Говорят, если хоть раз шагнешь на темную сторону мира, то больше никогда не забудешь туда дорогу. Подныривая в щель между домами и исчезая в черном проеме, Кайрис понимает, что это правда. Дохнув сыростью и холодом, темнота поглощает ее, пропуская дальше. Кайрис ловко перемещается по узким проходам, здороваясь со старыми знакомыми. Те встречают ее с насмешкой во взглядах, мешающейся с легкой горечью. «Вернулся. Вы всегда возвращаетесь», –читается в них. Но сейчас это даже на руку. Перекинувшись парочкой слов со старожилами, Кайрис в итоге узнает, что хорошими отмычками сейчас заправляет Суслик.

Тот обнаруживается в одной из выдолбленных в стене ниш в очередном каменном мешке, и Кайрис с первого взгляда понимает: Суслик – новичок. Эта легкая опасливость, бегающие глаза, слишком маленькое количество шрамов и слишком молодое лицо – его выдает все. Тонкий, высокий, с вытянутым лицом и двумя крупными передними зубами, парнишка и правда похож на зверька, в честь которого получил кличку. Заметив Кайрис, Суслик резким движением головы откидывает челку со лба, будто пытаясь казаться расслабленней, чем есть.

– Что тебе? Дурманом не торгую, – скалится он.

Кайрис морщится, с трудом удержаваясь от того, чтобы съездить по наглой морде. Этот домашний мальчик, еще недавно сбежавший из-под крылышка мамочки, совсем берегов не видит. И глаз наметать не успел. Холеное лицо, глупое бахвальство – долго не проживет. Кайрис открывает рот, обкатывая ответ на языке, когда вмешивается сидящий неподалеку старожил, раскуривающий трубку:

– Это Голдан, он бывалый. Дай ему хорошую отмычку, понял? – одергивает он мальчишку.

Суслик вжимает голову в плечи под чужим тяжелым взглядом.

– Платить все равно будет, – хмурится он.

Еще не успевшие окончательно огрубеть руки вынимают из завалов отмычку и протягивают Кайрис. Та бегло осматривает товар и в итоге достает пару монет, которые Суслик ловко ловит и тут же прячет в кошеле. Не самая лучшая отмычка, но сойдет. Оббежав еще пару знакомых мест и разжившись нужной информацией, Кайрис уходит, провожаемая пристальными взглядами. Она даже ждет удара в спину, но того не следует. Никто не прощается – в молчании повисает невысказанное «еще увидимся».

Еще часть времени Кайрис приходится потратить на придумывание плана. От вездесущих двуногих крыс она узнает, что хозяин лавки ночует на втором этаже, как и полагается ремесленникам. Внизу спит только подмастерье, но если не шуметь, то он не должен проснуться. Значит, остается выгадать время, когда стража, делающая обход, будет как можно дальше, и взломать замок. Кайрис с удивлением понимает, что боится не столько попасться, сколько того, что будет слишком поздно. Но она надеялась, что меч еще не должны были переплавить.

Выждав, пока луна не зависнет ровно на середине неба, Кайрис накидывает на голову капюшон и, выбирая улочки потемнее, пробирается к нужному дому. Когда остается всего один поворот, она останавливается и, прижавшись к холодной стене, выглядывает из-за угла. От остывшего камня веет сыростью. Кожа над верхней губой покрывается капельками пота от волнения, но улица оказывается пуста. Кайрис улавливает краем уха звук удаляющихся шагов – и больше ничего. Переждав для верности еще немного, она парой прыжков пересекает улицу и оказывается у двери. Ну, вперед!

Лунный свет едва-едва падает из-за спины, так что Кайрис на ощупь находит замочную скважину и вставляет в нее отмычку. Одной рукой придерживая натяжитель, она начинает медленно двигать отмычкой, выискивая нужное положение. Это чем-то напоминает ходьбу по тонкому льду. Пробуешь ногой, пока не находишь место, которое сможет выдержать твой вес, и только потом ступаешь. В первое время ничего не выходит – руки дрожат, и Кайрис вздрагивает от каждого звука. Но потом она берет себя в руки и медленно выдыхает, выпуская воздух сквозь приоткрытые губы. Пара движений, осторожный поворот руки – и раздается тихий щелчок. Приоткрыв дверь, Кайрис быстро проскальзывает внутрь.

С тихим шорохом ее отрезает от улицы, как бы подтверждая, что выбор сделан. Теперь, если поймают, никак не отвертишься. Лавка встречает влажной душной темнотой. Если б Кайрис не запомнила расположение предметов в свое прошлое посещение, то сейчас бы ей было худо. А так удается осторожно красться мимо едва выделяющихся слабыми очертаниями шкафов и оружейных стоек. Пару мгновений позволив глазам привыкнуть к освещению, она углубляется внутрь, чутко прислушиваясь к каждому шелесту и скрипу досок под ногами. Пока все идет как по маслу.

От волнения сбивается дыхание, и Кайрис сжимает челюсти, чтобы не выдать себя – только крылышки носа трепещут часто-часто. Как выглядит нужный меч – легко возникает перед внутренним взором, но из-за темноты приходится хорошенько поплутать, прежде чем пальцы осторожно смыкаются на холодной рукояти. Кайрис выдыхает, поднимая искомое оружие, и поворачивается к двери. Еще чуть-чуть – и опасность останется позади.

«Воровка!»

Чужой вскрик вонзается в голову, будто игла, заставляя вздрогнуть. Кайрис с трудом удерживает меч в руках, не сдерживая ругательства – внезапно рукоять становится такой скользкой, будто вымазана маслом.

– Не буянь, – сипло шепчет она, оглядываясь по сторонам.

«А ну быстро поставила на место! Ишь что удумала! Девушкам вообще сражаться не положено!»

– Я не… – начинает возражать Кайрис, но сама себя прерывает. То, что меч не считает ее парнем, не самое важное. – Ты что, не соображаешь? Они же тебя переплавят!

Кайрис начинает звереть. И окружающая обстановка не добавляет ей терпения.

«Глупости. Кем ты себя возомнила? Думаешь, можешь слышать, значит…»

В другой стороне помещения что-то скрипит, и они одновременно замолкают – только слышно, как за окном носится по пустым улицам ветер. А потом совсем рядом раздаются шаги. До Кайрис с промедлением доходит, что они звучат не с улицы, а потом в воздухе падает неуверенное:

– Кто здесь? – в чужом голосе чувствуется дрожь, а потом кто-то добавляет уже увереннее. –Выходи, вор, а то стражу позову!

Кайрис узнает подмастерье. Вот же Зилай! Стараясь не шуметь, она одним слитным движением опускается на корточки, прижимая меч к груди. Тот сразу же начинает возмущаться, и приходится постараться, чтобы сосредоточиться. Стараясь дышать через раз и сжав губы с тонкую ниточку, Кайрис цепко наблюдает, как подмастерье, будто слепой, бредет дальше по комнате. Даже лучину не зажег. То, как напугано парень вертит головой, отзывается легким уколом удовольствия. Кайрис чувствует себя затаившимся хищником, и это будоражит.

Впервые за долгое время она чувствует себя такой живой, будто весь мир сужается до одной точки. Дойдя до конца комнаты, подмастерье разворачивается обратно, трусливо подрагивая. Кайрис выжидает, пока тот не приближается настолько, что руку протяни, и можно схватить за штанину. Мгновения медленно сменяют одно другое. На контрасте с этим сердце стучит совсем быстро. Выждать… еще немного… Сейчас! Кайрис одним резким движением вскакивает, перехватывая меч и быстро ударяя подмастерье рукоятью по затылку. Другая рука подхватывает парня, зажимая рот. Чувство, что ты владеешь чужой жизнью, зарождается глубоко в груди, но насладиться им Кайрис не успевает. Жертва, так и не вскрикнув, обмякает и глухо падает на пол. Кайрис откидывает волосы со лба, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

«Как ты могла? Положи меня обратно, ты, наглая девка!»

– Заткнись! – шепчет Кайрис.

Вновь опустившись на колени, она обшаривает карманы подмастерья и одновременно прислушивается. Тишина. Похоже, на втором этаже ничего не услышали. Ну все, медлить больше нельзя. Поживиться у парня оказывается нечем, поэтому, брезгливо утерев руки о штаны, Кайрис поднимается и тем же путем возвращается к двери. Когда она выскальзывает в прохладу сонного города, сердце горит от ликования. Отойдя на достаточное расстояние, Кайрис все-таки не удерживается и вскрикивает, размахивая мечом:

– И-и-и-ху-у-у!

От собственного крика закладывает уши, а из ближайшего окна тут же выплескиваются помои. Привычно увернувшись и выругавшись, Кайрис отступает в тень. Но радость так и рвется наружу, поэтому она начинает насвистывать себе под нос моряцкую песенку. Что бы ни случилось потом, что бы ее ни ждало, сегодня Кайрис показала, чего стоит.

Кайрис сидит на заднем дворе с широко раскинутыми ногами. Поленья жестковатые, но они все равно лучше, чем земля. Крутанув запястьем, она медленно ведет рукой по воздуху, и солнечный свет играет на стали, стекая расплавленным золотом. Гравировка то тает в мягком сиянии, то вспыхивает вновь. Меч движется сквозь воздух легко, будто перышко. Время от времени налетает ветер, растрепывая волосы и заставляя мурашки пробежать по спине. Засмотревшись, Кайрис замирает от восторга совсем как ребенок. И почти невольно, в порыве восхищения, устремляется вглубь, обращаясь к мечу. Медленно, будто неохотно, он откликается – и словно ощетинивается иглами. Пару мгновений продолжается невидимая для остального мира борьба. Кайрис чувствует, как это заставляет все мышцы на мгновение напрячься, исчезая так же резко, как появилось.

«И не надейся, что я буду тебе помогать.»

В то же самое мгновение меч как-то странно выскальзывает, проезжая по пальцам, и падает на землю. Кайрис вскрикивает, и на коже проступают капельки крови. Она морщится, ругаясь, и прижимает ладонь к штанине. Ну и как это вышло? Крепко же держала. Кайрис наклоняется и подбирает меч, враз стараясь как следует сжать пальцы. Кожу тут же начинает печь как от крапивы. Приходится бросить меч на колени. Кайрис озадаченно разглядывает его, не решаясь прикоснуться. Что за напасть? Слишком странно для совпадения.

«Ну что, получила?»

Меч буквально вибрирует, преисполненный злорадства. Вот противная сука! Кайрис кривится и тут же усмехается сама себе. Кто бы мог подумать, что ее клинок будет склочным, как старая бабка? Правда, до этого все встреченные ею мечи могли только говорить. Почему же этот буквально из рук выпрыгивает, как масляный?

– Я тебя, вообще-то, спасла, – наконец, говорит Кайрис, удостоверяясь, что вокруг ни души. – В печь захотела?

К волнам злорадства, источаемым мечом, присоединяются колючие вспышки недоверия.

«Вранье. Если ты не вернешь меня обратно, я отрублю тебе руку».

Кайрис вздыхает, едва касаясь лезвия пальцами.

– Как ты это дела… – начинает она, подразумевая выскальзывание.

И вдруг вздрагивает. Ладонь обдает жаром, и Кайрис ловит меч, чуть не сверзившийся с колен, а потом понимает, что рукоять раскаляется, как вынутая из печи кочерга. Зашипев, Кайрис разжимает пальцы. Душу затапливает мрачное удовлетворение, ощущающееся неприятно чужеродным. И дураку понятно – это чувство принадлежит не ей, а мечу. Кайрис сжимает губы. Медленно, но неумолимо, с глубины груди начинает подниматься раздражение, с каждым мгновением становясь все сильнее. Она так рисковала, взламывала дверь, едва не попалась – и все ради того, чтоб вместо благодарности чуть не получить ожог?

Злость достигает пика, и Кайрис, порывисто схватив меч, грубо запихивает его обратно в ножны. Раздается тихий лязг. Чужие чувства притупляются, но даже полностью выдворив их, Кайрис не успокаивается. Собственные мысли продолжают вертеться, как лопасти ветряной мельницы.

– Раз такая гордая, я тебя просто выкину, – опустив тяжелый взгляд на меч, цедит она. – Можешь хоть сгнить, мне плевать.

До сознания будто доносится слабый отголосок страха, но так быстро исчезает, что можно подумать – показалось.

Сначала Кайрис думает, что до вечера отойдет, но за день злость в ней только укореняется. И мысли добавляют огня, словно сухие поленья. Может, она просто неспособна стать наемником? Как иначе объяснить постоянные препятствия на пути? Будто сама судьба говорит: поверни назад, брось, не твое это, девочка. Может, пора послушаться? Попытаться заработать на дом, сменить работу… Подобные размышления изводят Кайрис весь день, так что до конца работы она едва досиживает. Как только Мелирасс дает отмашку, Кайрис тут же сбегает, прихватывая меч.

Ночной город охотно принимает в свои объятия. Ножны бьют по бедру, и в этом чудится похоронный марш. Кайрис так и не может понять, кого хоронит: меч, свою мечту или саму себя. Но необходимость обрубить и этот мост настолько сильна, что она перестает сопротивляться. Ничего, отболит. И больше никогда руки Кайрис не возьмут меча. Все, наигралась. Кажется, что клинок слабо дребезжит в ножнах, и она чувствует слабые щупальца чужой воли, протянувшиеся к ее разуму. На миг сомнения заполняют сердце Кайрис, но она тут же закрывается, запрещая себе колебаться.

Впервые эти узкие, пропахшие помоями, чавкающими под ногами, улочки кажутся Кайрис настолько чужими. Она бредет с опущенными плечами, медленно переставляя ноги. Сколько бы ни пыталась убедить себя, что просто старается не оступиться, она понимает: промедление это последняя попытка отстранить момент, когда руки выпустят меч, и тот ухнет на дно. Внешне непреклонная, Кайрис оказывается почти погребена под гнетом внутренней борьбы, поэтому как-то упускает момент, когда все вокруг затихает. Она даже не сразу останавливается – делает по инерции еще пару шагов, вслушиваясь в тишину.

Вдруг откуда-то из соседней улочки выскакивают мужики в потрепанной одежде и в одно мгновение ока окружают Кайрис и наставляют остро блеснувшие на свету клинки. Мечами назвать это ржавое убожество язык не повернулся бы. Кайрис невольно вздрагивает, пятясь, и острый кончик упирается ей в спину. Тот из оборванцев, что стоит напротив, с сомнением окидывает Кайрис взглядом.

– Денежки гони, – угрожающе требует он.

Кончик его клинка почти касается подбородка. Остальные двое не издают ни звука, замершие будто в ожидании команды. Вот дерьмо! Кайрис дергает рукой, чтоб выхватить меч, но в итоге только слабо шевелит пальцами и морщится. Куда там. Похоже, ей просто было суждено сдохнуть вот так, как бродяга, в канаве. Даже с мечом это не поменялось. Кайрис наклоняет голову.

– Радуйся, старая карга, – ехидно говорит она мечу с покорностью человека, ждущего смертной казни.

На лбу мужика проступает складка, когда тот непонимающе хмурится. Видно, так ничего и не разобрав, он решает, что Кайрис просто издевается.

– Че сказал? – злобно выкрикивает он.

Кайрис внезапно начинает разбирать смех. Все эта ситуация будто сошла со сцены театра шутов. Денег у нее нет, мечом она не может воспользоваться, а убежать не успеет: стоит дернуться, как получишь удар под ребра. Так плохо, что смешно. Вот-вот упадет занавес, и люди захлопают. Удивительно, но страх исчезает, когда приходит осознание, что все кончено и больше ничего от нее не зависит.

– Че слышал! – нагло отвечает она в приступе смелости, вызванной отчаянием.

Краска злости трогает чужое лицо, искажая, будто страшную маску. Кайрис вздыхает и прикрывает глаза, представляя ветер, колышущий травы, море, мерно качающее корабль, солнце… Не хочется, чтоб последним воспоминанием стала эта грязная рожа и вонь нечистот. И тут под глазами будто вспыхивают искры. Чужая воля мягко, почти ласково, касается Кайрис, окутывая разум. В голове против желания проносятся воспоминания: праздник, конюшня, озеро, храм… Кокон вокруг сознания на мгновение судорожно сжимается – и тает. Веки Кайрис вздрагивают, и она слышит раздающийся прямо внутри черепной коробки шепот.

«Возьми меня».

Кайрис кажется, будто ее разбило на осколки и за мгновение собрало обратно. Этого хватает, чтобы в последний момент, изогнувшись, проскользнуть под занесенным над ней лезвием. Кайрис стискивает пальцы вокруг рукояти и в одно мгновение выхватывает меч из ножен. И кровь в венах словно начинает петь. Спустя столько тренировок все выходит само собой. Рукоять будто врастает в ладонь, делая меч продолжением тела. Уклонившись от пары ударов, Кайрис одним сильным движением выбивает оружие из чужих рук.

Глаза улавливают какую-то тень, и Кайрис тут же отклоняется в сторону. Сзади раздаются ругательства – удар, направленный в спину, улетает в пустоту. С каждым выпадом Кайрис двигается все легче и увереннее, словно все глубже погружаясь в битву. Удар, удар, уклониться. Еще один взмах – и рядом вскрикивают. Лезвие проходится по чужой руке, вспарывая ткань и пуская кровь, веером брызнувшую в стороны. Сбоку выскакивает еще один оборванец, пытаясь оглушить рукоятью. Кайрис тут же уводит голову назад, прогибаясь в спине, – и тот задевает только подбородок. Зубы клацают, вызывая вспышку острой боли, и рот наполняет привкус соли.

Времени сплюнуть нет, поэтому Кайрис сглатывает слюну вперемешку с кровью. Кажется, что по венам струится огонь, заставляя двигаться все резче и быстрее. Поудобнее перехватив меч, она бросается вперед, быстрым ударом перебивая чужое запястье. Звон упавшего на землю кинжала отдается эхом, затерявшимся между домов. Чувства обостряются, усиливаясь многократно. Поэтому, когда Кайрис внезапно легко вонзает меч в податливое бедро и с чавкающим звуком вырывает обратно, под кожей прокатывается удовольствие. Это заставляет на мгновение замешкаться, чуть не пропуская удар. Кайрис отпрыгивает, с легким удивлением ощущая, как на губах появляется улыбка.

«Так их, девочка!»

Оборванцы, кажется, осознав свою ошибку, вдруг начинают брать Кайрис в кольцо. А она запоздало осознает, что понемногу выдыхается, и руки дрожат не только от возбуждения, но уже и от усталости. Кайрис сжимает челюсти, готовясь прорываться, как вдруг все замирают и, побросав оружие, кидаются врассыпную. Она утирает лицо, непонимающе оглядываясь. Издалека доносится грохот тяжелых ботинок и знакомый стук мечей, бьющихся о бедро. Стража. Кайрис быстро запихивает меч в ножны и проворно протискивается в щель между домов, убираясь подальше от блюстителей закона. Когда она позволяет себе остановиться и опереться о стену, чтобы передохнуть, – вспоминает, что не очистила меч от крови. Вздохнув, Кайрис вынимает его и пытается протереть рукавом – все равно одежду теперь только выкинуть.

«Швея».

Кайрис вздрагивает, не ожидвшая, что меч заговорит. Но ответить не успевает.

«Меня зовут Швея», раздается торопливо вдогонку. Смущение в чужом голосе граничит с раздражением.

Несмотря на это, Кайрис не удерживается от улыбки. Первая досточка для моста между ними положена.

– Кайрис, – отвечает она, слизывая выступившую на губах кровь.

Потом она еще не раз пытается поговорить с мечом, но натыкается только на мягкое молчание. Кайрис не гонят – но и не встречают с распахнутой дверью. Множество вопросов так и продолжают оставаться без ответа. Одно хорошо: после той драки меч перестает чинить препятствия и спокойно дается в руки. Возможно, Швее просто нужно время на то, чтобы привыкнуть, или… чтобы принять решение? И Кайрис отступает, даря Швее эту возможность и надеясь, что однажды та позовет Кайрис сама.

В таверне душный, пропахший копчеными свиными ушами, пивом и потом воздух. Света почти нет – два узких маленьких окна под самым потолком да сильно чадящие смоченные в масле куски тряпки, засунутые в округлые жестяные светильники. А еще повсюду вьется плотный тяжелый дым, создавая над столами непроглядную завесу. И среди этого тумана проступают нечеткие очертания развалившихся на скамейках тел. Дым клубился почти над каждым столом, поднимаясь к потолку и расплываясь в стороны.

Выругавшись и закрыв половину лица рукавом, Кайрис начинает пробираться между столами, вглядываться в подернутые наслаждением лица. Отвратительно. Но, увы, это единственное место, где всегда можно найти Вела. Не зря же она выжидала вечера, чтобы завалиться сюда. Хотя, пожалуй, немного света этой дыре не помешало бы. Сейчас же только оранжевое сияние луны мешается с красноватым пламенем горелок.

Кайрис еще даже половину помещения не проходит, а ей уже становится жарко. Несмотря на рукав, нос все-таки щекочет терпкий травянистый запах. Она раздраженно трет переносицу, начиная сомневаться в своем решении, когда глаза выхватывают кое-что знакомое. Забавно, но первым Кайрис находит не Вела, а его кинжал. Среди влажного, горячего воздуха голос Шила оказывается отрезвляющим – как засунуть руку в прорубь. Удивительно, что его вообще удается расслышать без прикосновения – то ли способности после недавней стычки возросли, то ли Кайрис и раньше так могла.

Вел обнаруживается за столом: сидит, подпирая подбородок рукой. Его глаза открыты, но подернуты пеленой. На столе стоит уродливый глиняный кувшин. При ближайшем рассмотрении становится понятно, что это скорее продолговатый пузатый сосуд с трубкой на другом конце, притом негромко бурлящий. Время от времени оглядываясь по сторонам, Кайрис подкрадывается к Велу со спины. Никому нет до нее дела.

Чуть помедлив, Кайрис бесшумно вынимает из ножен меч. Вот вы и попались, «уважаемый наставник»! Она ухмыляется и с размаха вонзает клинок в дерево в опасной близости от чужого лица. Не успевает сердце наполниться ликованием, как почти в тот же момент в живот утыкается что-то острое, чуть царапая кожу. Только потом Вел поднимает голову.

– Так и не научился не кусать того, кто сильнее тебя, щенок? – мягко спрашивает он, не оборачиваясь, и тянется к трубке. Будто бы ничего такого не происходит.

По затылку пробегает холодок. Кайрис скашивает глаза. Рука Вела повернута назад, а пальцы ненавязчиво сжимают рукоять кинжала, чье лезвие почти что щекочет подрагивающий живот. И когда успел? Кайрис не сомневается: если будет надо, он вонзит кинжал до упора и провернет быстрее, чем она сможет вытащить меч.

Зилай тебя подери, ублюдок! Вел чуть поворачивает голову, и его глаза оказываются неожиданно острыми и ясными – ни намека дурмана. А еще за мнимой расслабленностью скрывается настороженность – Вел подобрался, будто дикий зверь. Кайрис со вздохом наклоняет голову, выпуская меч. И как она поверила, что сможет застать такого матерого хищника врасплох?

Усмехнувшись, Вел подносит трубку к губам, нарочито медленно затягивается, выпускает вверх тонкую струю – и уже потом убирает кинжал. Давление пропадает. Вновь отложив трубку на стол, Вел протягивает руку и касается огрубевшими пальцами рукояти меча. Кайрис едва сдерживается, чтобы остаться на месте и не пытаться помешать.

– Похоже, ты все-таки разжился мечом. Неожиданно. Хорошая работа, а вот это, – Вел проходится подушечками пальцев по выгравированной игле, – выглядит очень любопытно. Не думал, что тебе так много платят.

Вел улыбается, щуря глаза, и становится ясно: все он знает. И сколько платят, и что мечом лучше не светить перед стражей. А она светит перед целой толпой, дура! Пальцы Кайрис вздрагивают, но она остается стоять на месте. Помедлив, Вел выдергивает меч и протягивает ей.

–Убедил. Я поспешил, отказываясь тебя учить, – лениво говорит он. И глазом не моргнул. Ну и ладно. – Неплохо, паре… мать твою!

Кайрис недоуменно оглядывается по сторонам, но руки действуют быстрее: только схватив рукоять, она понимает, что к чему. Вел, ругаясь, вытирает выступившую на ладони кровь. Кайрис едва сдерживает злорадную улыбку, чувствуя, как ей вторит Швея.

– Меня зовут Голдан, – теперь уже уверенно поправляет Кайрис.

И, прищурившись, загоняет меч обратно в ножны. В этот раз Вел даже не пытается возразить.

Кайрис стоит, облокачиваясь о забор и глядя на догорающее солнце. На горизонте будто кто-то насыпал углей, и теперь они слабо тлеют, просвечивая низкие облака и наполняя их изнутри красным маревом. Душу заливает умиротворение. Кайрис прикрывает глаза, и ей начинает казаться, будто она качается на волнах, плавно обволакивающих тело и вытягивающих всю усталость и боль из костей и мышц. Под веками плещется чистый свет, щекоча грудь и лицо. Замерев, Кайрис медленно выдыхает и наслаждается тем, как воздух холодит сложенные трубочкой губы.

В такие мгновения почти можно поверить, что темнота в груди способна бесследно рассеяться. Но Кайрис знает: на самом деле та просто дремлет и в любой момент вернется. Спящую рысь тоже можно принять за котенка. Но забывать о ее природе нельзя. Кайрис вновь открывает глаза, отстраненно наблюдая, как мимо забора, покачиваясь и продавливая лежащую тонким слоем жидкую грязь, медленно идет свинья. Со временем такие минутки передышки становятся все ценнее.

Кайрис так глубоко уходит в себя, что не слышит чужих шагов. Так что когда чья-то широкая ладонь касается плеча, Кайрис в первую очередь перехватывает чужое запястье, а уже потом оборачивается. Сергетон непонимающе округляет глаза, застанный врасплох этим выпадом. Кайрис немного успокаивается и отпихивает его руку в сторону, вновь расслабляя тело и стараясь не выдавать напряжения. Недоуменно потерев запястье, Сергетон, к разочарованию Кайрис, слишком быстро приходит в себя. Заржав, он дружески хлопает Кайрис по спине.

– Ты чего, заработался? – хмыкает конюх. – Как жизнь?

Кайрис хмуро отводит взгляд в сторону, незаметно потерев плечо.

– Сойдет, – бросает она, всем видом показавая, что разговор окончен.

Сергетон оказывается совершенно невозмутимым. Захохотав, он приваливается рядом, облокачиваясь о забор. Кайрис с трудом заставляет себя остаться на месте и не отодвигаться. Они стоят так и молчат несколько мгновений, и Кайрис, наконец, не выдерживает:

– Тебе что-то надо? – грубовато выпаливает она, настороженно косясь на Сергетона.

Вроде бы ничего такого не происходит, но внутри Кайрис вся подбирается от дурного предчувствия. Такое ощущение, словно она стоит на льду, покрытом паутинкой трещин, отлично понимая, что вода пробьет корку в любое мгновение. Кайрис передергивает плечами, пытаясь прогнать черные мысли.

– Хорошая сегодня погода, да? – как бы невзначай говорит Сергетон, глядя вдаль.

Кайрис вздрагивает от неожиданности, но только пожимает плечами, пытаясь это скрыть.

– Ну? – торопит она нарочито безразлично.

Сергетон поворачивает голову, и его глаза неразличимо меняются, будто потемнев.

– Тепло. Можно мыться водой прямо из колодца, – бросает он.

Кайрис каменеет. Ночь, купание, чья-то тень – это все проносится перед внутренним взором за одно мгновение. Пока Кайрис пытается взять себя в руки и ответить хоть что-то, Сергетон, широко улыбнувшись, хлопает ее по плечу и уходит. А Кайрис продолжает неверяще смотреть ему в спину. Это совпадение. Просто шутки богов. Она оттягивает ворот рубашки – внезапно становится трудно дышать. Не может же быть, чтобы… Сергетон видел, как она мылась?

Земля взметается в горячий воздух, а когда опадает снова, Кайрис на том месте уже нет. Она стоит чуть в стороне и раскручивает меч, вращая запястьем. Тут же приходится вновь отскочить спиной вперед: Вел не любит, когда она бахвалится. Воздух вокруг дрожит и расплывается, когда они сходятся, сталкиваясь клинками. Лязг металла будто становится осязаемым, проходя сквозь руку вместе с волной, рожденной ударом. Сжав челюсти, Кайрис сбивает выпад Вела в сторону и пытается уйти ему за спину, но не получается. Тот постоянно крутится, как детская вертушка, все время оказываясь к ней лицом. Кайрис тоже начинает крутиться, пытаясь поймать чужой ритм. Таков залог победы: подстроиться, найти изъян и ударить. Но сделать это не так-то и просто.

Чужой ритм ускользает, а липнущая к коже пыль и струящийся пот мешают сосредоточиться. Кайрис кратко вдыхает-выдыхает, всеми силами стараясь не сбиться. И они продолжают кружиться, будто дерущиеся птицы. Мышцы начинают ныть, но вот, медленно и неохотно, в чужих слаженных движениях начинает прослеживаться «мелодия», раз за разом повторяя одни и те же элементы. И в одно мгновение Кайрис вдруг понимает, что может предугадать, что будет дальше. Выпад, поднырнуть под руку, размах, удар наискось, защита, защита. Будто отдельные стежки, движения медленно складываются в узор.

По телу разливается тепло, и в миг перед тем, как Вел, раскрывшись, нанесет рубящий удар, Кайрис чуть склоняется, зачерпывая горсть пыли, и швыряет ему в лицо. Земля, с сухим шелестом взметнувшись в воздух, зависает легкими пылинками, но цели не достигает. Почти. Вел уводит свое тело назад, разгадывая намерение Кайрис, но недостаточно быстро. Часть пылинок все-таки попадает, заставляя зажмуриться. Закрыв глаза, Вел уже поднимает меч выше, чтобы защитить грудь и горло, но Кайрис успевает раньше. Она быстро выкидывает вперед руку, и Швея прочерчивает самым острием по рукаву, распарывает ткань надвое. Ударив, Кайрис тут же возвращает руку в защитную стойку, тяжело дыша.

Вел останавливается, протирая глаза руками, но по своему обыкновению совершенно не ругается. В первую очередь – экономя дыхание, но по большей части потому, что сам так учил. Проморгавшись, окидывает Кайрис взглядом и ухмыляется.

– Ну и сученыш же ты, Голдан, – одобрительно хмыкает он, пряча проскочившую улыбку. –Молодец. На сегодня хватит.

Хитрый лис, не иначе. Вогнав Розгу в ножны, Вел стаскивает рубашку через голову и, скомкав, вытирает ею грудь и плечи. Ткань тут же желтеет. Кайрис наблюдает за Велом с легкой завистью: сделай она так – и все пропало. Поэтому только наклоняется и закатывает штаны в надежде, что ветер охладит разгоряченную кожу. Когда Кайрис разгибается обратно, утерев пот со лба, она неожиданно замечает задумчивый взгляд Вела. Этот ли взгляд, а может, послевкусие маленькой, но победы заставляет Кайрис решиться.

– Вел, – зовет она, и, дождавшись чужого кивка, спрашивает: – Не знаешь, к кому можно наняться?

Вел моргает, будто не ожидал такого вопроса. Его брови недоуменно подскакивают, а потом лицо вдруг резко ужесточается – каждая черта проступает, будто заостренная ножом.

– Сегодня тебе просто повезло, – отрезает он голосом, не терпящим возражений.

– Разве? – огрызается Кайрис в ответ, дергая губой. Чужие слова только подстегивают ее. – Я хочу уже срубить чью-то голову, не знаю, да хоть кровь пустить наконец. Сражаться по-настоящему, а не понарошку, понимаешь?

– Хочется побыстрее крови полакать? – прищуривается Вел, и его взгляд становится до мурашек цепким, будто оценивающим. – Дело твое. Я подскажу, где за это золотишка подкинут.

Кайрис аж вытягивает шею, чтобы не упустить, но Вел только забрасывает рубашку себе на плечо, усмехаясь.

– В следующий раз, – снисходительно бросает он прежде чем удалиться.

Кайрис стискивает кулаки, но она знает этот тон, с которым бесполезно спорить. Кричи не кричи – толку не будет. Поэтому остается только недовольно отряхнуть штаны и ждать.

Мысли о предстоящем разговоре изводят Кайрис все время, пока она ждет следующей встречи, поэтому за город она идет, почти подпрыгивая от нетерпения. И поэтому в итоге запыхивается. Приходится остановится у старой, скрюченной яблони, чтобы привести дыхание в порядок. А то Вел не упустит возможности пройтись по ее физическим и умственным способностям.