Контакты

А Надюша вся извелась за это время. Она так сильно полюбила Бориса, что и дня не могла обойтись без думы о нем. И какие только мысли не лезли ей в голову, но она их отгоняла тем, что у возлюбленного сейчас довольно много работы, иначе он обязательно бы навестил её. Надя держалась спокойно, но Нина всё же успокаивала свою подругу, она видела, как та молчаливо и стойко переносит разлуку. С каждым прожитым часом и с каждым прожитым днём любовь Надюши к Борису усиливалась довольно быстро, и это сильно волновало её, поскольку никогда и ни к кому она не испытывала подобного тяготения, даже аппетит потеряла, толи от тоски, толи от того, что попробовала в кафе.

Вот настала суббота, тот день, который Надя ждала, словно День рождения или Рождество Христово с Новым годом вместе взятые. Она рано встала, навела лёгкий марафет, надев самую красивую блузу и довольно скромную юбочку. Завтракала быстро, но аккуратно и Нину покормила. Едва они с Ниной успели поесть, в дверь постучали, и у неё чуть не выскочило сердечко из груди. Она поперхнулась воздухом, закашляла, и Нине пришлось самой сказать:

– Войдите!

Дверь открылась и точно он – на пороге стоял Борис с большим букетом цветов и с большой сумкой угощений.

– А что случилось с моей возлюбленной принцессой? – заволновался он. – Уж не заболела ли ненароком?

– Нет, нет, – ответила Нина, – просто она так сильно ждала тебя, что от волнения и от неожиданности твоего стука, поперхнулась воздухом, довольно банальная ситуация для влюблённого человека.

– Ой, извините, забыл поздороваться, кстати, тоже по причине влюблённости, – извинился Борис. – Здравствуйте, девочки! Вот букетик небольшой для Надюши, а гостинцы Нине, – и он принялся выкладывать из сумки и компактно укладывать по тумбочкам всё, что принёс. Надя откашлялась, пришла в себя и изрекла:

– Здравствуй, Борис, ты бы сюда притащил бы целый магазин заодно, а за букет, такой большой и красивый, огромное спасибо! Наверно, целую получку угрохал на всё это? Денег ещё осталось на обратную дорогу?

– Здравствуй, Наденька, здравствуй, миленькая! – и они поцеловались. – А ты мне пока ещё не жена, чтобы тебе давать отчёт! – ответил Борис и добавил: – Ты сегодня очень красива и необычайно нарядна!

– И, наверно, никогда ей не буду, – немного съязвила Надя.

– А вот об этом мы обстоятельно поговорим сегодня! – решительно сказал Борис. – Я вижу, что ты уже собралась, тогда едем гулять!

– И куда же мы поедем на этот раз? – спросила Надя. – Опять в лес?

– Да… наверно, в лес, – уклончиво ответил Борис, и незаметно сунул Нине какую-то бумажку, лукаво подмигнул. – Едем!

Они выехали по уже знакомой дорожке, доехали до ворот территории интерната, и зачем-то задержались у калитки ворот по ту сторону забора. По дороге медленно ехала какая-то машина, похожая на такси, которые были раньше, но это была иномарка. Борис поднял руку, машина остановилась.

– Шеф, – обратился Борис, – прокатишь нас?

– Садитесь. И куда вас подбросить? На седьмое небо? Можно!

– Я далеко не поеду, меня в интернате будут ругать, – начала протестовать Надя. – Нужно было расписку оставить на посту, а так будут неприятности, только их мне и не хватало до полного счастья.

– Мы немного посмотрим Москву и обратно, а расписку я уже оставил, и тебя никто искать не будет.

– Деловой какой! – возмутилась Надя. – А меня ты спросил? Ты мне ещё не муж, чтобы я тебя целиком слушалась…

– Вот один – один, – парировал Борис возражение Нади и открыл заднюю дверцу. – Давай помогу пересесть?

– Я сама, – возразила Надя.

– Пока ты будешь сама… – и он подхватил её на руки, как невесту (она ему показалась очень легкой), бережно усадил на заднее сидение, а коляску аккуратно затолкал в багажник, сам сел рядом, с другой стороны, и сказал водителю: – Ямщик, потихонечку трогай и песню в пути не забудь!

– И куда мы направляем маршрут нашего путешествия? – заинтересованно спросила Надя. – Надеюсь не в ЗАГС?

– Пока нет, – ответил Борис. – Едем пока по Садовому кольцу, шеф, а там, как я сказал. Лады?

– Окей! – важно ответил водитель, словно он был уже в курсе всего. Спокойно и невозмутимо повёл машину. Но какой русский не любит быстрой езды, если сидишь за рулём послушной и шикарной «Вольвы», никто не устоит перед соблазном прокатиться с ветерком. Он включил кассету с записью «Золотого кольца» – эту группу Надя очень любила.

– Создается у меня такое впечатление, – сказала Надя, – что всё это было заранее договорено, только я была в полном неведении и попалась, словно мышка в мышеловку…

– Надюш, ты сидишь в шикарной машине, едешь по прекрасной Столице, сиди, расслабься и любуйся видами. Где ещё увидишь в движении панораму центра Москвы?..

Они ехали по Садовому кольцу, а Надя, удобно устроившись на мягком заднем сидении машины, никак не могла, поверить: сон или не сон это ей сниться? Если сон, то она боялась даже пошелохнуться, дабы не отпугнуть чудесное видение и ощущение, настолько сладостно оно было. Борис положил ей руку на плечо, легонько обнял её, и она не протестовала этому, она поняла, что плохих намерений у него нет.

Музыка была негромкая, а разговаривать пока не хотелось из-за того, что у Нади на глаза набежали слезы. Борис увидел слезы, мелкие и еле заметные и понял, отчего они могли взяться, а вот она никак не могла понять источника этих слез. Скорее всего, ей было жалко самою себя, жалко того, что вот так бесцельно пролетало время в дурдоме, как она называла свой интернат, в котором она провела всю свою сознательную жизнь. А здесь, рядом с Борисом, был совершенно иной мир, антимир. Она благодарила судьбу, Иринку и Бога за то, что познакомилась с Борисом, с таким светлым, удивительным и крайне непохожим на остальных людей, человеком. Надя не оттёрла слезы, боялась, что возлюбленный не поймет их, она давала им высохнуть самим…

Так они ехали по бульварам, любовались архитектурой зданий, планировкой застроек, зелёными насаждениями, памятниками и достопримечательностями окружающих мест и не заметили, как сделали целый круг, а музыка продолжала играть, одна мелодия сменяла другую и все они были такими, словно сама Надя подобрала их. Наконец, она спросила Бориса:

– Во сколько тебе обойдётся такое путешествие?

– От Санта Клауса нам с тобой подарок из Лапландии пришёл.

– А ты можешь говорить не только рифмой, но и по-лапландский?

– Так иногда, когда уж очень приспичит.

– И сколько языков ты знаешь, только честно?

– Да так, не много, не мало – один русский со словарём, да язык радио изначально – середину букваря освоил.

– А вот это не правда, – вмешался водитель. – Он…

– Шеф, – перебил его Борис, – вот мелодия пошла интересная, сделай шарманку немного громче.

– Понял, не дурак, – ответил тот, сделал музыку громче, а сам замолчал.

– Ну, зачем ты человеку не дал поговорить, он же тоже человек! – вспылила на Бориса Надя.

– Ну, прости, Надюша, я сам тебе хотел всё рассказать, но в другое время, – сказал Борис извиняющимся тоном, взял её руку и нежно поцеловал. – Такого больше не повториться никогда, даю тебе слово. Договорились?

– Ладно. А теперь поехали домой, тьфу ты, я хотела сказать обратно, в интернат.

– А мы туда и едем, вот только что повернули, – спокойно ответил Борис.

Надя успокоилась и всё смотрела в боковое окно машины на мелькающие здания, зелёные насаждения. Ей надолго запомниться эта экскурсия в «большой мир», которую подарил Боря. «Да, он довольно щедрый и очень добрый человек, – думала она, – вот может, поэтому я и полюбила его. И как я сегодня догадалась надеть самое лучшее, что у меня имеется? Словно знала о предстоящей вылазке. Правильно говорит Нина: нужно всегда прислушиваться к внутреннему голосу. Ой, а как же она там одна целый день? Она не сможет обслуживать себя…»

– Борь, там Нина одна целый день, а она себя не обслуживает.

– За ней присматривает Светлана из соседней комнаты, ты, пожалуйста, не волнуйся, я со всеми обо всём договорился.

– Деловой! Только я ничего не знаю или узнаю в последнюю очередь.

– Надюш, я вот всю дорогу думал и не знаю, как тебе сказать об этом, словом, мои родители хотят с тобой познакомиться. Ты не против этого?

– Да, против, если это событие будет сегодня!

– Но именно сегодня они нас ждут, и приготовили на стол всё, что только можно съесть. Они будут очень обижаться, если их кулинарные труды пропадут, ты уж оправдай их старания и не сердись на меня, пожалуйста, я, правда, не знал, как тебе сказать об этом.

– И как ты меня представишь? – поинтересовалась Надя.

– Как самую добрую и лучшую подругу.

– Скажи откровенно: сколько у тебя было знакомых и подруг, с которыми ты, скажем мягко, крутил любовь?

– Только две – Ирина и ты больше у меня никого не было.

– А твои родители, они какие из себя? Я имею в виду характер.

– Прогрессивные. Они в каждом человеке видят, прежде всего, человека. Добродушные, милы, внимательны к чужой беде. Что я могу ещё сказать? Придёшь – сама увидишь, только не подводи меня сегодня. А?

– Ну, и далеко твой родительский дом?

– Десять минут вокруг него крутимся. Согласись, Надь, пожалуйста!

Надя долго думала и кусала губы, наконец, решилась, и верх взяло то, что она сильно захотела по маленькой нужде. Она сказала:

– Ладно, заглянем, но только на два-три часа. А водитель приедет за мною через три часа?

– Как будет сказано, так и сделаю, – мягко сказал шеф «Вольвы», останавливая машину около второго подъезда девятиэтажного дома. – Вам помочь?

– Нет, спасибо, мы всё сделаем сами и должны делать сами! – сказал Борис, доставая из багажника коляску. – Шеф, значит, приезжай, как договорились! Спасибо тебе огромное!

– Естественно приеду…

Надя хотела сама пересесть из машины в коляску, но сильные и ловкие руки Бориса подхватили её, как маленькую девочку и бережно опустили в коляску, да так, что ей не пришлось поправляться на сидении. Машина тронулась. Через несколько секунд её уже не было видно. Они въехали в подъезд. Лифт был внизу, как бы поджидал их. Надя в полголоса сказала Борису:

– Всё это я могу делать сама, а, если твои увидят меня такой беспомощной, что они могут подумать и потом скажут тебе?

– Пусть говорят себе, что угодно, а я тебя никогда не оставлю! Я люблю тебя! Люблю!! Люблю!!! И это слово я готов повторять всегда и везде: я люблю тебя! – В лифт коляска вошла свободно, хотя он не был «грузовым». Борис нежно поцеловал её в губы. Она не отстранила Бориса, ей было приятно его лобзание. Кабина лифта подняла их на шестой этаж, он подвёз её к дверям своей квартиры и нажал кнопку звонка. Ждать почти не пришлось. Дверь открыла мама.

– Мама, вот познакомься, это Надя, о которой я тебе говорил. Надя, а это моя мама – Зоя Петровна – добрейшей души человек, познакомьтесь.

– Очень приятно, – сказала Зоя Петровна и несколько смутилась. Ей было необычно видеть девушку на инвалидной коляске. Конечно, она видела инвалидов по телевизору, знала об их существовании, а так, живьём, да ещё в собственной квартире… «Неужели мой сын влюбился в такую..? Ничего, я из него быстро эту дурь выколочу, будет знать», – молниеносная мысль промелькнула у неё в голове.

– И мне тоже очень приятно, – сказала Надя и вежливо пожала руку.

– Проходите, пожалуйста, в гостиную, там мой супруг телевизор смотрит, ну, а я в кухню сбегаю, на плите подгорает… – и она ушла.

– Надюш, мы уже давно гуляем, может тебе нужно по нужде?

– С большим удовольствием, чем быстрее, тем лучше! Только с этим я целиком справлюсь сама.

– Хорошо, – ответил Борис, – но коляску я поставлю вот так и приоткрою дверь, чтобы тебе было максимально удобно. А где тормоза? Вот, теперь всё. Я буду в гостиной, подъезжай сама, дверь прямо.

Надя встала с коляски, на полусогнутых в коленях ногах и слегка вывернутых вовнутрь стопах проковыляла в туалет и закрыла за собой дверь. Было видно, что ей это даётся с трудом, но она научилась преодолевать трудности. Борис сел на диван рядом с отцом и тот спросил сына:

– Ну, как, привёз подругу?

– Да, – ответил Борис, – она сейчас в туалете, скоро подъедет.

– Хоть в туалет сама ходит и то ладно, – как-то странно сказал отец.

– Папа, у меня вся надежда на тебя – не дай маме сразу «заклевать» Надю! Она это может сделать прямо за столом. Молю тебя – немного придержи её. Ты верующий человек, а она нет…

– Вот только поэтому, сынок, в нашей семье идут раздоры. Постараюсь…

Через некоторое время Надя медленно въехала в гостиную. Боря встал:

– Вот, папа, познакомься, это Надя. Надя, а это мой папа, Василий Петрович, он работает в литейном цехе, большой специалист своего дела. Папа, а это Надя, о которой я тебе рассказывал.

– Очень приятно познакомиться с таким милейшим созданием, – сказал Василий Петрович, привставая с дивана, и пожал маленькую ладошку Нади. Он подумал: «Ради чего такое милейшее создание должно быть так сурово наказано природой? А, быть может, это несчастный случай покалечил цветущую жизнь?», – и ему стало зябко от такой мысли. А Надя, стараясь заполнить наступившую паузу, спросила:

– Василий Петрович, вот вы работаете в литейном цехе, довольно тяжелое производство, наверно сильно устаете за смену? А как жару там переносите?

– И да, и нет, – ответил тот. – Сейчас у нас всё автоматизировано, люди отделены от основного процесса и только наблюдают за показаниями аппаратов, иногда вносят изменения в режим работы, но такой усталости, которая была при первых домнах и мартенах, сейчас нет. Устаёшь лишь от сидячего образа жизни и от наблюдения за аппаратурой. Ой, прости, дорогая, я не хотел вас обижать!

– А я привыкла, вы на меня не очень-то внимания обращайте. Можно и на «ты» со мной общаться – так даже проще…

– Надя, простите, а родители у вас есть?

– Мать, как узнала, что я инвалид и останусь такой навсегда, просто отдала меня в интернат. А отца я не помню…

Василия Петровича всего передёрнуло от такого откровения Нади.

В гостиную вошла Зоя Петровна и спросила:

– Надя, вы долго гуляли с Борисом и, наверно, проголодались? Я вам сюда принесу ужин, и мы все вместе поужинаем. Вы не против?

– Я, как все, обо мне особо не беспокойтесь.

– Тогда я несу.

– Мам, я помогу тебе, – сказал Борис и пошёл в кухню помогать.

Ужин был скромный, но на столе было много угощения. За ужином шла беседа на общую тему, но, примерно, к середине пошёл уклон в сторону заболевания Нади. Борис уже сделал замечание, что это ужин, а не консилиум врачей, но Надя его перебила и спокойно сказала:

– Людям же интересно узнать, пусть спрашивают, что знаю – отвечу.

– Надя, скажи, а ты болеешь с рождения? – задала вопрос мать Бориса.

– Да, с самого рождения, сколько себя помню.

– А причина заболевания?

– Детский церебральный паралич, вернее его последствие, он происходит из-за того, что ребёнок рождается мёртвым и врачи его долго, более положенного времени, оживляли, а за это время клетки головного мозга постепенно умирали и это отражается, прежде всего, на двигательные функции, речь.

– И медицина…

– Медицина, в таких случаях, хотела сделать во благо, а получается, как всегда – разводит руками.

– А нетрадиционные способы лечения? – продолжала Зоя Петровна.

– Я в неё не верю, – ответила Надя и посмотрела на Бориса. – Много было перепробовано средств, а результата нет и нет, остается только надеяться на чудо. А где его найдешь или кто принесёт на блюдечке с голубой каёмочкой? Надо быть очень сильным магом или экстрасенсом, чтобы справится! Разве что Бог?.. Так я и живу. Уже, ой-ой-ой, сколько времени.

Наступила напряжённая пауза, в которой каждый обдумывал свои мысли, а Борис, пытаясь прервать паузу, спросил у Нади:

– Надя, а что ты так мало кушаешь, аль не нравится угощение?

– Что ты, Господь с тобой, еда на столе отменная и всё приготовлено с такой любовью и заботой, но желудок у меня не резиновый, есть же свой предел. Спасибо вам всем огромное. Скоро машина должна прийти, и я поеду обратно. Борь, ты меня не провожай, я сама доберусь до места, ладно? Не беспокойся лишний раз.

– Нет, я тебя взял, я тебя и сдам, иначе скандал будет. А машина с шефом приедёт только завтра к часу дня, – ответил он. – Так уж было договорено с самого начала…

– Ты что, сдурел вовсе? – вспыхнула Надя. – А где я буду ночевать, рядом с тобой что ли? И где ты такого шоферюгу откопал? Сколько заплатил «зелёных»? Ты не на Кавказе, чтобы похищать невест!

– Мы поужинали, теперь пойдём в мою комнату, чтобы родителям не мешать, там и поговорим. Поехали!

– Нет, ребята, вы ещё посидите, поговорите, с вами так приятно общаться, завтра воскресенье, никуда спешить не надо, выспимся, – попросил Василий Петрович.

– Вы только на него посмотрите, – сказала Надя родителям Бориса. – Какой деловой субъект оказывается!

– А я никого и не похитил, – спокойно ответил Борис. – Я просто хочу, чтобы ты побыла у меня в гостях. Спать ты будешь в моей комнате, только ты на диване, а я на раскладушке – каждый отдельно. Нижнее одноразовое бельё дам, заранее припас. Сколько я отдал «зелёных»? Так это моё личное дело и никого не должно волновать. Да я ему бесплатно отремонтировал, за одну ночь, один сложный японский аппарат, а денег не взял, вот и расплата.

– Деловой! – только и смогла сказать Надя. – Почему у меня никто не спрашивает: хочу я или нет?

– А Борис у нас всегда такой, – вставил Василий Петрович, – уж, если что-то надумал, то никто его не переубедит, всегда стоит на своём мнении, и любое начатое дело доводит до конца!..

Так, за непринуждённой беседой, незаметно прошёл вечер. Они засиделись до одиннадцати, и говорили на разные темы, потом стали укладываться спать. Надя устроилась на широком диване Бориса, только попросила не заходить в комнату пока переодевалась. Она легла и подумала: «Прямо, как в сказке или в раю. Господи, если бы всегда так было, а рядом был бы хороший и преданный муж, как Борис, но на всё воля Твоя, Господи! Как Ты предначертал, так оно и будет!» Несмотря на волнения и впечатления, накопившиеся за такой день, она уснула сном младенца.

Ей снова снилось, что она летает. На ней было белоснежное платье с широкими рукавами. Вот она раскинула руки в стороны, и широкие рукава стали крыльями, как у лебедя. Она не махала крыльями, а легко парила в прозрачном воздухе. Небо было в таких же белоснежных облаках, и её платье сливалось с облаками, становилось частью их. Так легко и светло было на душе у неё, что хотелось петь от грядущего, которое было рядом, которое уже наступает, только открой свою душу, впусти его и никуда не выпускай. Держи крепче, не выпускай, иначе улетит и не догнать потом…

Борис, укладываясь на раскладушку, твёрдо заявил: «Я буду спать рядом, а ты не бойся – плохого ничего не будет! Если что понадобиться, ты не стесняйся, разбуди меня, и я всегда помогу. Договорились?»

Мать Бориса долго не могла заснуть и всё донимала мужа шепотом:

– Надо же быть такому – «коляску» в дом притащил! Где ж это видано? Накой нашему сыну такая жена? Я-то думала, что он найдёт достойную жену себе…

– А что или кого имеешь в виду под своим понятием «достойную»? – задал вопрос Василий Петрович.

– Умную, в полном здравии, ходячую, образованную, чтобы мне помогала на старости лет. А Иринка, смотри, какую подсунула, которая годиться только в подстилки, на одну ночь! Ему нужна девушка своего круга, а у этой какие-то нервные клетки в мозгу умири, и кто знает, что там осталось?

– Мать, прекрати, – останавливал её Василий Петрович. – Сразу видно, что Надя – девочка умная, в меру эрудированная, и все шарики с винтиками у неё на своём месте, а что касается заболевания, то с кем чего не бывает.

– Вспомни, что она говорила про свою мать – женщина вольной жизни, а яблоко от яблони не далеко падает. Может и она легкого поведения, как мать? Мы ж с тобой в гены не заглянем, и никто не заглянет…

– Девушка в инвалидной коляске не может быть лёгкого поведения в силу своих физических ограничений. Неужели это тебе не понятно? Она без коляски с трудом передвигается по стенке. Далеко можно уйти на таких ногах и таким способом? Ты об этом подумала?

– Тоже мне новоявленный профессор кислых щей по медицине. Давно ли в тебе такая грамотность объявилась? Ты же только и умеешь железо лить!

– Я ведь не только железо лью, но и с тобой живу не один десяток лет, а это куда труднее первого!

– Да, со мной живёшь, как у Христа за пазухой – никаких проблем и забот не ведаешь. Кто бы тебя так любил и холил? Пойду, гляну, как там они спят: кто на ком? Сердце очень тревожится. Как бы она его не приворожила? Ведь всего можно ожидать от интернатских, жаль сынок пострадает от доверчивости.

– Слушай, ворона, перестань каркать, дай им самим разобраться в своих чувствах и понять – кто есть кто.

– Да, они разберутся, когда дети пойдут, – не унималась Зоя Петровна, словно лежала на раскаленных углях. – Наш сын нужен ей только из-за квартиры и для приюта чужого чада, который не известно от кого и с какими физическими и другими последствиями. Это я сразу разгадала, как в глаза её бесстыжие посмотрела. А наш-то, дурачок, весь размяк, как свеча от огня тает!

– Да дай ты спать, неугомонная баба! – чуть матерно не выругался отец. – До чего ж ты, я впрямь не знаю… Перестань, утро вечера мудренее. Перестань бить тревогу раньше времени…

– Когда гром грянет, мужику будет поздно креститься, – продолжала свою песнь мать. – Вот женится, а потом будет всю жизнь муку маять! Нет, я ему это всё завтра утром скажу. И пусть он не считает меня своей матерью, зато потом всю жизнь будет меня благодарить, что я его спасла от опрометчивого шага. Я не позволю жить им вместе! Нет!!!

– Слушай ты, – чуть не повысил голоса отец, – Бога побойся. Пусть Надя уедет, тогда и скажешь. Ну, нельзя такое говорит при девушке. Согласись хоть с этим!

– Хорошо, – сурово согласилась Зоя Петровна, – но намёк на свои мысли и взгляды я ему скажу всё же завтра утром, и в этом ты меня не остановишь, – и она отвернулась лицом к стене.

– О, Господи, с кем я жил всё это время? – одними губами прошептал отец, однако Зоя услышала его и ответила:

– Жил, как у Христа за пазухой, и горя не мыкал…

– Тьфу ты, пропасть, поспать спокойно не даст, – и он сделал вид, что начал спать, а на самом деле долго не мог уснуть. Он всё думал о жестокости судьбы к одним людям и двойной жестокости к другим, старался найти способ помочь Борису и Наде. Но решил, что они сами должны во всём разобраться и решить свою судьбу, так как за них самих это никто не сделает, а «добрым советом» иногда можно только навредить, если характер у одного из влюбленных стойкий и напористый, как у его сына. «Господи, если по воле Твоей они сошлись, то дай им счастья, сотвори великое чудо, помоги рабе Твоей избавиться от такого недуга! Господи, на всё Твоя воля великая!», – подумал Василий Петрович усердно. Он так и не уснул в эту ночь.

А Борис спал в эту ночь абсолютно спокойно, как Гагарин перед стартом космической эры, даже сновидения не тревожили его покой. Он спал также спокойно, «сном младенца», как и его Надя. Он теперь считал её своей, потому что в глубине души верил – теперь им никто не помешает соединить свои души и сердца; верил, что, если они встретились, значит, сама Природа будет помогать поддерживать союз. Он понимал, что и сам должен что-то сделать для Нади и, тем самым, упрочить то начало, начатое Природой…

Утром почти все одновременно встали, только Надя спала безмятежным сном и нежно улыбалась во сне чему-то приятному. Борис тихо встал с раскладушки, оделся и, прикрывая дверь своей комнаты, полюбовался на милое создание, но будить не стал: «Пусть поспит и отдохнёт от той суеты, в которой она жила всё это время, – подумал он. – Такая милая и очаровательная, что так и хочется смотреть на её сон часами, и не надоест, а разговаривать с ней можно сутками и не устанешь – настолько легко и приятно с ней общаться. Пусть поспит».

Он спиной почувствовал, что кто-то подходит к нему, и поспешно закрыл дверь, оглянулся и увидел свою мать. Та хотела заговорить, но Борис поднёс указательный палец к губам, сделал знак молчания и повел, нет, точнее сказать, потащил мать от двери в кухню, давая Наде покой.

– Доброе утро, мама, давай не будем громко разговаривать, пусть Надя поспит, – сказал он, усаживая мать на табурет рядом с собой.

– И тебе доброе утро, сын, – сказала мать голосом, который Борис не узнал и напугался, он был чужой и не его матери.

– Что с твоим голосом, мама, уж не заболела ли ты?

– Нет, сынок, я здорова, только плохо спала ночью, и вот, что хотела спросить у тебя: ты с ней ещё не спал и ничем не занимался?

– Мам, за кого ты меня принимаешь?! Мы с Надей знакомы всего несколько недель и неужели я способен на подобное? Я от тебя, мама, такого вопроса не ожидал! Вот чего не ожидал, так не ожидал…

– Послушай, что я тебе скажу. Эта девушка не годиться для тебя, она не такая, как все, ты это видишь сам и не хуже меня, только скрываешь от самого себя, от своего разума, от своего сознания, скрываешь пока. Тебе нужна спутница «своего круга», ходячая, за которой не нужно ухаживать, чтобы всё делала по хозяйству и была помощницей по дому. Ты Надю, только первое время, будешь носить на руках, а потом тебе это надоест, и она окажется обузой в твоей жизни. Жизнь сейчас настолько сложная, что лишние проблемы тяготят и давят на плечи, а тут ещё взваливать на себя такой груз! А дети? Вот вы соединили свои судьбы, и стали жить, потом вам, как и всем людям, захочется иметь детей для продолжения рода. А она сможет ухаживать полностью за своим ребенком? – и Зоя Петровна сделала ударение на слова «за своим ребёнком», словно пытаясь на что-то намекнуть. – Ведь не сможет она одна его воспитывать, а у тебя будет работа, много работы, чтобы содержать неработающую жену с сыном. И что тогда? И ещё вот что, сын: Надя больна, болезнь связана с головным мозгом, может и с генетикой что-то, поэтому никто не знает путем, каким будет её сын? Может он будет таким, что…

– Хватит раньше времени каркать, ворона, – неожиданно сказал отец, незаметно появившийся в дверях кухни, вернее, он давно стоял там и подслушивал весь разговор, но решил вмешаться только что, так как его нервы уже не выдержали психологического натиска жены. – Я ж тебя предупредил, чтобы ты раньше срока не пела свою песню, а ты не выдержала? Ну, подожди часок-другой, пусть Боря проводит Надю, пусть будет всё спокойно, так нет, ты всегда праздник испортишь людям. А тут человек, необычный человек с жестокой судьбой! Не могла немного подождать?..

– Я только предупредила Бориса от необдуманного шага! – гордо заявила мать. – Пусть выбирает, что ему лучше подходит!

– Пап, ты не волнуйся, мы просто спокойно беседуем, – неожиданно спокойно и без эмоций сказал Борис, а мать оторопела от такого ответа сына. – Мама, я тебя слушал спокойно и не перебивал, – продолжил он, – теперь послушай, что я скажу тебе. Ты говоришь, что мне нужна девушка «своего круга». Значит, ходячие к ходячим, а инвалиды к инвалидам. И получается своего рода разделение населения на слои…

– А оно всегда было, – перебила мать сына утверждением.

– Мам, я тебя не перебивал, не перебивай и ты меня. Хорошие к хорошим, а плохие – к плохим. Когда ведёт слепой слепого, не заплутают ли они оба среди трех берез и не упадут ли они в яму или овраг, найдут ли дорогу к цели? Когда ведёт хромой хромого, дойдут ли они, куда хотят или утомлённые и измученные, изнурительной дорогой, упадут посреди неё, и останутся так, никому не нужные? Хозяин посылает пастуха искать недостающую овцу, найти и привести в стадо, чтобы всем было хорошо, а не оставляет заблудшую овечку под сильным ветром и проливным дождём дескать, если ты провинилась – получай по заслугам. Неужели верующие люди должны поступать вопреки тому, что написано в Писании? Да, я верующий человек и Евангелие всегда при мне, вот прочитай, что написано от Иоанна, и тогда ты, быть может, многое поймешь! – и Борис достал из кармана пиджака походное повествование четырёх Евангелистов, протянул матери в руки и добавил: – Ты женщина умная, прочти внимательно не один раз и тогда многое поймешь.

Слова сына загипнотизировали мать, она не смогла ничего ему возразить, взяла Евангелие, которое сама же подарила сыну в его шестнадцать лет, чтобы он пошёл по правильному пути и приобщился к христианской семье, к христианской вере, и молча направилась в спальню. Отец подошёл к сыну, одобряюще похлопал его по плечу и спросил:

– Тебе помочь приготовить завтрак, а то нашей сейчас не до этого? Ты просто молодец. Я не думал, что так ответишь!

– Спасибо, папа, я сам, теперь мне многое предстоит делать самому, лучше посмотри, как там Надя, только не буди её, пожалуйста.

Отец легонько приоткрыл дверь в комнату сына и посмотрел на гостью – та спала ангельским сном. Даже положение тела было таким, как у Ангелов на католических статуэтках. Василий Петрович удивился такому сходству. А сходство было абсолютно полным, если не считать того, что не очень длинные, но вьющееся волосы Нади были раскиданы по подушке, и голова была, словно в стоге сена. Он даже невольно подумал: «А почему бы Ангелам не быть женского пола? Очень даже мило!» И вернулся к сыну в кухню.

– Она мило спит, ну словно Ангел, спустившийся с небес. Даже не знаю, с кем её ещё можно сравнить?

– Надя несравненная и единственна, – сказал Борис с улыбкой.

– Да, – согласился отец. – И чего взбрело твоей матери вчера…

– Слушай, пап, давай не будем вспоминать о плохом, – предложил Борис. – То, что было – прошло, впереди всё новое.

– Да, ты правильно заметил: не будем вспоминать плохое – оно прошло! Ну, вот, мы с тобой и завтрак приготовили. Будем будить Надю?

– Жалко, – ответил Борис, – но пойду будить ангелочка в женском обличии.

– А что мы скажем по поводу… Зои Петровны? – спросил отец.

– Ну, скажем… простыла, плохо себя чувствует, сильная головная боль, Что-то в этом роде, а ты уж любой ценой, папа, уговори её немного потерпеть и пусть она не возникает, пока я Надю не отвезу в интернат.

– Попробую, сын, но ты сам уже всё сказал раньше моего, мне добавить чего-либо после тебя просто будет очень трудно. Ты прекрасно знаешь свою мать.

– Зна-аю, – протянул Борис и пошёл будить свою избранницу.

Он тихонько открыл свою комнату, вошёл туда и снова прикрыл дверь. Надя, как спала, так и продолжала спать и чему-то улыбалась в своем сказочном сне. Борис наклонился, прикоснулся к волнистым волосам, осторожно поцеловал в щёку и тихонько сказал:

– Надюш, а Надюш, котик мой милый, просыпайся дорогая, время пришло вставать, уже двенадцатый час.

– Н-нн-нн-аа, – потянулась она, просыпаясь. – А где это я?