Напарник «сухопутного краба» странным взглядом посмотрел на обездвиженного товарища, скривился, взглянул на сцену, где за занавесом прятался бармен, отрицательно покачал головой и шустро выскочил из зала. Да, что тот, что этот, смелостью никогда не отличались…
Стало противно. Сразу и сильно. Захотелось просто уйти, забыть обо всем, что произошло и никогда более не вспоминать. Он даже повернулся, собираясь переступить через поверженного противника и удалиться, но моментально передумал. Его вниманием завладел шепот. Мерзкий, противный, он доносился из-за занавеса, прикрывавшего сцену. Голос постоянно менялся, становился то глуше, то отчетливее. Его источник перемещался в глубине служебных помещений. Бармен!
Он непроизвольно напрягся, что-то в словах, что витали вокруг, большей частью теряясь в лабиринте коридоров, было неправильным, что-то задевало за живое. Понять что именно не получалось, шепот сливался в монотонный гул, к тому же мешал бардак, поселившийся в слегка заторможенном выпивкой сознании. Слов не расслышать, смысла не уловить, но сомнений не было – бармен говорил что-то обидное, вот только что?
Еще несколько бесконечно долгих мгновений. Источник звука был уже совсем рядом. Вот силуэт бармена мелькнул в проеме двери. Рука у уха, в руке телефон. Показалось лицо, странное выражение, непонятная смесь фальшивой решительности и неподдельного ужаса.
– Да, я и раньше нечто подобное подозревал, – тот осмелел настолько, что вышел из недр подсобных помещений и вернулся за стойку. Прошелся вперед, остановился примерно посредине, с опаской поглядывая на него. – Ага, вот и в тот раз пришла вся такая…
Монолог прервал звон битого стекла. Стакан, влетевший в строй разнокалиберных бутылок разметал их, будто кегли. Мощный поток горячительных напитков всех мыслимых цветов радужным водопадом пролился с зеркальных полочек. Вслед за стаканом полетела пепельница, она довершила погром, став причиной обрушения всей конструкции.
Девушки с боевой раскраской разом ожили и тут-таки дружно зааплодировали. Переглянулись, вскочили на ноги. Послышались громкие приветственные крики, шутливые замечания. Поведение других посетителей также изменилось. Не было спокойствия, не было апатии. Обладая рассудительностью, свойственной исключительно старшему поколению, мужчина и женщина, пожилая пара, сидевшая за столиком у входа, переглянулись, поднялись и стремительно удалились. Одно дело банальная потасовка, другое – избиение персонала…
Бармен же затрясся всем телом и затравленно огляделся. Подрагивающая челюсть отвисла, в глазах уже не было ни намека на решительность, там оставался только ужас. Дрожащая рука быстро спрятала телефон, растерянно подпрыгнули, пожимаясь, плечи, упражнением из сборника рекомендаций для утренней зарядки руки резко взлетели на ширину плеч, замерли на полпути к классическому «Сдаемся».
– Вы только ничего не подумайте, – заикаясь, начал тот. – Я ведь не то имел в виду. Нет, я не о ней, это другая, та, которая не она…
Договорить помешал сильный удар в челюсть. При всей своей атлетической наружности, бармен не смог устоять на ногах, отлетел к стене, упал, а пытаясь подняться, завалил на себя полку со стаканами.
– Браво! – завопила одна из разукрашенных девиц. – Так ему, дай ему! Пусть знает! Вот же молодец, сейчас я тебя расцелую.
В два прыжка девица оказалась рядом, обняла его, впилась губами в губы, передавая его лицу часть боевой своей раскраски. Он попытался отстраниться, оттолкнул ее, та ничуть не обиделась, громко и совершенно искренне рассмеялась, перегнулась через стойку, схватила первую подвернувшуюся целую бутылку. Еще раз засмеялась, только теперь немного печально, призывно махнула рукой своим по-прежнему аплодирующим подружкам, втроем они выбежали из заведения. Что-то гневное прокричала старушка-гардеробщица и все затихло.
Груда хлама, в которую превратились полки, дрогнула и зашевелилась. Из нее показалась рука, пальцы ритмично сжимались и разжимались, будто искали, за что можно схватиться. Нащупали вертикальную опору, поддерживающую стойку. Небольшое усилие и из завала показалась голова. Лицо. На нем по-прежнему читался сильнейший испуг.
– Давайте не будем повторять прошлых ошибок, – мрачно выговорил бармен, ощупывая челюсть. – Можно ведь обойтись и без рукоприкладства! Да, я был неправ, когда нанял этих баранов, надеясь, что они вас отделают и когда сплетничал о вашей подруге, тоже был неправ. Признаю свою ошибку, извиняюсь, обещаю исправиться. Примите мои заверения… так и будет!
– Допустим, – в тон бармену ответил он, – допустим, я поверю в твое раскаянье, хотя оно мне нужно меньше всего на свете. Неважно это. Ты мне вот что скажи, сколько в твоих словах правды?
Бармен медленно покачал головой. Встретился с ним глазами и прошептал:
– Но ведь тогда вы снова будете драться…
– Не буду, если расскажешь все. Начинай!
– Она на самом деле приходила. Пару дней назад, вечером. Сидела на том же стуле, что и вы, – бармен облизал пересохшие губы и затравлено огляделся. Вне всякого сомнения, выбирал место куда безопаснее падать. – Она…
– Договаривай раз начал!
– Мужик какой-то подошел. Подсел. Они поговорили, выпили и ушли вместе, – скороговоркой выпалил бармен и тут-таки закрыл глаза.
– Какой мужик, кто такой? – глухо отозвался он.
– Не знаю, честное слово, не знаю. Я впервые его увидел. Прилично одет, без перебора, но костюм дорогой, часы и все такое. Сказал, деньги забыл, обещал позже занести, кстати, так и не вернулся. Тогда был на машине, судя по шуму, старье еще то, а вот марка, модель… – бармен открыл глаза, в их глубине читалась надежда, надежда на то, что его не побьют. – Да, у нас теперь камера на входе установлена, можно запись посмотреть, боюсь, мало что видно будет, если совсем честно, толку от нее никакого, так, бутафория.
Несколько секунд он растерянно смотрел в глаза бармену. Как бы того ни хотелось, но сомнений в том, что тот не врет, практически не было. В глубине души еще теплилась призрачная надежда, твердившая, мол, все не то, как минимум, не то, чем кажется на первый взгляд, но что толку от какой-то там надежды…
– Я могу принести ноутбук, – неуверенно заговорил бармен. – В подсобке на столе лежит, или сами возьмите, если мне не доверяете.
– Нет, не надо, – он медленно покачал головой. – Не хочу я ничего смотреть, да и поздно уже. Ты на меня не обижайся, я не со зла, это тебе урок, в следующий раз будешь думать, что делаешь, да и что говоришь тоже, как минимум, кому. И еще…
Он заглянул за стойку, схватил почти полную бутылку водки. Бармен сжался и закрыл глаза, но обошлось, посетитель лишь укоризненно покачал головой и вышел. Задержался у гардероба, выглядывая старушку-соседку, намереваясь сказать ей пару слов, но той и след простыл. Ничего не оставалось кроме как выругаться вслух и удалиться.
Глава 6
Вертолет нырнул в узкий просвет средь стремительно густеющей облачности и исчез из виду. Плотный строй облаков сомкнулся за ним, на землю просыпался первый в этом году (во всяком случае, для нее и да, те несколько снежинок на аэродроме не в счет) снег.
Медленный и печальный, если не сказать торжественный, снегопад усиливался просто на глазах. Крупные и невесомые хлопья неспешно кружили за окнами, медленно раскачивались они, радуя глаз и навевая печальные мысли. Лишь тогда, глядя на сплошную белую массу, что укутывала землю, она задумалась о том, что в ближайшие полгода ее ждет одиночество. Абсолютное, настоящее и концентрированное. Не будет ни одной живой души, ни тебе поговорить с кем, ни выслушать кого, одна только радиостанция, но это же совсем не то…
– Надо было хоть живность какую-нибудь завести, кота, канарейку, все ж веселее было бы, – она уронила грязную тряпку в ведро и вытерла лоб тыльной стороной ладони. Тяжело выдохнула – генеральная уборка занятие утомительное. – Но с другой стороны, это именно то, чего ты хотела. Правильно? Правильно! Так что не ной, а получи и распишись!
Работа шла полным ходом, чистота отвоевывала у многолетнего запустения все новые и новые уголки не очень-то и просторных помещений скромного жилища метеоролога. Удивительно яркий контраст – толстый слой грязи впереди и сияющая чистота позади. Ради этого стоило потрудиться.
Приводя в порядок дом, она рассматривала помещения, в которых ей предстояло не только работать, но и жить. Целых полгода, как минимум…
Небольшой домик. Простая планировка, ничего лишнего. Две комнаты – жилой фонд (спальня и кухня) еще две исключительно для науки (маленький, но очень уж уютный кабинет и просторная, хоть и не изобилующая оборудованием, лаборатория). Посредине короткий коридор, благодаря которому избитая фраза «идти на работу» была актуальна даже в столь удаленном от цивилизации месте.
Противный электрический писк донесся из лаборатории, помещения, до которого чистота вкупе с порядком еще не добрались. Она вздрогнула и удивленно огляделась. Телефон? Будильник? Отложила уборку, шагнула к двери. Остановилась на пороге. Огляделась. Источник противного звука нашелся почти сразу, ним оказались электронные часы. Причину дневного перезвона также не пришлось долго искать – ниже висела таблица с цифрами. Расписание, согласно которому полагалось снимать и фиксировать данные приборов. Собственноручно. Все-таки тотальная автоматизация до столь отдаленных территорий пока еще не добралась.
Надо значит надо. Она открыла дверь, высунулась наружу и глубоко вдохнула. Удивительно приятный воздух, была в нем морозная свежесть, чувствовалась чистота, дополнял букет привкус морской воды с легким запахом каких-то водорослей – просто-таки идеальный коктейль для желающих надышаться впрок, а заодно и поправить здоровье. Кружил он голову, пьянил.
Нет, воздух воздухом, он каким был, таким и остался, но вот ландшафт, тот кардинально изменился. Непрекращающийся снегопад заботливо сгладил рельеф, засыпал низменности, создал практически идеально гладкую снежную равнину. Средь бескрайнего стерильно-белого поля эффектно торчали посеревшие от времени стойки деревянных перил, обозначающие дощатый настил. Над ними виднелась более надежная конструкция – еле заметный в абсолютной белизне, там покачивался трос, закрепленный на металлических направляющих.
Внутри дома на стене у двери висел, призывно покачиваясь, широкий пояс. К нему прикреплена блестящая от частого использования цепочка метра два длиной, на конце массивный карабин.
Она внимательно осмотрела ничуть не эстетичное снаряжение, призванное обеспечить безопасность, представила себя «на поводке». В голове зазвучали слова худого бородача о необходимости пристегиваться, выходя наружу. Ее плечи непроизвольно поднялись, губы расплылись в улыбке, разве можно поддаваться унынию и пессимизму, когда за стенами такая красота!
– Буду пристегиваться, обязательно буду, но потом, если понадобится, – отмахнулась она от голоса разума и шагнула через порог. Взялась рукой за перила, побрела вперед, глубоко проваливаясь в рыхлый снег. – Вот тебе и осень!
Обозначенная столбиками и шаткой опорой для рук мощеная досками дорожка вывела ее на площадку. Несколько минут потребовалось, чтобы сделать все необходимые замеры, зафиксировать данные приборов. Она захлопнула последний шкаф с термометрами, повернулась, собираясь идти обратно. Мигнула глазами. Растерянно огляделась. Куда возвращаться было непонятно. Вокруг, сколько ни смотри, идеально гладкая равнина.
Пришлось здорово потрудиться, чтобы сориентироваться, но вот ей удалось разглядеть серые столбики, поддерживающие перила, сами перила и отходящий от настила, идущий к площадке трос. Чтобы снова не потеряться, она схватила рукой путеводную нить, сотканную из сотен проволочек, и решительно шагнула вперед.
Совершенно внезапно сорвался ветер. Мощный порыв сбил ее с ног, тщетно пытаясь оторвать от надежной опоры. Она упиралась, он крепчал. От недавней идиллии остались лишь воспоминания. Снег, настоящее украшение сказочного пейзажа, уже не опускался на землю, он метался, носился в бешеной гонке, подгоняемый воздушными потоками. Тяжелыми хлопьями бил по лицу, путался в развевающихся волосах.
В дыханье природы почувствовался мороз. Резко упала температура, зима опустилась на островок, предъявляя свои на него права. Голодным волком взвыла вьюга, затмила все, все поглотила…
Она старалась изо всех сил. Упиралась. Цеплялась за надежную сталь, подтягивалась. Так удалось пройти с десяток шагов. Стало чуточку проще, она вышла на дощатый помост, где можно было упираться ногами, помогая слабеющим пальцам.
На фоне снега и вьюги медленно, фрагментами, будто фотобумага, помещенная в раствор проявителя, формировался силуэт домика. Несколько секунд и очертания стали устойчивыми, показались стены, крыша из солнечных панелей, целесообразность установки которых в условиях короткого светового дня поздней осени выглядела весьма сомнительной, блеснули холодным отблеском окна.
Вера в то, что цель близка, придала ей сил. Ветер уже не казался столь сильным, да и холод отступил, трудно замерзнуть, когда все силы уходят на борьбу со стихией.
Взобравшись на крыльцо, она вдохнула свободнее. Дом служил непреодолимой преградой для бесчинствующей стихии. Последнее усилие и буйство ветра осталось за надежными стенами…
Следующий день наглядно проиллюстрировал переменчивость погоды заполярного края. Ближе к утру затихли завивания ветра, как оказалось, он разорвал в клочья облака, позволив солнцу, низко висящему над горизонтом, подарить земле один из последних погожих деньков. Он же внес коррективы в окрестный пейзаж. Сдул большую часть снега в море, оставив белые пятна только в глубоких расщелинах и под деревянным настилом. То с чем не совладали потоки воздуха, довершило дневное светило и уже к середине дня на всем островке не осталось и намека на недавнюю зиму. Вокруг, куда ни глянь, царила осень, сырая, промозглая, северная…
Перемена порадовала. Все-таки торопить зиму не хотелось. Да и относительное тепло давало возможность потрудиться на свежем воздухе.
Пользуясь нечаянной благосклонностью природы, она собрала камеры, которые привезла с собой, обмоталась кабелем и отправилась на метеорологическую площадку.
Да, посетившая ее идея не отличалась особой гениальностью, она просто решила установить на каждый прибор «персональное видеонаблюдение» к нему подсветку. Камера, кабель, компьютер вот, собственно и все. Пусть это далеко не полная автоматизация, но таким образом можно было значительно облегчить себе жизнь, трудиться, не выходя из лаборатории.
К тому времени, когда изрядно обленившееся осеннее солнце отправилось на покой, провалилось в бездну вод, растаяв в густеющей дымке, она справилась. Больше не было необходимости рисковать, бродить по острову, опасаясь, что порывом ветра ее сбросит с обрывистого плато. С этим пришла уверенность – очень даже полезная вещь, когда находишься на самом, что называется, краю света.
Глава 7
Вот все и случилось. Он получил то, о чем мечтал на протяжении нескольких последних дней, если не недель – занятие. Постоянные тренировки не давали шанса унынию, задавливали ростки сомнений, не выпускали из недр памяти воспоминания. Просто не до того было. С раннего утра и до позднего вечера он вертелся в центрифуге, его, облаченного в неповоротливый скафандр, опускали на дно огромного бассейна, выматывали бесконечными пробежками, а после многочасовой экзекуции осматривали медики. Больше всего раздражали именно доктора. Они многозначительно переглядывались, перешептывались, что-то записывали в свои книжечки, глубокомысленно кивали, игнорировали вопросы, словом, вели себя так, будто он не живой человек, а некое подопытное животное. После же все начиналось сначала: центрифуга, пробежки, тренировки, погружение…
«Как-то все это неправильно. Фальшью отдает. Да, индивидуальная подготовка это хорошо, но ведь должно быть что-то и для проверки совместимости! – он так втянулся, что искренне удивился блеклому отголоску сомнения, что посетило его одним поздним вечером. – Надо же выяснить, сможем ли мы ужиться, да и просто, я второй пилот, а кто первый? Кстати, а почему второй?! Было бы неплохо поработать в этом направлении!»
Простая на первый взгляд мысль обернулась бессонной ночью. Да, уснуть удалось лишь ближе к рассвету. Благо, это не сказалось на дисциплине, он давно привык просыпаться за секунду до побудки…
Утро же началось как обычно: свет, гул, суматоха. Он выбежал из комнаты, свернул налево и с разбега налетел на стену. Растерянно огляделся. Посмотрел себе под ноги, увидел желтую стрелку, тут-таки понял, что все опять изменилось. Не стал размышлять к лучшему это или нет, последовал в указанном свежей разметкой направлении. Немного поплутал в лабиринте коридоров, открыл тяжелую дверь и буквально вывалился в ангар.
Там были люди. Не только толстяк, что изо всех сил старался выглядеть стройным и «мучители в белых халатах», там были и кандидаты на полет, будущий экипаж – вместе с ним ровно десять человек!
Тренер взглянул на него сквозь темные очки, покачал головой и кивнул, мол, займи свое место, нечего столбом стоять, мигать глазами…
– Вы оказались лучшими из лучших, вы обошли других претендентов. Вы выдержали все испытания, ну, большую их часть, вы практически готовы отправиться в межпланетную экспедицию, – тот завел длинную, кажущуюся и вовсе бесконечной речь. – Но полет вам предстоит продолжительный, плюс жизнь в изоляции на безлюдной планете. Тут не столько важна подготовка каждого из вас, сколько слаженность экипажа. Нам нужен командный дух. Что это значит? Правильно. С сегодняшнего дня начинается новый этап – работа в команде. Да, это обязательная составляющая и не перечить! Кстати, у каждого из вас все еще есть шанс вернуться домой. Сразу, не дожидаясь приземления!
В огромных очках толстяка отражались будущие космонавты. Одного роста, с одинаково сосредоточенными лицами, облаченные в одинаковую форму, они казались отражениями одного человека, эффектом, создаваемым зеркалами, в каждом из которых отражается отражение…
– Я понятно выражаюсь? – силуэты, что выстроились в глубине туманных стекол, одновременно вздрогнули, в ангаре раздалось: «Так точно!» – Хорошо, тогда переходим непосредственно к тренировке. Все к симулятору, даю вводные – пожар в жилом модуле, блок «Б», ваши действия?
В воздухе запахло гарью. Большая цистерна, имитация модуля, засветилась желто-оранжевым светом. Сквозь стекла проглядывали веселые языки пламени. Потенциальные космонавты, толкаясь, сбивая друг друга с ног, помчались к земной копии своего космического дома…
Пожар потушили достаточно быстро. Чумазые курсанты в пропитанной грязью мокрой одежде выбрались через шлюз. Построились, замерли. Ни звука, ни шороха, лишь десять пар глаз синхронно мигали, наблюдая за толстяком, который спокойно прогуливался по ангару.
Тренер не спешил, напускная вальяжность, отрывистые и немного нервные движения, ленивое покачивание головы – во всем этом читалось одно сплошное недовольство.
– Говоря «командный дух», я имел в виду команду. Не понимаете? Командная работа тем и отличается от работы индивидуальной, что подразумевает совместные действия, лучше, если они скоординированы, – тот отошел на несколько шагов. Остановился. – Попробуем по-другому. Быстренько привести себя в порядок, получить новую форму со знаками отличия. Попытаюсь внушить вам понимание того, что вы на самом деле экипаж, а не какое-то там стадо.
Тренер скрылся за одной из множества дверей, что, кажется, также появились прошлой ночью. Оставшиеся космонавты переглянулись и искренне рассмеялись. Бросились знакомиться, протягивая руки для рукопожатий, создавалось впечатление, что они только сейчас увидели друг друга…
– Значит, вы капитан? Позволите? – он подошел к ближайшему столику, за которым сидела худенькая белокурая девушка с огромными зелеными глазами. Ее лицо казалось знакомым, более того, он был уверен в том, что знал ее, хорошо знал, вот только вспомнить, кто она, когда и при каких обстоятельствах впервые встретились, не удавалось. Трудно понять, что тому виной, неслышно подкрадывающийся склероз или всего лишь удивительный платиновый оттенок длинных волос?
– Конечно, присаживайтесь, – прежде чем ответить она внимательно осмотрела его. – А вы, судя по нашивке, наш второй пилот. Очень приятно познакомиться!
– Скажите, мы с вами раньше не встречались? – несмотря на разрешение, он не сел, а лишь поставил поднос на узкую столешницу.
– Возможно, – блондинка равнодушно пожала плечами. От его взгляда не ускользнула некоторая нервозность в этом обыденном жесте.
«С чего бы это? Я чего-то не знаю? Или все гораздо проще – кавалеры надоели с постоянными приставаниями? Может быть, она девушка очень даже привлекательная…»
– Вы не подумайте ничего такого, просто мне кажется…
– Все может быть. Я вообще считаю, что на протяжении всей своей жизни мы видим много людей, слишком много, кого-то хочется сразу забыть, а вот кого-то вспомнить. Память же не имеет предпочтений, просто фиксирует все, как оно есть. Позже воспоминания выходят на поверхность, но нечеткие они, неяркие, оттого и сомнения.
– Да, пожалуй, вы правы, – выдавил он из себя.
– Вот и хорошо, – печально улыбнулась блондинка. – Считаем вопрос закрытым. Только вы не стойте, вы присаживайтесь и поспешите, время обеда почти вышло. Скоро снова в бой. Боюсь, нам опять придется тушить тот же пожар в том же модуле, хотелось бы разобраться с этим делом как можно быстрее. Не люблю, когда все повторяется до бесконечности.
Девушка поднялась, кивнула, не глядя на него, схватила свой поднос и быстро удалилась. В тот же миг где-то далеко зазвучала сирена, напоминая о том, что экзекуция еще только начинается…
Блондинка не ошиблась. Когда он вбежал в ангар, имитирующая жилой модуль цистерна полыхала ярче прежнего. Средь языков пламени мелькали тени, бегали его коллеги, которых в отличие от него не преследовали призраки прошлого. Те уже успели облачиться в массивные, делающие человека неповоротливым скафандры то тут, то там шипели огнетушители, кто-то умудрился взобраться на округлую «крышу» и поливал ее сверху.
Учения «космических пожарных» закончились лишь к вечеру. К тому времени чистый и кажущийся стерильным модуль перестал быть таковым, его стены, что изнутри, что снаружи покрылись толстым слоем копоти, сквозь почерневшие иллюминаторы не было видно ни света ламп, ни веселых их отблесков. Зато был результат. После двадцать какой-то там тренировки с любым возгоранием справлялись всего за несколько минут.
Уставший, но безумно довольный, он вышел из ангара. Глубоко вдохнул. Огляделся. Впереди и всего в нескольких шагах от него покачивался в неверном свете силуэт. Хрупкая фигура, облаченная в облегающий комбинезон, длинные белые с платиновым отливом волосы. Капитан. «Придумал же кто-то назначить главным человеком на корабле женщину да еще и блондинку!» – он непроизвольно залюбовался удивительной черно-белой картиной.
Подошел ближе. Приготовился выдать одну из шаблонных фраз, что в мужском понимании соответствую ситуации, но та не понадобилась. Его опередили.
– Конечно же, вы не ошиблись. Меня привела любовь. Она и только она, – не глядя на него, девушка вдруг рассмеялась. Весело, но чуточку натянуто. – Безумная любовь к звездному небу и неразделенная к вполне себе земному человеку. Нет, вы не подумайте, он не виноват, просто так получилось, мы вбираем, нас выбирают…
– Да, трудно поспорить, – он улыбнулся не менее печально и посмотрел в глаза собеседнице. В их бездне вспыхивали, перемигиваясь, отражения звезд и ламп как искорки задорного веселья. – По большому счету я здесь по той же причине, правда, с вариациями.
Блондинка медленно пожала плечами и не спеша пошла вперед. Он кивнул своим мыслям, почувствовал комок, подбирающийся к горлу, задумчиво огляделся, последовал за ней, с каждым шагом все отчетливее осознавая, что подобное уже было.
– Хорошо все-таки на свежем воздухе, – девушка остановилась и повернулась к нему. – Жаль, лето закончилось да и времени на прогулки нет. Еще и камеры создают определенный дискомфорт.
– Это точно, – кивнул он и подошел ближе. – Но тут ничего не попишешь, ответственная у нас миссия, приходится быть на виду. К тому же это своего рода барьер…
– Защита от нас самих, – капитан рассмеялась, как и раньше, весело, но чуточку печально.
– Знаете, а я бы все-таки хотел…
Вместо ответа блондинка медленно покачала головой, подняла на него глаза, блестящие от слез, прошептала:
– Нет, не надо. Не сейчас, все-таки мы, так сказать, под колпаком, не надо давать им, – зеленые глаза красноречиво взглянули на огонек камеры, висящей на ближайшем фонарном столбе, – лишних поводов испортить нам жизнь. Не знаю как для вас, но для меня, все то, что происходит сейчас это практически сбывшаяся мечта, не больше, не меньше.
Не дав ему возможности ответить, прозвучал изрядно надоевший звук – сирена. Дополняя ее, послышался мужской голос с металлическими нотками. «Отбой! – разнеслось в вечерней тиши. – Всем вернуться в свои каюты. Двери автоматически закроются через две минуты двадцать секунд… две минуты десять секунд…»
Как-то увлекла его подготовка, настолько увлекла, что он даже и думать забыл о том, что когда-то она закончится. Не думал он о том, когда это произойдет, каким образом, как все будет выглядеть. Привык, втянулся, а потому, когда этот день наконец-то пришел – совершенно растерялся.
Началось же все как обычно. С построения. Вот только это было другое построение, не такое как всегда. В тот раз не было скучного инструктажа, не было бесконечных речей, насмешек, намеков. Мероприятие, которое часто затягивалось на час и более, закончилось едва начавшись. Не говоря ни слова, тренер, в тот день на удивление серьезный и собранный, чеканя шаг, несколько раз прошелся вдоль строя. На каждом шаге кивал, будто считал своих подопечных. Остановился точно посредине, обернулся и спросил без предисловий:
– Кто из вас передумал? Шаг вперед!
Ответом послужила звенящая тишина. Тогда тот кивнул, медленно и как-то обреченно. Подал кому-то знак, тяжеленные створки ворот впервые за все время тренировок разъехались в разные стороны.
Послышался урчащий гул мощного двигателя, в ангар въехал автобус, совершил «круг почета» вокруг модуля-цистерны, подрулил к строю. Остановился. С шипящим звуком открылись двери.
– У вас пять минут на сборы, – рубашка толстяка не выдержала-таки нагрузки, сопровождаемые серией хлопков, пуговицы «отстрелились», наружу вывалился объемный живот. Должно было быть смешно, но никто не засмеялся, более того, никто даже и не обратил внимания на столь явный конфуз, не до того было. Космонавты врассыпную бросились из ангара.
Прошло менее половины отведенного на сборы времени, а весь отряд в полном составе уже был у автобуса. Стояли одинаково одетые мужчины и женщины, сжимая в руках одинаковые сумки. Молчали. Сосредоточенные лица, взгляды полные надежд и счастья, сияющие глаза, взоры, устремленные куда-то в неведомую даль…
Ехали долго. В пути промелькнул день, неслышно подкралась ночь, она также осталась в прошлом. Лишь к утру, когда вдалеке на востоке, скрытое густой облачностью и еще более густым лесом разгорелось пламя рассвета, автобус остановился. Все дружно прильнули к окнам, десять человек синхронно выдохнули. Было что-то в этом звуке завораживающее, чувствовался дух коллектива, звенела искренняя радость, разбавленная легким привкусом безудержной тоски.
Все происходящее захватило его. Волна восторга накрыла с головой. Еще бы вот оно, дождался! Он обернулся, посмотрел на своих коллег, увидел по-детски восторженные лица. Непроизвольно засмотрелся в счастливые глаза блондинки, казалось, в их глубине бьет фонтан задорных искр, казалось, он подобное явление уже наблюдал, только подчеркнуто оно было не белыми кудрями, а чем-то иным, таинственным, веселым и печальным одновременно. Просто как театр, уличная постановка, а может быть и…
Мысль ярко вспыхнула и сразу же погасла. Дверь открылась. Приглашений не требовалось, он первым выскочил из автобуса и глубоко вдохнул удивительные запахи осеннего леса. Огляделся.
Это был самый настоящий космодром. Посреди огромной залитой бетоном площадки укрытая передвижным ангаром размером с многоквартирный дом защищенная от порывов своенравного ветра стояла ракета. Пока ее невозможно было увидеть полностью, закрыта она от любопытных глаз, но это будет, обязательно будет!
А вокруг благоухала осень. Яркими красками природа разукрасила бескрайние леса. До чего же приятно было видеть, как средь огненной желто-багровой листвы проглядывают насыщенно-зеленые, строгие, будто в вечерних нарядах, ели. Радовал легкий ветерок, играя с верхушками деревьев, покачивая ветви, шелестя листвой. Чуточку портил ощущения дождик, мелкие капли которого решили умыть и без того симпатичный лес, взбодрить редеющую бурую с желтоватым окрасом траву. А ведь то и не дождь был вовсе. То плакала природа, грустила мать-земля, провожая безрассудных детей своих, решивших бросить вызов пространству и времени. Но к чему печаль и слезы, они уже взрослые, это их решение, так счастливого им пути!