– Ускоренный метод Шольца, – пояснила Эльза, пройдя в центр зала и оглядывая помещение. – Два часа и знаешь язык как родной. Правда, – улыбнулась она, – на произношение уходит ещё две недели.

– А я так и не научился, – разочарованно вздохнул Самойлов. – Читать, конечно, могу, но на конференции приходиться электронный переводчик включать. Никак не могу отделить одно слово от другого. Беда прямо какая-то.

– Бывает, – кивнула Эльза, думая явно о чём-то другом. – Ну что ж, – вздохнула она. – Показывайте свои достижения.

– Может, сначала чаю? – предложил Самойлов. – Не хотите отдохнуть с дороги?

– Завтра мне нужно быть уже на другом объекте, – отвергла она предложение об отдыхе. – Но от чаю не откажусь.

Эльзя обернулась в поисках подходящего для этого места, но так и не увидев ничего подходящего, приземлилась на небольшой столик рядом. Под ней что-то хрустнуло и она испуганно ойкнула.

– Кажется, – озабоченно проронила она, – я что-то сломала.

Поспешно достав из-под себя сломанную ручку, она виновато протянула её Самойлову. – Вот.

Вот так и рушатся дружественные отношения между странами. Незатейливо и нежданно.

Это была любимая бакерлитовая ручка Самойлова, доставшаяся ему в наследство ещё от прапрадеда. Самое замечательное в ней было то, что ею можно было писать прямо на стенах, стирая ненужное рукавом комбинезона. И вот – всё. Он остался без самого мощного инструмента в своей работе. Невосполнимая утрата.

– Давайте лучше осмотрим помещения, – пытаясь сгладить неловкость, предложила Эльза. – Бог с ним, этим чаем. А то ещё опять что-нибудь сломаю.

– Пожалуй, – сумрачно согласился Сазонов.

День явно не задался, но соответствовать всё равно придётся.

Стараясь унять раздражение, он взял даму под ручку и повёл её к обзорному экрану, по пути рассказывая об устройстве станции.

– Проект, в общем-то, типовой. На внешнем периметре расположен термоядерный реактор, а здесь, – очертил он рукой воображаемый круг, – имеются двадцать четыре комнаты, или точнее сказать цеха, расположенные вокруг центральной оси. Все вместе они образуют технологическую цепочку нашего производства. Так сказать, маленький космический конвейер. Всю чёрную работу делают роботы, – скользнула на его губах усмешка. – Мы только даём указания. Вот, кстати, – кивнул он на появившегося в проёме прозрачных дверей робота, – один из них. Стёпа. Всего их шесть. Четверо сейчас находятся за пределами станции и увидеть вы их уже не сможете. Они вернутся только послезавтра.

– Что они там делают? – поинтересовалась Эльза.

– Монтируют оборудование для предстоящих испытаний. Ещё один находится в отделении реактора. Увидеть его мы тоже не сможем. Сектор изолирован от внешнего с ним мира. Для безопасности.

– У ваших роботов уровень интеллекта «два» или «три»? – поинтересовалась Эльза.

– Мы не поддерживаем эту классификацию, – сожалея поморщился Самойлов. – У нас только модели с определённым набором функций и защитой персонала. Модели с уровнем «два» для нас роскошь. Думаем здесь только мы. Кстати, – спохватился он. – Я всё ещё не познакомил вас с Капустином. Ещё одного сотрудника нашей маленькой команды.

– Вас только двое? – удивилась Эльза.

– Да, – простодушно мотнул головой Самойлов. – А зачем больше? Жутковато порой, конечно, – признался он. – Но зато тишина и покой. Идеальное место для постижения нашего мира.

– Вы прямо отшельники какие-то, – улыбнулась Эльза. – И дома не бываете, наверное. Неужели не скучаете до дому, по родным?

– Скучаем, конечно. Но наука, как и искусство, – улыбнулся Самойлов, – требует жертв. Впрочем, я не жалуюсь, – поспешил заверить он. – Дети давно выросли и им не до меня. А жена тако