– А если он пожалуется?
– Куда? В милицию? – Блинов усмехнулся. – Сейчас он уже открыл конверт и нашел там запрошеную сумму. За которую ему месяца три минимум честно работать надо. Жадность – она такая… Вот если бы мы не дали ему денег, тогда бы было плохо. – Затем обратился к подошедшим родителям Ивана: – Не тревожьтесь, вопрос полностью улажен. Доктор обещал сделать все от него зависящее.
– Спасибо вам, Петр, – отец Ивана пожал тому руку, немного смущенно, словно извиняясь, добавил: – Если честно, взяток мы давать не умеем. Я вам прошлый раз гадостей наговорил…
– Все нормально. Да и было за что. Вы извините, нас на работу вызывают. Иван, пойдем.
– Кто вызывает? – Иван удивился. Ему бы лично позвонил Яков Леонардович, или сам Старков. Он бы, в свою очередь, уже Чернову и нескольким девушкам из смены. Те – дальше по цепи, причем так, что отвечать необходимо минимум на два звонка, что бы исключить непонимание, через минут десять все бы были оповещены. Но ему никто не звонил. Вообще.
– Старков звонил мне, я сказал, ты со мной, как решим твой вопрос, сразу прилетим.
– Да-да, конечно, езжайте. – Похоже, отец Ивана несколько изменил свое мнение о милиции, сформировавшееся у него после присвоения Ивану звания. – У вас служба. Всего доброго вам.
Попрощавшись с родителями Ивана, сослуживцы вышли из больницы, дошли до машины, где Петр сказал:
– Вань, никто нас не дергал. Так что Чернова не буди. Просто все что мог, ты уже сделал. Сейчас твоей сестре будут делать операцию, в себя она придет завтра в лучшем случае. Ты, конечно, можешь, если хочешь, вернуться. Но вы только нервировать там друг друга будете. От вас троих на данный момент ничего уже не зависит.
– У меня есть варианты? – спросил Иван, начиная злиться.
– Поехали ко мне. Выпьем.
Иван хотел возразить, даже возмутиться, но посмотрел на Петра – этот человек только что здорово помог ему, причем мог просто посочувствовать со стороны, тем и ограничиться. Но уделил время. И по ситуации, прав и сейчас, хотя и выглядит это несколько цинично. Иван, махнув рукой, решился:
– Поехали.
– Тогда садись. – Петр нажал на брелке кнопку. Только сейчас Иван обратил внимание, что это БМВ 525, причем еще очень свежая. – В бардачке флягу достань. Коньяк.
Пожалуй, алкоголь позволит немного снять стресс. Иван залез в бардачок, где среди всяких бумаг и прочей мелочевки нащупал фляжку, достал ее, открутил пробку и сделал большой глоток. Напиток обжег пищевод, Иван закашлялся.
– Ты только раньше времени не налакайся. Не спеши. – Петр взял фляжку, и, ни сколько не смущаясь факта управления автомобиля, сделал несколько глотков, поморщился, вернул Ивану. Затем завел двигатель, и они поехали в обратный путь.
Постепенно алкоголь согрел и тело, Иван немного расслабился. Тревога и напряжение отступали.
– Петя, можно тебе нескромный вопрос задать?
– Попробуй.
– Эта машина…
– БМВ 525, 8 лет от роду, в очень хорошем состоянии. Стоит такая в России дохрена, я знаю. Это немецкая сборка. Затраты, учитывая пошлины, запредельные.
– Не твоя?
– Моя.
– Тогда как?
– Восьмилетняя машина в Германии стоит копейки. Даже БМВ. Их там налогами начинают давить, подталкивая к покупке новой. Машина от 10 лет и старше начинает сосать деньги, как новая в кредит, а то и больше, и немцы начинают их утилизировать, или спихивать в Прибалтику за бесценок.
– Вот вандалы, – воображение живо нарисовало уходящий под пресс десятилетний «Мерседес». – Только при чем здесь это?
– Машина 7–8 лет еще чего-то стоит на вторичных рынках. Эта мне обошлась в шесть тысяч евро. Я ее сам пригнал.
– А растаможка? Это же еще столько же.
– Больше, наверное, но не в этом дело. Вань, ты очень хочешь отдать тысяч десять-пятнадцать евро нашему государству только за право ездить не на отечественных «тазиках»? На чем твои родители ездят?
– На «пятерке», только Жигулях. Это несправедливо, но что делать-то?
Услышав марку машины, Блинов состроил такое выражение лица, как будто только что откусил дольку лимона.
– Вот и я на «пятерке» езжу. Только нормальной, немецкой, – он задумался, явно решая, вводить Ивана в курс дела, или нет. Приняв положительное решение, продолжил: – Алгоритм прост. Ищешь в Интернете продажу разбитой в хлам аналогичной машины, такого же цвета в идеале, хотя это не проблема, главное, подешевле. Покупаешь ее. Оформляешь на родственника какого-нибудь, учитывая очередную показательную борьбу с коррупцией на службе, что бы вопросов не возникало глупых. Затем планку с номерами кузова вырезаешь из останков разбитой машины, и ввариваешь в этот. Не сам естественно. Есть специалисты. Будут нужны, подскажу. Госномера прикручиваешь с легальной машины. Все, можно ехать. Растаможена. Этот бизнес сейчас процветает. И я не считаю его чем-то из ряда вон выходящим.
– А двигатель?
– Ты видел когда-нибудь, что бы гаишники его смотрели? Я нет. Боятся ручки испачкать. Если двигатель поработает немного, то лезть туда и обжигаться желания не много. Выявить переварку номеров кузова может только экспертиза. Экспертов у гаишников на постах нет, номера детально изучают только при снятии и постановке на учет. Еще при техосмотре, но ты же понимаешь…
– Понимаю. А как ее снять с учета-то?
– Это да, машину не продашь, если только на запчасти. Но снять «труп» с себя не сложно. Пишешь заявление в ГАИ о том, что бедняжка сгорела до тла где-нибудь подальше от Москвы, что бы желания посмотреть на останки не возникло, госномера же нужно открутить и сдать. С учета для утилизации снимут и без остова кузова. Ну или не снимать, а вырезать планку с номерами, и по второму кругу.
Иван был поражен. Офицер милиции, которого ему Старков иногда в пример ставил, так спокойно рассказывал об уголовной схеме, в которой участвовал. Еще удивляло то, что эта картина не вызывала особых внутренних протестов. Скорее, равнодушие. Его дело…
– Это не законно… – Вяло, негромко, скорее по инерции сказал Иван.
– Вань, а врачам деньги брать законно? Ну да, его можно было посадить на взятке, дальше что? Придет другой такой же. Этому я хоть напомнил, что у нас медицина бесплатная. А преподавателям в институте тоже совать нормально? Бесплатное образование никто платным еще не сделал. Официально естественно. Еще продолжить? Так кто прав?
– Не знаю…
– Я считаю, что обдирать и без того нищих людей – вот это свинство. Этот доктор наверняка бы ободрал вас, как липку, пока взять бы было нечего. А обмануть государство, которое на все это равнодушно смотрит, и, прости, кладет на всех сверху, это не грех. Показательные акции борьбы по телевизору доверия не внушают. Нам, помнится, недавно все уши прожужжали, что чиновники теперь только на «Волгах» ездить будут. И?
– Может ты и прав…
– Вань, ты уже больше двух лет работаешь, мало насмотрелся?
– Достаточно. И раньше видел. Старался не задумываться, иначе крыша съедет на тему, нафига мы вообще нужны… Петь, как думаешь, это изменится когда-нибудь?
– Я не вижу к этому оснований и предпосылок. Никаких. Народ это все может достать, и вот тогда надо будет бежать подальше от толпы. Лично я их, – Петр указал пальцем вверх, – защищать не буду.
Они двигались по левому ряду трехполосного шоссе, только что повернув на него с московской кольцевой автодороги, в достаточно плотном потоке. Петр вел машину агрессивно, но без намеренного хамства. Сейчас Иван стал обращать внимание, как почтительно другие участники движения реагируют на черную БМВ, освобождая им дорогу. Да, на «Жигулях» все наоборот.
Около поста ДПС, на дорогу неожиданно выскочил инспектор и замахал жезлом, явно приказывая остановиться.
– Единственный недостаток этой машины – это повышенное внимание со стороны этих крохоборов, – сказал Петр, кивая в сторону поста дорожно-патрульной службы. – Тонировку не любят.
Однако, вопреки ожиданиям, он и не думал останавливаться, а наоборот, прибавил скорости. В правом зеркале Иван успел различить, как уже удаляющийся от них инспектор потянулся за рацией.
– Ты что делаешь?! В своем уме? – ошарашено спросил он Петра.
– Вань, не волнуйся, пусть хоть «Перехват» объявляют, это все ерунда. – Петр говорил совершенно буднично и спокойно. – Я глотнул коньяка, еще утром коктейль скушал, в себя надо было прийти, вчера немного лишнего позволил. Вдруг инспектор молодой и принципиальный, как ты? Ну его. У нас прямо на Петровке, напротив нашей конторы, какой-то явно не простой «Мерседес» с интересными номерами сбил сотрудника на переходе. Так гаишники сделали виноватым далеко не водилу. Еще и свидетелей каких-то подтянули, мол, на «красный» переходил. А чего, деньги не пахнут. И знаешь, что они нашим сказали по-тихому? «Мент гаишнику не кент». Их после такого даже уважать не за что.
– Он же передал ориентировку уже наверняка, – тихо возразил испуганный Иван.
– Да. И что? Мало в городе черных БМВ? Да даже если номера запомнил, что это ему даст? Мы почти приехали, сейчас поставим машину во дворе, и ищи-свищи. Ну, допустим, найдут ее, проявит проезжающий мимо наряд ППС бдительность, в чем я очень сильно сомневаюсь, у них своих дел достаточно. А кто на ней ездил? Да хрен его знает, мы сидели и бухали с самого утра. И пусть докажут обратное. Жену мою поищут, опросят, это же ее машина официально, – Блинов ухмыльнулся, затем продолжил: – Кроме того, машины у инспектора под рукой я не увидел, у поста тоже не было, преследовать моментально сорвавшись с места он нас не сможет. Это был сержант, сам решения не принимает, он свой каждый шаг должен согласовать с офицером, а это время. Даже если бы нас остановили с мигающей «гирляндой», а сваливать от них я бы не стал, я еще не совсем отмороженный, ты не подумай, но ты же ведь подтвердил бы, что он махал палкой неизвестно кому?
– Он махал нам.
– С чего ты взял? Потому что мы ехали на заметной БМВ? Но рядом была куча машин. Они равноправные участники движения, можешь правила этого самого дорожного движения почитать. В них черным по белому написано, что указания инспектора должны быть четкие и понятные участникам движения. Мне они такими не показались. Тебе тоже. Даже не спорь. Может он развалюху гнилую из соседнего ряда выцепить пытался, что, кстати, в этой ситуации было бы приоритетней по закону. А завтра до этого никому никакого дела уже не будет, потому что не будут они марать бумагу, передавая сомнительное правонарушение по смене. В итоге смена сменится, все про все забудут.
– Ладно. – Иван грустно улыбнулся, перестал возражать и согласился. Все логично. Еще года 2 назад он был бы в полнейшем шоке. Сейчас же, подумаешь, не выполнили законное требование инспектора. Что в этом такого… Какая-то нелюдь сегодня сбила его сестру, и тоже не остановилась. Но они же не сделали никому плохого. Есть разница. Наверное. Или все же нет? Да и было ли требование остановиться законным, или инспектору просто захотелось остановить потенциального «клиента» с деньгами?
Они подъехали к дому Петра, в разгар рабочего дня были места для парковки, машину удалось без проблем припарковать около подъезда, и поднялись в квартиру, из которой уехали полтора часа назад. Где-то через час, выпив уже полбутылки на двоих, Иван спросил:
– Петь, ты юрист? Старков говорил, ты в Университет МВД поступал, но не поступил?
– У меня уже два высших, второе юридическое. Но я его купил. Толку от учебы все равно ноль. Корочка может пригодится.
– Зачем купил-то?
– Ты знаешь Вань, мне работа в милиции нравится. Серьезно. Я чувствую, что это мое. Даже с родителями в свое время конфликтовал. Диплом юриста позволит мне и в следствии поработать. Мало ли как жизнь сложится.
Иван задумался. Да, это то, о чем ему говорил Старков. В принципе, наличие даже одного высшего образования вполне достаточно, что бы получить со временем майорскую звезду и расти дальше, и у Блинова оно естественно было. Юридическое образование открывает ему еще и потенциальную дорогу в следственные органы, то есть расширяет вероятные места для продолжения карьеры. Скорее всего, он прошел какую-нибудь программу коммерческого ВУЗа на базе первого высшего. Иногда даже за 2 года управляются. ВУЗы, естественно, имеют государственную аккредитацию, сомнительная репутация такого образования никого в государственных учреждениях не волнует. А значит, в теории, их диплом должен признаваться как и диплом государственного ВУЗа. Профильный милицейский диплом если и даст какой-то плюс, то только при прочих равных. Учитывая, что хорошее место все равно находиться через знакомства и связи, особого смысла шесть лет учиться в университете МВД нет никакого.
– Мне Старков рассказывал, как ты умудрился поступить в университет, – продолжал Петр, ухмыляясь. – Видимо, совсем у них там дела плохи. Все на их контору забили. Но сами и виноваты, жадность сгубила. Пять лет назад все было иначе.
– Петя, практических знаний у тебя ноль? Если придется столкнуться на деле, как будешь выкручиваться?
– Тебе твое техническое образование много нужного в голову вложило? – парировал Блинов. – И ничего, работаешь. Нормально работаешь, ты не подумай. Заметь, выпускник университета МВД, известный нам всем товарищ Сысоев, полный ноль на службе.
– Да уж. И ничего не хочет.
– Только он себя еще покажет. У него «рука» есть. Чего ты вообще про юристов спросил?
– Ты в законах ориентируешься. Сразу расписал расклад про полосатую палочку инспектора.
– Вон ты про что. Это я по молодости думал, что знание законов мне сильно поможет в жизни. Я после школы хотел на юридический попробовать, на курсах учился перед поступлением. Теперь те знания помогают мелких мздоимцев отшивать, типа гаишников. Но и то, до определенного предела. Мелкие пиявки боятся светиться, не слишком умны, законы знают только в рамках известных им стандартных трех-четырех способов вымогательства. Если вежливо меняешь им алгоритм, или наоборот, грубо ломаешь, они теряются и отлипают, переключаются на новую жертву, так как время это деньги. Но это все работает только в рамках, когда они боятся за себя. Не дай бог тебе перейти дорогу власть имущим, или просто очень богатым людям, в таких случаях законы кончаются сразу.
– Выходит ты не поступил?
– Поступил, почему. Сразу в два института. Второй – «Нефти и Газа».
– Ого! – Иван восхитился. – Почему же на юриста учиться не стал?
– Вань, у меня отец сидит в совете директоров одной известной нефтяной компании. Он и решил, где мне в итоге учиться. Я тогда не спорил, не решился. Только после окончания университета пошел своим путем. Теперь у нас несколько натянутые отношения. И мне нефть и газ тоже не сильно пригодились.
Иван удивленно посмотрел на Петра. Ему была открыта карьера в нефтегазовой отрасли, какое-нибудь теплое, не слишком пыльное место. Он наверняка мог себе позволить обзавестись «белым билетом» в военкомате, и забыть про армию. Но он пошел в милицию. Почему?
– Потому что очень хотел независимости и самостоятельности, – предугадал тот вопрос, – еще доказать себе в первую очередь, что чего-то стою. Мне нравится. Я доволен. Пока все идет нормально.
– Петя, ты точно уверен, что ты правильно поступил?
– Вполне. Как тебе объяснить… Вот тебе какие девушки нравятся, блондинки или брюнетки? Высокие или низкие? С сиськами или без, в конце концов?
– Брюнетки. Средние. – И, немного смутившись, Иван добавил: – С сиськами.
– Правильно, баба без сисек, деньги на ветер, – Блинов засмеялся. – А теперь представь, родители заставляют тебя жениться на низенькой блондинке с прыщиками вместо сисек, которые зеленкой прижечь охота. Нормально?
– Нет. Совсем не нормально. Хотя, если человек хороший…
– Но «хороший человек» с сиськами еще лучше? – перебил его Петр, сразу поняв, куда клонит Иван.
– Несомненно, – Иван в первый раз за день улыбнулся.
– Вот видишь! – Петр встал и пошел в другую комнату, на ходу сказав: – Погоди секунду, мне надо позвонить, ты мне идею по одному вопросу интересному подкинул.
Иван не стал спорить, хотя и считал, что приведенное в качестве примера сравнение не совсем уместно. Просто Блинов смотрел на женитьбу примерно так же, как и на работу, карьеру, то есть как на разные ступеньки одной лестницы. Иван же эти сферы вообще не смешивал, считая их практически никак не связанными, но был согласен с тем, что выбирать свой путь каждый человек вправе сам. Хорошо, если окружающие близкие люди его одобряют, если нет, значит просто не нужно рассчитывать на их помощь. Блинову нравится его путь, зачем ему мешать? Он классный специалист, отлично делает свою работу, хочет расти дальше. Идеальный, лояльный сотрудник, таких еще поискать надо. А кем бы он был на подогретом месте? Был бы он в состоянии качественно выполнить свои обязанности на нелюбимой работе? Как бы о нем отзывались? Комфортно бы ощущал себя там? И, взвесив все «за» и «против», он принял решение, и это решение совершенно точно вызывало уважение Ивана. А что до его игр с законом в некоторых вопросах, так и с этой точки зрения он не выглядел злодеем. Он не обворовывал простых людей, не обижал их. Иван не испытывал никакого негатива на этот счет, скорее наоборот, симпатию.
– Мои родители были правы только в одном, – Петр вернулся и сел за стол, взял бутылку и разлил по рюмкам. – Не следовало мне жениться в двадцать лет.
– Почему?
– Потому что любовь в итоге кончилась, а остались два совершенно разных человека, которым практически нет никакого дела друг до друга. У меня сейчас жена в Египте. Или в Турции, я не запомнил. Да мне пофигу где она, если честно. Мы уже даже в разных комнатах живем.
– Тогда разведитесь, чего вы друг друга мучаете? Детей нет, больших проблем быть не должно.
– А у нас игра в терпелки. – Петр расплылся в улыбке. – Кто первый предложит развестись, тот и лох. – Он захохотал, Иван же такого юмора не понимал совершенно, потому просто удивленно хлопал глазами. – Поэтому Вань, не женись. Живи в грехе! Радуйся жизни!
Стукнув рюмками, Петр залпом осушил свою. За последующий час они обсудили женщин, отношения между полами, мимоходом практически прикончив бутылку, и даже частично сошлись во мнении, что все зло в этом мире от баб. Петр рассказывал, приводил какие-то доводы, Иван же, даже не соглашаясь во многих вопросах, не перебивал сослуживца, настолько тот красноречиво излагал свои мысли. Но эту беседу прервал звонок в дверь.
– Ты кого-то ждешь? – спросил Иван.
– Все нормально! – Петр хихикнул. – Значит брюнетка среднего роста с сиськами? Сейчас приведу.
– Чего?!
– Ничего, – сказал он, вылезая из-за стола. – Ну нажремся мы в ноль, и в чем смысл? А так какое-то разнообразие.
– Петя, погоди, ты что задумал?
Но Петр уже шел открывать дверь. Через пять минут он вернулся в компании двух девушек, блондинки и брюнетки, обе выглядели лет на двадцать, не больше.
– Снежана, или как там тебя? – он обратился к темненькой девушке. – Видишь молодого человека? Звать Иваном. Он скромный. Твоя задача сделать из него отвязного мачо. – Затем взглянул на Ивана: – В полном соответствии с вашим вкусом, товарищ лейтенант.
Звание Ивана не произвело на девушек никого впечатления, похоже они знали заранее, куда направляются, и поэтому вовсе не удивительно, это их ни сколько не смущало.
– Петя, ты охренел в конец…
– Ну, можешь почитать ей Шопенгауэра, если это тебе ближе. – Девушки засмеялись, Петр усмехнулся. – Вот эта комната, – он указал пальцем, – в полном вашем распоряжении на пару часов. Вперед, время уже тикает. – С этими словами он практически затолкал их в комнату и закрыл за ними дверь. – Пупсик, а нам туда, – донеслось нарочито весело из-за двери.
Иван прошел по комнате к разложенному дивану, зачем-то бросил взгляд в окно, из которого изрядно поддувало, затем попытался оценить ситуацию. Он смотрел на девушку, совершенно не представляя, что собственно ему с ней делать. К проституткам он относился очень предвзято, и ему было противно смотреть на репортажи по телевизору с очередными облавами, периодически мелькавшими в эфире. Кроме того, у него постоянно возникал вопрос, кто на таких способен клюнуть? Но девушка, стоявшая перед ним и чуть заметно улыбавшаяся, как-то совершенно не вписывалась в телевизионный формат. Она не выделялась дикой раскраской лица косметикой, была совершенно не вульгарно одета, напротив, вполне себе обычная повседневная деловая рабочая одежда. Симпатичный женский брючный костюм. Никогда даже не подумаешь о ее роде деятельности, обычная среднестатистическая представительница офисного планктона. Похоже, что телевидение просто держало формат. А может это Петр знал какие-то особые места обитания не форматных жриц любви.
– Значит, Снежана?
– Кристина вообще-то, Снежана светленькая, – девушка указала взглядом на дверь. – Если хочешь, зови меня как тебе угодно. Что там твой друг про ролевые игры говорил, напомни, пожалуйста?
– Чего он говорил? – Иван округлил глаза.
– Что ты скромный, а я должна быть порочной и развратной. Хочешь, попробую себя в роли медсестры?
– Вот это установка. Я фигею, – выдал Иван вслух, хотя понимал, что Блинов, скорее всего, просто прикалывался, – Петя немного перестарался. Или даже много.
– Что-то не так? – Кристина сняла пиджак и повесила его на единственный в комнате стул, стоящий за письменным столом.
– Да не хочу я никаких игр! И вообще, ничего не хочу…
– Я тебе не нравлюсь? – Улыбка исчезла с лица девушки, она сразу посерьезнела.
– Почему же, ты очень приятная. Да чего там, красивая, фигуристая.
– Спасибо. Значит, проблем нет? – она расстегнула ремень, затем сняла брюки и положила к пиджаку.
– У меня мало опыта общения с девушками вашей профессии. Я даже не уверен, нужно ли мне это. Ваше появления было несколько неожиданным. – Иван ощущал себя совсем не в своей тарелке.
– Не переживай. Я устроена точно так же, как и девушки других профессий, – она расстегнула блузку, сняла, аккуратно ее сложила и положила на стул, оставшись в чулках, трусиках и бюстгальтере, затем повернулась к Ивану, демонстрируя свой третий размер. – Ну как, сомнения уходят?
Иван смотрел на девушку, о существовании которой еще десять минут назад и не подозревал. Затем, немного неожиданно даже для себя, спросил:
– Зачем ты этим занимаешься? Молодая, красивая. Могла бы себе спонсора найти, если уж совсем туго. Тоже мне, приехала и не поступила…
– Приехала и поступила, – отрезала Кристина с вызовом, глядя прямо в глаза. – Но еще жить на что-то надо. А зависеть от кого-то я не хочу. Потому что, если честно, вы все мужики – редкостные козлы. Послушай меня, Иван, да? Ваня, не надо лечить меня, ладно? Я должна исполнить свою работу. Я ее исполню. Все, точка. – Она снова улыбнулась, возвращаясь в роль.
– Тогда можешь одеваться. Мне от такой работы ни тепло, ни холодно. Я тебя ни к чему принуждать не собираюсь. И претензий не имею.
Улыбка снова сошла с ее лица, срывающимся голосом, она спросила:
– Зачем ты это делаешь? Я же тоже человек. Не надо лезть ко мне в душу.
– Так я тоже не железный. Это ему, – Иван указал на стену, из-за которой уже доносились стоны, – все равно. Трахнул девку, забыл о ее существовании. Следующая. Он такой, это его право, я его не осуждаю. Он тебя позвал для меня из лучших побуждений. Только мне не плевать. Я как раз во всех в первую очередь людей и вижу. И ты, хоть конечно и очень сексуальная, вот только я козлом себя не считаю, что бы бездумно исполнять животные инстинкты, и не думать ни о чем. – Иван посмотрел на девушку. – Извини, но мне это противно. Мне жаль, что ты встречаешь только козлов.
Та посмотрела на него, и прошептала:
– Если ты откажешься, я останусь без денег. Так сказал твой друг.
– Не волнуйся, я скажу, что все было как надо. Повторяю, претензий не будет.
Девушка поджала губки, ее глаза налились слезами, но она пыталась изо всех сил обойтись без слез. Она взяла свою сумочку в руки, подошла к Ивану и села на разложенный диван, достала зеркальце, посмотрела на себя, шмыгнула носом.
– Прости. Ну вот, еще чуть-чуть, и тушь потечет…
Иван подошел к ней и сел рядом, затем, уже мягче, сказал:
– Правда, оденься. Прохладно все же. Простынешь.
Девушка посмотрела на Ивана. Затем отложила зеркало, протянула ладонь к его щеке, осторожно прикоснулась, аккуратно повернула его голову к себе:
– Мне жаль, что ты меня узнал только как проститутку. Если финансовый вопрос мы уже уладили, и не имеем друг к другу никаких претензий, тогда я займусь с тобой любовью бесплатно. – Кристина пересела на колени Ивану. – Пожалуйста, не отвергай меня. Я буду с тобой не ради денег.
Иван смотрел на нее, в одном лишь нижнем белье, сидящую у него на коленях, и уже трясущуюся от холода, а может это была нервная дрожь. Пожалуй, порыв вполне искренен. Или она профессионал до мозга и костей. Кристина же смотрела на него влажными глазами, ее зрачки бегали, она изучала его лицо, затем обняла, поцеловала в щеку, и прошептала на ухо:
– Не стесняйся. Расстегни мне лифчик. Доставь девушке удовольствие. Я в жизни еще никого об этом не просила…
– Если девушка просит… – Прошептал он ей в ответ, обнял ее и стал на ощупь пальцами искать застежку на спине.
* * *
Через два часа Блинов снова разливал водку по рюмкам у себя на кухне.
– По последней, – сказал Иван.
– По крайней, – поправил Блинов.
– Петь, не делай так больше никогда.
– Как, Вань?
– Не надо проституток приглашать. Для меня. Это тяжело. Кстати, сколько я тебе должен?
– Девки за мой счет, это подарок. Чего, не понравилась? Черт, зря ей премиальные выдал…
– Наоборот, очень понравилась, это-то и страшно, – мрачно сказал Иван.
– Ну и она о тебе аж с придыханием говорила, пока я их в лифт сажал. Вань, относись к этому проще. Ты покупаешь услугу, они ее оказывают. Как я понял, тебе оказали хорошую услугу.
– Петь, да не могу я так, это цинично…
– Вон оно что. Тебе дать ее координаты? Предложишь ей руку и сердце. Совет да любовь! – Петр перекрестил Ивана. – А чего, салатику пожрем!
– Не издевайся. И не богохульствуй. Мне не следует с ней встречаться снова, это понятно. Вообще. Она проститутка.
– Вот и молодец, не окончательно безнадежен. Ты прав. Это диагноз на всю жизнь. Я вот их по выражению лица и взгляду без проблем отличаю.
Ничего особенного во взгляде Кристины Иван не заметил, поэтому решил не уточнять этот вопрос, а просто продолжил мысль:
– Просто я вот думаю. Повстречай я ее, допустим, случайно на улице. Познакомился. То, се, конфеты-букеты, потом и свадьба. А она бы так никогда и не призналась в своем прошлом. Так бы ведь и прожили-то жизнь…
– Ага, пока в один прекрасный день, какой-нибудь мужик не обратился бы к ней, мол а не ты ли та шалава, которую я снял лет десять назад? Мне понравилось, может, повторим? Муж ведь не против?
– Ну тебя…
– Слушай Ваня, ладно Кукушкин, но ты-то не будь романтиком-идеалистом, хорошо? Посмотри вокруг. Этот мир совсем не для таких. А то такой лошадке-то на шею садятся и едут, пока она не издохнет. А пока лошадка подыхает, ей уже другую присматривают. И я сейчас не только о бабах. Вся наша жизнь такая. – Блинов поднял рюмку. – Вот и эта девочка уловила возможность в тебя вцепиться. Потому что ты правда не такой, она другой контингент видит в основном. Но это разве повод сажать ее себе на плечи? Ты найдешь получше. И то, если оно тебе надо. Давай выпьем за тебя.
Они выпили по рюмке, Иван засобирался домой. Блинов взял телефон, достал откуда-то карманный календарь с изображенным черным «Мерседесом» и подписью «Такси «Авторитет» с номером телефона. Заметив это, Иван запротестовал, но его сослуживец уже оформлял заказ, а когда положил трубку телефона, успокоил:
– Да не обращай внимания, понтуются ребята. Это самое обычное московское такси. У них генеральный из наших, мент в прошлом, знакомый мой. В один прекрасный момент его то ли резко осенило, то ли все в милиции задолбало, в общем, он повесил погоны на гвоздь и организовал эту контору. Дарю, – он передал Ивану календарь, – кстати, при предъявлении водителю ксивы – скидка пять процентов.
– Серьезно? – удивленный Иван крутил в руках календарь.
– А ты доедешь, проверь, – подмигнул Блинов, затем, уже посерьезнев, сказал: – Вань, ты хороший парень, прямолинейный, искренний, с головой на плечах, слов на ветер не бросаешь. Это подкупает симпатии многих. Да, ты не проломишь, как Чернов, стену лбом, если она будет перед тобой. Но тебе достаточно будет его попросить, и он это с удовольствием сделает за тебя. Даже эта девочка сегодня… Матерая девочка-то, но чем-то ты и ей понравился. Но тебе не хватает гибкости и кругозора что ли… Хитрее быть надо. Не всегда твоя правда к месту. Иногда и приврать полезно.
– Петь, я давно понял, врать я не умею. Поэтому придерживаюсь другой линии поведения, я никогда не вру. – Иван улыбнулся в ответ. – Людям это нравится.
– Но правду не всегда можно и нужно говорить. И что-то ты темнишь, – недоверчиво ответил Блинов.
– Врать вообще не обязательно. Понимаешь, когда говоришь слово «правда», воображение сразу рисует картину, ассоциирующуюся с допросом то ли фашистами, то ли чекистами и желанием скрыть что-то, где из человека это что-то вытаскивают насильно.
– Возможно… И что?
– А как люди врут? Какие ассоциации?
– Какие?
– Посмотри предвыборные речи политиков. Улыбка на лице, твердая речь, четкий, не бегающий взгляд. Только они сами слабо верят в то, что говорят. Это психологи давно вычислили, что такая линия поведения больше всего доверия вызывает. Но со временем метод заездили, шаблон затрещал, и люди автоматически начали сомневаться.
– Вань, что-то не могу понять, к чему ты ведешь?
– Петь, – Иван усмехнулся, – все просто. Скажи правду так же, как политики, и тебе не поверят. Люди сами засомневаются, подвох будут искать. Начнут проверять, искать другие источники. Потом окажется, что ты был прав. Естественно, симпатии к тебе будут расти.
– Интересный подход, надо поразмыслить, – Блинов почесал затылок, затем доверительным тоном спросил: – А какую правду ты девчонке рассказал?
– Петь, ты извини, но ты не поймешь. Считай, что действительно Шопенгауэра я ей цитировал.
Блинов недоверчиво смотрел на Ивана некоторое время, а затем резко рассмеялся:
– Вань, прости, я просто представил эту картину! Ведь ты реально мог! – и он положил свою руку на плечо Ивана, еще больше залился смехом.
– Я даже не в курсе, кто это такой. Мы философию в институте за ящик водки преподавателю всей группой сдали, – пробурчал Иван, но Петр его и не слушал.
Раздался звонок телефона, такси ожидало у подъезда.
– Пойдем, провожу тебя, перекурим на дорожку.
Они вышли на площадку к лифтам, закурили. Открылась соседняя дверь, из которой вышел молодой мужчина, тоже достал сигарету, прикурил, кивнул Блинову, протянул Ивану руку.