Глава двенадцатая
Убийца из сумрака. Первые жертвы
Медленно и лениво туман развеивался. На холсте его унылой бледной серости один за другим формировались размытые очертания знакомых предметов. Удивительно контрастным на общем фоне выглядел огонь. Языки пламени, надежно запертые за железной дверцей, покачивались, рисуя на полу живую и манящую картину – позолоченные полосы желтого с красноватым оттенком живого переменчивого света. Иллюзия жизни будоражила воображение, заставляла шевелиться неповоротливые мысли. Колышущееся пламя согревало, возвращало приятные ощущения, прогоняло тягостные воспоминания. Нечеткие и нереальные в неверном свете проявлялись привычные детали обстановки. Покачивались стеллажи, будто живые, дрожали их серые тени, заполняя комнату, ползали они по полу, прыгали по стенам. Унылая, хоть и умиротворяющая картина – мой дом, пусть лишь перестроенная кем-то неизвестным казарма…
Я попытался улыбнуться, не скажу, что получилось, но я старался. От улыбки светлей не стало, зато легкий всплеск настроения содействовал пробуждению сосредоточенности. Рассеянный взгляд перестал бесцельно блуждать по комнате, благодаря чему удалось зафиксировать легкое движение, невесомую тень в сплошной туманной серости. Пришлось долго всматриваться, чтобы различить очертания, увидеть покачивающийся силуэт в углу у самой двери, блеклый и нереальный, собственно, как и все в неверном пламени огня средь медленно редеющего полумрака.
Там стоял человек. Девушка. Нечеткая и немного расплывчатая, удивительно-яркими синими глазами она смотрела на меня. Трудно об этом судить, расстояние, да и освещение слишком слабое, но я почти уверен, что ее губы шевелились. «Она что-то говорит? Спрашивает? Поет? Кто знает, ведь со слухом опять беда… – тяжело вздохнул я, физически ощущая ленивое движение мыслей. – А ведь мы с ней встречались, нет, точно встречались! Знакомое лицо, фигура. Кто она? Не знаю. Одно могу сказать – это не Надя, глаза не те, да и скромностью от нее веет».
Долго всматриваться было больно. Устали глаза, их усталость передалась мозгу, порождая усталость всего организма. Медленно, с трудом преодолевая сопротивление любопытства, веки опустились. Память, воспользовавшись ситуацией, вышла на передний план, выдала целую серию недавних воспоминаний. Вспомнились первые дни после кораблекрушения, рана на ноге, девушка с аптечкой, она же, исчезающая в тумане…
Память быстро сопоставила героиню воспоминаний с таинственной гостьей. Сомнений не оставалось – это один и тот же человек. «Я же хотел ее поблагодарить!» – шепотом воскликнул я.
Глаза широко раскрылись, но было слишком поздно. В комнате никого. Это подтвердил и последний «живой» фонарик, осветил он комнату, подмигнул на прощанье, последовав примеру десятка своих собратьев, погас.
Осторожно и немного со страхом я приподнялся. Замер. Так же осторожно сел. Медленно повернул голову. В одну сторону, в другую. Пошевелил руками, ногами. Кажется, все нормально. Только ступня правой ноги, нет, не болит она, странное ощущение, будто заморожена. Шевелится, но очень туго, сопротивляется, будто упирается во что-то. Можно было предположить, что ее стянули бинтом, вот только никакой повязки нет как ни смотри.
В комнату влетел удивительно короткий, лаконичный, но сильный звук. Рында. Отголосок судового колокола, отбивающего склянки. Я резво подскочил и бросился к двери, не в силах объяснить самому себе подобное поведение. Что-то внутри меня твердило, что надо спешить, вот только куда, зачем?
Туман поглотил меня, укутал своим влажным одеялом. Стараясь не обращать внимания на вялое сопротивление «замороженной» конечности, я бежал, игнорировал явный дискомфорт, понимая, что мне не до прихотей. Я знал, надо спешить, ведь я уже опаздывал! Точно опаздывал, но опять-таки куда?
Ноги сами вынесли меня на холм. Подражая профессиональным лыжникам, я быстро съехал вниз, по-прежнему не понимая, что делаю. Остановиться и подумать получилось только у входа в бункер, что оказался машинным залом, да и то лишь на минутку. Ничего разумного придумать не удалось, тогда все те же ноги, которые были не в силах стоять на месте, понесли меня дальше, вперед, в зал, в царство мерно гудящих агрегатов.
Сам толком не понимая, что делаю, я схватил большой гаечный ключ, подбросил его, поймал, повертел в руках, собирался было вернуть на место, но тут-таки раздумал. Это все мысль. Назойливо твердила она, что надо что-то закрутить, знать бы еще что именно…
– Ты опять за свое! – странное дело, но я ничуть не удивился этому возгласу. Более того, ни капельки не испугался… – Отлыниваешь?
В двух шагах от меня стоял, странно покачиваясь, мой соперник, моряк, тот, который был с Надей, с которым мы вчера…
Он смерил меня взглядом, скрестил руки на груди и злорадно так ухмыльнулся. С новой силой напомнила о себе ревность. Страшно захотелось вцепиться в глотку наглецу, неважно, руками, зубами, да чем угодно, лишь бы убрать с его лица эту ухмылку. В крайнем случае, ударить чем-то тяжелым. Я даже взвесил в руке свой ключ, исподлобья поглядывая на обидчика. Пожалуй, это не для такого здоровяка, тут надо что-то тяжелее…
Моряк тем временем перестал покачиваться, убрал ухмылку со своего лица, закатал рукава тельняшки, кивнул в сторону лючка, что возле дизеля, в котором я чуть не сломал себе ногу, будто намекая на продолжение вчерашних разборок. Ступил шаг ко мне. Я мысленно сжался, готовясь дать отпор, пусть хоть попытаться, но не пришлось…
– Возьми ведро, сбегай воды принеси, – отрешенным голосом произнес он, глядя сквозь меня. – Только ты это, ты далеко не ходи, на «отливе», в ложбинке морской набери. И еще, там брезент у двери лежит, снега нагреби как можно больше, скоро здесь грязно будет, придется убираться…
Я медленно попятился назад. Споткнулся о ведро, оно с грохотом покатилось по полу. Подхватил его, бросился к выходу. На бегу схватил край брезента, сложенного на какой-то бочке, потащил за собой. Выскочил наружу. Страх, что пытался подчинить сознание, планомерно улетучивался, освобождая место просто-таки олимпийскому спокойствию. И нет, я не сдался, просто на данном этапе передышка была весьма кстати. Вот позже, когда я буду готов, он у меня точно получит!
Обратно я не спешил. Собирался с духом, размышлял, при этом машинально сгребая снег. Работал руками, лепил снежки, бросал их в центр расправленного брезента, сам же думал о том, что будет дальше, пытался понять, что задумал мой соперник и что я могу ему противопоставить. Конечно, он сильнее, но разве в этом суть…
Спеши, не спеши, а возвращаться пришлось. Скоро, рассеивая туман, впереди показалось светящееся окошко. На мгновение свет в нем померк, погас, вспыхнул особенно ярко, думаю, кто-то подошел к двери и широко распахнул ее. Затем все повторилось – уменьшение яркости, вспышка, темнота. Еще раз и все успокоилось. Я видел лишь то, что и должен был видеть – яркий круг среди белесого тумана.
– Подозрительно! Вот что все это может означать? – прошептал я и непроизвольно остановился. – Он ходит взад-вперед? Похоже. Зачем? Дверь открывает и закрывает. Смысл? Меня выглядывает! Что-то задумал? Непонятно, но надо быть готовым ко всему. За снегом после вернусь, пока надо вооружиться…
Рука нащупала гладкий камешек. Не слишком большой, но он дал то, чего мне больше всего не хватало – толику уверенности в себе.
Послышался тихий скрип. Снег? Шаги? Я застыл на мгновение. Тишина. Пошел дальше, медленно, крадучись, стараясь не шуметь и прислушиваясь. Подойдя практически впритык к двери, замер, показалось, будто стоит кто-то рядом, скрытый стеной тумана. Покачивается, неизвестный, переминается с ноги на ногу. Правда, понять, что это, реальность или игра воображения так и не удалось.
Я ступил еще шаг, оказался в тамбуре. На всякий случай прокрался в дальний угол, огляделся, присел на корточки, прислушался, внимательно глядя по сторонам. Тишина. Ни звука, ни движения. Осторожно поднялся, подошел к яркому окошку, вплотную прижался к стеклу. Смотрел долго и внимательно, но не видел ровным счетом ничего, одни только туманные очертания двигателей. Ни теней, ни движения, ни силуэтов.
Бесшумно отворилась дверь. Умиротворяющие звуки работающих механизмов немного успокоили меня. Приятно слышать, как урчат мощные агрегаты, вырабатывая энергию. Так бы слушал и слушал!
Огляделся – совершенно пустое помещение. Подозрительно! Поставил ведро у входа, сам же, передвигаясь на носках небольшими шагами, пошел вперед. Напряжение возрастало. Прошел между дизелями, чувствуя по-настоящему суеверный трепет, представляя их мощность. Свернул левее, ступил шаг и застыл как вкопанный. Внизу у самых моих ног растекалась лужа крови. В ней, широко раскинув руки, лежал человек, то, что еще недавно было человеком. Приковывали взор неестественно вывернутые конечности, пробуждало панический ужас лицо, что превратилось в кровавое месиво, дрожью отзывался фонтанчик крови, бьющий из раны на шее.
Лужа быстро увеличивалась и скоро достигла пальцев ног, я брезгливо отпрянул. Краем глаза уловил движение позади и чуть левее, было или не было, понять не успел, в глазах внезапно потемнело, я упал на окровавленное тело, чувствуя липкую скользкую теплую массу, что обволакивала меня. На мгновение сознание удалилось, громко хлопнув дверью. Благо, лишь на мгновение. Я широко открыл глаза и закричал от ужаса – пульсирующий фонтан крови бил у самого моего лица, капли щедро орошали лоб и щеки. Отшатнулся, попытался встать, не получилось, ноги не держали. Стал на четвереньки и, преодолевая сопротивление упрямых конечностей, отполз в дальний угол «дизельной», где вжался в стену, не в силах отвести взгляда от ужасающей картины.
Время шло, я лихорадочно соображал. Меня раздирали противоречивые чувства. Часть меня, малая часть, отличающаяся рациональным подходом и трезвостью мышления, почти ликовала, понимая, что все закончилось, что соперника больше нет, а потому нет проблем. Она упорно твердила, мол, подожди совсем немного день-два не больше и все вернется на круги своя. Надя будет твоей и ничьей больше! А вот другая часть, эмоциональная, влияние которой все увеличивалось, была с ней категорически не согласна. Нет, она не жалела того, чье тело лежало на полу совсем рядом, она переживала за меня. Нашептывала, намекала на то, что случится, если кто-нибудь войдет. «Ага! Что он подумает, да и что он может подумать? – пульсировала она, назойливая. – Правильно, решит, что это твоих рук дело. Тут еще всплывут твои отношения с Надей. Вне всяких сомнений о вас известно! Правильно, на этом идиллия и закончится. Ведь как бы ты ни старался, а противопоставить вполне логичной версии о том, что убийца ты, тебе просто нечего. Что у тебя есть? Шаги у входа, скрипящий снег, но было ли это на самом деле?».
– Надо что-то делать, причем уже сейчас, пока никто случайно сюда не забрел… – в меня вселился суетливый демон паники. Меня колотило, бросало в дрожь. Я метался по «дизельной», в поисках выхода. Неожиданно он нашелся, блеснула мысль и вылилась в произнесенные вслух несколько слов: – Аппарат для измельчения мусора! А ведь это вариант! Тем более для него…
Трудно поспорить, это действительно был выход, более того, реальный выход. Выбегая за водой и снегом, краем глаза я заметил большую бочку у двери. Пусть сразу не удалось идентифицировать устройство, не догадался я что это, но теперь все стало на свои места. Там стоял мощный агрегат, который сделает фарш из всего, что попадет в его прожорливую пасть-воронку!
Терять время не стоило, его и так потеряно немало. Схватив тело за ноги, я подтащил его к столь полезному устройству. Бросил на пол. Подошел к машине, внимательно ее осмотрел. Похоже, с подобными устройствами я когда-то уже сталкивался. Неважно. Во всяком случае, все выглядело просто и логично, надо забросить «отходы» в воронку и нажать кнопку включения, правда, для начала придется убрать ограничители, не позволяющие заталкивать внутрь большие куски, к примеру, целые трупы…
Тело дернулось. Конвульсия? Спазм? Он все еще жив? Я задрожал, но отступать было слишком поздно. Головой вниз, то, что совсем недавно было человеком, погружалось в машину. В ее глубине довольно заурчал двигатель, готовясь переварить новую порцию пищи. Чувствуется, что он голоден, вот я его сейчас и накормлю.
Урчание превратилось в плотоядное чавканье. Тот, кого я считал мертвым, вдруг забился в судорогах, заставив меня почувствовать себя убийцей, хотя, скорее всего, то были лишь рефлексы, последние рефлексы.
Вот собственно и все…
– Вопрос решился сам собой, – я медленно обернулся. – Тела нет, следовательно, нет и проблемы. Остается только прибрать тут все. Пол помыть, стенами заняться. Кстати, как он мне тогда сказал? Скоро здесь будет грязно? Не знаю, что он имел в виду, но оказался прав. Начнешь задумываться, уж не предчувствовал ли он свою смерть и не догадывался ли, что умрет таким вот способом…
В тот момент, когда, казалось, все в полном порядке и волноваться более не о чем, звук работы измельчающего агрегата изменился. Что-то внутри него громко звякнуло, противно заскрежетало. Сопровождаемая сильным хлопком, оторвалась верхняя крышка с воронкой. Она подпрыгнула на метр вверх и отлетела в сторону, чудом не задев меня. Из образовавшегося отверстия, просто праздничным фейерверком, выплеснулось все содержимое машины для дробления отходов. Стены около нее в одно мгновение покрылись удивительно живописным слоем измельченной свежей плоти. Меня тут-таки вырвало, но это вряд ли было заметно на общем фоне.
Стоило немного успокоиться, на смену рвотным рефлексам пришел смешок, мой, страшный, нервозный, пугающий…
Я оттирал стены, отмывал пол, потолок. Так увлекся, что не заметил кардинальных изменений. А стоило.
Понемногу гул уменьшался, отходил на второй план. Его место занял протяжный вой. Тускнели яркие лампы, исчезали, скрываясь в густеющей дымке. Вслед за ними во тьме растворились оба двигателя. Потускнели и исчезли стены. В помещении осталось одно светлое пятно, которое коконом укутывало меня. Но и этот, скорее всего, воображаемый свет также тускнел, не позволяя уследить за тем, как быстро высыхают капельки крови на одежде, как исчезает мерзкое чувство свежей плоти на лице. Я продолжал монотонно работать, поднимая куски человеческого мяса один за другим…
Лишь после того, как был поднят с пола последний крупный фрагмент тела, но я не смог его разглядеть, глаза мои мигнули и замерли широко открытые. Я удивленно застыл, пришло понимание того, что в руках моих воздух, перекладываю я пустоту. Огляделся в полной темноте. Пожал плечами. Задрожал, как осенний лист, ощущая возвращение страха, того, цепко хватающего за горло, парализующего.
Гул двигателей перешел куда-то в другое измерение. Там, где был я, оставался лишь вой. Знакомый звук, я сразу понял – его порождает ветер, резвящийся там, снаружи. Особо резвые его порывы влетали в распахнутые двери, кружили в машинном зале, огибая остовы двигателей, выгоняли из помещения остатки тумана, забирали его и из моего сознания. Пришло ощущение того, что что-то меняется, притом кардинально. Страшно захотелось бежать как можно быстрее, бежать куда угодно лишь бы подальше от страшного подземелья с его не менее страшными тайнами.
Свежий воздух, слишком свежий. Позади меня, сопровождаемая сильным хлопком, закрылась тяжелая дверь. Ветер встретил меня шквальными порывами и колючими снежинками. Они прогнали все мысли, оставив одну – нужно спрятаться, как можно быстрее спрятаться и переждать. Все переждать, и непогоду тоже. Надо отлежаться, отдышаться. Ведь, несмотря на то, что ветер старается, не выветрить ему тот сладковатый привкус измельченной человеческой плоти, который налетом скопился на языке, комом стоял в глотке.
Погода стремительно портилась. На клочок суши, на затерянное на краю света побережье надвигалась буря. Не надо быть крупным специалистом, чтобы это заметить. Она близко, более того, она уже пришла. Только еще неуверенная, будто примеривается она, подыскивая того, на ком отыграется всей своей мощью. К сожалению, другой кандидатуры кроме меня у нее не было, умные люди давно попрятались…
Стоило подняться на холм, как все и началось. Предо мною предстала страшная черно-белая картина налетающего урагана. Впереди, с трудом различимое сквозь снежную завесу, виднелось море. Его громадные волны, увенчанные бурунами из пены и снега, неслись к берегу, налетали на скалы и разбивались о них в морскую пыль. Снежинки, твердые, острые как бритвы, били меня по лицу, сдирая с него кожу. Где-то истошно кричали чайки, будто пытались заглушить рев ветра. Куда им до него!
Было трудно стоять, не говоря уже о том, чтобы идти. Пришлось стать на четвереньки. Все-таки за последнее время я на собственном опыте убедился – лучшего способа передвижения до сих пор никто не придумал. И зачем только древний человек решил выпрямиться, гордыня взыграла?
Берег моря приближался, правда, я его уже не видел. Все застилала сплошная снежная мгла, еще более плотная и непроглядная, чем недавний поглощающий все на свете туман.
Как-то подозрительно быстро из сплошного снежного месива выплыл угол домика соседей. Двигаясь на ощупь, я добрался до ближайшего окна. Попытался постучать, вот только ничего из этого не вышло. Странное дело, но окна как такового и не было, была лишь раскуроченная рама, крест-накрест забитая досками…
– Опять воображение шалит! – мрачно подумал я. – Это все от переживаний. Я нервничаю, контроль ослабевает, вот оно и безобразничает. Начинаю задумываться над тем, как бы заставить его замолчать, желательно чтоб надолго. Пока не знаю, как с ним совладать, но я еще подумаю. И вообще, зачем мне ломиться к соседям? Дома в такую погоду сидеть полагается…
Я с силой оттолкнулся от стены. Ступил несколько шагов, споткнулся, упал в сугроб, поднял голову, мотнул нею, мрачно улыбнулся. Медленно пожал плечами, а что, ничего страшного не произошло, я ведь предпочитаю передвигаться на четвереньках.
Когда рука коснулась входной двери казармы, а пальцы нащупали ржавую ручку, я искренне удивился. Слишком уж легко все получилось, без каких бы то ни было приключений. Чего доброго скоро научусь ориентироваться не только в снегах, а и в густом тумане…
Свои стены, они всегда помогают. Конечно, не такие уж они и свои, но ведь не в этом дело. Спешил-то я не к стенам, а к тому, что за ними оставалось. Тепло, еда и, оставленная для меня кем-то неимоверно заботливым банка спирта. Уверен, в качестве дополнения к ужину два-три глотка не повредят. Все-таки стресс я пережил, не дай бог столкнуться с подобным кому-нибудь другому…
Ночь пронеслась незаметно. Несмотря на бушующую за окном непогоду, я спал крепко и безо всяких сновидений, не в последнюю очередь благодаря огненной жидкости. Единственное что на мгновение вырвало меня из объятий морфея – нечеткое видение. Все та же размытая женская фигура и удивительные яркие синие глаза…
Темная ночь сменилась чуть менее темным утром. Выходить из теплого своего жилища я не стал. Так, на всякий случай. Решил, как это, сказаться больным, вот только кому интересно как я себя чувствую? Правильно, никому, даже мне самому.
Разумных идей, чем занять себя не было, потому я просто лежал, глядя в сереющий надо мною потолок и размышлял на разные темы. Ни тревоги, ни волнения не было, напротив, меня поглотило спокойствие. Правда, нет-нет да и проскакивала мысль, намекающая на то, что пропавшего будут искать, обшарят территорию, не найдут ни следа. Начнут разбираться, примутся планомерно осматривать строение за строением, наверняка и ко мне зайдут. Перевернут все вверх дном. А может и не зайдут. Спишут все на бурю…
– А что? Все возможно, вон как мело, я на четвереньках чудом домой добрался. Он же наверняка гордый, на четыре конечности не станет, вот и сдуло его… в море, – бормотал я, прогоняя и довольно успешно нелепые сомнения.
Совладать с напирающими сомнениями оказалось гораздо проще, чем с памятью. Пробудилась она и принялась выдавать яркие картинки недавних событий. Я отчетливо видел, как ведром таскал то, что осталось от моего обидчика, как выливал жижу в море. Вспоминал, как тщательно вымывал «дизельную», помнится, даже снегом протер, как он и завещал…
«Хорошо постарался, убрал все в лучшем виде. Из этого следует, что от тела не осталось и следа. Рыбки должно быть здорово попировали, да и ладно, – воспоминание вылилось в недобрую улыбку. – Главное, никаких улик, ничего, что бросило бы тень подозрения на меня не сохранилось. Хотя нет, одежда. Брюки, бушлат. Но это поправимо».
Несколько минут спустя в печке пылал огонь. Покачивались языки пламени, слегка волнуемые шквальным ветром, бесчинствующим там, за стенами. На раскаленной поверхности грелась миска с водой. Вот-вот закипит. Я решил устроить банный день. Подумал, а почему бы не привести себя в порядок. Надо бы пятна крови смыть, да и просто заняться собой. Ведь все может случиться, вдруг вечером Надя придет (куда ей теперь деваться!), подготовлюсь…
В целом день прошел спокойно. Никто и не думал меня беспокоить. Единственное, что нарушало блаженную тишину – унылое завывание ветра, да скрип покачиваемой ним трубы дымохода.
Скоро наступил вечер, точнее, стало темнее, чем раньше. Условный, так сказать, вечер. Примерно в это время приходила Надя. Правда, два дня ее не было, но это и понятно, все тот здоровяк, который теперь кормит рыб…
– Любопытно, – завел я разговор с самим собой, – когда не приходила Надя, я видел эту… туманную. Она начала приходить, та пропала. Надя приходила, другая нет, – в подтверждение разумности мысли я громко и от всей души чихнул. – Вчера та, другая была… я так думаю… Нади не было, вот почему бы им вдвоем не прийти, было бы очень даже здорово…
Убаюкиваемый странными мыслями, я заснул. Точно как и прошлой ночью, спал крепко, сны меня не беспокоили. Даже немного странно. До недавнего момента половину ночи ворочался, давно это началось, думаю, еще тогда, до кораблекрушения, а теперь лег, и буквально отключился. «Может я какой-то хороший поступок совершил? – первая мысль, посетившая все еще сонную голову, удивила. – Возможно! Надо только понять, какой именно». В пробуждающемся сознании промелькнул отголосок видения – незнакомка с синими глазами, правда, что это было, воспоминание или очередная фантазия, так и осталось загадкой.
Единственное, что изменилось со вчерашнего дня – мою казарму засыпало снегом. Просто-таки не здание, а один огромный сугроб. Занимательное должно быть зрелище, если снаружи смотреть!
Попытка открыть дверь привела лишь к тому, что в тамбур сыпануло свежего снега. Прохода видно не было, да я его и не искал. Зачем, ведь все что мне надо, все внутри, дрова, тепло, еда…
Пользуясь непогодой, я решил устроить инвентаризацию запасов. В очередной раз перебрал свое (большей частью присвоенное) имущество. Под одним из стеллажей нашел небольшой кусок толстого оконного стекла правильной прямоугольной формы. Посмотрел на него, повертел в руках, прикинул размеры. Как ни крути, а он отлично подходил к той части дальнего окна, которая была забита железкой. Можно предположить, что в один момент кто-то зачем-то решил убавить количество света, проникающего в помещение. Откуда спрашивается такая любовь к темноте?
Там же, под нижней полкой нашлись ржавые плоскогубцы. Благодаря жиру из тушенки и усилиям физического плана удалось заставить их работать. Еще несколько минут изысканий и к ним прибавились несколько погнутых гвоздей плюс гирька, которую можно было использовать в качестве молотка. Такой себе малый набор из серии «Сделай сам».
– А почему бы и нет? – я пожал плечами, рассматривая свои находки. – Добавлю света, пусть даже он в этих краях весьма условный.
Легко вытащил гвозди удерживающие железку. С той ее стороны, благодаря теплу помещения, снег частично оттаял, образуя небольшую пещеру. Даже мысль промелькнула, а не пролезть ли? Глупая мысль, да у меня подобных ей немало…
Несколько минут работы и вот он результат – место листа железа заняло стекло. Гирька сделала свое дело – гвозди забиты, за надежность окна можно не волноваться.
Несмотря на столь небольшие изменения, мои действия заметно разнообразили тесный мирок. Правда! Стало по-настоящему светло, наверняка это следствие прекратившейся непогоды, а также того, что я не поленился и прежде чем «сдавать работу», слегка расчистил снег с другой стороны обновленного окна.
Дальше снова стало скучно. К разрастающейся меланхолии добавилась хозяйственность, которой я ранее за собой не замечал. Это дрова, стремительно заканчивались они, намекая, мол, надо пополнить запасы, вот только особого желания выходить из уютной комнатки не было. В общем, весь оставшийся день я так и просидел на полу у печки с догорающими поленьями, изредка поглядывая на то, как меркнет свет в недавно обновленном окне. А потемнело действительно быстро. Походило на то, что ветер выполнил свое обещание и снова забросал окно свежим снегом, да и солнце, игнорирующее высокие широты, опустилось еще ниже за линию горизонта…
Утро следующего дня внесло некоторое разнообразие в монотонную, будто застывшую жизнь. Началось оно в того, что в тишину моего уютного жилища проникли громкие крики:
– Саныч, Саныч, Саныч! – размеренно и как-то безлико, будто лозунги на митинге, выкрикивали несколько голосов. Они казались далекими, неживыми, да практически нереальными…
«Саныч! Точно, я вспомнил, мне его представляли. Кажется, капитан говорил, заместитель это его, или помощник. Вот только не помню, когда это происходило, да и происходило ли вообще…» – радуясь непонятно чему, подумал я. Нехотя поднялся, потянулся, медленно поковылял в дальний конец комнаты, прильнул к обновленному окошку. Прижался к стеклу, всмотрелся, но так ничего и не увидел. За стенами моего жилища была одна лишь полутьма, белесая и будто бы живая. Так сразу и не разберешь, то ли туман, то ли снег.
Пробуждающийся день действительно обещал разнообразие. Дрова закончились, новую порцию никто мне не принесет, следовательно, нужно собираться с духом, выбираться наружу.
Я тяжело вздохнул, медленно обернулся, подхватил кусок фанеры, который ранее использовал в качестве лопаты и направился к двери. Вышел в тамбур, потянул на себя входную дверь, готовый в любой момент отскочить, сойти с пути снежной лавины, но ее не было. Более того, не было и снега. Нет, был сугроб под дверью высотой не более полуметра, но это вовсе не то, что я ожидал увидеть!
Новость о том, что двор перед казармой практически чист изрядно меня огорчила. Еще бы, только настроился поработать, а развернуться и негде. Взмахнул раз своей импровизированной лопатой вот и вся работа.
Да, снега не было, зато был туман. Он снова воротился. Все такой же густой, непроницаемый, клейкий, просто не водяной пар, а молочный кисель. Придется сквозь него пробираться, а это как раз те обстоятельства, в которых я так люблю теряться.
– Саныч! Саныч! Саныч! – доносилось одновременно со всех сторон. Я печально улыбнулся. Не удержался, громко захохотал. Истерика? Нет, не думаю, просто мне его действительно не жалко. Зачем притворяться?!
Я прокашлялся и, подражая чужим голосам, сам закричал:
– Саныч! Саныч! Саныч!
Некуда правды деть, здорово получилось!
Туман принял меня, обволакивая своей мерзкой сыростью. Я склонил голову, будто почувствовал всю тяжесть опустившегося на землю облака, двинулся вперед, рассчитывая пройти мимо соседского домика, по пути заглянуть в окошко соседей. «Вряд ли в этом есть смысл, спят наверняка, но дело ведь не в том, чтобы увидеть, что творится внутри дома, тут хоть бы убедиться, что само окно на месте. Помнится, недавно такое привиделось…» – поддакнула не лишенная логики мысль.
Как и следовало того ожидать, ничего у меня не получилось. Да, я промахнулся, прошел мимо жилища соседей и не заметил этого. Думаю так – ориентирование в густом тумане не самая сильная моя сторона. Можно было расстроиться, но зачем…
Ноги почувствовали изменившийся ландшафт. Нет, на этот раз я не заблудился. Знакомая местность. Сопка. Черными силуэтами из тумана выплывали остовы машин. Все, как и раньше, только забавнее. Удивительное зрелище, казалось, раскуроченные авто появляются, возникают из пустоты, лишь для того, чтобы подсказать мне направление, подтвердить правильность выбранного маршрута. Возникают резко, мгновенно, будто включаются и тут-таки исчезают, выключаются, гаснут, сделав благое дело.
Понимая, что все в этом мире на моей стороне, я искренне рассмеялся, прислушался, удивился, до чего же к месту задорный смех в туманной мгле и лишь чуточку помрачнел, уж слишком надоели эти крики:
– Саныч! Саныч…
Из тумана, кажущиеся огромными и угрожающими, выплыли трубы стационарной пусковой установки. Одна из них материализовалась из тумана просто передо мною. Я не успел уклониться и здорово ударился нижней частью лица. Не конец света, конечно, но чуточку обидно. Коснулся ушибленного места, так и не понял, в кровь разбил или дело ограничится лишь опухшей губой.
Внезапно все изменилось. Я позабыл обо всех мелких неприятностях. Разом смолкли звуки, только один, чавкающий, продолжал нарушать тишину. Скорее всего, он доносился снизу, из зала с двигателями, а может так просто казалось…
Всплыла из закоулков памяти картинка вчерашнего побоища. Ярко, во всех красках. Странное дело, но только сейчас я подумал, а ведь неизвестный, тот, что прятался от меня, тот, который убил далеко не самого слабого из обитателей затерянного берега, он ведь где-то неподалеку! Где-то здесь он и кто знает, что у него на уме. Вполне возможно, что убийство – лишь месть за какую-нибудь личную обиду, а что если нет! Если он так развлекается и это только начало? Что если он решил устроить охоту на каждого из нас? Притаился где-то в тумане, наблюдает сейчас за мной!
Стараясь не позволить страху парализовать волю, я сбежал вниз. Пулей пронесся мимо распахнутых дверей не в силах заставить себя обернуться. Пробежал пару десятков метров, рискуя провалиться в какую-нибудь яму или просто растянуться на земле. С огромным трудом заставил себя замедлить бег. Боязливо огляделся. Застыл.
Похоже, удалось убедить себя в том, что за мной никто не гонится…
Вздрагивая от мельчайшего шума и постоянно озираясь, я вышел на берег озера, свалки, образованной морем. Неудачно. Похоже, прилив достиг максимума. Не лучшее это время для лесозаготовки. Дрова всех разновидностей: бревна, доски, бруски, все это плавало посреди беспокойной лужи и медленно кружилось, подталкиваемое легкими волнами. В принципе, не велика проблема, костюмчик у меня теплый, вот только поизносился он. Немного протерся на подошвах, так что придется лезть в воду, ощущая ее босыми ступнями, чувствуя, как она поднимается под гидрокостюмом. Далеко не самая приятная перспектива.