Он расслабленно откидывается на спинку, особо выделяя слово «поверь». Кайрис, порывающаяся вновь подняться, в итоге так этого и не делает. Ну конечно. Как она могла надеяться, что, расставляя силки, Вел не перекроет другие выходы? Ее плечи опускаются. Кайрис чувствует себя мышью, пытающейся сбить молоко в масло, как в сказке. Только вот в настоящем мире мышка не выбирается – она тонет.
– Зачем ты это делаешь? – наконец, глухо спрашивает Кайрис.
Вел смеривает ее неопределимым взглядом.
– Сейчас у тебя два пути, – начинает он, игнорируя вопрос. – Или ты тешишь свою гордость и оказываешься на виселице. Или работаешь на меня. Молча, без вопросов и споров, как солдат. Тогда стражники делают вид, что ничего этого не было. И наниматься ни к кому не надо будет.
Последнее говорит с такой явной издевкой, что остается только скрипеть зубами от бессилия и злости. Кайрис резко втягивает носом воздух, пытаясь взять себя в руки.
– И какая же это работа? – спрашивает она, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. Но все равно выходит слишком нервно.
– Разная, – отвечает Вел, пожимая плечами. – Когда у фермера вредители, он от них избавляется. Но что делать, если вредитель, например, «любимая» женушка или склочный сосед? Или слишком долго не торопящаяся к Тенрису матушка? Тогда он идет и платит нам.
Кайрис хмурится, а потом до нее внезапно начинает доходить. Вредители. Избавление. Да Вел мокрушник! Именно так среди всякого сброда звали наемных убийц, готовых за блестящую монету отправить на тот свет любого, на кого пальцем укажешь, – еще и подстроить все так, чтобы стража не прикопалась. Кайрис невольно оборачивается на дверь. Слышали? Но стража не спешит вбегать и скручивать Вела. Убийства на заказ… В груди холодит, но где-то на краю сознания витает одинокая мысль: а разве не этого Кайрис хотела? Она открывает рот, но спрашивает совсем не то, что собиралась:
– Зачем тебе именно я?
Вел насмешливо вздергивает бровь.
– Именно ты? – смеется он, всем видом выражая пренебрежение. – Ты, что же, думаешь, я за особые таланты вербую? Просто тебе нечего терять и искать тебя некому.
И снова беззаботно пожимает плечами. Кайрис и сама не знает, зачем задала такой вопрос: и дураку понятно, что ничего особенного в ней нет. Но какая-то мысль продолжает зудеть в потемках сознания, и ее все не удается ухватить. Кайрис хмуро молчит.
– Думай быстрее. Найти на твой меч покупателей будет несложно, – мельком на нее взглянув, небрежно бросает Вел.
– Мой… меч? – осипшим голосом переспрашивает Кайрис, аж привставая на стуле.
Швея ведь надежно спрятана? Не мог же он?.. Ведь не мог? Вел наблюдает за эмоциями, сменяющимися на ее лице, как кот за пытающейся сбежать мышкой. Знает, что сейчас ловко накроет беглянку лапой – и прощай.
– Знаешь, под кроватью свои вещи прячут только дети, – безжалостно добивает он. – А уж в такой задрипанной таверне, как «Змеиное яблоко»…
– Я согласен, – перебивает Кайрис, не давая договорить.
И откидывается на спинку стула, взмокшая, будто взбиралась на гору, а не сидела в сырой темнице. Объятия веревки – не лучший конец, и даже тут Кайрис могла отказаться. Но только не теперь, когда Вел угрожает продать Швею. Покупатель может меч просто переплавить. Не после всего, что им пришлось преодолеть! Тем более, никто не помешает Кайрис сбежать, как только случай подвернется.
Вел удовлетворенно кивает, потирая подбородок, но не спешит звать стражу или снимать кандалы. Кайрис с недоумением следит за тем, как он вынимает что-то из-за пазухи и кладет на стол. Неизвестный предмет оказывается деревянным овалом с дыркой посередине, над которой протянуты в безумном узоре красные нити. Кайрис морщит лоб.
– Не думаю, что ты мог подумать о том, чтобы меня предать, – говорит Вел таким тоном, что «не» можно спокойно выкидывать из фразы. – Так, на всякий случай. Ты слышал о паутинке?
Вел многозначительно оглаживает нити кончиками пальцев, и по спине Кайрис против воли бегут мурашки.
– Не знаю! – врет она, отворачиваясь.
Зрелище оказывается болезненно притягательным. Конечно же, Кайрис слышала о придумке урнийских колдунов, хоть и больше байки, чем что-то стоящее. О том, как люди сходили с ума и сами лезли в петлю от боли, причиняемой паутинкой. Для нее не существовало ни расстояний, ни защиты. Всего один волос, вплетенный в нить, и ты позавидуешь безбожнику. Но урнийский колдун – здесь? Невозможно. Вел понятливо прищуривается.
– Лжешь, все ты знаешь, – простецки говорит он, продолжая покручивать вещицу в пальцах. – Ты на крючке – не пытайся сорваться, только губу порвешь.
Вел спокойно поднимается, прячет паутинку и, без страха повернувшись к Кайрис спиной, направляется к двери. А она продолжает сидеть, чувствуя, как тело бьет озноб. Пока Вел открывает протяжно занывшую дверь, пока он исчезает в квадратике света, льющегося из коридора, пока вновь запирает Кайрис в ее каменном мешке – все это время она молчит. Теперь уже не важно, откроется ли клетка – Вел только что надел на Кайрис ошейник, как на последнюю шавку.
На следующее утро она уже стоит у городских ворот.
Ветер гоняет мимо пыль, которую поднимают лошади. Кайрис поправляет висящую на поясе Швею. Единственную причину, из-за которой она рискнула вернуться, а не бежать сразу. Меч приятно касается бедра. Уже так привычно, что иначе – как голой. На удивление, Кайрис нашла Швею на том же месте, где и оставила – будто Вел блефовал. Или хотел показать, насколько уверен в успехе. Кайрис морщится, бросая последний взгляд на ворота. Она все равно собиралась уйти, но не думала, что это произойдет так быстро. Что ж, Вел не оставил ей выбора.
Кайрис запрокидывает голову, прикрывая глаза рукой, и наблюдает, как взбирается на небо красноватый шар солнца. Они с Велом должны были встретиться в полдень. Может, еще можно… Кайрис мотает головой. Ну уж нет, Велу не удастся опять ее одурачить. Послушных овечек прирезают первыми. Запихав мысли о паутинке и Веле подальше, Кайрис проходит мимо ленивых стражников. Невольно напрягается, но те не удостаивают ее даже взглядом. Будто любое преступление действительно можно стереть дочиста золотой монетой и острым словом. Не очень приятно это осознавать.
Кайрис отходит подальше от тянущейся к городу вереницы людей и сворачивает прямо на Красный тракт. Кажется, его так зовут из-за красноватого оттенка земли дороги или из-за цвета тканей, который возят по тракту купцы. Мимо проносится телега, доверху забитая мешками, и окатывает Кайрис облаком пыли. Она закашливается, пропуская телегу мимо, и ускоряет шаг. Дорога легко ложится под подошву сапог, и Кайрис наслаждается путем, ловя прохладный ветер и солнечные лучи. Она и забыла, какой приятной может быть эта безграничная свобода – когда вокруг только лес, длинная лента тракта и поля. Будет ли она такой же свободной, когда наймется к кому-то? Не важно. Главное, что сейчас Кайрис напоминает себе птицу, вольную лететь, куда захочет. Она даже не строит особых планов – дойдет до ближайшего города и уже там будет решать.
Однако, чем выше ползет солнце, тем чаще Кайрис ловит себя на том, что раз за разом кидает на небо беспокойные взгляды. Вот солнце поднимается над деревьями, вот заходит на дугу… Когда достигает середины неба, охватившее Кайрис напряжение, кажется, можно пощупать рукой. Она невольно замедляет шаг, пока вовсе не останавливается, прислушиваясь. Ветер приносит цокот копыт и шелест травы. В какой-то момент из кустов выскакивает заяц – и больше ничего. Кайрис распрямляет плечи, победно улыбаясь. Так и знала: Вел опять соврал. Пусть теперь остается с носом! Рассмеявшись, Кайрис с новыми силами бодро устремляется вперед по тракту. Подпрыгивает, бодро чеканя шаг, поэтому вставшую возле дороги телегу замечает не сразу, а увидев, запоздало останавливается, черкая подошвой по земле.
Возле телеги стоят трое. Лошадь нетерпеливо прядет ушами, то и дело нервно водя головой по сторонам. Второй конь, привязанный к дереву, спокойно щиплет траву. Это сразу настораживает Кайрис, и она машинально пригибается, сгибая колени, и крадучись подходит ближе. Старается держаться позади редких зарослей и приглядывается повнимательнее.
Теперь становится понятно, что не так: рядом валяются мешки, какие-то тряпки, а в бок телеги испуганно вжимается женщина. Замерший рядом с ней немолодой мужчина стоит, чуть выставляя вперед плечо, будто загораживая, но видно, что руки его дрожат. Кайрис смещает взгляд и замечает второго, помоложе.
– Деньги давай, быстро! – доносится до Кайрис суетливый и угрожающий голос. – Или я прирежу твою кошелку!
Разбойник тычет в воздух ножом. В глаза сразу бросается беспорядочность его движений – воин бы так делать не стал. Женщина тонко вскрикивает и отшатывается, ударяясь о телегу спиной – раздается глухой звук. Ее муж – муж ли? – весь краснеет, но только сжимает кулаки.
– У нас нет… – шепчет он, затравленно глядя снизу вверх.
Да у него же ни меча нет, ни даже ножа. Кайрис смотрит на то, как он дрожит, против воли испытывая удивление. Разве можно вот так терпеть, не давая отпор? Времена, когда она сама была такой, совсем стерлись и выцвели – будто с кем-то другим было.
Разбойник раздраженно шевелит желваками, и рука с зажатым в ней кинжалом угрожающе придвигается ближе.
– Тогда проваливай. А ее – оставь, – хмыкает он, подхватывая край юбки.
Женщина всхлипывает. В глазах Кайрис темнеет, и она уже тянется к мечу, когда мужчина вдруг выступает вперед, полностью загораживая женщину собой.
– Нет, – говорит он дрожащим голосом.
– Нет?! – разбойник свирепеет, замахиваясь оружием. – Тогда сперва я все-таки прирежу тебя.
Видно, как трясутся его колени, но мужчина не сдвигается. Слабый, неспособный отбиться, он все равно защищает ту, которая еще слабее.
Кинжал ловит солнечный отблеск. Мир переворачивается. Кайрис срывается с места и за один миг оказывается за спиной разбойника. Меч будто сам прыгает в руку, и Кайрис приставляет его к чужому горлу. На это уходит всего пара мгновений. Ни одного лишнего движения – Вел не зря ее учил. Грабитель удивленно вскрикивает, но не дергается – сталь хорошо охлаждает пыл.
– А сейчас ты быстро поворачиваешься и уходишь, если не хочешь проблем. У меня сегодня хорошее настроение и нет желания чистить меч, – говорит Кайрис ровным голосом, чуть надавливая разбойнику на горло.
Хотя оружие направлено не на них, мужчина с женщиной тоже замирают, и кровь так сильно отливает от их лиц, что кожа начинает напоминать полотно. Грабитель двигает рукой с кинжалом, но Кайрис вжимает меч сильнее.
– Бросай, – требует она, зная, что в случае чего успеет первой.
Разбойник раздраженно морщится, но, помедлив, опускает руку. Кинжал падает на землю. Кайрис предусмотрительно придвигает его к себе ногой и наступает сверху.
– А тебе какое дело, защитничек? Героем себя возомнил? – огрызается разбойник. – Или тоже глаз положил? – И похабно ухмыляется.
– Героем? – хмыкает Кайрис. – Да нет.
Она чуть усиливает напор, от чего разбойник аж зашипел. На коже под лезвием проступает тонкая красная полоса.
– Ладно, ладно! – поспешно выкрикивает он. – Пусти, я пойду…
Наконец-то в чужом голосе прорезается страх. Кайрис хватает разбойника свободной рукой за шиворот и, убрав меч, толкает в сторону лошадей, как щенка. Тот проходит еще пару шагов, стараясь устоять на ногах, и останавливается, раздраженно отряхиваясь. Оборачивается, будто раздумывая, – но Кайрис угрожающе выставляет вперед меч, и разбойник, сплюнув, отвязывает коня и заскакивает в седло.
– Сумасшедший, – бросает он, прежде чем послать коня прочь.
Стук копыт затихает вдалеке. Кайрис неторопливо убирает Швею в ножны и поднимает с земли кинжал. Простенький, он оказывается пустышкой – зов Кайрис ухает в ничто. Она с сожалением тянется убрать его в сумку, но наталкивается на все еще настороженного мужчину. Надо же, все еще заслоняет женщину собой. Что-то странное вздрагивает в груди. Нечто новое, светлое пятно среди черного полотна. Все мужчины, кого Кайрис встречала до этого, кроме разве что Алесия, думали только о своей шкуре и казались ей опасными животными, не более. Но этот…
Кайрис неловко передергивает плечами. Эти мысли будто рушат крепко выстроенный стержень внутри.
– На, – бурчит она и протягивает кинжал мужчине, поворачивая рукоятью вперед. Тот вздрагивает. – Да бери. Опасно без оружия
ездить.
– Мне не нужно…
Кайрис вздыхает.
– Как знаешь.
И все-таки прячет кинжал в сумку. Женщина вдруг выдыхает и оседает – мужчина едва успевает ее подхватить и помогает забраться на телегу. Несчастная без сил откидывается назад, пока он бросается подбирать мешки. Потоптавшись на месте, Кайрис неожиданно для самой себя принимается ему помогать. Вдвоем они справляются довольно быстро. Закинув последний мешок, мужчина утирает пот.
– Форирас, – представляется он, протягивая руку и поглядывая с легкой опаской. И сдержанно добавляет: – Спасибо.
Кайрис, помедлив, отвечает на рукопожатие. Чужая рука оказывается сухой и мозолистой, а хватка – довольно твердой. Кайрис ловит себя на том, что они с Форирасом обмениваются оценивающими, уважительными взглядами. Как равные. Это оказывается неожиданно приятно.
– Ладно, я пойду, если все в порядке, – наконец, говорит Кайрис.
– Подожди, – окликает ее женщина.
Она успевает прийти в себя – даже губы трогает легкая тень улыбки, от чего на щеках расцветают ямочки. Кайрис вопросительно к ней оборачивается. Женщина приглаживает юбку.
– У нас нет ничего. Может, хоть яблок возьмешь? – предлагает она. – Если бы не ты, кто знает, что было б…
Кайрис отмахивается, смущаясь. Вся ситуация выбивает почву из-под ног – попросту непонятно, как себя вести. Она чувствует себя волчонком, который привык кусаться, но что делать, когда гладят, – не знает.
– Давай хоть подбросим тебя, – в свою очередь предлагает Форирас, уже вскочивший на телегу и взявшийся за вожжи. – Тебе же в Рыбинки? Давай, садись.
Отказываться второй раз как-то не с руки, и Кайрис нерешительно кивает. Рыбинки – деревня, но это значительно сократит путь до города. Немного поколебавшись, она заскакивает наверх, подтягиваясь на руках, и кое-как усаживается среди мешков.
Хлестнув вожжами, мужчина погоняет лошадь, и телега, качнувшись, трогается с места. Приходится упереться в бортик ногами, чтоб удержаться. Но стоит лошади набрать скорость, как покачивания телеги становятся более плавными.
Кайрис со вздохом вытягивает уставшие ноги и откидывается на спинку, подставляя лицо солнцу. Запрокинув голову к небу, она наблюдает сквозь прищуренные глаза, как проносятся мимо похожие на вспененное молоко облака. Тело медленно наливается тяжестью, где-то рядом негромко переговариваются Форирас и его жена, назвавшаяся Ясиной. Кайрис начинает клонить в сон.
Тихое поскрипывание колес, шелест земли, шорох ветра, носящегося по полю, запах трав, разлившийся в воздухе – это все убаюкивает, приносит желанную передышку, которой так не хватало. По телу приятным теплом разливается умиротворение. Кайрис окончательно закрывает глаза, продолжая слушать. Скрип. Хруст. Чириканье птиц. Шелест листьев. Мерный стук копыт. Звук натягивающейся тетивы.
Тетивы? Кайрис вздрагивает и, открыв глаза, начинает озираться. Умиротворение испаряется, сменяясь смутной тревогой в груди. Но вокруг никого.
Только телега и пролетающие время от времени птицы.
Но звук же был так близко! Хотя – какая вообще разница. Не будут же на них нападать, в самом деле. Кайрис заставляет себя расслабиться и успокаивающе улыбнуться Ясине.
Вновь закрывает глаза и почти начинает дремать снова, когда воздух разрывает неожиданно громкий и резкий звук, будто стоит повернуть голову – и в лицо упрется стрела невидимого лучника. Кайрис подскакивает на месте.
– Вы это слышали? – спрашивает она.
Дыхание сбивается. Ясина недоуменно переглядывается с мужем.
– Что?
Кайрис растерянно оглядывается, и тут ее озаряет. Этот звук… Он будто проносится не снаружи, а звучит… внутри черепа? Дрожь пробегает вдоль позвоночника, и в это мгновение тетива, завибрировав, отпускает стрелу в полет.
По телу проносится алая вспышка боли, будто перемалывая и выворачивая кости, и вонзается прямо в голову, раскалывая ее надвое. Тело словно выворачивают изнутри, выкручивая суставы. Кайрис вскрикивает и падает как подкошенная. Это чувство захватывает ее целиком, вытесняя все остальное – остается только невыносимый красный пожар.
Темнота обволакивает голову, пенится, как растревоженная вода, а потом вдруг замирает. Только идет по поверхности рябь, порождая тошноту и расходясь широкими кругами. Кайрис чувствует, как боль отступает, будто внутри раскручивается туго стянутая спираль.
И вместе с этим Кайрис вновь начинает ощущать свое тело. Следом возвращается дыхание – оно оказывается совсем сбитым и поверхностным. А еще в ушах стоит неприятный звон. Кайрис морщится, пытаясь выровнять дыхание, и сквозь шум начинают просачиваться слова.
– Не трогай, говорю тебе! Совсем сдурела?
Громкий шепот и шорохи. Кто-то суетится совсем рядом, шелестя тканью.
– Форирас, ну надо же проверить.
Другой голос, женский, раздается над самым ухом. Кайрис пытается вспомнить, кто эти люди. Воспоминания возвращаются, но неохотно.
– Ясина, может, он заразный, не лезь, – шикает Форирас.
Та в ответ что-то бормочет, и Кайрис чувствует, как на грудь опускаются чьи-то руки. Дальнейшее происходит само собой. Первее, чем Кайрис успевает осознать свои действия, она хватает Ясину за запястье. Раздается болезненный вскрик, и Кайрис раскрывает глаза. Ясина стоит, склоняясь над ней, бледная, будто припорошенная мукой.
– Я… я просто хотела посмотреть, как ты, – бормочет она.
Позади оглядывается обеспокоенный Форирас. В широко распахнутых глазах напротив мелькает какая-то эмоция, и Кайрис с упавшим сердцем узнает в ней страх. Она разжимает пальцы.
– Прости, – выдавливает Кайрис, глядя, как Ясина потирает руку и вся так и сжимается от испуга. – Я пойду.
Телега и так уже стоит, поэтому Кайрис просто спрыгивает на землю. Где-то в глубине души она ждет окрика, но Форирас тут же трогает лошадь с места, и телега удаляется, обдавая пылью. Кайрис закашливается, глядя вслед. Глупо было расслабляться и забывать, кем она стала. Но почему так больно в груди?
Кайрис сплевывает раз – собственная слюна кажется вязкой и становится камнем в горле. Все верно. Ты или волк, или тебя гладят – вот и все, по-другому не бывает. Она вздыхает, потирая затылок. Только вот что это было?
И осознает, что и так уже знает. Все было в порядке – и в один момент ее скрутило волной боли. Так не бывает. Только если один ублюдок не дергает за ниточки паутинки. Проклятый урнийский колдун! Проклятый Вел! Кайрис ударяет по стоящему рядом дереву кулаком, выплескивая злость – и отчаяние.
Недалеко убежала. А теперь даже на другой конец земли бежать нет смысла: урнийские колдуны используют волосы жертвы, тут что ни делай – достанет. Кайрис выдыхает и, ненавидя себя, богов и Вела вместе взятых, разворачивается.
Глупо было надеяться вывернуться. Похоже, она и сама не заметила, как оказалась внутри паутины. Только вот если это настоящее колдовство, стоит оно немало. Зачем Велу так тратиться ради Кайрис? Она не настолько хороший воин. Подозрения укрепляются, но развеять их все равно нечем.
697 год, Посадник, 31
Обратный путь занимает чуть дольше, потому что его приходится преодолевать пешком. Вспышки боли появляются еще пару раз, хоть и значительно слабее – будто подгоняя. К тому времени, как она, наконец, достигает ворот, ночь уже близится к концу. Тем больше Кайрис удивляется, замечая знакомую фигуру на подходе к городу. Один Зилай знает, как он умудряется подгадать. Другой вопрос – зачем?
Вел сидит на камне неподалеку от ворот и провожает Кайрис ленивым взглядом. Подойдя ближе, она останавливается и не находит слов.
– Хотел увидеть, как ты бежишь обратно, поджав хвост, – отвечает на ее взгляд Вел.
В темноте его лицо похоже на глиняную маску, только глаза поблескивают. Больше всего хочется пройти мимо, но ноги гудят от усталости, да и когда задавать вопросы, если не сейчас?
– Делать нечего? – грубо бросает Кайрис, плюхаясь на землю рядом.
Вел хмыкает. По его взгляду становится понятно, что истинной причины все равно не узнать. Кайрис отводит взгляд и наблюдает за тем, как янтарный шар медленно опускается за горизонт. Видно, как на стене проходит стражник, и красный огонек факела роняет на камень расплывчатые отблески. Наконец, Вел задумчиво говорит, глядя куда-то на горизонт:
– Так и знал, что сбежишь. Нагулялся?
И, повернув лицо, широко ухмыляется. Кайрис в бессилии сжимает кулаки, понимая, что у нее нет ни сил, ни желания сражаться. Вел продолжает смотреть на нее, и в его глазах мелькает что-то, похожее на разочарование. Да он же специально злит, дергая, как собаку за хвост – чтоб укусила. Как только Кайрис это понимает, злость, на мгновение сильно вспыхнув, затухает.
– Зачем было тогда меня отпускать?
– Ты бы все равно это сделал, – отвечает Вел, пожимая плечами. – Проверить, достанет ли тебя на расстоянии или просто попытать удачу.
Неприятно признавать, но он прав.
– Зачем тебе именно я? – спрашивает Кайрис повторно и, предупреждая ответ Вела, раздраженно добавляет: – Только не нужно опять говорить, что тебе не важно, кто. Я не тупой. Паутинка, подкуп стражи – это не кружку пива заказать.
Вел прищуривается, будто оценивая ее.
– Разве пес спрашивает, почему всех щенков утопили, а его – нет? – говорит он, будто шутя, но смеяться не тянет. – Твое дело – выполнять, что я скажу, а остальное тебя не касается.
Кайрис собирается возразить, но в итоге ничего не говорит – все козыри в чужих руках, и если Вел не хочет отвечать, то она ничего с этим не поделает.
Где-то вскрикивает ночная птица, потом раздается шорох крыльев и тихий хруст. Кайрис ежится то ли от холодного ветра, то ли от всей ситуации в целом. Может, выкрасть у Вела паутинку? Или просто убить его? Пальцы сами собой тянутся к рукояти меча, но так и не вытаскивают из ножен.
Вел не так глуп, чтоб носить паутинку с собой. Даже если Кайрис его одолеет, Зилай знает, куда ее Вел спрятал. Хорошо, если Кайрис доживет отведенную ей жизнь до того, как время уничтожит хрупкую вещь. Плохо, если ее найдет кто-то другой. Злой. Хитрый. Или глупый. Особенно последнее.
Кайрис поворачивает голову и по взгляду Вела понимает: он знает каждую ее мысль, будто они написаны на лбу. От этого неприятно холодеет в груди.
– Срать, – в итоге отвечает Кайрис, отворачиваясь.
Со стороны леса доносится эхо волчьего воя. Небо начинает медленно сереть, а луна почти полностью скрывается за горизонтом – только маленький кусочек и виден. Да уж, похоже судьба сделала еще один круг, прямо как эта луна.
– Я могу убить тебя, – лениво бросает Кайрис.
Выходит не то чтобы неубедительно – скорее, слишком обыденно.
– Ты хочешь убить меня, – поправляет Вел, делая ударение на втором слове. – Голдан, ты же сам хотел убивать за тех, кто больше платит. Так какая разница? – Он поднимается, пружиня от земли. Одно и то же, как же. Кайрис только фыркает. – Завтра продолжим занятия. Не опаздывай.
А в этом что-то есть. Если Вел поможет ей хотя бы приблизиться к тому, чтобы стать как можно сильнее, а то и вообще превзойти учителя, то он сам об этом пожалеет. Кайрис молча наблюдает, как фигура Вела движется в сторону стены и исчезает – будто проходит насквозь. Похоже, скрылся в каком-то лазе. Кайрис отворачивается, смеясь – наконец-то находит выход напряжение. Однако все еще остается непонятным одна вещь: если у Вела была паутинка, зачем вообще надо было подставлять Кайрис и грозить продать Швею?
697 год, Щедрик, 4
В подвале темно, только видно серые тени – это снуют туда-сюда крысы. Единственный источник света – лучина, которую Кайрис прикрывает ладонью. Сквозь пальцы просачивается слабый свет, ложась на стены длинными полосами и заставляя серые пятна метаться по низкому потолку. Кайрис крадется к стоящим у дальней стены бочкам, морщась от запаха гнили, витающего в воздухе. Время от времени сверху слышатся шаги, и мелкая крошка осыпается ей на голову. Хочется отряхнуться, но это пустая трата времени – остается терпеть.
Переступив валяющуюся на полу горсть прорастающей картошки, Кайрис останавливается. Она подносит лучину к бочкам, выискивая нужную, из более темного дерева. К счастью, та оказывается уже открытой. Осторожно поддев крышку свободной рукой, Кайрис снимает ее и облокачивает о бок. В нос тут же ударяет кисловатый винный запах. Что ж, теперь дело за малым.
Нащупав в кармане небольшой мешочек, Кайрис вынимает его и, зажав тесемку зубами, открывает. Чуть помедлив, она переворачивает мешочек над бочкой. Из него вываливается немного слипшийся порошок, обдает мелкими брызгами и с плеском уходит на дно. Кайрис хочется слизать одну из капель над губой, но, опомнившись, она стирает все рукавом. Когда работаешь с ядом, перестраховаться не помещает.
Порошка уже не видно – растворился без следа. Такой безобидный с виду – и не подумаешь, что он может за день скосить здорового мужика. Кайрис задумчиво смотрит на рябь, постепенно утихающую на поверхности. Надо бы размешать…
Оглядевшись и не найдя ничего подходящего, Кайрис вздыхает и втыкает лучину в щель в стене. Закатав рукав, она погружает руку внутрь бочки. Хорошо, что яд действует только если его проглотить. Медленно помешав вино, Кайрис с бульканьем достает руку и вытирает о штанину. Ту приходится немного закатать, чтобы потом не привлекать внимание на улице. Как-то эту часть плана Кайрис не продумала, ну да ладно.
Она тщательно закрывает бочку, как следует прилаживая крышку. Лучина скоро начнет обжигать пальцы. Пора уходить. Кайрис вынимает ее и идет к выходу. У самой лестницы она ее лучину о стену и прячет в карман. Дальше продвигаться приходится на ощупь. Предусмотрительно распахнув дверь, Кайрис вновь спускается и подхватывает один из ящиков – и только потом выходит. В первые мгновения свет почти ослепляет, и она замирает, жмурясь.
– Эй, ты! – раздается окрик совсем рядом.
Она вздрагивает, чуть не роняя ящик от испуга.
Недалеко от двери стоит мужчина в опрятной, но простенькой одежде. Кайрис немного расслабляется – на хозяина не похож, а для слуги слишком хорошо одет. Она незаметно сглатывает и чуть выставляет ящик вперед, показательно тряся им.
– На кухню! – говорит Кайрис, стараясь звучать уверенно.
Мужчина морщится и недовольно отмахивается. На пол падает пара завядших скрученных листьев.
– Как отнесешь, уберись на втором этаже. Там молодая госпожа разбила вазу, – в приказном тоне говорит он.
В чужом взгляде нет ни капли подозрения. Конечно же, кто запоминает лица слуг? Кайрис почтительно кланяется и юркает за угол, в сторону кухни. Немного подождав, она оглядывается через плечо. Мужчина следом не идет. Глупец. Она сворачивает в сторону задней двери, все еще стараясь идти уверенно и не слишком быстро, и выскальзывает во двор.
Снаружи не оказывается никого, кроме парочки кур, не удостоивших Кайрис и взглядом. Бросив ящик, она чуть склоняется, чтоб не увидели из окон, и, чавкая влажной землей, движется к забору. Напряженная, как струна, Кайрис до последнего ждет крика, но ее никто так и не останавливает. Перемахнув через забор, она тут же исчезает в одной из улочек, оставляя купца наедине с его «подарком».
Вел ждет в «Белом Пауке» – дешевой таверне в бедном районе города. Кайрис пригибается, пройдя под вывеской с белой точкой на тонких палочках. Внутри пахнет кислой капустой. Приметив знакомый затылок, Кайрис подходит к столу. Вел хлебает суп с какими-то обрезками, время от времени прикладываясь к кружке пива, наполовину состоящей из пены. Кайрис невольно удивляется: как, имея столько денег, он умудряется есть и пить такое дерьмо? Отодвинув стул, Кайрис падает на него, хлопая ладонью по столу. Суп проливается за край, но Вел невозмутимо доносит ложку до губ, прихлебывая с особенно раздражающим звуком – точно специально.
– Как все прошло?
– Твоими молитвами, – огрызается Кайрис.
Вел морщится, будто упоминание веры вызывает у него зубную боль, и откладывает ложку.
– Принесла нелегкая, пока я ем, – бурчит он, достает мешочек и кидает на стол. – Бери и проваливай. Твоя рожа весь аппетит портит.
Кайрис подхватывает свою награду, но не спешит уходить. Так и тянет поддеть Вела еще сильнее, что она не удерживается:
– Что, какой-то жрец Тенриса плюнул тебе в суп? – ехидничает она.
– Знаешь, в Измовии за неуважение к мастеру отрезают язык, – произносит Вел как бы невзначай.
– Мы не в Измовии.
Несмотря на свои слова, Кайрис невольно пригибает голову: иногда продолжать нарываться самоубийственно даже для нее. Однако раздражение продолжает ворочаться в груди огненным ежом. Вел соскреб остатки супа со стенок тарелки и отодвинул ту в сторону.
– Ну, чего тебе еще? – машет он рукой на застывшую Кайрис.
Где-то рядом раздается звук бьющейся посуды. Вел залпом допивает остатки пива и утирает пену с губ. Чувство опасности, исходящее от него, вроде бы перестает щекотать ребра невидимым острием ножа, и Кайрис решается. Она прерывается от задумчивого разглядывания выцарапанной кем-то на дереве надписи, намекающей то ли на неспособность подавальщицы Кориссы держать ноги сдвинутыми, то ли на ее великолепный в этом талант.
– Кражи, подставы, отравление, – перечисляет Кайрис недовольно. – Скоро меч заржавеет. Когда ты уже дашь мне что-то стоящее?
Вел ничего не отвечает. Мимо проносится быстрая как лань молодая девица. Кайрис невольно засматривается на то, как покачивается густая коса в такт движений бедер.
– Ты не готов, – наконец говорит Вел.
– Но…
Возразить Кайрис не успевает. Чуть склонившись, Вел смотрит ей прямо в глаза, и по спине пробегают мурашки. Хищник. Все сознание кричит об этом, но она не отводит взгляда.
– Можешь считать иначе, но мне виднее, – хмыкает Вел снисходительно, разрывая зрительный контакт. – Не одного щенка натаскал.
И перестает обращать на Кайрис внимание, давая понять, что разговор закончен. Кайрис проглатывает обиду и встает, не желая давать новых поводов для издевок. Она покидает «Паука», стараясь забыть о разговоре, но чужие слова впечатываются в сердце. Не готов.
А будет ли?
Настроение окончательно портится, но напиваться рано, а подраться не с кем, поэтому Кайрис почти весь день шатается по городу. В конце концов она просто забирается на крышу и садится там, скрещивая ноги и опуская на колени меч. Жар поднимается от черепицы, пробирая сквозь одежду, и по спине пробегают мурашки от удовольствия. Кайрис прикрывает глаза, пытаясь распутать клубок своих мыслей. Что имел в виду Вел? Умение владеть мечом или все-таки что-то другое?