– Многие приходили к озеру узнать своё будущее, но ничего не увидели. Они обиделись на Пророка, подумав, что он их обманул. Тогда про озеро все забыли. Оно заросло деревьями и плющом. Теперь Пророк открывает к нему дорогу только тем, кто действительно может понять предсказание.
– Что-то я не вижу никакого предсказания, если честно, – почесал голову Эниф. – Только ты и я.
Антарес наклонилась к нему, тоже взглянула на отражение и с улыбкой вздохнула.
– Вот именно, Эниф. Только ты и я.
Они ещё долго сидели на берегу озера, слушали его тихий шелест и говорили, говорили, говорили… Они говорили обо всём на свете и одновременно ни о чём. Эниф рассказал, как однажды их соседка случайно уронила телевизор из окна; Антарес рассказала, как помогала девушке с жирафьей шеей выпутываться из ветвей деревьев. Эниф рассказал, как чья-то собака превратила подол его пальто в бахрому, пока он стоял в очереди в поликлинике; Антарес рассказала, как люди лунного народа помогали ей выбраться, когда она застряла в кратере. Словом, было что обсудить.
Эниф всё пытался понять, что за существа летают над озером; наконец одно из них спустилось поближе и село на его руку.
– Кто это? – удивился Эниф, пытаясь разглядеть поближе. На его руке сидело размером с ладонь странное создание, больше напоминавшее клубок шерсти, чем живое существо, однако в нём прослеживались очертания крыльев и лапок.
– О… Это бабочки-недотроги, – сказала Антарес, заглянув Энифу через плечо, и слабо улыбнулась. – Когда-то они были гусеницами-кокетками. Они постоянно залезали на людей и требовали к себе внимания. Они были очень… Милые и пушистые, гладить их было одно удовольствие, но так уж вышло, что их тела выделяли яд, и на коже людей оставались ожоги. Тогда лунный народ превратил их бабочек-недотрог, и теперь они боятся подходить к кому бы то ни было.
– Да? А что же тогда она села на меня? – спросил Эниф, показав головой на бабочку у себя на ладони. Антарес усмехнулась.
– Они могут подлететь к человеку, если чувствуют, что тот их не тронет и не станет обижаться за случайный ожог.
Бабочка, грузно взмахнув тяжёлыми волосатыми крыльями, поднялась под купол и присоединилась к своим соратницам. Эниф опустил взгляд на ладонь: на коже осталось лёгкое покраснение.
– Ничего, – сказала Антарес, ласково погладив его руку. – Это быстро пройдёт. Первые же объятия живого человека смоют ожог бабочки-недотроги.
На лице Энифа расползлась одновременно невероятно счастливая и невероятно печальная улыбка. Антарес помнила эту улыбку: только Эниф мог улыбаться так.
– Он никогда не исчезнет.
Вдруг что-то изменилось. И Эниф, и Антарес это почувствовали – как будто что-то ослабело, а они перестали быть одни. Антарес обернулась, вслед за ней Эниф. Под пологом низких ивовых ветвей стоял высокий безликий молодой мужчина с ветвистыми рогами; Эниф признал в нём того, кто встретил его в начале праздника.
«Прощайтесь, – прозвучал в голове туманный голос. – Ты можешь оставаться здесь хоть всю жизнь, Антарес, но его бесконечность ещё не настала. Он должен уйти».
Лицо Антарес потускнело. Да, это было неправильно, эгоистично и необдуманно, пусть оно и осталось в мыслях, но Эниф был готов хоть голыми руками убить этого безликого мужчину за то, что был сейчас с ними так жесток. Был жесток с ним.
– Сколько у нас ещё есть времени? – спросила Антарес упавшим голосом. Шестёрка бабочек-недотрог опустилась на рога безликого человека и замерла, как будто образовав корону.
«Немного. Достаточно, чтобы сказать самое важное, но до боли мало, чтобы этого хватило до следующей встречи».
Антарес коротко кивнула, поднялась и взяла Энифа за руку.
– Идём, – коротко бросила она, и они почти бегом вышли из-под полога склонённых ив. Мужчина с рогами слегка наклонил голову и поправил невидную глазам ещё живых смертных мантию.
Эниф и Антарес вышли на смотровую площадку, ту же, где они и встретились, только теперь она не ограничивалась перилами: широкая лунная дорога спускалась от неё прямо к Земле.
– Я не хочу уходить, – отчаянно прошептал Эниф, боясь, что, если его услышат, выпроводят силой. – Я не уйду. Я останусь здесь. Я… Я не смогу без тебя. Не после того, как меня так жестоко подразнили.
Светлое лицо Антарес исказила боль.
– Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, Эниф. Мне тоже больно. Я не могу спускаться на Землю и смотреть на тебя, как бы мне этого ни хотелось. Но ты должен уйти.
– Нет!!!
– Послушай, – Антарес запнулась и забегала глазами. Она волновалась. – Время идёт, Эниф, и однажды наступит такое, когда мы снова встретимся.
Что-то глухо зарокотало. Эниф почувствовал, как под ним дрожит земля, и что-то большое, тяжёлое подвинулось под ним на несколько метров.
– Время уходит… – в панике прошептала Антарес. – Беги скорее по лунной дороге обратно на Землю. Ты должен успеть вернуться до того момента, когда Луна повернётся своей обычной стороной, потому что, как только последний миллиметр скроется в вечной тени, дорога пропадёт. Ты упадёшь с огромной высоты.
– Тогда я тем более не сдвинусь с места, – решительно возразил Эниф. – Я не уйду.
– Умоляю, Эниф! – в отчаянии воскликнула Антарес. Её слёзы страха резанули по сердцу Энифа не хуже лезвия ножа. – Ради меня, уходи! Дождись, когда твои часы оттикают свою последнюю секунду, и тогда мы снова встретимся.
Эниф всё стоял. Он не находил в себе сил сдвинуться с места.
– Ну что?! Что мне сделать, чтобы ты меня послушал?.. – уже плача, спросила Антарес. Эниф грустно поджал губы.
– Ты же понимаешь, что, когда я вернусь, мой до противного рациональный мозг после первой же ночи скажет мне, что это был сон? Я ведь… Я ведь учёный, Антарес.
Пару мгновений Антарес, сглатывая слёзы, над чем-то думала.
– Что ж… Это можно, – сказала она наконец и потянулась к своему плечу, на котором сидела летяга. Та смотрела то на неё, то на Энифа своими огромными чёрными бусинами. – Милое создание, не правда ли? – попыталась улыбнуться Антарес, но вышло плохо. – Я пошлю её к тебе. В знак того, что всё здесь было правдой.
Земля под ногами сдвинулась вместе с ними ещё на пару метров, причём с такой силой, что Эниф пошатнулся.
– А теперь иди, – шепнула Антарес. – Беги, точнее. У тебя совсем мало времени.
Да, времени было очень мало, тем более для Энифа: вот если бы ему позволили остановить время для всех, кроме него и Антарес, причём, желательно, на вечность, вот тогда бы времени было достаточно. А сейчас его не было совсем. Он бы остался. Он совсем не думал о том, что может с ним случиться, если лунная дорога исчезнет под его ногами. Даже наоборот, эта мысль грела ему сердце, ведь разлука с Антарес тогда была бы такой короткой! Но в её глазах было столько боли и страха, которых так боялся Эниф, что он не смог поступить по-другому. Он шагнул к ней. Крепко обнял.
– Ну всё, всё, – шепнула она ему на ухо. – А теперь беги.
И он побежал. Антарес не стала стоять на краю площадки и провожать его взглядом, хотя ей очень хотелось, – специально, чтобы не давать ему повода оглянуться и потерять такое драгоценное время. Просто правда была в том, что она знала об этом мире чуть больше Энифа: о мире, где оказалась она и сегодня ночью – он.
Эниф этого уже не видел, но безликая девушка с повадками гиены отдала Антарес её телескоп.