в фонд музея, отображающих флору и фауну Ставрополья. Николай Яковлевич много лет состоял гласным городской Думы.

Н. Я. Диннику вторит Л. В. Македонов, который утверждал, что станица Псебайская – один из красивейших и приветливых уголков нагорной полосы. Ст. Псебайская находится на высоте 2145 фут. над уровнем моря, защищена от ветров высокими вершинами гор и справедливо славится своим местоположением. Особенно хорошо здесь в лунные и ясные ночи августа, когда затихает дневной людской гомон, погасают огни, тени гор надвигаются на станицу, серебристые гребни их ярче рисуются на темном небе, и вся станица засыпает под немолчный ропот Лабенка, катящего по камням свои светлые, чистые воды [6].

Укажем еще на то, что многие местности нагорной полосы, как например ст. Псебайская, отличаются превосходным здоровым климатом [7].

Узкую долину обступают горные вершины: Уруштен, Балкан, Турья гора, высокие урочища – Лысцевы, Краснолесье, Блокгауз и другие. Часть юрта по долине р. Малой Лабы удобна для посевов, которыми занимаются как коренные жители, так и иногородние; горная часть юрта на высотах около станицы камениста, с глубокими балками и обвалами; здесь попадаются грязевые провалы и озера неизмеримой глубины [8].

Г. И. Радде

Ст. Псебайская находится к юго-востоку от ст. Баговской на расстоянии 20 верст и справедливо славится своим чудным местоположением в красивой долине между гор, на высоте 2 000 футов с лишком над уровнем моря (ныне Псебай является центром Псебайского городского поселения, в который входят еще четыре населенных пункта: Перевалка, Никитино, Бурный, Кировский). Дорога сюда от Баговской идет почти непрерывным подъемом по косогору (600 м над уровнем моря); с высот подъема видны вершины горных кряжей над верховьями рек Большой и Малой Лабы и летом покрытые снегом. Миновав перевал, дорога красивым небольшим склоном входит в долину реки Малая Лаба, на левом берегу которой при речке Псебайке расположена станица Псебайская, в котловине между хребтами Шахан (1204 м) и Герпегем (1207 м).

Псебай называли одним из красивейших и приветливых уголков нагорной полосы. Он славится своим местоположением, защищен от ветров высокими вершинами гор. Особенно хороши лунные и ясные ночи августа, когда затихает дневной людской гомон, гаснут огни, на станицу надвигаются тени гор, их яркие серебристые гребни четко выступают на фоне неба, и вся станица засыпает под немолчный рокот Лабенка, катящего свои воды по камням [9].

Историк Ф. А. Щербина пишет: «Лабенок почти так же стремителен, как и Кубань в верховьях. Ниже селения Бурного Лабенок прорезает красивейшее Шахгиреевское ущелье».

Вот как описывает течение Лабенка один из деятельнейших исследователей природы Северного Кавказа: «Лабенок течет очень быстро, особенно в тех местах, где течение его, имеющее в среднем аршин 50 в ширину, суживается до 12—15 аршин. В некоторых местах вода в нем на протяжении саженей ста бела, как серебро, и как будто бы кипит ключом, с огромной силой ударяясь о скалы и камни, речка здесь прыгает и мечется из стороны в сторону, как какое-нибудь чудовище. В других местах течение ее гораздо тише и спокойнее, и вода уже не блестит серебром, а имеет чудный зелено-голубой цвет и отличается прозрачностью» [10].

Кстати, в 1894 г. горное путешествие из Псебая в Сочи совершает доктор Радде. Маршрут его пролегал сначала по Малой Лабе, потом через Алоусский перешеек опускался в долину Уруштена и через перевал Псеашхо выходил на Красную Поляну (Копытные Северо-Западного Кавказа: современное состояние и механизмы устойчивости популяций [11].

Густав Иванович Радде (1831—1903) российский естествоиспытатель и этнограф, член-корреспондент Петербургской АН (1884). Уроженец Германии, с 1852 г. в России. Участник многочисленных экспедиций по России (Кавказ, Сибирь и др.), а также по Ирану и Турции. Труды по зоогеографии, флористике и этнографии. Один из создателей в 1867 г. Кавказского естественноисторического музея в Тифлисе [12].

Люди на территории Псебайского поселкового округа появились очень давно, о чем свидетельствуют многочисленные находки предметов дописьменной культуры. Так, названия каменных оград (ацангуары) пошли от аборигенного народа Кавказа ацанов, а гора Ятыгварта украшена первобытными петроглифами.

Кстати, первым петроглифы обнаружил работник заповедника Н. Игнатьев. В 1965 г. их совместно изучали археологи П. У. Аутлев из Адыгейского НИИ и В. И. Марковин. Они открыли 60 камней со знаками и предположили, что те группировались вдоль древней тропы охотников и пастухов. Размер камней начинается от 1,5 м, и своей формой они отдаленно напоминают животных, чаще всего зубра, что говорит о его культе. Петроглифы испещрены лунками и штрихами. Есть и солярные знаки. Лунки символизирую плодородие, а вот перечеркнутые лунки встречаются только здесь, что уникально. Трактовка изображений разнообразна: от метеоров (падающие звезды) до созвездий, протописьма или неких указателей. Встречаются и более поздние адыгейские тамгообразные знаки, свидетельствующие о долгой работе над памятниками и не одного поколения людей.

Последовавшая через некоторое время смена климата не привела к остановке жизни. На смену крупным животным пришли мелкие. Предгорную зону заселили кочевники северокавказской культуры. Следы их пребывания видны и поныне. Так, для своих покойников они не копали ям, а из булыжников и валунов выкладывали небольшую насыпь, своеобразный каменный ящик. Туда опускали покойника с его личными вещами, различным инвентарем и погребальной пищей. Все это сверху укрывали циновкой и засыпали землей. Образовавшийся курган от подошвы до середины обкладывали валунами, чтобы насыпь не расползалась от дождей. Такой прием специалисты называют крепидой [13]. Городищ, или каких-либо других следов своего пребывания, они не оставили. Кстати, уже в 1870 г. в Псебае начались раскопки курганов. В 1895 г. был раскопан курган и в нем найдены богатые золотые вещи. В 1902 г. археолог Н. И. Веселовский вел раскопки курганов в Псебае и Андрюках. Впоследствии он опубликовал работу «Курганы Кубанской области в период римского владычества» (1902, Труды 12-го археологического съезда в Харькове). Николай Иванович Веселовский (1848—1918), профессор Петербургского университета, старший член Российской императорской археологической комиссии. Прославился исследованиями по археологии степных древностей Северного Причерноморья и Предкавказья. В 1894—1917 гг. исследует кубанские курганы. В их числе знаменитые скифские у станиц Костромской, Келермесской, а. Уляп, погребения меотской знати у станицы Елизаветинской, сарматские курганы «Золотого кладбища» у станиц Ярославской, Воздвиженской, Некрасовской, Усть-Лабинской, Ладожской, Тифлисской, Казанской, а. Хатажукаевского, станицы Кубанской (современный г. Новокубанск). Результаты этих работ до сих пор играют огромную роль при решении различных проблем истории древних племен Прикубанья. Первые же обобщения были сделаны самим Веселовским в «Отчетах императорской Археологической комиссии» и трудах археологических съездов. Большую роль в изучении бронзового века сыграл составленный Веселовским отчет о раскопках в 1897 г. Большого майкопского кургана, произведенных от его имени, но без его участия. Важны также разработки Веселовского о методике раскопок древних памятников и историография. Труды, его непосредственная работа по охране древних памятников (именно он спас от окончательного разграбления Д. Г. Шульцем Келермесские курганы). Свой последний полевой сезон в 1917 г. Веселовский провел на Кубани, раскапывая елизаветинские курганы.

В том же году произошла тайная раскопка кургана, в котором был найден ценный клад. В нем обнаружили труп древнего воина и его вооружение, отправлено в Австрию. Еще в начале ХХ в. путешественник писал: «Два гигантских кургана между Переправной и Зассовской ждут археолога, чтобы обнаружить свои сокровища, вероятно греко-скифского периода, если судить по раскопкам в ст. Каладжинской и в Псебае» [14].

Во II—III вв. до н.э. сюда проникают аланы, которые подчинили себе ряд адыгейских племен. Они испытывали сильное влияние Византии, от которой переняли христианство и искусство возведения систем оборонительных городищ [15]. В XIII в. Аланское царство подверглось нападкам сначала монголо-татар, а затем и полчищ Тимура. Один из его отрядов зашел глубоко в тыл горцам и появился в Абхазии. Государство алан распалось, часть их ушла глубоко в горы Кавказа, часть – в Византию. Их места обитания заняли адыги и абхазы. Об их расселении свидетельствуют названия: Псебай, Псекупс, Псебес, Псеашхо и т. д. Лингвисты предполагают в названии «псессы» адыго-абхазское происхождение [16].

После такого потрясения регион попал сначала под влияние итальянцев, чьи колонии появились на побережье (о широких торговых связях с ними свидетельствуют находки крестообразных кинжалов в могильниках), а затем Крыма. Николай Львович Камнев, один из первых кубанских краеведов, в статье о церкви Св. Георгия на реке Белой писал: «Генуэзский торговый путь проходил через земли адыгов от Мапы (Анапы) к ст. Хабльской, Саратовской, Занской, Царской, далее через р. Лабу (ст. Баговская, Псебай, Курджиново) на р. Кяфар, Зеленчук, в ее верховья на перевалы Клухори и Маоруха в Абхазию и на восток к Каспийскому морю. С помощью памятников археологии VII—X вв., открытых и расположенных на указанном Н. Каменевым маршруте, удается реконструировать подобный торговый путь в раннем средневековье. В первую очередь, могильник „Мощевая балка“ близ с. Курджиново на Большой Лабе; поселение „Церкви в Псебае“; пещера Курако между Псебаем Баговской…» [17]

Вполне возможно, что именно выходцы из последнего дали название проживавшему здесь адыгейскому племени шахгиреев. Косвенным подтверждением этого может служить широкое распространение такого растения, как расторопша обыкновенная, родиной которой является именно Крым [18]. Шахгиреи жили сельским хозяйством, ведущей отраслью которого было скотоводство. Правда, имели и небольшие огороды и сады, причем поля под посевы периодически меняли по мере истощения почвы. На них выращивали кукурузу, просо, пшеницу, тыкву, лук, чеснок. Их одичавшие формы позднее видел великий князь Сергей Михайлович в горах [19]. С большой любовью разводили сады, причем всюду. Когда наступало время прививки деревьев, каждый черкес, где бы он ни находился, имел при себе черенки культурных сортов плодовых пород, нож и обвязочные материалы. В итоге горы превратились в лесосады. В них росли персики, абрикосы, груши и яблоки. Экземпляр одичавшей сливы егеря обнаружили в охраняемой зоне. В лесу собирали дикие плоды, а зимой фрукты и каштаны варили с молоком и маслом. В горах собирали мед диких пчел, который был твердый и белый, как песочный сахар. Его горцы меняли на ткань. В горах пасли скот, хотя мясу предпочитали молоко. Разводили овец, коз, крупный рогатый скот. Тем самым обеспечивали себя мясом, жиром, молоком, кожей, шерстью. Последняя использовалась для изготовления бурок, башлыков, чекменей, сукна и войлока. Коневодству уделялось особое внимание, поскольку лошадь чаще использовали при набегах. Мужчины были отличными наездниками. Жили в мазанках (деревянный каркас обмазывали глиной), имевших четырехскатную крышу из драни [20].

В 1835 г. Шахгиреевское ущелье с разведывательными целями посетил барон Торнау. Федор Федорович Торнау (1810—1890), русский офицер, барон. Из семьи потомственных военных: отец, полковник Торнов, – участник Отечественной войны 1812 г., дед – генерал екатерининских времен. Фамилия Торнау получилась в результате искажения Торнов [21].

Кстати, в «Адыгейском топонимическом словаре» К. Х. Меретукова (М., 1990) говорится, что более древнее адыгейское название поселка Псебай – Къужыб. Топоним Къужыб состоит из двух слов: къужы – «груша» (дерево, плод), бэ – «много», «множество»: «Там, где растет много грушевых деревьев». И действительно, в Псебае много старых грушевых деревьев, очень высоких, широких в охвате, с маленькими плодами. Это остатки древних черкесских садов. Есть версия, что поселок основан на месте адыгского селения Къужъы́б (древнее название), или Псыбай, которое было разгромлено в 1856 г. в ходе Кавказской войны. Историк Ф. А. Щербина пишет: «В 1856 г. войска в пределах Новой линии ограничивались исправной строевой службой на линии, проведением дорог, устройством укреплений Шедокского и заложением укрепления Псебайского». По данным А. В. Твердого, это произошло в 1862 г.

История нашего поселка тесно связана с именем Ф. Ф. Торнау. Дивизионный квартирмейстер Кавказской гренадерской бригады, он выполнял подчас невероятные поручения. Первоначально Федор Федорович обследовал берег Черного моря у Гагр, а затем отправился исследовать путь из Абхазии через Кавказские горы в Кисловодск. Этот маршрут нельзя было пройти без помощи местных жителей. И таковые были найдены в лице братьев Карамурзиных, с которыми Торнау познакомил генерал Засс [22].

Этот знатный татарский род возводил свое происхождение к внучке Чингисхана. Братья владели аулом на берегу Кубани, к которому прибило плавучую мельницу. Ее хозяин оказался настолько неблагодарен, что обвинил их в воровстве. Несправедливое решение суда вынудило братьев бежать к шахгиреям, где их хорошо приняли. Своими набегами они наводили ужас на соседние черкесские племена и русское военное командование. Осенью 1834 г. старший из братьев был убит в деле под Шахгиреем. Он с шашкой бросился на русскую пехоту. Это озлобило остальных братьев. Во время другого набега погиб и другой брат. Умирая, он призвал остальных братьев признать власть русских. Но примирение не могло состояться, т.к. их крестьян выселили в Саратовскую губернию. Существовало правило, что высланных отсюда в Россию назад не возвращали. Карамурзины же в обмен на покорность требовали своих людей обратно. Эту задачу и взялся решать Торнау в обмен на содействие братьев.

Вот что пишет Торнау о внешности братьев: «Старший Карамурзин, Тембулат, имел весьма благообразный вид: его правильное, бледное лицо, окаймленное черной бородой, и в особенности замечательно правильный взгляд располагали невольным образом в его пользу. С первого взгляда виден был человек, заслуживающий полной веры. Бий Карамурзин составлял совершенную противоположность своего брата. Невысокого роста, широкоплечий, с большими светло-голубыми глазами, бросавшими безжизненные взгляды, и с рыжею бородой, доходившей до пояса, он возбуждал своею наружностью какое-то неопределенное чувство опасения, объяснявшееся для тех, кто его знал, его бешенным нравом и кровожадными поступками, заставлявшими даже горцев бояться его». Было известно, что Бий убил семерых человек, а потом в приступе раскаяния роздал беднякам все имущество, и братья содержали его. От расправы Бия спасал род – с Карамурзиными было сложно соперничать. Неизменным спутником братьев был имам Хази, чье «полное, красное безбородое лицо чисто монгольского типа выражало глубокую хитрость с примесью сильных чувственных наклонностей». Хитрый барон потребовал горцев поклясться своими покойными братьями: «Не могу забыть сцену, которую я вызвал, коснувшись самой чувствительной струны их вековых понятий… Оба Карамурзина побледнели как полотно. Слеза показалась из-за опущенных ресниц Тембулата. Черкесы знали, что Карамурзины – непримиримые враги русских».

О абазинах пишут разное, но одно несомненно: они дали название ущелью, где находится наш поселок Шахгиреевское. Впрочем, не все так просто. В «Военно-статистическом обозрении Российской империи» утверждается, что они принадлежат к черкесскому племени и являются выходцами из Абхазии, состоящем из шести родов, потому-то этот народ известен под названием Адтыкисек (шестиродных) [23]. Среди прочих обозрение называет тамовцев, шахгиреевцев и кизылбековцев. Они жили в верховьях Большой и Малой Лабы. «В роде кизылбековом и шахгиреевском приблизительно считается до 3000 душ в каждом обоего пола…» [24]

Несколько другую картину рисует Иоганн Бларамберг, писавший: «Медазинги, называемые русскими „медовеевцы“, занимают юго-западный склон Кавказа у истоков рек Лаба и Амтурк. Семь племен, о которых идет речь, говорят на наречии „азогат“, именно поэтому их соседи, кабардинцы и бесленеевцы, называют всех их вместе – абазами. Между верховьями Кубани и Кумы живет народ, называемый черкесами „паш-кох“, а русскими – абазинцы» [25]. Торнау дает четкий ответ на вопрос, кто такие абазины: «Между тем, Башилбай, Шахгирей, Там и некоторые другие аулы на северной покатости гор состояли из населения чисто абазинского происхождения, с которым абхазцы поддерживали самые дружеские отношения, находя в этих аулах пристанище, когда им случалось переходить через снеговой хребет с целью грабить черкесов, с которыми они давно уже не жили в ладу» [26].

Данный регион заселила группа абазин из группы племен шакруа, в которую входили и башилбай или псылбай.

Торнау дает описание аулов, некогда существовавших на месте Псебая: «В этот день мы приехали, наконец, в Шахгирей, где находился Тембулат Карамурзин. Несколько сот бедных мазанок, составлявших аул, были разбросаны на довольно большом протяжении вдоль высокого и крутого берега Малой Лабы, прислоняясь тылом к дремучему лесу, доставлявшему жителям верное убежище в случае нападения русских войск, но дававшему в то же время горным разбойникам возможность подкрадываться скрытым образом. Деревянный дом Карамурзина, вмещавший ряд комнат, из коих двери открывались на длинную крытую галерею, возвышался подобно великану над окружавшими его низенькими хатами, в которых господствовали нищета и вечное беспокойство. Каменистые шахгиреевские поля давали самую бедную жатву, скотом шахгиреевцы не могли обзавестись, потому что на плоскости его отбивали русские или захватывали, в счет подати, бесленеевские князья Шолох, а в горах угоняли убыхи и медовеевцы. Жизнь в Шахгирее была самая жалкая, пока не поселились там Карамурзины и не взяли аула под свое покровительство. Тогда только бедные жители успели свободно вздохнуть и из благодарности к своим защитникам совершенно подчинились их воле. Карамурзины сделались настоящими владельцами Шахгирея». Но и после жизнь здесь была очень тяжела: «Жизнь в Шахгирее была так мало безопасна, что вечером никто не решался выйти за двери без пистолета в руках, а из дому в дом переходили, имея ружья наготове». Торнау указывает, что по Андруку жили кызылбеки (между Большой и Малой Лабы). Их было 500 душ и правил ими род Маршании. В начале течения Малой Лабы обитали интересующие нас шахгиреи. Их было 600 душ и правил ими уздень Шиокум. На Ходзи и у горы Ашишбог (имя дворянской фамилии) обитали багги в 600 душ. В Шахгирее Торнау провел четыре дня, и судя по собранным им сведениям не без пользы.

Приготовление к экспедиции объяснялось желанием нападения на кордонную линию. В аул прибыли старейшина медовеевцев 90 лет Мафардук Маршаний и его 70-летний сын Сефер-бей, которые еще крепко сидели в седле и могли постоять за себя в схватке. В их владениях провел свое детство Тембулат Карамурзин. Они поклялись хранить тайну: «Их уверенность в неприступности гор, отделявших линию от берега, была так велика, что они считали даже очень выгодным познакомить меня с оборонительною силой местности, полагая этим способом отнять у русских навсегда охоту идти к ним в горы. Кажется, сам Карамурзин имел такое же убеждение. Он выразил его довольно ясно, когда во время нашего путешествия, недалеко от Ачипсоу, я стал вырезывать свое имя на большом дереве. Века пройдут, заметил Карамурзин, прежде чем русские успеют прочитать его на этом месте».