– Слушай, я прожил в той дыре всю жизнь. И все было чики-пуки. И даже когда приехал Сати, все было чики-пуки. А потом туда перевели Серого, и все покатилось хуй знает куда. Вот и все.
Тахти молчал. Рильке не ответил на его вопрос. Вообще по сути ничего не сказал.
– Вы поссорились.
– Можно и так сказать.
– По чьей вине?
– По ничьей вине, – сказал Рильке. Он встал, покачнулся, выпустил облако дыма. Он подошел к Тахти, и Тахти поневоле напрягся. От Рильке пахло перегаром и табаком, а еще – опасностью. Таким его Тахти видел впервые. Бомба с неисправным детонатором. Что-то подобное он чувствовал у Соуров, в тот вечер, за минуту до того, как в него выстрелили.
– Это, – Рильке улыбнулся кривой, щербатой улыбкой, которой не хватало резца, – ничья вина.
Он вышел неровным шагом, хлопнул дверью. Тахти пошевелился, и столбик пепла упал на джинсы. Оказалось, он позабыл о сигарете, позабыл даже, как дышать.
Нервно он сделал вдох, затушил сигарету в пепельнице и проверил на всякий случай, что задвижка на окне исправна.
***
Будильник Рильке звонил пятый раз. Тахти успел за это время одеться, умыться, позавтракать и выкурить сигарету. Рильке спал поверх одеяла, одетый. Куртка валялась на полу, один кед валялся у двери, второй – у кровати. Как и когда он вошел ночью, Тахти не слышал. Чаще всего он спал чутко, но иногда вырубался так, что и танком не разбудишь. Однажды он умудрился проспать учебную тревогу.
– Рильке, – позвал Тахти. – Вставай. Слышишь меня?
Подходить к Рильке и вообще к нему обращаться после их вечернего разговора было стремно. Кто знает, что взбредет ему в голову. Но Тахти все равно легонько толкнул его в плечо.
– Рильке, вставай.
Ноль эмоций. Тахти потряс еще раз.
– Рильке. Рильке!
Рильке открыл глаза, сощурился от яркого света.
– Ммннг?
– Вставай. Пары через двадцать минут.
– А? Чего?
Он приподнялся на локтях, обвел взглядом комнату.
– Ой бля… – он снова упал на подушку. – Моя головааа…
Тахти вздохнул.
– Анальгин?
– А есть? – не поднимая головы, простонал Рильке.
Уж что-что, а обезболивающее у Тахти было. Он его теперь жрал пачками, и запасы валялись во всех куртках, тумбочках и рюкзаках. Он протянул Рильке блистер и кружку с водой. Морщась, Рильке приподнялся на локтях, выпил таблетку и снова рухнул на спину.
– Если хочешь успеть на пару, у тебя минут семь.
Он сел, пригладил ладонью растрепанные волосы, натянул шапку, накрутил шарф. Кое-как подцепил куртку, натянул кеды.
– Я готов, – он встал, пошатнулся и осел на кровать. – Бля. Я во сколько вчера пришел, не помнишь?
– За полночь, – сказал Тахти. – Но потом ты опять ушел, и второй раз я уже не слышал.
– Хочешь сказать, я приходил и уходил?
– Ну вроде того, – Тахти встал, накинул на плечи парку. – Мы немного поговорили, и ты опять ушел.
– Да? – Рильке вскинул брови, как будто Тахти сказал ему, что на Мадагаскаре выпал снег. – И о чем мы говорили?
– Ты не помнишь?
– Ваще не помню. А что, что-то важное?
Тахти помолчал. Рильке крутил в пальцах нитку от шарфа, петли распускались, и нитка все удлинялась.
– Ничего такого, – сказал Тахти. – Фигня. Пойдем, а то опоздаем.
Рильке ничего не помнил об их ночном не то разговоре, не то перепалке. Наверное, это было к лучшему. По крайней мере, они не были в ссоре, Рильке не полез бить Тахти морду, и можно было и дальше притворяться, что все, как выразился ночью Рильке, чики-пуки.
– Привет, – Айна махнула Тахти рукой. – Чего такой снурый?
– Экзамены, – сказал Тахти. – Не напоминай. Налей лучше кофе.
– Раф?
– Не, давай лучше американо, и побольше.
– Неожиданно.
– Я готов вырубиться стоя.
Серый сидел на ступеньке бара с планшетом в руках. Тахти перегнулся через его плечо, заглянул в планшет.
* Снова Сати?
* У него скоро день рождения, – сказал Серый. – Я рисую для него портрет. Большой портрет.
Тахти опустился с ним рядом на ступеньку.
* Класс! Маслом?
Серый покачал головой.
* Карандашом. Откуда у меня масло? Да меня выгонят, если…. – Он провел ладонью по воздуху, жестом перечеркивая предыдущую фразу. – Это секрет. Не говори ему. Не скажешь?
* Не скажу. – Тахти с серьезным видом изобразил, как застегивает рот на молнию. – Секрет.
* Спасибо.
* А можно как-нибудь посмотреть?
* Я спрошу, можно ли устроить праздник здесь, – он обвел рукой зал кофейни. – И принесу портрет.
* Я думаю, тебе разрешат.
* Наверное. Я еще не спрашивал. Я принесу портрет сюда, и ты посмотришь, если захочешь. Он такой большой, я еще не придумал, как его нести.
* Он очень большой?
* Вот такой примерно, – Серый развел руками.
Получался приличный такой формат. Больше ватмана.
* Большой, – сказал Тахти.
* Я закрасил белой гуашью кусок картона.
* А если его завернуть в пупырку?
Тахти прописал слово «пупырка» дактилем, Серый считал его, как он всегда считывал слова – повторяя жестами букву за буквой.
* Пупырку?
Тахти показал, как лопает пальцами невидимые подушечки на невидимой пленке.
* Пленка такая, знаешь?
Серый улыбнулся, кивнул.
* А, теперь понял. Да, вообще можно. Где только ее взять такую большую.
* Пленку я тебе могу принести. У нас в павильоне огромный мешок без дела валяется.
* А так можно?
* Можно. Его вообще выбросить хотят.
Серый помолчал. Кончики его пальцев подрагивали, на коленях лежал планшет с рисунками. Тахти осторожно стянул планшет с его колен и взялся листать. Серый как будто этого не заметил.
В папке прибавилось работ. С каким-то облегчением Тахти увидел несколько новых набросков на бумаге, которую подарил ему Олави. Тахти боялся, что Серый запрячет ее куда подальше и будет беречь. Но он на ней рисовал.
Надо будет сказать Олави, – подумал Тахти. Порадовать. Всегда приятно, когда пользуются вещами, которые ты подарил.
Серый обхватил себя руками, и на запястье оказался новый кровоподтек. Тахти потянул его за руку, и Серый отдернул руку, натянул рукава до самых пальцев. Теперь он всегда ходил в свитере. Тахти боялся представить, сколько еще синяков пряталось под одеждой.
* Тебе надо переехать, – сказал Тахти.
* Все нормально.
* Не нормально! Ты сказал Чеславу?
* Нет, – сказал Серый. – И ты ему не говори.
Рисунков Сати прибавилось. Пара быстрых набросков явно из кафе, где Сати сидел за столом, в окружении друзей. Тахти понимал, что это они, хотя силуэты были нарисованы условно. Сати сидел в пол-оборота и читал книгу. На другом рисунке он крутил в руках нитку бус, а за ухом у него была заткнута сигарета. В серьге на ухе лежал блик света. На другом рисунке Сати сидел на кровати, босой, в черных джинсах и белой футболке. Похоже, дома у Мари. Тахти просмотрел всю папку. Он искал хоть один рисунок, сделанный у Серого дома. Но ни одного такого в папке не было. Тахти хотел и одновременно боялся увидеть ту квартиру.
Серый коснулся его руки.
* Можно, я попрошу тебя кое о чем?
* Само собой.
* Можно, ты поможешь мне принести сюда портрет? Завернуть и принести. Ну или хотя бы только завернуть. Он такой большой, я не знаю, почему я выбрал такой формат.
* Конечно, – Тахти улыбнулся. – Конечно, я помогу. Что за вопрос.
Серый смотрел на него ясными, прозрачными глазами.
* Серьезно?
* Конечно. Скажи, когда, и мы все сделаем.
* Я… – Серый помедлил. Он смотрел на папку с рисунками, она так и лежала на коленях Тахти. Он не забирал ее, не просил вернуть. Только смотрел. Мыслями он был далеко. – Может, в следующую пятницу? Сможешь? Я отпрошусь чуть пораньше. Мы быстро сходим и все принесем.
* Да, давай. Я после пар сразу сюда приду. Где портрет, дома?
* Да… Да, дома. Тут недалеко, на самом деле.
* Да я знаю.
Серый нахмурился, обвел взглядом кофейню, словно искал заговорщиков.
* Откуда?
* Я же ездил к тебе домой, помнишь? Ну, в тот раз.
Серый замер с недооформленным жестом. Он не сразу сообразил. Тахти уже ездил к нему домой. Серый тогда был у Сати, а Тахти поехал его искать.
* Точно, – Серый кивнул. – Я помню. Прости за тот раз. И за этот раз тоже. Я бы попросил Сати, но именно сейчас я не могу ему сказать. Мне неловко напрягать тебя, но мне правда…. Будет здорово, если ты поможешь.
* Конечно, помогу, – Тахти кивнул. – В пятницу все сделаем. А заодно я посмотрю на потрет.
Тахти подмигнул Серому.
– Господин, вам кофе в чашку или в постель? – услышал он голос Айны откуда-то сбоку.
– Прости, – он прошел к барной стойке, забрал чашку и оставил на прилавке деньги. – Я чуток ниале.
Айна кивнула в сторону кружки.
– Не разлей.
Тахти только улыбнулся. Рильке и Серый. Он чувствовал себя как меж двух огней. Сплющенным и растрепанным, агрессией с одной стороны и осторожным избеганием с другой. Наверное, так и бывает, когда лезешь не в свое дело. Только вот это было и его дело тоже, стало его, когда они оба стали его друзьями. Когда все четыре брата стали его друзьями.
Вот только – сможет ли он стать пятым братом? Или скорее станет пятым колесом?
Кто они все друг другу на самом деле?
Что ему делать?
Он делал то, что мог. Он согласился помочь Серому, и еще не знал, каким поворотным станет это решение, как повлияет тот день на жизни их всех.
///
Сати искал Рильке везде, во всех тайниках. Он видел, как они вернулись на территорию. Он без проблем нашел Фалко и Ува, но Рильке как будто испарился. Ни Фалко, ни Ув не знали, где он. Сколько он их ни допрашивал, ничего толком не узнал. Да, они катались на лодке. Но про Серого ничего не знали.
Так Сати им и поверил.
Он обошел весь дом еще раз. А потом накинул на плечи парку и вышел на улицу. Ветер ударил в лицо, ледяной, пропахший солью и фукусом. Он пах севером, безжалостной зимой и безразличием. Куртка хлопала на ветру. Он не застегнулся и даже не заметил этого.
Территория была пустой. Он прошел по ступеням, по скользкой каменной дорожке к главным воротам. Днем их обычно не запирали. Сейчас на них висел тяжелый амбарный замок на проржавевшей цепи. Сати дернул замок без особой надежды. На пальцах осталась ржавчина, цепь брякнула, замок даже не качнулся, тяжелый как мрачные мысли. Сати был бы рад запереть свои мысли в какой-нибудь дальней комнате таким вот замком – не мог.
Идти до дырки в заборе было прилично. Мелькать под каждым окном. Сати ухватился за ворота, зацепился ногой за цепь и перемахнул через забор. Шлепнулся на мокрые камни, на корточки, встал и побежал на набережную. Ступени заросли мхом, сырым, напитавшимся водой, и ноги проскальзывали.
Сати сбежал по ступеням, перескакивая как придется с одной на другую. Пару раз он чуть не падал, и тогда бежал быстрее, вниз, к лодочной станции.
Лодочная станция стояла на сваях, соединенная с сушей скрипучими мостками и покосившейся лестницей. Сваи облепил фукус, доски потемнели от влажности и перепадов температуры. Одной ступени не хватало. У причала качался серо-белый катер. Гулкие удары бортов о покрышки таяли в шуме воды. Над морем висела морось, липкий туман, от которого бросало в дрожь. Сати в один прыжок перелетел лестницу, пробежал по мосткам и постучал в дверь.
Он не знал, был ли внутри хоть кто-то. Не знал, дежурил ли сегодня тот человек. Не знал его имени. Но нужно было хотя бы попытаться, хотя бы постучать.
Внутри было тихо. Сати прислонился ухом к ледяной сырой двери. Ничего, ни шороха, ни вздоха. Неужели и правда никого? Он постучал снова, громче, настойчивей. Тишина.
Тишина.
А потом вроде как шаги. Сати до боли придавил ухо к двери. Шаги. Теперь он был уверен. Он не успел отскочить, дверь открылась, и он практически упал внутрь. Перед ним стоял человек в черном комбинезоне поверх серой водолазки.
– Да? – сказал он.
У него был загрубевший, хриплый голос. Окладистая борода черная, аккуратная. Ладони размером с весло. Сати постарался улыбнуться.
– Здравствуйте, – сказал он. – Меня зовут Сати, я живу здесь рядом. Можно вас кое о чем спросить?
– Заходи, не стой на ветру, – сказал мужчина. – Я Ясперсен.
– Спасибо, – проговорил Сати и шагнул в хижину.
Внутри было тесно, тепло и просто. Одна комната, большой стол у окна, уголок для кухни, больше смахивающей на камбуз на катере. Узкий диван, он же кровать, застеленный выцветшим гобеленом. Ясперсен налил две кружки чая. Кипяток взял из огромного термоса, заварка хранилась в жестяной коробочке. Кухарка тоже хранила в таких крупы и чай, иначе все отсыревало. И съедалось мышами. Ясперсен поставил кружку на стол, жестом указал Сати на стул, подвинул в его сторону сахарницу. Сати сел, Ясперсен остался стоять, прислонившись спиной к кухонному столу. Кружка в его руке казалась крошечной, игрушечной.
– Чем могу помочь?
– Я… – Сати посмотрел на Ясперсена, обхватил руками кружку, такую горячую после ледяного воздуха улицы, что едва не обжег пальцы. – Простите, если обознался, но ведь вы вчера дежурили?
– Верно.
– Это ведь вы вытащили Серого из воды?
– Чего серое? – не понял Ясперсен.
– Серого… Юдзуру. Мальчика из нашего интерната.
– А, того парнишку? – Ясперсен вздохнул, отхлебнул из чашки. – Было дело. А сколько раз ведь говорили, что лодки – это не игрушка для детей.
– Как так получилось? Вы видели, как он оказался в воде?
– С чего вдруг такой интерес?
– Это мой брат. Я волнуюсь. Что произошло?
– Брат, значит? – моряк поставил кружку на стол. – Я не все видел, сразу скажу. Вышел, уже когда в лодке какая-то потасовка была, и потом вот тот парнишка за борт свалился.
– Потасовка? – одними губами повторил Сати.
Они иногда таскали лодки, покататься. Серый практически никогда не ездил. По побережью бродил, но в лодку – ни ногой. Не очень-то приятно на глубине, когда не умеешь плавать.
– Ду да, там кто-то вставал, потом что-то они кричали. Но далеко было, не разобрать. И один в итоге свалился. Вот и все, что я видел.
Сати молчал. На языке вертелся вопрос, задать который у Сати не было сил.
– Он упал или его столкнули?
Ясперсен пожал плечами.
– Точно не скажу. Далеко было. Я чуть подождал, что те его подберут, но они завели мотор и усвистели. А я прыгнул в катер и пошел в море.
– Серый… он… – Сати прижал кулак к губам. – Он.. Юдзуру не умеет плавать.
– Я уж понял. Он плескался в воде, я видел его с лодки. Вода ледяная была, и я летел на полной скорости. Долго в такой воде не продержишься. А когда подошел, он под воду ушел уже. Я нырял за ним.
– Я знаю, – прошептал Сати. – Я видел. Это я видел.
– Я откачал его прямо в лодке, – сказал Ясперсен. – Он воды наглотался знатно. Но ничего, в себя пришел быстро. – Моряк постучал себя кулаком по груди. – Мотор крепкий.
Сати молчал. В голове не укладывалась вся эта история. Все в ней не сходилось. Серый не умел плавать, но оказался в лодке. Фалко и Ув подтвердили, что да, брали лодку покататься. Про Серого они, ясное дело, знали и соврали. Рильке. Вот был главный вопрос.
– Я уж сколько раз говорил, чтоб не давали детям эти лодки. Плавать не умеет, а в лодку полез. И те тоже хороши. О чем они думали?
– Я боюсь представить, – сказал Сати.
Он смотрел в окно, на серое море. Горизонт терялся в серой дымке. Ни одной лодки в такую погоду не было на воде.
– Постой, ты же не хочешь сказать, что…
Сати посмотрел на Ясперсена. Глаза моряка были прозрачными от зарождающегося гнева.
– Я ничего не хочу сказать, – сказал Сати. – Я не знаю, – он вздохнул. – Не знаю.
– Я еще раз поговорю с вашим воспитателем. С как его там? С Оску.
Сати покачал головой.
– Мы сами разберемся, – сказал он, глядя в стол.
– Послушай меня.
– Нет-нет, вы не понимаете, – Сати посмотрел на моряка. Глаза его потемнели от ярости. – Мы сами разберемся. Оску ничем не поможет.
Ясперсен грохнул чашкой об стол.
– Значит, так…
– Вы, в принципе, можете поговорить с Оску, – сказал Сати. – Я все равно не могу вам препятствовать. Если вы считаете, что это правильно, что это нужно.
– Так, ладно, – моряк вытащил из кармана пачку сигарет, выбил одну, покрутил в руках, посмотрел на Сати и убрал сигарету обратно. – Как там парнишка? Как там твой брат?
– В больничном крыле, – сказал Сати. – Медбрат говорит, с ним все будет в порядке. Переохлаждение, – Сати посмотрел в окно. – Ничего страшного. Наверное.
Он встал, прошел к раковине, ополоснул кружку. Вытер полотенцем для рук, поставил на полочку со специями и спичками.
– Мне пора, – сказал он. – Спасибо большое, что рассказали.
Он вышел на улицу, и ледяной ветер накинулся на него как хищник на добычу. Сати трясло. Он провел ладонью по борту катера, в каплях воды, ледяной, словно с поверхности ледника.
Нужно пролезть в лазарет и узнать, как дела у Серого.
А потом найти его.
Нужно найти Рильке.
///
Сати пробрался в лазарет через окно. Двери никогда не запирали, но Синраи теперь дежурил у входа и гонял всех обратно спать. Сати это не остановило. Он вылез в окно в мужском туалете, перебрался по карнизу и толкнул коленом оконную раму в лазарете. Задвижка бряцнула, окно открылось со скрипом. Сати подождал несколько секунд на подоконнике – внутри стояла мгла и тишина. Медбрат не показался, и Сати слез по комоду на пол.
В лазарете всегда было холодно до дрожи, и он прикрыл окно. Так же холодно было только в общей зале реабилитационного центра, где стоял всего один плохонький обогреватель, к которому нянечки не позволяли подходить слишком близко. Людей было много, в белом, но он не помнил, кто они были и зачем там собирались.
Тихими шагами Сати пошел по сумрачному помещению. В стеклянных дверцах шкафов отражалось серое небо, временами показывалась луна, узкая, щербатая, словно засохшая долька лимона. Пустые кровати заправили белыми простынями, ровно, без единой морщинки. Ширм между ними не было. В больничках других интернатов иногда ставили ширмы или вешали занавески.
Серого не было видно под ворохом одеял. Темный холмик шерстяных пледов, один из которых упал на пол в изножье кровати. Сати поднял его, шерсть укусила пальцы. Серый спал. Его светлые волосы разметались по подушке. Бинт на голове казался неуместно ярким, как выцветшее от хлорки пятно. В ногах гудел обогреватель, но толку от него было всего ничего. Холод стоял такой, что еще немного, и пойдет пар изо рта. Градусов пять. Так показалось Сати, хотя термометра нигде не было, и точно он сказать бы не смог.
На тумбочке в кофейном блюдце лежали слуховые аппараты Серого. Сати взял один из них в руки, и аппарат уколол руку холодом. Если не знать, что это слуховые аппараты, то можно было подумать, что это два камешка с побережья. Два камешка в корочке соли.
Серый повернулся под ворохом пледов, открыл глаза. Он увидел Сати и дернулся, рывком сел в постели. Сати показал ему раскрытые ладони.
* Это я, – сказал он. – Все нормально.
Серый подтянул одеяло до плеч.
* Привет.
* Как ты?
* Нормально. Порядок.
Сати протянул ему на раскрытой ладони слуховой аппарат. Возможно, Серый захочет его надеть. В любом случае, это его вещь. Серый покачал головой.
* Не работают, – сказал он. – Сломались. Из-за воды.
Два камешка в корочке соли. Не работают. Сломались из-за воды. Сати осторожно положил аппарат обратно на блюдечко, словно его еще можно было починить, и присел в ногах кровати.
* Что случилось? Как ты оказался в море?
Серый пожал плечами, покачал головой.
* Неважно. Все нормально, правда.
* Что нормально? – Сати обвел указательным пальцем палату. – Это нормально?
* Перестань. Я просто замерз. Не знаю, почему врач не пустил меня в спальню.
А я знаю, – подумал Сати. Они испугались. Они все испугались. И поэтому оставили Серого здесь. В этом ужасном месте. Но зато под боком.
* Я видел лодку. Я видел Рильке.
Серый не ответил. Он слушал Сати, но не говорил ни слова. Руки он спрятал под одеяло.
* Что они сделали? – спросил Сати.
Серый покачал головой.
* Они заставили тебя забраться в лодку?
Серый покачал головой.
* Как ты упал в воду?
Серый только снова покачал головой. Сати вскочил на ноги.
* Ты можешь ответить толком, что случилось?
Он кричал, его жесты стали амплитудными, он бросался словами как бросался бы вещами, если бы мог кричать в голос. Серый сполз по подушкам, отвернулся от него и натянул одеяло до самых ушей. Сати потряс его за плечо.
* Отстань, – сказал Серый одной рукой, не поворачиваясь.
Сати обошел кровать и опустился на корточки.
* Мне страшно, – сказал он.
Серый с шумом выдохнул, сел, одеяло сползло до пояса. В белом спортивном костюме он казался бесцветной тенью. Призраком.
* Мы катались на лодке, – сказал Серый. – Я упал за борт. Вот и все.
* Почему они не вытащили тебя?
* Меня вытащили.
* Рильке. Почему они уплыли?
Серый молчал. Сати опустился на ледяной каменный пол, шмякнулся словно мешок с ветошью. Руки шлепнулись на колени. Серый указал пальцем на свою кровать.
* Иди сюда.
* Они толкнули тебя? Рильке толкнул тебя?
* Пожалуйста, Сати, – Серый всегда показывал «искать» и «ракушку», когда обращался к нему. Искатель Ракушек. Так он звал Сати с тех пор, как они гуляли вечерами по побережью и собирали ракушки. Сто лет назад. Еще втроем. – Иди сюда. Прошу тебя.
Сати подтянулся на руках, забрался на кровать.
* Залезай под одеяло, – сказал Серый. – Холодно.
* Я найду, – сказал Сати. – Я найду его. Он у меня получит.
* Все получилось случайно, – сказал Серый. – Оставь.
Оставь. Но как можно теперь хоть что-то оставить, если Серый в госпитале, а их общий брат столкнул его в воду и уплыл? Теперь уже ничего не будет как раньше. Теперь уже ничего не оставишь как было.
Камень был брошен, круги по воде пошли. Сати во многом оказался прав. Ошибся только в одном: камень бросили не в тот раз и не они. Они лишь имели дело с последствиями. И еще сами не знали, во что вляпались. И куда их теперь понесет течением, в какую протоку. Какой вариант развития событий выберут они сами. К чему каждый шаг приведет. Тогда они этого не знали.
А лучше бы знали.
В тот день каждый из них прошел точку невозврата.
Он проснулся от крика.
– Сати, какого черта ты здесь делаешь? Как ты здесь оказался?
Синраи стоял над кроватью и кричал на него. Серый спокойно спал рядом. Криками его не разбудишь.
Везет, подумал Сати и тут же затолкал эту мысль куда подальше. Ничего хорошего. Серый без аппаратов вообще ничего не слышал.
– А ну марш в свою спальню, – тон Оску не предвещал ничего хорошего.
Сати щурился от яркого света. Синраи трогал лоб Серого, прислушивался к дыханию.
Сати нашел под одеялом его ладонь. У Серого был жар. Он проснулся, когда Синраи полез ему под флиску со стетоскопом.
Оску вытолкал Сати из лазарета. Сати только успел увидеть, как Синраи посмотрел на градусник, полез в аптечку и стал набирать в шприц внутривенную инъекцию. Оску выставил Сати в коридор и взялся за дверную ручку.
– За что вы так со мной? – спросил Сати.
– Не сейчас, Сати, прошу тебя.
– Это мой брат! Я… мне страшно, Оску. Прошу вас.
Оску вздохнул, помедлил, прежде, чем ответить.
– Я зайду к вам вечером. А сейчас ступай. Прошу тебя.
– Можно, я сам к вам зайду?
– Ладно, – воспитатель кивнул. – Ступай же.
Щелкнул язычок замка, и Сати остался перед закрытой дверью. Один. Бессильный хоть чем-то помочь.
Он просидел под дверью с полчаса. Кухарка прошла с горячим чайником и чашками. Казалось, Сати она даже не заметила. Ни Синраи, ни Оску из палаты не выходили. Сати ушел, только когда увидел в конце коридора директора. Она шла в сопровождении незнакомого врача, завуча и пары человек в темном, которых Сати не смог узнать. Он встал и шмыгнул в другой коридор, и полумрак спрятал его от посторонних глаз.
У него было дело, которое не требовало отсрочки.
***
Сати нашел его в спальне. Он преспокойненько курил, полулежа на кровати. В ботинках и съехавшей набок шапке, как бродяга на лавочке на вокзале.
– Да ладно, это была всего лишь шутка. – Рильке вскинул руки. – Не кипятись.
– Ты идиот, ты совсем дебил, да? Он не умеет плавать. Вы скинули его в ледяную воду. Вы знали, что он не умеет плавать. И уплыли??
– Он че, реально не умеет плавать? – хмыкнул Рильке. – Все умеют плавать.
– Да блин, реально!
– Ой, ладно. Так плавать и учат. Кидают в воду. Прикол.
– В ЛЕДЯНУЮ воду, ты совсем ебанутый?
– Ты за базаром следи, – Рильке вскочил с кровати.
Сати ударил первым.