Глава VI
Память
Мы, как обычно, сидели за нашим столом и попивали кислое вино. В таверне в этот день почти никого не было, лишь несколько парочек, сидящих в темных углах, и мы с Ричардом. Он был с довольной мордой и аппетитно уплетал жирный кусок мяса, попутно запивая его алкоголем, а я же тихо сидел, глядя на свое отражение в кровавом вине, и думал… В последнее время я это делал слишком часто…
– Чего затих, а, Томас? – чавкая, произнес Ричард.
Сделав глоток вина и немного помолчав, я ответил:
– Да так… думаю…
На лице Ричарда появилась змеиная улыбка.
– В последнее время ты делаешь это слишком часто. – Вытирая лицо полотенцем, он продолжил: – Знаешь, тебе надо почаще со мной встречаться, а то ты постоянно сидишь в доме со своими слугами и лишь Бог знает, что делаешь! Сколько раз мы с тобой виделись за последние две недели? Может, раза два, а то и один!
Тут голос Ричарда начал затихать, и я вновь погрузился в свои мысли. Я думал о своей семье: о моей очаровательной жене Мари и о маленькой принцессе Софи. Наверное, я живу только ради этих двух прекрасных женщин. Когда я нервничаю или сильно напуган, их лица всегда появляются у меня перед глазами – это успокаивает и придает мне сил.
И вот уже как целую неделю нас разлучает ужасное проклятие – высокая темная стена, состоящая из черного дыма, быстро захватывает наш остров и губит все, что в нее попадает. Меня, как и других почетных солдат, отправили отстаивать столицу… отстаивать? Скорее, умирать, ведь еще ни один человек не пережил встречу с проклятием… Вместо того чтобы счастливо сражаться за жизнь своей семьи и родного города, я отправлен умирать за полупустую крепость… а все это из-за какого-то… приказа… приказа…
В моих руках тяжелый меч, с которого медленно стекают красные ручейки… Сами руки целиком погрязли в крови… Рыцарь лежит передо мной… Грудь рассекает глубокий порез… Нескончаемая кровь хлещет из нее… Множество грязных детских лиц смотрят на меня, словно на Бога… Я стою на коленях, глядя в лужу крови под собой… Все в размытых синяках и бордовых порезах… Лицо все в крови… Все в шрамах… Темный силуэт на самом верху лестницы стоит и высокомерно смотрит на меня…
– Очнись, Томас, это приказ! – через смех говорил Ричард, щелкая пальцами у меня перед лицом. – Боже, да что с тобой, может, тебе в вино что-то подмешали?
Потерев глаза, я снова посмотрел в свое винное отражение: множество затянувшихся шрамов, слабо заметных синяков и тяжелый взгляд, наполненный некой мудростью. Только за две недели я как будто постарел на двадцать лет.
– Да я так, задумался… – спокойно ответил я.
Ричард недовольно стукнул бокалом по столу и нахмурил брови:
– Так, давай заканчивай свои бесконечные раздумья! Я тебя совсем не узнаю!
– Думаешь? – с тем же спокойствием спросил я.
– Не знаю, за последние две недели ты изменился до неузнаваемости! – Немного помолчав, Ричард усмехнулся и сделал хитрый взгляд, оскалив зубы. – А хотя я знаю, что произошло, это все твой дружок священник тебя надуривает!
Подняв высоко брови, я удивленно посмотрел на него:
– Надуривает? Да ну!
– Надуривает! Как только он присоединился к нам, ты только с ним и болтаешь! – Сделав громкий глоток вина, он продолжил: – Вот что я тебе скажу, тебе надо меньше с ним говорить, а то, готов поспорить, через несколько дней увижу тебя в коричневой рясе рядом с ним!
Ричард вдоволь заливался громким смехом, а я лишь тихо усмехнулся, ведь я уважал отца Яцыка, и уважал намного больше, чем Ричарда…
– Знаешь, мне кажется, что когда-нибудь этот пьянчуга пропьет и своего родного сына, а потом…
Моего собеседника перебил резкий грохот и громкие разговоры – это были трое молодых мужчин, которые завалились в таверну. Одеты они были в разноцветные плащи: один в синем, другой в красном, а третий вообще в желтом, так одевались одни из немногих – нордгардские наемники, те самые счастливцы, что выжили после войны…
– Ну нет, вы только вдумайтесь в это, он бежит на меня с метровым мечом и затем сам падает лицом в грязь! – смеясь, рассказывал наемник в синем.
С громким смехом они сели за ближайших стол и стали еще громче смеяться. Тут из-за множества винных бочек появился усатый трактирщик и с заспанными глазами стал искать причину шума.
– Ей, господин трактирщик! Будьте любезны накрыть стол разными вкусностями! – продолжал кричать наемник. – И вино с бокалами не забудьте!
Мужчина, увидев их одеяние, тут же расправил усы и быстро забегал по кухне, и уже через несколько минут на столе были все изысканные блюда: зажаренная свинья с яблоком во рту, горячее пюре и фрукты всех цветов. Вино лилось рекой, пюре разлеталось по всем тарелкам, а свинью жадно рвали на части. А трактирщик все тихо стоял рядом, чего-то ожидая, не мешая важным гостям.
– Точно, совсем забыл! – резко спохватился наемник. – Держите, господин трактирщик, этого должно хватить вдоволь!
С этими словами наемник снял с пояса мешочек с золотыми монетами и с характерным бренчанием кинул на стол. Мужик быстро и жадно вцепился в мешок и медленно отходил от стола, все приговаривая:
– Спасибо… вам… Спасибо за все…
Все три наемника серьезно кивнули мужику и продолжили свои громкие беседы:
– А вы видали, как я с двумя громилами справился в одиночку? Вот это была схватка: один меч против двух, храбрость против наивности, ум против глупости! Да хоть сейчас бери и составляй легенду! – гордо рассказывал мужчина в красном.
Тут с громким стуком бокала встрял желтый:
– Да если бы не я с арбалетом, стоящий на том холме, – вас бы двоих так и зарезали бы в спину!
– Чушь собачья! – давясь вином, возразил красный.
– Как раз таки нет! – настаивал желтый.
– Нет, да! – продолжал красный.
Раздался еще один громкий стук – главный наемник недовольно стукнул кулаком по столу, и повисла гробовая тишина. Синий медленно разжевал свинину и только после большого глотка вина заговорил:
– Все-таки, Тит, ты не прав, – серьезно сказал синий, глядя на красного. – Сал спас наши шкуры от этих мародеров, так что выпьем за это!
Звенящий стук бокалов разрешил спор, но разговор все не заканчивался.
– А вот слушай, Сал, давай представим, что ты нас все-таки не спас… – Тут Сал мгновенно встрепенулся от слов Тита, такой вариант его совсем не устраивал. – Ну, просто представим… Так вот… Как бы ты распорядился золотом?
Главный наемник слегка усмехнулся и чуть не подавился, но затем сказал:
– Открыл бы собственную таверну, дабы пить бесплатно.
– Да не… Построил бы замок! – восхищенно предположил Тит.
– Не, высоко берешь… Думаю, кузницу бы купил.
– А может, церковь?
– Так, остановитесь! – прервал наемников Сал. – С чего вы вообще решили, что я бы стал что-то строить или покупать?
– Ну а куда бы ты дел золото? – поинтересовался Тит.
Повисла тишина. Сал тихонько стучал бокалом по деревянному столу, при этом немного мыча, и затем спокойно сказал:
– Знаете… Если бы мне не удалось вас спасти там… и я бы видел, как вы умираете, то я… Я бы убил себя, наверное… Не смог бы я без вас жить, братья… Ни за какие деньги!
Синий крепко, но с добротой постучал по плечу Сала, а Тит поднял бокал и крикнул:
– Вместе до конца!
– Вместе до конца! – последовало в ответ.
Разговоры затихли, и стала слышна лишь посуда, ведь она то и дело стукалась друг об друга.
Посмотрев на Ричарда, я увидел его жестокий гневный взгляд, устремленный на троицу наемников. Недолго думая, я тихо спросил:
– Ты чего нервный такой? Знаешь их, что ли?
– Я? Да я нормальный! Но знаешь, что ненормально? – Его голос становился громче и слегка дрожащим. – Ненормально так это то, что мы две недели тому назад резали этих гадов в их же собственном городе, а теперь они у нас, видите ли, герои!
Голос Ричарда был слишком громкий, и поэтому, как только прозвучало последнее слово, наемники в один момент замерли.
Мы переглянулись с Ричардом, в его взгляде была истинная злоба и отвращение к ним, а я же находился в полнейшем замешательстве: кто прав, а кто нет? Кто белый, а кто черный? Я как будто разделился на две части…
Вдруг спина синего наемника начала медленно и мучительно поворачиваться в нашу сторону, а стул противно скрипел. Его глаза были голубыми, как океан, а лицо измученно, как выжженная земля, но даже так он смог натянуть хитрую улыбку и сказать:
– Господа, вы что-то хотели сказать?
Молчание с обеих сторон. Я просто смотрел в их серьезные глаза, а Ричард как будто так и хотел вскочить со стула и вытянуть шпагу да сразиться сразу с тремя, но его что-то удерживало – то, что мне не понять… Наемники обернулись назад и стали что-то тихо обсуждать, а Ричард все не успокаивался:
– Убил бы на месте, всех сразу! Да приказ короля запрещает…
Я, удивившись услышанному, сразу отставил вино и давай расспрашивать:
– Приказ короля? Запрещает? О чем это ты?
– О, боже мой, слепой глупец! – растягивая лицо рукой, измученно говорил Ричард. – Если ты так и продолжишь сидеть в своем замке, то не узнаешь, что внуки появились. Неделю назад… После того как отряд наемников из Нордгарда остановил проклятие около Канта… Король дал указ не трогать и даже не грубить абсолютно всем нордгардцам и вдобавок именовал их героями! Теперь все на побегушках у этих ублюдков…
Моему удивлению не было конца – еще недавно мы брали в осаду их город и устроили там настоящую резню, а теперь их снова все уважают… Одно слово короля, и ему вторит весь народ…
– А как они смогли остановить проклятие, это же никому не удавалось! – поинтересовался я.
– Да в том-то и дело… Никто не знает…
Мы затихли. Нордгардцы продолжали болтать, и лишь треск в печи успокаивал мои мысли.
Как тут вдруг дверь таверны отворилась, и внутрь зашли юноша в черном плаще и прекрасная девушка в красном платье. Они тихонько подошли к стойке и стали искать взглядом владельца таверны. Я не сразу узнал, кто эти двое, но как только юноша открыл рот – все стало ясно:
– Извините! Господин Штраус, вы здесь?!
Это был сынишка отца Яцыка по имени Ланцелот. Господин Штраус быстро пришел на крик, думая, что это наемники его зовут, но как только он увидел физиономию Ланцелота, его взгляд резко стал серьезным и холодным.
– Мой отец просил передать вам долг… за выпивку… тут должно хватить… – неуверенно произнес сын священника, протягивая мешок с золотом.
– Ага, сейчас посмотрим, не просчитался ли наш посланник божий! – грубо сказал Штраус и, присев на табурет, принялся считать монеты.
Пока владелец считал, а Ланцелот стоял и дрожал от страха, Тит смотрел не переставая на прекрасную деву, которая стояла рядом с ним, чем знатно ее смущал. В один момент наемники переглянулись, усмехнулись каждый по-своему и одновременно кивнули друг другу. Резким движением Тит дергает руку девушки на себя, и она падает ему на колени, он же, хватая ее покрепче, начинает говорить, попутно смеясь:
– Прекрасная дама, не желаете ли вы поговорить о боге-спасителе, который должен нас спасти от ужасного проклятья?
Штраус начал так громко смеяться, что даже сбился со счета, а Ланцелот весь покраснел и злостно рявкнул:
– А ну отпусти ее!
Юноша устремился в сторону Тита и уже намеревался ему вмазать кулаком, но тут его на полпути оттолкнул назад Сал, при этом сказав:
– Где же твое уважение к тем, кто спасает твой народ?!
Ланцелот, весь красный, нервно дыша, долго думал над словами, пока его даму грубо держали на коленях.
Закрыв глаза рукой, я со вздохом произнес:
– Что за шуты? И ты хочешь сказать, что им и правда нельзя помешать?
Посмотрев на Ричарда, я заметил, что он перестал злиться, а даже наоборот, ему стало весело при виде всего этого беспредела.
– Тебя это забавляет, Ричард?
– Ну конечно, это же непутевый сынишка твоего друга отца Яцыка! – немного смеясь, говорил он. – Я бы и без приказа не стал бы им мешать!
Я ответил лишь суровым взглядом, который все говорил за меня. А в это время Тит все не успокаивался:
– А не желаете ли вы, прекрасная дева, прогуляться под ночным звездным небом, а затем пройти в мои покои? У меня тоже есть священные книги!
Наемники хором засмеялись, а девушка все больше заливалась краской, пока Ланцелот весь кипел от злости. Сын священника набрал воздуха в грудь и направился вперед, несмотря ни на что: он оттолкнул Сала в сторону и снова устремился в сторону Тита. Но в одно мгновение Сал крепко хватает его за плечо и со всей силы ударяет по лицу. Ланцелот с грохотом падает на пол, и из носа тут же полился ручеек крови. Дева кричит, нордгардцы смеются, а я же, тяжело вздыхая и медленно поднимаясь со стула, зло говорю:
– Ну все! С меня хватит этого беспредела!
Но тут мою руку хватает Ричард и этим меня останавливает:
– Стой, ты же не думаешь вмешаться? Ты, наверное, забыл о королевском приказе…
Мой серьезный взгляд смотрел прямо в змеиные глаза Ричарда, он продолжал что-то говорить, но в голове у меня звучало лишь одно – приказ… Это приказ!.. Приказ…
Лишь моргнув глазами, я увидел перед собой умирающего рыцаря, на его шее огромный порез, из которого так и хлещет кровь, а мои руки всеми силами пытаются остановить ее… Он страшно кричит… А я лишь дрожащим голосом кричу в ответ:
– Брат… Не умирай, прошу тебя!
Тут слова Ричарда вернули меня в реальность:
– Ты меня слышишь?
Недолго думая, я грубо отвечаю:
– К черту приказ!
Как только я поднялся, Ричард мигом схватил меня за руку, он смотрел на меня серьезным взглядом, как бы говоря, чтобы я не вмешивался. Но я лишь посмотрел на его руку с отвращением и резким движением вырвался из захвата. Громкими шагами я подошел к столу рыцарей и ясно заявил:
– Остановите этот цирк и отпустите их!
Наемники мигом перестали смеяться и все как один уставились на меня. Ланцелот же, удивленный моим присутствием, невольно выкрикнул:
– Томас!
Я незаметно улыбнулся сыну священника, а затем строго уставился на главаря наемников. Наши взгляды встретились: в этой зрительной дуэли мы как будто пытались выяснить, с кем имеем дело. В его глазах я увидел человека с тяжелой судьбой, который потерял очень многое в жизни… Прямо как я…
– Томас… – начал говорить главный. – А какое вы, собственно говоря, имеете право нам приказывать?
С этими словами синий наемник поднялся со стула и твердо встал напротив меня.
– Да, давай, покажи ему, Василевс, с кем он имеет дело! – все так же кричал Тит.
Василевс лишь не глядя показал рукой в сторону красного, дабы тот замолчал. Его взгляд был суров и непоколебим, он явно считал мое встревание сильным оскорблением.
– Томас… Вы, видимо, совсем позабыли приказ своего короля! – высокомерным тоном говорил синий наемник.
Мои руки со скрипом собрались в кулаки:
– Я его отчетливо помню… Но я не могу вам позволить издеваться над невинными людьми!
– Что я слышу? Слова морали от ублюдка, что совсем недавно резал, грабил и убивал наших женщин, наших детей и моих братьев! – зло говорил Василевс, медленно подходя ко мне.
Слюна в горле стала словно ком, а тело начало потеть:
– Я глубоко сожалею о случившемся…
– Сожалеешь?! – взорвался от гнева Василевс. – Вы, наглые твари, две недели тому назад ворвались в наш город, ища каких-то ведьм, попутно грабя и убивая все, что движется, а теперь мы спасаем ваших детей от ужасного проклятия! Да как ты вовсе можешь мне после этого и слово сказать?!
– Что бы ни произошло, у нас должны оставаться честь и достоинство…
Мои слова прервала громкая усмешка сзади. Обернувшись, я увидел Ричарда, который и не пытался скрыть смех. Только моя голова повернулась обратно, как мне тут же пришелся сильный удар кулаком в правый висок. В глазах потемнело, а тело понесло куда-то в сторону.
– Ублюдок! – громко крикнул Ланцелот, которого крепко держал Сал.
– Нет! – крикнула дева.
С грохотом я свалился на рядом стоящую стойку, только мое зрение пришло в норму, как на меня тут же навалился Василевс и принялся избивать что есть мочи.
– Нет! Нет! Нет, остановись! – кричал сын священника.
С каждым ударом я все больше погружался во тьму… Звон в ушах затмил все звуки – я не слышал ни криков, ни себя самого…
Тут удары прекратились – звон начал проходить, а тьма перед глазами рассеиваться. Моя голова смотрела в сторону нашего с Ричардом стола, он сидел с довольным лицом, а его змеиные глаза так и блестели. Этот человек называл меня другом и братом, но он даже не удосужился посочувствовать мне… Его глаза… Его зеленые глаза смотрели на меня так же, когда я просил его о пощаде… молил о сохранении чести… достоинства… Но он лишь поднял на меня руку… Этот… этот змеиный ублюдок! Это из-за таких, как он, мы потеряли всех наших друзей! Из-за таких, как он, в Нордгарде устроили бойню!
Все из-за…
Тут мои мысли прервал крик Василевса:
– Все вы теперь у нас золотые моралисты! Но я-то знаю вас, на самом деле вы треклятые лгуны и убийцы! И теперь это все знают и никогда не забудут!
Он опять занес свой избитый кулак надо мной и уже намеревался закончить начатое. Я вновь опустил свой взгляд на Ричарда, и чувство гнева и ненависти снова восторжествовало надо мной. Около моей правой руки стояла уже затухающая свечка на металлическом блюдце с острыми краями. Крепко взявшись за нее, я резким движением прошелся ею по лицу Василевса. На всей левой части его лица красовалась кровавая линия, а сам он от неожиданности ослабил хват, и, воспользовавшись этим, я тут же сумел подняться со стойки. Синий наемник обернулся ко мне спиной и в полусогнутом виде держался за рану. Я же, громко дыша, медленно приходил в ясность: голова перестала кружиться, а в глазах появилась четкость. Еще несколько мгновений Василевс ничего не делал, я уже успел подумать, что бой окончен, но тут я заметил, как его рука схватилась за рукоять своей шпаги. С громким звоном он достал лезвие из ножен и уже находился в развороте, дабы меня поразить, но и я не мешкал – в ту же секунду мой клинок столкнулся с его. Звон наших мечей был столь громок, что все в таверне невольно дернулись. Василевс смотрел на меня, словно дикий зверь, намеревающийся разорвать жертву на куски, не замедляя. На секунду его рот открылся – он хотел что-то сказать, но осознал, что слова уже были лишены смысла. Я надавил на его меч посильнее, и он отпрыгнул назад, выставив клинок в мою сторону. Несколько секунд мы просто стояли, не двигаясь, восстанавливая силы. Я не хотел его атаковать и тем более убивать, но я и не мог сам принять поражение. Он сделал короткий выпад вперед, который я с легкостью отразил, но затем последовала целая череда резких и хитрых атак и приемов, с которыми справиться было куда труднее. Во время одного из своих выпадов он даже сумел меня ранить – краешком своего лезвия он прошелся по моему плечу, но я был настолько вовлечен в битву, что и не почувствовал этого. Все сидящие в таверне смотрели на эту дуэль зачарованными глазами, а во время опасных моментов издавали громкие вздохи. Василевс тем временем все продолжал свои попытки меня одолеть, он не давал себе ни секунды на отдых. И вот его шпага мчится прямо на меня, но я изящно парирую атаку, мигом захожу сбоку и со всей силы толкаю его. Ослабленный Василевс с грохотом падает на соседний стол, а его шпага звонко бьется о деревянный пол. Братья-наемники тут же опешили, увидев поражение старшего брата. Василевс показал рукой в их сторону, как бы говоря, чтобы они не вмешивались, а затем резко посмотрел на меня – его взгляд уже не был таким диким и яростным, но в нем до сих пор присутствовал сильный гнев и ненависть.
– Давай… – пытаясь восстановить дыхание, говорил Василевс. – Закончи начатое… Убей меня… Убей меня точно так же, как и моих братьев в Нордгарде! Ты же этого хочешь…
Немного помолчав, я поднял шпагу наемника и мудрым тоном произнес:
– Я не ищу новых войн и убийств… – Моя рука протянула шпагу ее владельцу. – Я ищу искупление…
После моих слов взгляд наемника полностью изменился: из него пропали и ненависть, и звериная ярость, осталась лишь чистая строгость. Он молча взял свою шпагу из моих рук и серьезно сказал:
– Как бы ты ни пытался… То, что ты совершил… И неважно, хотел ли ты это совершать или нет… Это невозможно искупить… – Василевс замолчал, дав себе время отдышаться. – То, что вы совершили, запомнят на все времена и будут вспоминать даже через тысячу лет.
– Я осознаю это… – поникшим голосом говорил я. – Но я буду надеяться, что с каждым справедливым поступком я становлюсь на шаг ближе к своему… искуплению…
Василевс ничего не ответил, он лишь продолжал строго смотреть на меня, а затем кивнул головой. Он вложил со свистом свою шпагу в ножны и встал напротив меня, выпрямив спину и грудь:
– Я не могу тебя простить, но я могу исполнить твою волю. – С этими словами он повернулся к наемникам и продолжил: – Отпустите их!
Братья были в замешательстве – неужели их лидер и вправду хочет так поступить? Но тут их раздумья прервал все тот же голос Василевса:
– Живо!
Мигом молодая пара уже была освобождена из рук наемников и быстро побежала ко мне за спину.
– И еще, – говорил Василевс, доставая мешочек с золотом из-за спины. – Так будет справедливее.
Я молча принял золото, ответив лишь добрым кивком с улыбкой. Оглянувшись, я увидел, что наш стол пустовал – Ричарда и след простыл. Тогда мои ноги понесли меня к выходу, а пара аккуратно следовала за мной. Уже когда я подходил к двери, меня окликнули.
– И, Томас… – уже с некой добротой говорил Василевс. – Пускай твоя надежда не угасает.
Улыбнувшись, я отвесил низкий поклон, на что Василевс ответил абсолютно зеркально.
Мы вышли на пустую городскую улицу, нас встретил пасмурный день и небольшой дождь, который приятно смывал кровь с моего лица.
– Я не знаю, как вас и благодарить, господин Томас… – восторженно говорил Ланцелот. – Вы наш герой! Я обо всем расскажу отцу!
– Не стоит, – сказал я, снимая золотой мешок с пояса. – Возьми, вашей семье он нужнее, чем мне.
Дева и Ланцелот засмущались и невольно покраснели:
– Ну что вы… Не стоит…
– Бери, я знаю, что у вас за семья, а с учетом ваших долгов это золото вам жизненно необходимо!
Даже не спрашивая, я схватил руку Ланцелота и всучил ему бренчащий мешок.
– Вы крайне милы, господин Томас! – сказала ангельским голосом дева.
– Ланцелот, скажи отцу, что я бы хотел с ним встретиться, прямо сейчас, – строго говорил я. – Пускай ищет меня около центрального храма.
– Хорошо, господин Томас… – говорил сын священника. – Непременно передам ему!
Молодая пара тут же скрылась за ближайшим поворотом, а я медленно направился к тому самому храму. Идя по грязным дорогам, я сразу же заметил, что они совсем опустели: ни кошки, ни собаки, пробегающей по главной улице в намерении сыскать добрую руку, что накормит, ни души на рынке, который обычно был забит толпами народа, и ни одной святой души, что направлялась бы в храм. Все… абсолютно все боялись проклятия, оно настолько близко к нам, что люди начинают думать, что оно как будто уже стелется по всем улочкам и закоулкам столицы. Но они не знают, что если проклятие уже было бы здесь, то все мы бы стали опустошенной нежитью, которая ничего не мыслит и не знает… Мы бы стали теми, кто не знает, что такое память… вера…и надежда…
Один раз мне довелось узреть такую нежить, это было во время приема короля Нордгарда Квандта с его дочерьми, которые хотели нам показать, как они говорили, новый этап жизни. Все происходило на главной площади, огромная толпа создала большой круг, внутри которого и должен был происходить ритуал. Я стоял в первых рядах и видел все воочию. Король Эзмунд, недолго думая, вызвал из толпы случайного крестьянина. Это был тощий мужчина средних лет, который всем своим видом показывал, что ему ужасно страшно. Но толпа не проявляла и капли жалости – она начала с силой выталкивать его из круга вперед. Жена мужчины напрасно хваталась за него, дабы не дать ему уйти, но ее сила не могла сравниться с толпой. И вот он уже стоял в самом сердце мраморной площади, а вокруг него что-то колдовали четыре королевских сестры. Вся толпа разом умолкла, и лишь короли громко перешептывались между собой. Из рук сестер начала литься черно-синяя магия, похожая на дым, который быстро охватил крестьянина. Мужчина начал громко кричать от страха и пытаться сорвать с себя магию, на что одна из сестер сказала:
– Успокойтесь… Ваш страх и отторжение не позволят вам перейти на новый этап жизни… Примите это как дар…
Но мужчина ее не слушал, он продолжал кричать, чтобы все остановили, но было уже слишком поздно – темный дым полностью окутал крестьянина. Крики и вопли исчезли, а громкие перешептывания толпы вернулись.
– А ну молчать! – крикнул король Эзмунд.
Площадь вновь накрыла гробовая тишина. Тут дочь нашего короля Элизабет поднялась со своего места и направилась к черному облаку дыма.
– Элизабет! Ты куда пошла, а ну вернись! – продолжал кричать король.
Но королевская дочь не слышала его, она как будто была очарована этой магией и медленно подходила к ней. Стоило королю Эзмунду лишь показать рукой, как тут же королевская стража направилась к Элизабет, дабы ее отвести. Но тут из дыма громко раздался жалкий стон, который как будто молил о скорейшей смерти. Элизабет аккуратно протянула свою руку в густой дым, как вдруг оттуда показалось очертание страшного лица: полностью высушенная серая кожа, толстые скулы, щеки, которые как будто уходили вглубь, и пустые, как смерть, белые глаза. Она с криком отпрыгнула назад, и королевская стража мигом увела ее к отцу. Вся толпа хором издала громкий вздох удивления, а короли с выпученными глазами подорвались со своих мест. Черный дым начал медленно рассеиваться и расползаться по всей площади, и тут из него, еле шагая, показалось нечто: высохшее тонкое тело, худое до костей, и эти страшные белые, как пелена, глаза. Это был уже не человек, это было нечто иное, нечто доселе невиданное. Раздался громкий женский крик – это был крик любящей жены, которая только что потеряла своего мужа. Женщина прорвалась через толпу и стражу и подбежала прямо к мужчине. Она свалилась перед ним на колени и принялась целовать ему руки, громко плача. Но все, что она получала в ответ, – это пустой взгляд опустошенной души.
– Нет! Нет! Ну как же так! Верните! Верните как все было! Вы же можете! – нещадно кричала женщина на четырех сестер. – Прошу вас! Верните!
Сестры молчали, они лишь переглядывались между собой и своим отцом Квандтом. В этот миг, пока все были в ужасе и страхе, я видел горящие глаза генерала Дюркгейма, что стоял рядом с нашим королем. Он тут же что-то прошептал ему на ухо, и уже через мгновение горящие глаза и хитрая улыбка захватили короля Эзмунда:
– И это вы называете новым этапом жизни?! Это кошмар наяву!
Толпа тоже начала громко кричать в поддержку своему королю.
Король Квандт же продолжал молчать, он не мог поверить в увиденное.
– Это не наша вина! – выкрикнула одна из сестер. – Мы не виноваты, что он не принял наш дар!
– Дар, говоришь?! – продолжал Эзмунд. – Открой глаза, сестра Квандт, это уже даже не человек… Это уже нежить!
Толпа стала еще сильнее кричать и скандировать слово «Нежить».
– Хватит! Прошу! – продолжала умолять женщина. – Верните его! Обратите его назад!
Ведьмы вновь начали что-то колдовать, но их мгновенно прервал наш король:
– Ну уж нет! Вы уже и так натворили бед, неизвестно, что вы еще наколдуете!
Сестры послушно прекратило колдовство, на что женщина еще сильнее закричала:
– Нет, нет! Пускай вернут его! – Она прибежала к ногам короля и принялась громко умолять его: – Прошу! Ваше Высочество, пускай эти негодяи вернут моего любимца!
И снова один жест короля, и вот плачущую женщину, что бьет со всей силы ногами по мраморной плитке, тащат под руки два стражника. Ее утаскивают куда-то в толпу, и ее душераздирающий вопль смешивается с громкими криками: «Нежить!» Тут король Квандт впервые произнес слова:
– Брат Эзмунд, прошу меня извинить, но…
– То, что сотворили твои дочери, не подлежит прощению ни в коем разе! – покраснев от ярости, кричал наш король. – И после содеянного ты смеешь называть меня братом?
Толпа вновь ликовала от слов своего короля, подождав, когда она утихнет, он сказал:
– Слышал это?! Наш народ ни за что не станет прощать такое оскорбление нашей чести и веры!
Люди закричали еще сильнее: «Да!», «Мы не станем это терпеть!», «Они должны получить по заслугам!», «О, Боже, храни короля Эзмунда!» Немного подождав, король Эзмунд сказал то, что станет точкой невозврата для нашего мира…
– От сегодняшнего дня я, Великий Эзмунд, разрываю все торговые и дипломатические связи с Нордгардом!
Народ разрывался от радости и крика, казалось, что если бы не стража, то они все вместе навалились бы на короля Квандта с его дочерями и разорвали бы их на куски. Но король Нордгарда держал лицо – ни крупинки гнева или страха, только чистая серьезность. Он показал рукой своим стражникам, и они тут же оформили подход к королевским колесницам.
– Я надеюсь… – серьезно говорил король Квандт. – Я надеюсь, что ваш разум станет яснее и вы одумаетесь от своих злобных планов.
– Твои надежды не оправдаются никогда в жизни, ведь я всегда буду исполнять волю нашего народа! – кричал король Эзмунд вместе с толпой.
Нордгардцы медленно усаживались по каретам, и уже перед самым отправлением король Эзмунд сделал нечто ужасное. Он вытянул меч у своего стражника и направился прямо к жалкой нежити, стоящей в самом центре. Дочь короля Элизабет начала кричать, чтобы тот остановился, но радостные возгласы толпы ее перекрывали. Нежить жалобными глазами смотрела прямо на идущего убивать ее короля Эзмунда. И она даже не понимала, что сейчас она навсегда покинет этот мир, она даже ничего не будет чувствовать при этом, ведь она не помнит ни свою семью, ни свое прошлое, ни собственное имя. Она просто медленно моргала, смотря, как острое лезвие меча уже заносится над ее телом. И вот уже через секунду прозвучал громкий звук разрезания костей и плоти, и нежить была разрублена пополам, обе части тела свалились на плитку и залили ее черной вязкой кровью. Я лично видел лица королевских сестер, что сидели в карете, они были красные от злости, в них кипела незабываемая ненависть и жажда мести. Кареты Нордгарда умчались прочь в сопровождении обзывательств и закидывании чем попало, а наш король Эзмунд, с поднятым мечом, собирал радостные овации. Уже тогда мне казалось это все жутко неправильным, но я продолжал покорно верить своему королю…
Выйдя к центральному храму, я вновь поразился его величию. Самое красивое здание во всей столице, прекрасный стиль со множеством фресок, которые своим видом рассказывают историю, и самое главное – его размер: снизу казалось, что он как будто уходит за сами небеса, настолько он был высок. Обычно около храма всегда ходили толпы народу, но теперь, уже несколько дней, здесь ни слуху ни духу. Подойдя к мокрой скамейке, я с неприязнью ее протер и уселся в ожидании своего просветителя жизни…