– Мы поссорились, и я пришел сюда. Поговорил с кем-то. А потом… А потом… – его голос звучит все тише и тише с каждым словом, заставляя напрягаться, чтоб хоть что-то разобрать. – Его нашли в канаве с перерезанным горлом. Я не хотел. Я не виноват!

Голос Савери становится все выше и выше. Варгал не меняется в лице, но его глаза едва заметно сужаются. Скользнув рукой к поясу, он приставляет к горлу Савери нож. Все еще парализованный, тот не может ни уйти от касания лезвия, ни даже вздрогнуть – только глаза испуганно моргают. Варгал наблюдает за этим с тенью отвращения.

– Знаешь, что мешает мне убить тебя прямо сейчас? – спрашивает он, надавливая ножом чуть выше кадыка. – Ты не заплатил вторую половину. Верно?

Савери, видно, пытается поспешно кивнуть, но ему это, конечно же, не удается.

– Да, – сипит он.

– Плати. Мне не важно, с кого получать плату – с живого или с мертвеца.

Варгал чуть перемещается, загораживая обзор спиной, но по резко выдохнувшему Савери Кайрис понимает, что тот вернул себе контроль над телом. Однако нож у горла хорошо сдерживает необдуманные порывы. Шумно сглотнув, Савери лезет к висящему на поясе кошелю. Звякнув, монеты исчезают в руке Варгала. Тот кивает и убирает нож, отступая в сторону. Похоже, когда единственная опора исчезает, ноги перестают держать Савери, и тот падает на колени.

– Я этого не хотел, понимаете? Я не хотел, – бормочет он словно в помешательстве. – Не хотел.

Савери обхватывает себя за плечи, крупно дрожа. От всего происходящего не по себе – будто подглядываешь в замочную скважину. Варгал возвращает кинжал обратно в ножны, теряя к Савери весь интерес. Поправив перевязь, он оборачивается:

– Нет, ты хотел. И даже заплатил нам за работу. Кто бы ни убил твоего брата, именно ты достал меч из ножен, – безразлично прерывает стенания Савери Варгал и предостерегающе кладет руку на рукоять кинжала. – Я считаю до пяти.

Савери исчезает за дверью еще до того, как звучит «раз». Варгал цыкает, ничуть не удивленный. Кайрис переводит взгляд с захлопнувшейся двери на Варгала и обратно.

– Он же сообщит страже, – неуверенно говорит она.

Уже взявшийся за ручку Варгал лишь качает головой.

– Как же. Попробует – станет в канаве на один труп больше, – отвечает зениец. – У нас там свои люди.

– И часто такое бывает?

Любопытство сдержать не удается. Варгал только хмыкает в ответ – от него ощутимо веет холодом. Однако и дураку понятно: такие концерты здесь не впервой. Кайрис задумчиво смотрит вслед уходящему зенийцу. Почему-то ей всегда казалось, что человек, пришедший сюда, точно знает, что делает. Осознавать обратное на удивление неприятно. Чувствуешь себя мечом в руках ребенка. Но, как и у меча, у Кайрис все равно нет выбора.

697 год, Жатник, 18

– Не вертись.

– Да не верчусь я.

– Вот в глаз попаду – будешь знать.

Кайрис вздыхает и старается держать голову ровно. Быстрые мазки ложатся на кожу один за другим, не давая передохнуть. Еще не все лицо покрыто, а уже чувствуется, как смесь на коже начинает схватывается, будто стягивая. Все морщинки, неровности, изъяны пропадают под толстым слоем, создавая ощущение, что к лицу приклеена маска. Кайрис нервно постукивает ногой – ситуация так раздражает, что словами не описать. Еще и начинает казаться, что все чешется. Закончив с белилами, которые в Вентонии оказываются похожими на смолу – Зилай знает из чего сделанными, Птичка вытирает кисть о грязную тряпку и берет миску с другой жижей, в этот раз черной.

Странно видеть ее опять – который раз они пересекаются, третий? Все то же детское лицо, ярко-красные губы, вьющиеся волосы – и золотистый лотос на тонкой шее. На самом деле, это уже немного напрягает. Корабль, улица – можно списать на совпадение. Но то, что повстречавшаяся по пути в Вентонию шлюха тоже работает на Вела… Кайрис не может отделаться от зудящего в затылке предчувствия подвоха, очередной ловушки, хоть в этом и нет смысла. Птичка зачерпывает черную массу, и Кайрис, предугадав ее просьбу, закрывает глаза.

– Да не бойся ты, мне не впервой, – щебечет Птичка – видно, замечая, как она напряжена.

– Я не боюсь, – бурчит Кайрис.

– А чего тогда будто кол проглотил? Или переживаешь, что засмеют?

Кайрис тяжело вздыхает, и они вновь замолкают. Глаза холодит. Чувствуется, как Птичка ведет самым кончиком кисти, вырисовывая линию глаз – почти нежно, но вместе с тем уверенно. Закончив, она замирает с занесенной в воздухе кистью и вдруг хихикает себе под нос.

– Надо же, а из тебя хорошая девица вышла!

О да, кто бы мог подумать. Кайрис смеривает жизнерадостную Птичку хмурым взглядом. Несмотря на деланное спокойствие, в горле уже давно стоит ком, и, как бы Кайрис ни старалась это отрицать, живот сводит от страха. Еще и сквозит. Она зябко ежится. Все это место, в котором они находятся, кажется, умирает: тонкие, дырявые стены, полусгнивший пол, завядшие цветы в замызганной вазе. Это не добавляет уверенности в успехе будущего дела, в которое Кайрис ввязалась явно зря. Впрочем, видимо, все и так было решено.

В тот день, когда происходит стычка с гостем, Кайрис застает остальных за обсуждением нового дела. Становится понятно, почему никто не выбежал на шум – не услышали. Только стены «исповедальни» тонкие, а все, похоже, так увлеклись, что даже на вошедшую Кайрис не обращают внимания.

– Танец – лучший момент, поверьте моему опыту, – как раз говорит Яррас.

Похоже, она застала спор в самом разгаре. Не удивительно, что Варгал ушел. Неприятно признавать, но тут Кайрис склонна согласиться с ублюдком. Яррас чуть наклоняется вперед, потирая бороду и взирая на остальных со сдержанной уверенностью. Нири громко смеется, показательно хватаясь за живот.

– Насмешил, не могу. Кого нарядим, тебя? – издевательски говорит он, тыкая в Ярраса пальцем. – Может, этот хрен слепой? Уж просвети.

– Тогда уж тебя. Язык что помело, – снисходительно отвечает Яррас, ничуть не задетый. – Вот помню, когда начинал, мы на балу…

– Ты еще древних богов вспомни, старик.

Вел, закинувший ноги на стол, наблюдает за спором с искренним интересом. Удивительно, что его сюда занесло: за все время пребывания Кайрис в «Кабанчике» ее бывший наставник появлялся всего пару раз. Кайрис так и не понимает до конца, в чем тогда заключается его работа: Нири говорит, что «ушами хлопать», а Яррас, проницательно улыбнувшись, советует разобраться самостоятельно.

Спор тем временем продолжается.

– Я хотя бы помню, что вчера пил и с кем, – беззлобно усмехается в ответ Яррас. – И не путаю шестерки и девятки…

Лицо Нири идет красными пятнами. Наверняка это какой-то конкретный случай с картами.

– А сколько раз я тебя пырну – запомнишь, дряхлый хрыч?

Он понемногу закипает. Нири вообще очень легко из себя вывести. Яррас же остается терпеливым, как старый пес, лениво взирающий на молодняк.

– Не стоит, – просто говорит он. – Не хотелось бы сегодня чистить меч. А ты садись, Голдан.

Кайрис вздрагивает. Заметил-таки. Она подходит ближе и падает на стул, отчего стол вздрагивает. Ноги Вела соскальзывают, и он морщится.

– Аккуратнее, щенок, – бросает Вел.

Кайрис хватает воли смолчать, но она не удерживается и задевает ножку стола ногой. Вел прищуривается.

– А Голдан, кстати, мориец.

Мстительная тварь. На Кайрис тут же скрещиваются взгляды, и она поспешно отмахивается.

– Ну, да, но я ж не баба, – говорит Кайрис и интересуется: – А о чем вообще речь?

Впрочем, ее все равно на дело не возьмут, как и все разы раньше. Даже удивительно, что Вел в обсуждении упомянул. Тот со скучающим видом вновь откидывается на спинку стула. Нири цыкает и показательно отворачивается.

– Видишь ли, у нас новый заказ. Необходимо убить барона Корвина – обязательно в день его свадьбы, но до окончания обряда, – говорит Яррас и разводит руками в стороны. – Гость за это хорошенько выложил.

– А при чем тут…

– Да при том, что старый сказал: на свадьбе будет морийская танцовщица. Ну, из этих, которые с перьями пляшут, как курицы, – не выдерживает Нири. – И старый хрен решил, что нужно ее заменить кем-то из наших. Еще бы лошадь в платье нарядил.

С перьями? Он что, про танец Чайки? Кайрис с большим трудом удается удержать выражение лица. Яррас тем временем окидывает ее прозорливым взглядом, а потом прикрывает один глаз и осматривает вновь, чуть откидываясь назад. Следующее за предложение напрочь выбивает Кайрис из равновесия, вместе с тем удивив.

– А между прочим, если Голдана в тряпки замотать и намазать, – задумчиво начинает он. – То вполне…

– Нет!

Кайрис поспешно замолкает, но все уже успевают уставиться на нее в легком удивлении. Звук выходит слишком громким и резким, почти панически. Нири ухмыляется.

– Что, боишься, бубенчики отпадут? – ехидно спрашивает он. – Да не переживай, зато сражаться будет удобнее.

Они же не хотели ей ничего доверять, так с чего вдруг передумали? И надо же было сделать это именно сейчас. Нет бы другого задания подождали… Но вопросы, как и мольбы, все так же остаются без ответа. Птичка, тем временем, убирает кисточку и начинает наносить узоры растертым в порошок углем. Кайрис хмурится. Выбора ей действительно не оставляют. Где это видано, чтоб меч решал, кого бить, а кого нет? А то, что она видела пресловутый танец, становится решающим, хоть Кайрис и отнекивается. И вот она здесь.

Как же все глупо и смешно, будто богиня мстит за слова, сказанные в ее адрес. Прошлое возвращается, будто расширяющиеся круги на воде. Вновь и вновь оказывается за спиной, стоит поверить, что удалось оторваться. Танец Чайки на свадьбе – почти святотатство. Только вентонец мог такое выдумать. А что, заморская диковинка. Противно.

Птичка чему-то довольно кивает и вновь берет в руки кисть, но другую, плоскую и широкую, маслянисто блестящую.

– Теперь быстро не сотрется, – говорит она, будто это должно обрадовать.

Кайрис только морщится. Вот бы прямо сейчас умыться и забыть все, как страшный сон. Она с отголоском грусти вспоминает, как тогда, дома, чувствовала трепет, пока мать наносила муку и уголь. А теперь – ничего. Кайрис устало прикрывает глаза. Это просто еще одно дело – и не более. Стоит думать об этом так.

Птичка поднимается на ноги и отходит, чтобы вернуться с париком. Когда она наклоняется, чтобы водрузить его на голову Кайрис, в нос ударяет терпкий, слишком резкий запах духов. Поправив парик, Птичка начинает вплетать в пряди цветы и чаячьи перья. У Кайрис против воли перехватывает дыхание от подступившего страха. Она сглатывает. Просто задание. Наконец-то серьезное дело. Однако, даже это не помогает. Хочется сбежать, но опять струсить – значит собственными руками уничтожить весь пройденный путь, так что Кайрис терпит. Закончив с париком, Птичка отходит на шаг назад и оглядывает свою работу. То туда, то сюда понаклоняв голову, она в итоге довольно хлопает в ладоши.

Кайрис вновь думает об их подозрительно частых встречах. Это делает все странности с Велом еще весомее, особенно после случая с мечом. Да и это задание… неужели Яррас действительно ждал, пока ее натаскает? Нет, что-то не вяжется. Вокруг творится нечто непонятное, и, хотя Кайрис находится в самом эпицентре, это ничего не проясняет. Птичка ловит ее взгляд и улыбается, отчего на щеках залегают ямочки.

– А теперь давай я помогу тебе переодеться, – говорит она и достает откуда-то длинное белое платье до пят.

Кайрис уже почти машинально кивает, когда до нее доходит. Она проворно подскакивает на ноги и выхватывает платье из чужих рук.

– Я сам.

С разрезом спереди это не будет большой проблемой. Птичка удивленно округляет глаза и вновь улыбается. В этот раз в уголках губ прячется что-то насмешливо-наглое. Впервые с их с Кайрис встречи проступает скрытая за милым личиком опасность.

– Ты что, стесняешься? – хихикает Птичка. – Ну, как хочешь.

Она пожимает узкими плечами, но не уходит. Кайрис подхватывает платье поудобнее и кивает на дверь:

– Выйди.

Птичка удивленно вздергивает брови, но в итоге снова пожимает плечами и идет к двери. Прежде чем выскользнуть наружу, она одаривает Кайрис внимательным взглядом. Дождавшись, пока останется одна, Кайрис поплотнее стягивает грудь, прежде чем натянуть и заправить тонкую узкую рубашку в такие же облипающие тело штаны. Под платьем не видно, зато в случае чего его можно скинуть и бежать.

Прежде чем надеть само платье, Кайрис медлит. Глубоко вдохнув, как перед нырком, она втискивается в него, натягивая юбку. Это оказывается по странному непривычно – качающаяся ткань, непослушные рукава. Как давно Кайрис носила что-то такое? А еще становится заметно, как изменилась ее фигура – в плечах давит, а размер явно порядком больше, чем Кайрис носила раньше. Просторные длинные рукава удачно скрывают по-мужски накачанные руки.

Покачав головой, она принимается за шнуровку. Ее завязать оказывается не так просто: приходится выкручиваться, едва дотягиваясь до спины. Кайрис даже начинает жалеть, что выгнала Птичку. Но не то чтобы она могла поступить иначе.

Когда шнуровка затянута, Кайрис уже вся обливается потом. Хорошо, что краска с лица не смывается. Устало сев на кровать, Кайрис натягивает женские сапоги и выдыхает. Пора. Она неохотно поднимается, разминая ноги. Без меча Кайрис чувствует себя совсем беззащитной, и только желание утереть всем нос останавливает ее от того, чтобы ослушаться и взять – ее будут обыскивать.

Накинув плащ и подхватив свои сапоги, Кайрис спускается вниз. Когда холодный воздух касается лица, она почти испытывает облегчение, но надолго его не хватает. Кайрис оглядывается. Напротив дома, кое-как втиснувшись в узкий промежуток между другими домами, стоит карета. Довольно простенькая: светлая, почти не украшенная, если не считать резьбы на дверце. Прислонившись к ней спиной и повесив голову, у кареты дремлет Нири.

Сегодня он одет на удивление опрятно и аккуратно: ни тебе жирных пятен, ни неровно застегнутых пуговиц. А еще будто бы не пил и успел протрезветь, отчего породистость лица не просто выделяется, а режет глаза. Посреди грязных, залитых помоями улочек Нири кажется совсем неуместным.

Надеясь так поднять себе настроение, Кайрис начинает подкрадываться к вентонцу. Но она не успевает даже подобраться на расстояние удара: Нири мгновенно просыпается и чутко вскидывает голову, будто дикий зверь. Он смеривает Кайрис оценивающим взглядом и растягивает губы в ухмылке.

– У-ля-ля, такая красотка – и одна, – тянет Нири. – Прогуляешься со мной?

Не сдержавшись, он начинает похрюкивать, мгновенно развеивая окружающий его флер благородства. Кайрис угрожающе улыбается.

– Иди в зад, осел.

Нири поджимает губы, будто обиделся, но долго не выдерживает, вновь заходясь гоготом. А потом вдруг его лицо принимает до гадкого ехидное выражение, и вентонец достает из карты какой-то сверток. Кайрис подозрительно прищуривается.

– Тебе тут кое-что передали, – почти пропевает Нири.

И протягивает непонятный предмет. Кайрис удается разглядеть какую-то мягкую ткань. Она присматривается к странной округлой форме, когда ее осеняет. Кайрис резко выхватывает сверток из рук Нири. Ну конечно, у женщины ведь должна быть грудь! Нири все не унимается – как бы внутренности от смеха не вывалились. Прежде чем забраться в карету, Кайрис поворачивается к запрыгнувшему на козлы Нири.

– Заткнись, или я тебе в глотку раскаленную кочергу «передам», – не найдя сил смолчать, злобно говорит она.

Бросает оскорбление так, не целясь, но Нири, похоже, задевает. Он перестает смеяться и прищуривается.

– Знаешь, Варгал тоже едет, – с мстительным удовольствием говорит он, перехватывая поводья. – Правда, Яррас просил не говорить тебе это, пока не выедем. Но старый хрен сам говорил, что у меня плохая память…

Кайрис будто обухом по голове получает.

– Но мне не нравится с ним работать.

Нири гадливо хмыкает.

– Яррас это предугадал и даже ответ заготовил.

– И какой?

– «Работа тебе не шлюха, чтобы нравиться», – пытаясь повторить наставительный тон Ярраса, говорит Нири. – «Развлекайся».

Хочется выругаться, но Нири только этого и ждет, так что Кайрис молча захлопывает дверцу. Она была уверена, что все пойдет криво-косо – и оказалась права.

Карета едет, качаясь и чуть подскакивая на камнях. Кайрис сидит и запихивает ткань себе за ворот, пытаясь соорудить из нее подобие груди. Получается так себе, в основном потому, что сидящий напротив Нири следит за всем с довольной ухмылкой. И почему она не занялась этим, пока вентонец правил лошадей? Но стоило им подобрать Варгала, как Нири тут же забрался в карету и лениво развалился на сиденьях.

Кайрис почти с ненавистью комкает ткань. Богиня продолжает над ней насмехаться, вынуждая делать обманку, имея нормальную грудь.

– Под рубашку засунь, – лезет с непрошенными советами Нири. – А то твои «сиськи» во время танца вывалятся.

И ржет, запрокидывая голову.

– Иди к Зилаю, – устало ругается Кайрис.

Больше возразить нечего – Нири-то прав. Кое-как отвернувшись, она пропихивает ткань в ворот, и, придав подобие ровного изгиба, выдыхает.

– Лучше бы просто отправили женщину, – раздраженно говорит она. – Ту же Птичку… И вообще, почему у нас ни одной нет?

Нири смотрит на нее, как на дуру.

– Кто ж бабам оружие даст? – удивляется он. –Девка с мечом – что бешеный волк. Или сама поранится, или своих покромсает. У них же в башке опилки.

Кайрис удается сохранить спокойное выражение лица – только желваки дергаются. Сказать бы Нири, с кем он сидит в одной карете, и посмотреть на его лицо. Но Кайрис же не бешеный волк, чтоб на меч кидаться. Интересно, кстати, что стало с настоящей танцовщицей?

Именно с ней должен был разобраться Варгал. В голове тут же всплывает видение окровавленного женского тела с замершей над ним гибкой фигурой зенийца. Кайрис передергивает. Лучше об этом не думать. Отвернувшись, она смотрит в окно. Мимо проносятся деревья и кусты, превращаясь в смазанные зелено-коричневые пятна. Чуть прикрыв глаза, она откидывает голову на сиденье.

– Ну и кривая из тебя девка вышла, – ухмыляется Нири. – Ладно. Ты точно все запомнил?

Кайрис морщится.

– Да запомнил, я ж не ты.

– Ну это же не я «девственничек», – не упускает шанса поддеть ее Нири, напоминая о неопытности в убийствах. – Поэтому повторю. И только попробуй напортачить – кости переломаю.

Как будто в случае ошибки они все не будут тут же мертвы. Кайрис вздыхает и готовится слушать. Как бы она ни хорохорилась, Нири действительно опытнее. И заказов в одиночку выполнил достаточно, тогда как она – ни одного…

Об их цели Кайрис знала не то чтобы много, но достаточно. Земли Корвина ничем не выделялись. Получив их по наследству, Корвин продолжил дело отца – продавал дерево. Дела шли сносно, а потом вдруг что-то приключилось. Будто Зилай нашептал: Корвин стал поставлять древесину более хорошего качества, благодаря чему стал вхож в узкие круги. Шептались, что и до пожалования титула повыше недалеко. Менее суеверные говорили, что люди барона что-то нашли в лесу. Но это не меняет одного: чем тяжелее золото, на котором ты сидишь, тем больше желающих тебя спихнуть. А спихивать труп всяко легче.

– План такой, – начинает Нири, даже стирая с лица свою дурную ухмылочку. – Во время танца все будут стоять, раззявив рот. Как ты ногами будешь дрыгать, мне без разницы. Главное – как бы случайно приблизься к барону и коснись его бокала кольцом.

Нири вынимает из внутреннего кармана упомянутую вещицу. Кольцо оказывается темным, слабо мерцающем на свету и совсем простеньким. Тонкая полоска металла, а на ней маленький грязно-красный камень, похожий на засохшую каплю крови. Повертев кольцо в пальцах, Нири закидывает ногу на ногу и протягивает его Кайрис.

– А если у него не будет бокала? – с сомнением спрашивает Кайрис.

Да, детали они обговорили не раз, но волнение заставляет задавать новые и новые вопросы.

– Будет. Барон любит выпить и с бокалом не расстается, – отвечает Нири. – Главное, чтоб он умер во время церемонии. Поэтому слишком долго не держи. Чем дольше держишь…

–…тем сильнее яд. Я помню, – перебивает его Кайрис.

– Может, и как уходить будем – тоже помнишь?

– Сразу после танца, сославшись на дурное самочувствие. Карету бросим, вещи утопим, пересядем на лошадей, спрятанных за холмом у первой развилки.

– Не у первой, а у второй. А говоришь, что помнишь.

– Да, второй. Помню я!

Они вновь замолкают. Кольцо оказывается неожиданно тяжелым, и Кайрис, померив его на разных пальцах, в итоге оставляет на среднем. Авось не соскользнет.

– Когда будут обыскивать, молчи. Говорить будем мы, – добавляет Нири и вдруг хмыкает. – Не зря все-таки барон так осторожничает. В общем, действуй по плану, а мы подстрахуем.

И проследим, ага. Впрочем, на такое дело одна идти она бы и так не рискнула. Карета, резко качнувшись, останавливается. Похоже, приехали. Кайрис рвано выдыхает, собирая мысли в одну кучу. Нири подскакивает на ноги, придирчиво оглядывая Кайрис напоследок.

– Смотри, не звезданись, когда танцевать будешь, – ехидно советует он. И, выскользнув наружу, придерживает дверь. – Прошу.

Тон голоса мгновенно меняется, становясь шелковым. Все-таки в актерском таланте Нири не попеняешь – столько почтения и угодливости появилось в голосе. Подхватив ненавистное платье, Кайрис выходит следом, не обращая внимания на почти глумливо протянутую руку.

Пока Варгал разбирается с подбежавшим мальчишкой-конюхом, она оглядывается по сторонам. Похоже, они успели проехать первые ворота. Кроме других карет и невзрачных строений – видимо, для слуг – ничего не видно. Наверное, сам барон живет за вторыми. Махнув конюху, Варгал бросает на Кайрис короткий взгляд и, дернув губой, движется к воротам. Они с Нири идут следом.

– Уже заметил, как много солдат? – говорит Нири одними губами. – Если не выпустят, придется туго.

Кайрис присматривается и понимает, что среди других гостей то тут, то там снуют крепкие мужчины в кольчуге и с качающимися на поясе мечами. На вторых воротах обнаруживается вереница ждущих гостей. Солдаты на входе пропускают по одному, внимательно досматривая каждого. Кайрис знала, что так будет, но все равно напрягается. Нири кидает на нее многозначительный взгляд.

Когда очередь доходит до них, вентонец идет первым. Подняв руки, он позволяет беспрепятственно себя обыскать – оружие все равно никто с собой не брал. Кроме Варгала – охране положено. Стражники проверяют даже сапоги. Этот обыск – одна из причин, почему идею просто прирезать барона сразу отмели. Кайрис с легкой завистью наблюдает за тем, как Нири спокойно перекидывается со стражниками парой слов. Те чему-то кивают и пропускают вентонца внутрь.

Варгал идет вторым, стелясь по земле, будто змея. Он ловко снимает с пояса невзрачный меч и бросает в ящик, стоящий у ног солдат. Следуя их плану, он специально взял тот, который не жалко. Если бы охранник был без оружия, это вызвало бы подозрения. Варгала проверяют тщательнее, но тоже запускают. Наступает очередь Кайрис.

Незаметно выдохнув, она приближается к солдатам. И эта разительная смена отношения просто поражает. Кайрис осматривают спустя рукава и слишком уж очевидно проходятся по бедрам. Вдох-выдох. Кайрис начинает считать про себя, чтобы не сорваться.

Нири, давящийся смехом по ту сторону ворот, хорошего настроения тоже не добавляет. На контрасте с ним Варгал, безразлично ожидающий рядом, кажется настоящей глыбой льда. Наконец, Кайрис отпускают, ничего не найдя. Передернув плечами, будто так можно стряхнуть чужие прикосновения, она проходит в широкий проем. Над головой проносится каменный свод, Кайрис оказывается внутри и невольно замирает от увиденного.

В первое мгновение кажется, что она попала в огромный сад. Раскидистые деревья, похожие на барашков шапки кустов, тяжелые гроздья цветов – это все завораживает. В воздухе стоит тяжелый медово-сладкий запах, от которого начинает кружиться голова. Только присмотревшись, Кайрис понимает, что растения располагаются только вдоль дорожки, ведущей к главному зданию.

Среди привычных глазу, хоть и не менее от этого красивых фруктовых деревьев явственно выделяется одно: его крепкий и гладкий с виду стол будто отливается черным, а узкие светлые листья мягко шуршат на ветру. Задумавшись, Кайрис говорит вслух:

– Какое странное дерево…

Голос звучит как надо – действие настойки недавно прекратилось, а новую решает не пить, пряча в кармане штанов под платьем. Правда, приходится делать его чуть более низким, чем обычно, чтоб не вызвать подозрений у Нири или Варгала. Впрочем, это дается на удивление легко и будто само собой. Услышав слова Кайрис, проходящий мимо гость останавливается и вежливо ей улыбается. Приходится состроить ответную улыбку.

– Его называют Черным, – говорит мужчина. – Главная драгоценность барона.

Ну и болтун. Кайрис продолжает вежливо улыбаться, пока не оставляет мужчину за спиной. И все-таки – откуда оно взялось? Они проходят еще чуть-чуть, когда будто из-под земли появляется слуга в серо-голубой одежде. Поклонившись, он предлагает идти следом. Петляя среди деревьев, слуга приводит их к небольшой пустой площадке. Вокруг снуют гости, собираясь в группы. На небольшом помосте стоят музыканты и настраивают инструменты. Как на самом помосте, так и вокруг все пестрит от украшений – лепестков, цветов, лент.

То тут, то там снуют слуги с бокалами темно-красного вина. Кайрис невольно провожает поднос взглядом, когда Нири едва заметно пихает ее в бок. Проследив за кивком его головы, Кайрис видит Корвина. И он ей сразу не нравится. Длинное, узкое лицо, приплюснутый нос, сам Корвин весь какой-то будто ссохшийся, начинающий лысеть. Зато глаза цепкие, живые. Наткнувшись на взгляд Кайрис, Корвин кивает и отворачивается.

Она тоже невольно отводит глаза и натыкается на низенькую девушку рядом с бароном. Очень быстро доходит, что это невеста. По вентонскому обычаю она одета в пепельное платье с золотыми узорами на подоле, рукавах и вороте. Длинная тугая коса цвета спелой пшеницы лежит на плече, руки сложены на животе. Невеста выглядит совсем молодой, еще по-подростковому угловатой. И радостной она совсем не кажется – скорее покорной, как олененок. Кайрис прищуривается. Это знание дает ей опору, понимание, что все идет правильно. Нири чуть сжимает ее плечо, прежде чем отступить на пол шага. Кайрис кивает и движется к помосту, скрываясь за музыкантами. Было оговорено, что она выйдет, когда зазвучит барабан.

За помостом оказывается только притоптанная трава. Кое-как успокоив сбившееся дыхание, Кайрис прижимается грудью к помосту и осторожно из-за него выглядывает. Жених и невеста стоят перед жрецом Тенриса. Тот держит в руках медную чащу, а Корвин, пропуская меж пальцев длинную косу, отрезает ее блеснувшим на свету лезвием. Кайрис вздрагивает, но все остальные спокойны. Ну и обычаи. Остальные волосы распадаются, едва достигая плеч. Дикость. Кайрис отворачивается, не желая за этим наблюдать. Она даже успевает слегка расслабиться, когда раздаются первые отзвуки барабана.

Внутренности мгновенно скручивает узлом. Кажется, будто барабан дрожит в глубине груди. Ладони тут же потеют, и Кайрис вытирает их о подол. Кажется, все пережитое вновь взваливается на плечи, выливаясь сомнениями. А вдруг не выйдет? Вдруг она ошибется? Кайрис прикрывает глаза и выдыхает. Спина сама собой выпрямляется, ноги вновь твердо стоят на земле. Это закончится сейчас – раз и навсегда.

Стук барабана учащается, и, глубоко вдохнув, Кайрис выступает из-за помоста. До этого она боялась, что не вспомнит движений, но тело двигается само – даже приходится себя сдерживать. Это девушек учат танцу Чайки, а парень, даже видевший, как его танцуют другие, так идеально не повторит.

Однако, чем дольше она кружится, тем сильнее темнеет в глазах. К горлу подступает тошнота, и воспоминания вновь пробуждаются, затуманивая окружающий мир. Кайрис оступается раз, второй, а потом делает единственное, что может: закрывает глаза.

Кажется, будто она окунается в воду. Темнота смыкается, звуки, едва усилившись на мгновение, затихают. Кайрис вслушивается внутрь себя, как когда-то впервые прислушивалась к мечу – и поднимает в плавном взмахе руки. Длинные рукава трепещут на ветру и чуть дрожат. Сможет ли она? Наверное, ведь другого выбора нет.

Покачнувшись, руки расходятся в стороны, и Кайрис встает на носки. Стоит перестать думать, как эмоции успокаиваются, и сквозь шум в ушах просачивается мелодия. На первый взгляд знакомая, она все-таки оказывается разительно чужой, и это помогает окончательно взять себя в руки. Какими бы мастерами ни были музыканты, они все-таки не морийцы, и каждый изъян в мелодии придает Кайрис уверенности. И она окончательно позволяет музыке вести себя.

Движения воскресают в памяти сами собой, и узел в животе потихоньку разматывается, пока не тает вовсе. Кайрис распахивает глаза. Небо кажется ей ослепительно синим. Она кружится, и люди вокруг будто едва заметно качаются в такт. Волнение сменяет умиротворяющее спокойствие и чувство правильности и завершенности происходящего. Словно Кайрис наконец ответила на давно высказанный вопрос, довышивала картину, поставила точку.

Мир перед глазами будто меняется, и вот уже Кайрис танцует в родной деревне, под черным куполом ночного неба. Чудится, будто всего этого не было: конюшни, боли, кошмаров, только девушка-птица. Красивая, гордость семьи, покорная, воспитанная. Свободная?

Кайрис морщится, едва не оступаясь. Еще совсем недавно она бы все отдала за то, чтоб вернуться к обычной жизни. Но разве этого Кайрис хочет теперь? Быть послушной овечкой, когда прорезались зубы… Нет, если бы Кайрис вернулась в день праздника, она просто бы сбежала еще до начала. Стоит это понять, – как наваждение блекнет, и Кайрис приходит в себя.

Она танцует прямо перед Корвином, а тот попивает вино из бокала. Бокал! Зилай, и как она могла забыть, зачем вообще здесь? Тонкости плана тут же всплывают в голове, и некстати вспоминается, что танец не бесконечный. Едва не выругавшись, Кайрис спешно оглядывается. Гости вокруг лениво переговариваются – невежественные ублюдки. Но момента лучше не найти. Надо только незаметно приблизиться.

Кайрис начинает незаметно расширять круг, по которому движется, все ближе и ближе проносясь мимо Корвина. Еще чуть-чуть. Она взмахивает руками, больше не следя за движениями, лишь за бокалом в чужих руках. Остается всего пара шагов, когда барабаны вдруг замолкают.

Кайрис понимает это не сразу, продолжая движение, когда над землей повисает молчание. Она запинается. Корвин, залпом допив вино, ставит бокал на поднос и начинает хлопать. Гости послушно вторят ему, пока Кайрис хлопает глазами.